Перекрестки миров и тридцать три тысячи жизней (гет)

автор — Лунная Кошка

Шотландское лето проходит быстро. Еще совсем немного, и плакса-сентябрь зальет все вокруг мокрыми и холодными дождями. Разве можно назвать дождь мокрым?

Молли Уизли уверена, что можно. Ведь долгие английские дожди не просто идут, они опутывают все вокруг густой серой паутиной бесконечной мороси, и капли ее, попадая на кожу, расползаются по ней огромными, пронизывающе холодными кляксами.

А в Норе живет солнце. Оно прячется от осенней непогоды в лохматых рыжих макушках и россыпях золотых веснушек, в веселом смехе и шутках, даже в бесконечных ссорах и бурных примирениях десятка человек, которые живут тут под одной крышей.

Молли неважно, что говорят остальные про их с Артуром семью. Напыщенные снобы вроде Малфоя считали Уизли тем самым слабым звеном в волшебном сообществе, которое одним своим существованием позорило чистокровную идею, причем основополагающим фактором здесь была их пресловутая бедность.

Молли не жалуется. Да и какое им дело до Малфоев, если их дом и так — полная чаша? Полная друзьями и солнцем.

По старой скрипучей лестнице горохом ссыпался взъерошенный и весь какой-то помятый Гарри, на ходу поправляя криво нацепленные на нос очки, и, бросив на Молли затравленный взгляд из серии «вы-меня-не-видели», прошмыгнул мимо нее на улицу. Наверху что-то гневно кричала Джинни.

Молли по-матерински добро улыбнулась парню вслед. Мальчику не будет легко с ее дочерью.

Джинни — летнее солнце в зените, обжигающе-жаркое и порой безжалостное. От такого светила жди частых магнитных бурь.

Близнецы были сбывшимся ночным кошмаром для многих. Сегодня среди жертв шуток Умников Уизли пополнение — Кингсли имел неосторожность выпить пунша, приготовленного Джорджем. Теперь он не рискует выходить на улицу из-за пары аккуратных симпатичных, внезапно отросших рогов, которые не в состоянии скрыть даже его неизменная шапочка, и обещает оборвать близнецам не только уши.

— Обед будет на столе через пять минут, — объявляет Молли, заглядывая в гостиную, где играют в волшебные шахматы ее муж и старший сын. Она привычным жестом треплет Билла по макушке. Сегодня вечером она обязательно сама расчешет его длинные золотисто-рыжие волосы. Ее мальчик давно вырос, но по-прежнему любит, когда она это делает. Самый спокойный и уравновешенный из ее детей, он похож на теплое солнце начала сентября, короткого и мимолетного бабьего лета.

Нагрузившись подносом с едой и прихватив по дороге стопку чистых полотенец, Молли поднимается наверх, к Ремусу. Прошлой ночью полнолуние едва не застало его врасплох, измучило и высосало силы, и теперь он вряд ли будет в состоянии спуститься к обеду вместе с остальными.

Тихо притворив за собой дверь, она делает шаг в сторону комнаты Рона, но останавливается, услышав за поворотом коридора возбужденные юные голоса.

Молли вздыхает. Похоже, ее младший сын в очередной раз ссорится с Гермионой. С тех пор, как они заметно повзрослели, ругань повторяется чаще и чаще. Рон импульсивен, непримирим, временами абсолютно не контактен и никак не может взять в толк, что эта умная ведьма ему не пара. Порой доходит до того, что он жестоко обижает ее.

Женщина прислушивается к звенящему от едва сдерживаемого раздражения голосу Гермионы.

— Я не буду твоей девушкой, Рон. Мы обсуждали это тысячу раз, — твердит она.

— Я чем-то плох для тебя? Кто же тогда? — возмущенно и обиженно вторит ей парень.

Рон — солнце марта. То, что изо всех сил пытается согреть, касается обманчиво-теплыми лучами и кусает коварным холодом ранней весны.

— В этом твоя проблема, Рональд. Ты никак не можешь понять, что мне на данный момент для счастья достаточно книг и учебы, и отношения с мальчиками — не обязательный элемент программы! — почти выкрикивает Гермиона, и Молли готовится броситься на выручку своей названной дочери.

— А может все дело в том, что ты просто зануда? — ехидно интересуется Рон. — Брось, Герм, и ты, и я знаем, что такой как ты сложно найти себе кого-нибудь...

— Малыш Ронни, ты редкостный болван! — слышится спокойный, немного презрительный голос Чарли, и Молли останавливается. Похоже, на этот раз у Гермионы появился защитник, и ее вмешательство не потребуется.

— Самоутверждаться за счет умной и красивой молодой девушки по меньшей мере низко, — серьезным тоном продолжил Чарли. — В такой момент я не знаю о чем жалею больше — о том, что не могу тебя убить или о том, что ты мой брат. Все, ты уже можешь быть свободен, Рон! — он повысил голос, видя, что брат собирается возражать, и крепко взяв того за шиворот, аккуратно подтолкнул по направлению к лестнице. — Если, конечно, не хочешь, чтобы я придал ускорение твоей долговязой заднице! — он недвусмысленно усмехнулся и указал глазами вниз.

Рон засопел от злости и обиды.

— Ты пялишься на нее, как домовой эльф, которому она передумала дарить шарф! — огрызнулся он и, зло сплюнув, пошел прочь.

— Я могу постоять за себя, Чарли, — неожиданно насупилась Гермиона. — И уж точно не нуждаюсь в благотворительности!

— Эй. — Чарли удержал ее за плечо, поднял пальцем подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. — Тяга к знаниям, как и то, что ты ставишь учебу на первое место — очень похвально, но я сказал абсолютную правду — ты красивая молодая девушка, и через два года, когда ты закончишь Хогвартс, я буду первым, кто постучится в твою дверь, — он подмигнул, однако взгляд его остался серьезным и каким-то шальным. — Румыния — прекрасная страна. Надеюсь, тебе там понравится.

Услыхав такие вести, Молли невольно улыбается и, осторожно ступая, чтобы ничем не выдать своего присутствия, направляется вниз. В конце концов, обеда уже заждались.

Женским чутьем ли или материнским сердцем, она всегда знала, что Гермиона станет частью их семьи не только на словах. Теперь это интуитивное знание начинало оформляться в нечто более материальное.

— Пора за стол, дорогие! — восклицает она, с удовольствием наблюдая, как улыбаются друг другу помирившиеся Гарри и Джинни. Она уверена, что под столом они держатся за руки.

— Где Чарли и Гермиона? — спрашивает Артур, передавая по кругу корзинку с хлебом. — Я давно их не видел.

— Спустятся через минуту, — хитро подмигивает ему Молли, и муж отвечает ей понимающим, хотя и немного удивленным взглядом.

Солнце будет жить в Норе всегда. Пусть вокруг идет война, и темнота подступает к ее стенам со всех сторон. Оно будет жить и в ее рыжеволосых детях, и в мальчике с пронзительными зелеными глазами и шрамом на лбу, в кудрявой девочке с серьезным взглядом и невероятно теплой улыбкой, от которой теперь не может отвести взгляд ее второй сын.

И непременно, когда-нибудь, в других рыжих, темноволосых, кудрявых и зеленоглазых ребятишках, похожих на веселые солнечные зайчики.