Молчаливый (джен)

Здравствуйте, дорогие мои читатели. Я всё же решил оставить этот кусок в тексте переработанной главы.

Последнее время даже на сайтах фанфиков часто звучат диалоги о политике. Кто-то вводит санкции и громогласно «уходит» с сайтов, кто-то просто беспочвенно ругается и исходит злобой то в одну, то в другую сторону. Я знаю, что я всего лишь автор долбанного фанфика, не политик, не известный учёный. Мои работы, связанные с автоматизацией психодиагностики в организациях, вы не видели, да и не могли видеть, они для корпоративных пользователей больше и известны узкому кругу людей. Но как автор немножко, относительно известного фанфика (да, я нескромный мудак), я призываю вас: давайте будем терпимее друг к другу хотя бы в интернете. Мне как человеку искренне больно видеть сводки новостей и читать грязь в блогах, когда мы, представители двух братских народов, готовы вцепиться друг другу в глотки.

Я знаю, что после этого сообщения изрядная часть моих читателей скорчит рожу и скажет: мол, Северд скатился до политоты, Северд не за тех(не за наших, за них, за Россию, за Украину, за чёрта в ступе). Так вот, Северд за мир, черти бы взяли всех, кто разжигает злобу в интернете. У меня есть друзья как по эту, так и по ту сторону границы, с кем я до сих пор общаюсь, уже много лет. И мы, внезапно, общаемся хорошо и до сих пор.

Давайте будем терпимее хотя бы в сети. И я благодарен тем, кто, прочитав это сообщение месяц назад, услышал мою просьбу.

elSeverd, он же Николай Александрович.

«— Встали, попрыгали, — бойцы моего десятка молча подскочили со своих мест, оправляя снаряжение, чтобы ни единым звуком не выдать своего приближения.

Дождавшись кивка каждого из воинов, с которыми мы вот уже третий месяц ели из одного котла, я пошёл к двери. За спиной еле слышно заскрипела солома на земляном полу и раздался мягкий шорох одежды. Ни одного бряцающего предмета, поверх коротких кольчуг надеты плотные куртки из мягкой кожи.

Ночь встретила нас ласковым дуновением ветерка, блаженно холодившего кожу после опаляющей жары разгара лета. Даже то, что мы находились на границе леса, не особо спасало от жары.

Выделенная командующим южной армией цель для моего десятка была проста и незамысловата: тихо подобраться и перерезать небольшой сторожевой пост, снабжённый сигнальным артефактом. После этого дождаться подхода сотни бойцов и двигаться перед ними, перехватывая случайных наблюдателей. Особую пикантность заданию добавляло то, что магию применять мы не могли, точнее, не мог я — бойцы не владели даже простейшими чарами разжигания огня. Теократы не жаловали магию, но их амулеты, снабжённые толикой божественной силы, безошибочно ощущали применение заклинаний.

— Гарт, бери пятерых, заходите с той стороны.

Немногословный выходец с самого юга Империи, где стражники и армейские постоянно рубились с юркими кочевниками, грабившими караваны, кивнул и растворился в темноте. Следом за ним направились ещё пятеро.

— За мной. — Оставшиеся четверо шагнули от костровища в темноту.

Оказавшись в лесу, куда не достигали блики костров нашего лагеря, я натянул на голову полотняную чёрную маску — в лунных бликах, изредка пробивавшихся сквозь листву, человеческое лицо было слишком заметным. Лесовики же отличались завидным зрением.

Короткими перебежками, прикрывая друг друга, мы пробирались вперёд. То один то другой боец пересекал открытую часть пути между деревьями, а остальные готовы были на малейший звук выпустить отравленный болт из небольших, но очень мощных арбалетов. К моему великому сожалению, из-за сложности конструкции, попадали арбалеты в войска только к разведчикам, да к немногочисленным рейнджерам.

Когда вдалеке стали видны языки костра, я остановился. Где-то с северной стороны, я это знал, тихо ползли люди, возглавляемые Гартом. Вытащив из нагрудного кармана толстую стальную трубку с линзами, я попытался разобрать хотя бы что-то возле костра, но пламя слепило взгляд. Всё, что я сумел разглядеть — возле костра было гораздо меньше людей, чем должно. А значит... Значит, сидевшие у костра — приманка, а настоящая стража бдит где-то в темноте поодаль от костра. И то, что мы не натолкнулись на них, означало, что их слишком мало, чтобы сформировать полноценную дозорную сеть.

Медленно тянулись минуты, пока каждый из моих людей, поделивших между собой участки леса, напрягал зрение, пытаясь различить в темноте хоть какое-то движение.

Наконец усиленное эликсирами ночное зрение оправдало себя, и я разглядел пристроившегося между двумя деревьями наблюдателя с коротким луком в руках. Он был один. Подняв арбалет, я тщательно прицелился: промазать на такой дистанции было сложно, но рисковать было нельзя. Со спины потянуло ветром, затрепетали листья, зашуршали слабо различимые ветки над головой. Громкий щелчок арбалета затерялся в шуме ветвей. Человек упал: зелье, при всех его недостатках, вызывало мгновенный паралич, так что даже закричать от внезапной боли он не сумел.

Спустя минуту мы уже стояли возле свежего трупа, настороженно озираясь: нужно было обезвредить его товарищей и только после зачищать лагерь.

Спустя два часа, когда ночь перевалила за последнюю треть, всё было кончено — ещё четверо воинов, сидевших в секретах, уже никого не могли предупредить о нападении. Дольше всего мы искали в темноте особо хитрого наблюдателя, оседлавшего толстую ветку могучего дерева. Правда, густая листва, которой он прикрывался, изрядно затрудняла обзор и самому лесовику, так что тревогу поднять он не успел.

Молчаливый Гарт возник рядом со мной из темноты, и я в последний момент остановил руку с кинжалом: мало кому удавалось подобраться так близко незаметно для меня.

— С той стороны чисто, командир, — прошипел он на пределе слуха.

— Через десять минут начинайте, — скомандовал я, и воин пропал.

Порубежники теократов продолжали негромко беседовать у костра, временами подбрасывая свежие дрова. Похабных шуточек и взрывов смеха, свойственных любому воинскому лагерю Империи, тут не было: сидевший в самом углу у палаток лысый мужчина в бело-красном балахоне отбивал всякое желание развлечься у солдат. Жрецы богов-близнецов Ру и Ло обладали множеством достоинств, в которые, тем не менее, не входило чувство юмора, а вот обвинить в ереси и подвесить над костром шутника они могли с превеликой лёгкостью. За что их войска бывали не раз биты имперцами: сложно воевать, если солдаты идут в бой за страх, а не за совесть. Хотя фанатиков в рядах армии Ру-Ло хватало.

Жестами я указал бойцам, сгрудившимся за моей спиной, их цели. Себе я оставил жреца, упокоить которого нужно было в первую очередь: сами они не обладали магией, однако могли связываться с собратьями на большом расстоянии безо всяких амулетов. Да и амулетами, наговоренными, укутанными в благословения главного храма теократов, жрецы пользовались весьма искусно. Средний жрец в ближнем бою мало чем уступал подготовленному магу-боевику, ощутимо проседая только в рубке на мечах.

Щелчок. Жрец, что-то почувствовав, успел вскинуть руку с заискрившимися кольцами. Арбалетный болт, кувыркаясь, улетел куда-то в сторону.

Свистнули болты, два из пяти порубежников молча ткнулись лицами в огонь. Бойцы выполняли свою задачу — как можно быстрее перебить обитателей сторожевого поста, не давая им поднять тревогу.

Два десятка стальных звёзд на перевязях моего костюма — то, что отличало меня от рядового бойца — разлетелись за двадцать секунд. Этого хватило мне, чтобы раз за разом сбивать концентрацию жреца и подобраться на расстояние мечевого удара.

Кривая сабля ударила, готовая отсечь голову жрецу, но её встретила поднятая вверх рука — и сталь отлетела в сторону.

— Не вмешиваться! — рявкнул я, и разведчики, у которых не было пока что хороших амулетов, остановились. Я берёг своих людей, а шансов отбить атаку подготовленного жреца у простого воина не было.

С глухим стуком сталь ударяла в голую плоть, укреплённую верой жреца и силой его божеств. Редкие пропущенные мной удары приходилось отводить, уповая на долгие жестокие тренировки, и ощущения были такими, словно я пытался сбить в сторону кузнечный молот.

— Х-ха! — с трудом, но я уловил момент, и кривая сабля отсекла голову лысого жреца. Безголовое тело еще секунду стояло на ногах, орошая всё вокруг фонтаном крови, а потом завалилось назад. Я тщательно вытер клинок и осмотрел: на зачарованном лезвии не осталось ни щербинки.

— Гарт, — отдышавшись, я начал раздавать указания. — Отправляйся назад, сообщи, что пост уничтожен. Остальным занять оборону и ждать приказа».

Утром, с трудом отойдя от яркого и неприятного сна о южной войне, штурме одной из лесных крепостей Ру-Ло и последовавшей за ней чудовищной резне в ущелье Хёгг, где не было победителя, я сумел-таки добраться до листов с расчётами нового зелья. Иногда я подумывал, не попросить ли Гермиону провести часть моих вычислений, но потом отбросил эту мысль. Девушка всё своё свободное время проводила либо в комнате, либо на пляже вместе с Джиневрой, периодически помогая на кухне миссис Уизли, и в наших играх не принимала участия. Даже на этот раз она отказалась забраться на метлу, сославшись на необходимость дочитать «очень интересную книгу». Да и вряд ли она спокойно отнеслась к моему намерению сварить не совсем обычное зелье, возможно, обладавшее немалыми побочными эффектами. Рон, зарывшись в одеяло, недовольно покосился на слабо мерцающий над моей кроватью огонёк заклинания, но промолчал.

Головоломные цепочко формул и взаимосвязей постепенно складывались в моей голове во что-то правдоподобное. Само по себе зелье я уже сумел сложить из отдельных компонентов, и оно даже давало нужный мне эффект. На бумаге давало... И сейчас я в третий раз перепроверял все вычисления — не хотелось бы из-за небольшой ошибки выпить яду.

Спустя два часа я закончил очередную проверку. На этот раз я не нашёл ни единой ошибки, а значит, даже если она там и была, найти её при моём уровне знаний было невозможно. Тщательно переписав получившийся в итоге рецепт и способ его выведения на новый лист пергамента, я взмахнул палочкой, создавая копию листа. На обратной стороне пергамента я написал короткое письмо.

«Мистер Фелтон, насколько мне известно, вы принимаете заказы на изготовление даже самых сложных зелий, и слава ваша, как искусного и умелого зельевара распространилась по Англии. Мне хотелось бы заказать вам изготовление десяти порций данного зелья, которое сам я, к сожалению, не могу приготовить самостоятельно: природа обделила меня умением постигать тонкую науку зелий.

Сообщите, за какое приличествующее вознаграждение вы готовы взяться за работу над этим рецептом.

Жду ответа с этой совой.

Т.а.Н.»

Постаравшись не привлекать внимания, я добрался до чердака, где размещалась крошечная совятня.

— Букля, лети в лавку Чарльза Фелтона, — шёпотом скомандовал я своей сове, которую захватил из Хогвартса буквально в последний момент.

Лавку старого зельевара я присмотрел в один из визитов в центральный волшебный квартал. Немногословный, полностью седой старичок зарабатывал на безбедную старость собственным внукам изготовлением и продажей разных хитроумных составов. А главное, как я успел понять, отличался редкостным немногословием.

Вечером меня, уже успевшего задремать, разбудил тихий стук в окно.

«Доброго вечера, господин.

Думаю, что моих скромных способностей вполне достаточно, чтобы сварить интересующее вас зелье. Однако же, для достижения желаемого вами эффекта, я предложил бы...»

Дальше шёл мой же рецепт, весь исчёрканный и переделанный до неузнаваемости. Я с трудом удержался от того, чтобы не плюнуть на землю: зельеварение действительно оказалось не моей стезёй.

«Если вас устраивают мои предложения по изменению рецепта, то я готов сварить данное зелье. Стоимость моей работы будет составлять семьдесят галлеонов за десять порций, отдельно прилагаю стоимость ингридиентов. Зелье будет готово через две недели.

Если же вы желаете сварить зелье именно по вашему рецепту, с прискорбием вынужден отказаться, поскольку в этом случае по вашему рецепту вы приготовите яд, убивающий человека за несколько часов.

Ч.Ф.»

Я сплюнул в окно. Выписав анонимный чек на предъявителя, снабжённый магической меткой и каплей крови, я отправил его с совой Чарльзу Фелтону. Гоблины, для тех, кто действительно их интересует, предлагали весьма интересный список дополнительных услуг, куда входили не только управление счетами клиентов, но и множество полезных мелочей. Впрочем, отслеживали они возможные пути обойти защитное заклинание, накладываемое мной на чек, очень тщательно. А немногочисленные ловкачи, сумевшие всё же обмануть Гриннгготс, впоследствии обнаруживались в самом неприглядном виде: чаще всего их забивали кирками до смерти. Авроратом же это списывалось на магловских хулиганов, поскольку тела обычно обнаруживали на окраинах Лондона подле различных вертепов.

* * *

25 августа 1995 года.

Утром галдящая семья Уизли, за исключением пропадавших в кухне Гермионы и миссис Уизли, унеслась к квиддичному стадиону: моё предложение о натаскивании Джиневры и Рональда на роли ловца и вратаря упало на благодатную почту. Чарли Уизли, бывший некогда капитаном квиддичной команды, взялся всерьёз за брата и сестру и гонял их уже две недели без продыху и жалости. Хотя у него оставалось достаточно сил, чтобы почти каждый вечер выколачивать пыль из меня, пусть даже счёт был по-прежнему равным.

Я же уселся за книги, рекомендованные мадам Помфри. Артефакт, которым она со мной поделилась, оказался настоящим сокровищем. И теперь я старательно отрабатывал на лежавшей передо мной неаккуратно обкусанной руке исцеляющие заклинания.

— Что ты делаешь? — на пороге комнаты некстати возникла Гермиона. Она стремительно побледнела, едва увидела, ЧТО лежит на столе. — Откуда ты взял эту дрянь?!

Её голос поднялся почти до визга.

— Это всего лишь артефакт-тренажёр для целителей, Гермиона, — сложное, уже отработанное мной движение палочкой, и обгрызенная рука превратилась в непонятный комок слизи. — Мадам Помфри дала его мне перед отъездом.

Всё ещё бледная девушка уселась на кровать Рональда.

— Как ты вообще держишь ЭТО в руках? — передёрнуло её. — Мерзость какая!

— А как же твоя любовь к новым знаниям, Гермиона? — подначил я её. — Это же настоящий кладезь секретов и умений!

— Мои родители стоматологи, Гарри, — слабо поморщилась она, — но я никогда не могла смотреть, как они работают, и не разглядывала папину коллекцию вырванных зубов, из которых он делает дрелью статуэтки...

— Интересная, должно быть, картина, — хохотнул я, убирая артефакт в специальный мешочек. — Зато теперь я знаю пару заклинаний, которые, возможно, спасут мою шкуру в следующем учебном году, учитывая моё фатальное невезение.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась девушка, забыв про свои страхи.

— Ну... — я пожал плечами, — каждый год я сталкиваюсь с какой-то смертельной опасностью. Одержимый темным духом Квирелл, василиск, дементоры, драконы, Темный лорд... Каждый год приносил мне что-то новое, так что лучше я немного позанимаюсь исцеляющей магией.

— Но на это есть авроры! — завела свою привычную песню Гермиона.

Я вытащил из мешочка артефакт, снова пробормотал зубодробительное заклинание, и мерзкий комок превратился в обгрызанную большими зубами руку. Гермиона, прижав руки ко рту, выскочила за дверь. Я же ещё раз вгляделся в торчавшие кое-где из чудовищных рваных ран осколки костей и подивился редкому мастерству того, кто сумел создать подобный артефакт. С его помощью изучение целительных заклятий становилось гораздо более простым делом: невозможно было бы найти столько подопытного материала для будущих лекарей. А единственный кусок странной субстанции с успехом заменял добрую тысячу раненых.

Вечером мне пришло письмо, о котором, поглощённый ворохом книг и чередой тренировок, я успел позабыть.

«Доброго вечера, господин.

Заинтересовавший Вас рецепт изготовлен со всем возможным тщанием и мастерством. Благодарю Вас за щедрую оплату моего скромного умения. Готов при необходимости выполнить и иные Ваши заказы. Также сообщаю вам, что при использовании зелья Кахекидиса, о котором вы спрашивали, в ближайшую неделю после его приёма нежелательно использовать комбинированное зелье, которое я изготовил. Это не приведёт к дурным последствиям, но одновременное принятие нескольких зелий всегда непредсказуемо даже для самых изученных составов поскольку зависит от множества особенностей организма принимающего.

Ч.Ф.»

К письму прилагалось десять небольших бутылочек, купленных, как я понял, в банальнейшей магловской аптеке: ничем иным я не мог объяснить абсолютно одинаковые отметки, показывающие дозировки. В общей сложности сто порций довольно дорогого зелья, мечты любого подростка. На ближайшее время этого должно было хватить, поскольку времени на развлечения было мало. Зелье Кахекидиса я уже получил от Грюма и выпил мерзкое пойло дней десять назад, но для гарантии я старательно загибал пальцы, подсчитывая, сколько прошло времени.

— Рон, — я тщательно упаковал полученные зелья в сундучок и в дополнение к замку наложил противное заклятье из числа изученных за последнее время. Не хотелось лишиться добычи раньше времени из-за чьего-то глупого любопытства. — Я хочу сходить в магловский Лондон за книгами.

— Зачем тебе магловские книги? — выпучил глаза Уизли.

— Может, я решил позаниматься магловскими науками? — хохотнул я, любуясь страдальчески наморщенным лбом. — Просто я хочу купить несколько книг по боевым искусствам маглов и по их системам спортивной подготовки. Мадам Помфри посоветовала.

Рональд недоверчиво покачал головой, но не стал приставать с вопросами: упоминание школьной целительницы подействовало.

— Ну ладно, — проворчал он, усаживаясь за стол, за которым, повинуясь наставлениям Гермионы, всё же пытался выполнить домашнее задание на лето.

Сама Гермиона, равно как и я сам, уже написали все необходимые свитки, причём, судя по её недоуменным взглядам, я впервые не просил проверить мои тексты. Ей не приходило в голову, что самые главные экзамены — практические — не заменят никакие эссе и свитки: даже самый высоколобый волшебник на Лиаре владел боевой магией и навыками выживания. К этому подталкивала непрекращавшаяся много веков война. Империя воевала с южными кочевниками, иногда легионы теократов Ру-Ло схлестывались в бою с имперскими воинами. Северные государства вечно спорили за власть на своём промерзшем до самых костей земли материке. Хитрые корабельщики Караза бились без всякой жалости с вольным союзом торговых городов, а имперские торговые флотилии не раз подвергались нападениям пиратских ватаг. Одна из старых сказок гласила, что некогда жил мудрец, придумавший величайшее заклинание, способное сделать всех людей счастливыми. И единственное, что нужно было, чтобы сплести его — в мире не должен был гибнуть в бою и на войне ни один человек. Мудрец прожил долгую жизнь, и долгую жизнь прожили его ученики, но так и не случилось такого мгновения, чтобы на Лиаре не лилась чья-то кровь. И заклинание было забыто и похоронено с последним из учеников неизвестного мастера.

* * *

Вечерний Лондон встретил меня промозглой сыростью последней недели августа. Холодный туман окутывал дома и людей, превращая идущих по улицам в смутные призраки, освещённые уличными фонарями и фарами проезжавших автомобилей. С некоторым трудом разобравшись в карте Лондона, которую уже давно брал с собой в каждое посещение этого громадного по меркам Лиара города, я проехал несколько станций на поезде, наконец выбравшись на станции Оксфорд Сёркэс (OxfordCircus— Автор в курсе, что русскими буквами можно написать по-разному...). Чопорный и спокойный Лондон в этом районе давал трещину: многочисленные лавочки, ресторанчики и увеселительные заведения разного толка освещали мостовую многоцветьем огней, слышалась незнакомая речь множества туристов, чёрный цвет людской одежды в центральной части Лондона уступал здесь власть ярким краскам. Я с наслаждением втянул в себя воздух, пропитанный незнакомыми ароматами. Жизнь здесь кипела и бурлила, несмотря на позднее время. Квартал Сохо предоставлял желающим практически все, а то и все возможные развлечения, в зависимости от толщины кошелька, как и любой похожий квартал в любом городе мира.

Выпив стакан апельсинового сока в недорогом ресторанчике, где недоуменно покосились на подростка, гуляющего в вечернее время в одиночестве, я зашёл в туалет. Быстро сбросив мешковатую одежду, взятую из дома Уизли, я выпил дозу комбинированного зелья. Изящную серебряную флягу, куда я перелил зелье, чтобы не привлекать внимание к стекляшке, я сунул в карман.

Секунду ничего не происходило, а потом я вынужден был ухватиться руками за стенки туалета: тело пронзила дикая боль. Со страшным, мерзостным хрустом я стал расти, изменяться. Налилась силой грудная клетка и руки, рельефнее проступили мышцы ног, полностью чёрные волосы Поттера прорезали несколько белых прядей, по щеке заветвился узкий шрам. Глаза потемнели, из ярко-зелёных став почти чёрными.

Спустя долгие, томительные минуты, превращение завершилось. Вместо щуплого подростка в туалете стоял слегка побитый жизнью мощный мужчина лет сорока. Я изрядно прибавил в росте: заблаговременно купленная одежда оказалась впору благодаря нескольким подсказкам в переписке с Фелтоном о расчётах роста и веса при трансформации. Быстро одевшись в простую, ничем не выделявшую меня среди прохожих одежду, я вытащил из рюкзака последнюю вещь, лежавшую внутри — небольшой чёрный же саквояж, куда отправился перемотанный тонкой верёвкой рюкзак и смотанная одежда Поттера. Бумажник с деньгами, которые я выделил на предстоявшее предприятие, отправился во внутренний карман тонкой серой куртки.

Выбравшись из туалета, я посмотрел на себя в зеркало — ничем не примечательный магл, узнать во мне подростка-Поттера было невозможно. Выбравшись из туалета, я посмотрел на себя в зеркало – ничем не примечательный магл, узнать во мне подростка-Поттера было невозможно. Пригладив волосы, я сделал самую важную во всей операции вещь: на купленных специально для этого карманных часах завёл будильник на звонок через три часа: почти как Оборотное, комбинированное зелье требовалось принимать по времени, благодаря переписке с Фелтоном я знал, что срок действия зелья сильно зависит от навыков зельевара. Похоже, Гермиона Грейнджер сварила не самую качественную его разновидность, если судить по часу, на который хватало действия её зелья. Однако для студентки второго курса это было невероятным достижением. Переодевание и привыкание к телу после трансформации заняли у меня порядка пятнадцати минут.

Подхватив саквояж, я направился к выходу.

На улице, тем временем, уже начало темнеть, и по стенам заискрилось многоцветье рекламных щитов. На них я не обращал внимания: опыт посещения злачных мест в Империи подсказывал, что нужно просто забраться поглубже в центр района.

Неспешно шагая по переполненным прохожими улицам, я пытался прочувствовать этот город. Магловский мир жил по совсем иным законам, нежели магический. Консерватизм и иерархия скрытого от глаз маглов мира волшебников сменялись открытостью, бешеным кипением эмоций, уличные торгаши расхваливали свои товары, люди смеялись и веселились во множестве ресторанчиков и клубов. И — что особо привлекло моё внимание — даже в этом весьма и весьма шумном районе толпу часто рассекали двойки и тройки стражников с короткими забавными дубинками, наручниками и пистолетами на форменных перевязях. Я снова задумался о том, где бы раздобыть хотя бы пистолет для испытаний: не стоило пренебрегать огнестрельным оружием, если оно будет работать в условиях магического мира. Но этот вопрос я отложил на ближайшее будущее.

Постепенно я уходил всё дальше и дальше от станции, улыбаясь проходившим мимо девушкам. Иногда я ловил на себе заинтересованные взгляды — тело Поттера в сорок лет обещало стать гораздо более развитым, чем сейчас. На одной из развилок я замер и сделал вид, что рассматриваю витрину магазина. Люди вокруг шли сплошным потоком, но я заметил, что здесь они выглядят странно подавлено: и было от чего: в этом месте магическая реальность подходила вплотную к обычному миру. И волшебник, оказавшийся на перекрёстке, при желании мог перейти в магическую часть улицы. Подавляющее же действие оказывали многоразличные противомагловские чары, которыми, как я ощущал, был буквально усеян этот участок улицы. Чары отвода глаз, чары невнимания, чары рассеянности, чары важных дел, как их называли. Все они описывались в дневнике Вальбурги Блек, посвятившей разбору этих заклятий несколько страниц с изощрёнными ругательствами. Почтенная старушка искренне не понимала, зачем нужны такие сложности вместо старого доброго Империуса.

Легчайшее прикосновение к моему карману заставило меня резко развернуться, тело сработало словно само собой, и я ловко заломил руку карманнику.

— Отпусти, — прохрипел согнувшийся от боли невзрачный парнишка лет двадцати.

— Что надо, парень? — я передвинул захват так, чтобы он мог выпрямиться, но при малейшем движении его кисть должна была затрещать. Незачем было привлекать лишнее внимание. Впрочем, люди и без того проходили мимо, одурманенные чарами.

— Отпусти, хуже будет, — на его лице первоначальный испуг быстро сменялся наглостью.

— А если я сейчас свистну полицейских? — ухмыльнулся я, слегка усиливая нажим. Парень взвыл.

— Ты зачем к парню пристаёшь? — Недалеко от меня остановился здоровяк в кожаной жилетке. Похоже, местное прикрытие карманника, мелкая сошка. Мелкая, но вполне способная доставить неприятности случайному прохожему, если что-то пойдёт не так.

— Ещё полезешь — руку сломаю, — быстрым движением я сломал карманнику палец и тут же резко ударил ему в горло. Парень согнулся, с хрипом хватая воздух, и я толкнул его под ноги шагнувшему вперед вышибале.

— Ах ты! — вышибала ловко перепрыгнул через тело, но я, уведя вверх его размашистый удар, пнул его сбоку в колено.

Хрустнуло. Пробив ему, для гарантии, в горло так, чтобы не убить, я направился на улицу волшебников, пытаясь понять, как работала эта парочка в месте сплетения стольких защитных чар. Видимо, сквибы, или же кто-то изготовил им амулеты. Покалеченных мне было совершенно не жаль: в Империи таким после недолгого суда либо рубили руки, либо отправляли на рудники, что было ещё страшнее для попавшихся.

Обернувшись, я увидел, как над слабо ворочавшимися бандитами склонился подтянутый мужчина в форме полицейского. Видимо, его сила воли оказалась достаточной, чтобы не поддаться в полной мере действию чар.

Улица волшебников, куда увели меня хитрые чары, разительно отличалась от магловской. Цветастые вывески сменились резными досками над входами в лавки. Неоновая, как я уже знал, иллюминация — магическими светильниками. Причудливые одежды — мрачными мантиями. Оглядевшись, я понял, что угодил в ещё один аналог Лютного переулка, где собиралось отребье классом повыше — развлекаться, выпивать, играть и общаться с женщинами. Понятно было без всяких размышлений, что авроры сюда не заглядывали: кто же будет резать несущую золотые яйца курицу.

Вывеска с изображением колоды карт и игральных костей. Интересно, но не то, да и риск нарваться на драку в игорном доме еще выше, чем в борделе. В игорном доме волшебников же без серьёзных заклинаний я чувствовал бы себя неуютно.

Вывеска с изображением кружки и пенящейся струи напитка. Интересно, но не совсем то. Поразмыслив, я зашёл внутрь. Послушать разговоры жителей города никогда не лишне, а спиртное испокон веков развязывает большинство языков. Взглянув на часы, я убедился, что у меня осталось ещё более полутора часов от первой порции зелья.

Довольно светлое помещение было на четверть заполнено людьми. В противовес притонам в тёмных закоулках имперских городов, тут было довольно чисто. Домовые эльфы и доступная магия позволяли решить извечную проблему антисанитарии в дешёвых кабаках. На вертеле над очагом подогревался целый кабан, от которого то и дело отлетали куски мяса на тарелки, разносимые служанками.

— Пива и мяса, — скомандовал я, усевшись за свободный столик. Звякнула золотая монета, и служанка, подарив мне лукавый взгляд, быстро убежала.

— Господин желает сыграть? — тут же подкатился ко мне вёрткий мужичок с неприметными чертами лица и повадками профессионального шулера.

— Господин желает спокойно поесть и закусить, — я ловко сцапал шулера за плечо. — Но господин готов поставить пару кувшинов доброго пива тому, кто развлечёт его беседой.

— Это можно, господин, — закивал мужичонка, проворно спрятав в карманы стаканчик с игральными костями и колоду дорогих карт.

— Ваш заказ, господин, — служанка сноровисто расставила передо мной салфетку, тарелку с мясом и кувшин с пивом. Следом опустились на стол и две кружки.

— Спасибо, милая, — я постарался улыбнуться как можно проникновеннее, и девушка хихикнула. — Еще кувшин пива.

— Что интересует господина, — вкрадчиво осведомился мужичок, осушив первую кружку и вытерев короткие усы.

— Слухи, что интересного в магическом мире, — ответил я. — Я не был в старой доброй Англии со времён Первой войны.

— Вы воевали? — покивал мой собеседник.

— Пришлось, — я опустил голову, старательно играя роль бывшего наёмника. — Сейчас, смотрю, в Англии снова становится жарко?

— Да, господин, — бульканье пива. — Говорят, снова наёмники появились. Ходят по кабакам, ищут кого-то.

Я долил собеседнику ещё пива и жестом подозвал официантку: глотка у шулера была поистине бездонной. Что было мне на руку. Сам я тоже прикладывался к кружке, но больше для виду.

— Значит, война, — хищно ухмыльнулся я. Рассказанное шулером я прекрасно представлял и так, но стоило соответствовать роли. — Что ещё говорят интересного?

— Говорят, за голову лорда Блека объявили награду в две сотни тысяч, — округлил глаза мой собеседник, для которого эта сумма казалась чем-то нереальным. — И наёмники уже не поделили что-то между собой: Саймона Красного с напарником с месяц назад нашли мёртвыми и сильно порубленными.

— Это интересно, — протянул я. — Интересно, кому перешёл дорогу бывший заключённый... Он ведь сидел в Азкабане?

— Сидел, господин, — кивнул шулер, осушая очередную кружку. — Но пару лет назад как-то сбежал. Как — до сих пор никто не знает.

Официантка принесла ещё пива, мяса и крепчайшей ягодной настойки. Я налил себе и шулеру настойки.

Настойку пришлось осушить вместе с собутыльником — маленькие рюмки следовало выпивать залпом. От обжигающей жидкости глаза полезли на лоб, а в желудке разлилось приятное тепло. Я отхлебнул и из фляжки, пока шулер занюхивал выпитое кусочком хлеба и временно был потерян для общения.

— А что... — начал было я, но меня грубо прервали.

— Держи вора! — заорал кто-то в соседнем конце зала.

Тощая фигурка стремительно метнулась к выходу, но вышибала ловко метнул пивную кружку, подбив воришку в прыжке.

— Incarcero! — Буквально выплюнул заклинание бармен.

Волшебники окружили спеленатую фигуру — авроров тут явно не вызывали. Я со вздохом встал с места. Шулер проводил меня благодушным взглядом, допивая настойку. Сам я не узнал ничего нового, но подтвердил свои предположения. А вхожий в воровской мир человечек, сумей я отбить его у жаждущих расправы завсегдатаев, был бы мне очень полезен.

— Ну-ка посмотрим, кто нас сегодня развлечёт, — бармен палочкой приподнял закрывший при падении лицо воришки потёртый капюшон. — Девка?! Да ещё и оборотень!

Лежавшая на полу девушка молчала — явно понимала, что слова тут не помогут. Слишком сильно ненавидели оборотней простые волшебники.

— А девка хороша, — громко сказал я, доставая кошелёк. — Чем забивать её ногами или проклинать, лучше продай её мне, хозяин.

— Э, постой, — вперёд вышел небритый бугай в помятой мантии. — Оборотней надо давить.

Он оказался буквально в шаге от меня, и моя тяжёлая деревянная кружка со стуком ударилась в покатый лоб. В следующую секунду палочка была уже у меня в руках, на её конце загорелся красный огонёк, я хмуро посмотрел на закатившего глаза бугая, почему-то ещё стоявшего на ногах.

— Служанка, всем пива! — скомандовал я. Мне нужна была эта девушка, даже больше, чем окажись она простой воровкой. — Плачу за всё.

Мысленно распрощавшись с планами хорошенько отдохнуть, я шлёпнул об стол несколько золотых монет. Таверна откликнулась одобрительным гулом: я показал своё право сильного и поставил угощение остальным.

Ещё пара монет перекочевала в руки скабрезно ухмылявшегося вышибалы, а бармен с усмешкой бросил мне ключ от комнаты, без слов поняв мой явно видимый сальный взгляд.

— Ещё пива и мяса в мою комнату, милая, — я потрепал по щеке оказавшуюся рядом служанку. Девушка была настолько заморенной и голодной, что для разговора стоило бы её подкормить.

Сжавшаяся в комок девушка в испуге наблюдала за мной. Но из роли выходить было нельзя, и я палочкой указал ей в сторону внутренней двери, где незадолго до нас уже исчезли какой-то постоялец в обнимку со служанкой. Похоже, трактир оказывал действительно все возможные услуги своим посетителям. Несколько скабрезных шуток раздалось со стороны сгрудившихся возле стойки посетителей, и через пару минут тяжёлая дубовая дверь комнаты номер пять отделила нас от остальных. Указав девушке на кровать, я, не поворачиваясь к ней спиной, накладывал самое сильное из известных мне защитных заклинаний на дверь.

— А теперь можно и поговорить, — уже спокойным тоном сказал я, переключив своё внимание на неожиданную спутницу и уже неприкрыто рассматривая её.

И еще один замечательный коллаж от NikaWalter: http://www.pichome.ru/image/2nL