Свет в окне напротив (гет)

— Странно, что они оказались именно тут, — Гермиона Грейнджер разглядывала цель своего квеста с плохо скрываемой антипатией.

— Заунывники размножаются. Когда корневища стареют, они выпускают новые корни и осваивают новые территории, — объяснил я.

— Понятно. Как их собирать?

— Просто отламывайте коробочки. Это легко — стебли хрупкие. На зелье для мистера Уизли требуется не более пары десятков. Но мне бы хотелось оставить запас и для себя.

— Разумеется, сэр.

Она достала из рюкзака холщовую сумку и подошла к кольцу заунывников.

— И постарайтесь не повредить их корневую систему, мисс Грейнджер.

— Не сомневайтесь, сэр. Настолько ценный ингредиент… Я не посмею.

Сарказм не был выделен тоном, отчего прозвучал еще более вызывающим.

— Что не так, позвольте спросить?

Резко вздёрнутый подбородок, прямой взгляд… Ментальный блок. Эмоциональный блок. Тотальная окклюменция. Неожиданный ответ. И, похоже, единственный.

Нечасто мне случалось испытывать растерянность. За последние месяцы у меня сложилось впечатление, что Грейнджер нелегко обидеть.

Пожав плечами, она отвернулась и начала отламывать семенные коробочки, аккуратно придерживая стебли. Так же аккуратно и бережно она складывала их в сумку, умудряясь каким-то непостижимым образом проделывать всё это вызывающе демонстративно.

Ничто не мешало предоставить капризной девчонке возможность огорчаться, сколько ей вздумается, дождаться сбора оптимального количества сырья, аппарировать обратно в лабораторию, завершить приготовление зелья и избавиться от этой истории… Именно так и следовало поступить.

Я развернул её лицом к себе, выдернул из рук идиотскую сумку и прошипел:

— Скажите, мисс Грейнджер, кому из нас понадобились заунывники? Кто утверждал, что точно помнит место, а в реальности больше часа изображал напряжённую мыслительную деятельность, не представляя куда идти? И какого… С чего вдруг эта внезапная смена настроения?

Страх моментально ломает щиты и барьеры. Пусть ненадолго, на пару секунд, но легилименту достаточно и этого.

Я отошёл и прислонился к дереву. Оно в ответ щедро отсыпало мне за шиворот снега. Именно этого не хватало, чтобы выглядеть полным идиотом.

— Я жажду услышать, что именно так жестоко вас оскорбило. И если можно, то подробно и последовательно, — потребовал я, стараясь не морщиться. Снег таял, и по спине стекали холодные капли.

Грейнджер сердито уставилась на меня.

— Если вы настаиваете, сэр... Когда вы так любезно предоставили мне обзорную лекцию о побочных действиях Феликс Фелицис, то упомянули о трудно прогнозируемом отсроченном эффекте. Возможно, вы предположили, что в данном случае отсроченный эффект зелья удачи позволил корневой системе заунывников дотянуться до этой поляны. Чтобы проверить свою гипотезу, вы спровоцировали разговор на очень личную тему, понимая, как неожиданно это будет для меня и сколько вызовет эмоций. Заунывники — чрезвычайно редкий и дорогой ингредиент, а значит — цель оправдывает средства, да? Знаете, лучше бы вы просто на меня накричали, напугали или высмеяли… Было бы честнее. Ведь я действительно подумала, что наконец…

Она остановилась, подбирая слова. Кровь в моих венах горела от наплыва желчи. Глупец! Я с трудом сдержался, чтобы не прибегнуть к давно забытым магловским ругательствам.

— Напомните, мисс Грейнджер, я когда-нибудь утверждал, что являюсь честным, добрым и порядочным человеком? Убийца. Пожиратель смерти. Лжец. Что из этого для вас новость?

— Ничего. Забыли добавить: мизантроп, который всегда играет на своей стороне и не способен смеяться над собой, — огрызнулась она.

— Принято, — согласился я, подсвечивая Люмосом абсолютно ровный круг растений. — Но почему умная и правильная Гермиона Грейнджер упрямо ведёт себя как глупая капризная девчонка, придумавшая себе сказку и поверившая в неё? Это же нелепо, согласитесь?

Грейнджер села на большой плоский камень и пробормотала, не глядя на меня:

— Вы говорите как-то по-другому.

— Это утверждение или сомнение? — поинтересовался я.

— Не знаю.

— Но вы же запретили мне пользоваться окклюменцией, мисс Грейнджер. Помните? Упражняюсь.

...Недоверие, радость, сомнение, испуг...

— Вы не пользуетесь окклюменцией? Из-за моих слов?

— Стараюсь не пользоваться, — уточнил я. — И недостатки пока преобладают над сомнительными достоинствами. Трудно сосредоточиться. Сложнее решаются логические задачи. Даже простейшую идею о заунывниках, которые должны были оказаться на этом месте, вы поняли быстрее меня.

Я посмотрел на сумку в своих руках и отбросил её в сторону. Сел на камень с другой стороны. Сейчас я ощущал себя очень старым и на редкость бесполезным. Не было нужды вещать прописные истины. Грейнджер прекрасно понимала всю бессмысленность привязанности к моей персоне, равно как и то, что это скоро закончится. Стоило ли портить ей вечер?

— В прошлый раз я аппарировал прямо в центр озера и выронил меч. Зелье сочло это весьма остроумным решением проблемы.

Грейнджер закрыла лицо руками и прерывисто вздохнула. Но удержаться не смогла. Я уловил сдавленный смешок и заметил:

— Смейтесь-смейтесь. Я-то над собой смеяться не умею…

— Ужасно, — отозвалась она, вновь становясь серьёзной. — Тогда был зверский холод, как вы выдержали столько времени в мокрой одежде?

— А надо было постучаться к вам в палатку? Бытовые заклинания — очень полезная вещь. Феликс Фелицис знал, что я не схвачу простуду.

— Значит...— голос Грейнджер снова наполнился любопытством, — зелье обладает собственным разумом?

— Нет, конечно. Это не более, чем фигура речи. Зелье обостряет интуицию и ослабляет инстинкт самосохранения, вот и всё.

— А если выпить зелье, не имея никакой цели?

— Будет просто удачный день. Максимально удачный из возможных.

— Звучит неплохо.

— Для вас это означало бы застрять в замкнутом пространстве с человеком, который знает множество ответов на интересующие вас вопросы?

Грейнджер хихикнула совсем уж по-детски:

— Наверное. И чтобы он совершенно случайно выпил сыворотку правды.

Я поднялся и прислушался к звукам с западной окраины леса. Похоже, лесничие все же добрались до шумной компании.

Грейнджер тоже встала.

— Что там происходит?

— Не знаю и не стремлюсь узнать. Давайте просто поторопимся.

Она кивнула, подняла сумку и вернулась к сбору заунывников. Я осмотрел место. Надо бы сделать пометку для следующего раза. Почти в центре круга росло дерево. Удобно.

— Я собрала сто шестнадцать штук. Достаточно? Что это? — Грейнджер подошла к дереву и с любопытством уставилась на знак, который я вывел. — Руна Феху? Почему именно она?

— Почему вы выбрали именно число сто шестнадцать? Наверняка в этом скрыт глубокий сакральный смысл, перекликающийся с сонетом Шекспира и любимой страницей в учебнике по чарам за седьмой курс?

Она снова хихикнула.

— Учебник по чарам я помню хорошо, а сонет — надо будет проверить. Теперь — в лабораторию?

Я взглянул на часы.

— Нет. С этим этапом приготовления зелья я способен справиться самостоятельно. Когда вы работаете ночью, то засыпаете прямо у котла, — она возмущённо уставилась на меня, готовясь к спору, но я её перебил. — Скажите, мисс Грейнджер, фейерверки всегда вызывали у вас такую реакцию?

Всё ещё кипя от негодования, она снова села на камень.

— Нет, конечно. Осталось на память от войны.

— Война закончилась.

— И это говорите мне вы? — Грейнджер смотрела на меня снизу вверх, как будто снова оказалась за партой. — Закончилась. Да... И это пройдёт. Всё пройдет. От людей я уже не шарахаюсь.

Я автоматически кивнул, размышляя над одной очень нездоровой идеей.

— И ещё о ваших фобиях. Надеюсь, страх высоты среди них не числится?

— Н-нет...

Немного лжи, страх и радостное предвкушение приключения. Отлично!

— После аппарации — не шевелиться, пока я не скажу. Готовы?

— Да.

* * *

На этот раз Снейп не выпустил мою руку перед приземлением. Вместо болезненного удара я мягко коснулась ногами поверхности. Здесь дул сильный ветер. Чуть позже я поняла, что он доносит шум и музыку. Впереди темнело что-то вроде кирпичной стены. Сзади, кажется, было светлее, но я не шевелилась, честно выполняя инструкцию.

— Где мы?

Разговаривать-то мне не запрещали?

— В Лондоне, — насмешливо сообщил Снейп.

— Уже можно двигаться?

— Оглядеться — да. Двигаться — только когда узнаете место.

Я повернулась и охнула. Россыпи огней до самого горизонта, изгиб реки… мост… Кажется, Воксхолльский… Да, точно он. Вот Миллбанк Тауэр… А там, за изгибом реки — Вестминстерский дворец и Сан-Стефан… И Лондонский Глаз… Как красиво…

Но Снейп требовал не эстетических восторгов, а точной геолокации. Так. Ладно. Подсветив себе палочкой, я убедилась, что стою на крыше — большой, плоской и старой. Над ней возвышались две огромные трубы, с другой стороны — ещё две. Слишком просто. Электростанция Баттерси. Заброшенный монстр промышленной эпохи и головная боль нынешних архитекторов Лондона. Вид сверху.

Всё это я озвучила Снейпу.

— Превосходно, мисс Грейнджер, — согласился он. — Кроме того, это площадка, с которой открывается прекрасный вид на Темзу. В особенности на ту часть, где через… — он взглянул на часы, — девять минут начнёт твориться форменное безумие под названием «Новый год у маглов». Ваша задача предельно проста: смотреть, слушать, тренировать выдержку и не хвататься за палочку. Ах, да. И не упасть, разумеется.

Я подошла ближе к краю, чтобы как следует насмотреться на панораму.

Форменное безумие? Оно уже происходило. Набережные, сколько хватало глаз, были заполнены поющими, кричащими, танцующими людьми. Музыка казалась громкой даже здесь. Но какой вид!

Я обернулась. Профессор разглядывал город с невозмутимостью индейца. Попытавшись убрать идиотско-восторженное выражение с собственного лица, я заметила:

— Действенная идея для психотерапии, сэр. Жаль только, что Вестминстер почти не видно.

— Полагаете, вам не хватит впечатлений? Можно подняться выше, — уведомил Снейп, палочкой указывая на кирпичное основание ближней трубы, возвышавшееся над головами футов на семьдесят.

Сердце весело ухнуло куда-то в пятки, как на американских горках.

— Как? — поинтересовалась я. — Точная аппарация на поверхности, отдаленные от естественного ландшафта более чем на двадцать футов, невозможна из-за погрешности…

— Вам действительно нужно?

Мой голос наверняка оказался бы неуверенным и писклявым, поэтому я просто нахально кивнула.

Не глядя в мою сторону, Снейп протянул руку. Затем — крепко, почти больно, взял меня за запястье, и… поднялся в воздух… Вместе со мной.

Это не было похоже на полёты во сне. Или на фестрале. Или на метле. Это не было похоже ни на что. Моё тело не стало легче. Скорее, земля набирала вес, соскальзывая вниз.

Ветер трепал выбившиеся из-под шапки волосы, толкал в спину, продувал насквозь. Снейпа такие мелочи, конечно, не волновали. Он летел с тем же мрачным спокойствием, с каким обычно шёл по коридорам Хогвартса. Его пальцы уверенно и цепко держали мое запястье, но он не тащил за собой, а всего лишь направлял движение.

Сделав небольшой вираж, чтобы не попасть под луч прожектора, профессор приблизился к трубе и аккуратно опустился на кирпичный карниз, обрамленный строительными лесами. Почувствовав под ногами поверхность, я разочарованно выдохнула. Слишком быстро. И слишком мало.

Но уже через мгновение мои руки вцепились в железные балки. Вблизи карниз не казался ни широким, ни надёжным. Высоко. Как же здесь высоко! Лондон казался залитым расплавленной лавой. Реки огней текли по улицам, впадали в озёра площадей, выплёскивались на набережные… Смотреть себе под ноги я уже не решилась. Зато взглянула на Снейпа. И нарвалась на ответный взгляд. Он был… весёлый? С ума сойти! Весёлый!

— Желаете вернуться… в партер?

— Не сейчас, сэр, если можно, — подхватила я светский тон, — с галёрки открывается восхитительный вид. О, вот и Вестминстер!

Вожделенный Вестминстерский дворец с крохотной часовой башней то исчезал в темноте, то появлялся во вспышках ослепительно синего цвета. Толпа вторила этой пульсации синхронными криками. Начался обратный отсчёт последних секунд года.

Бой курантов донёсся глухо, но отчётливо: «All through this hour Lord be my guide, And by Thy power no foot shall slide»[1], — прошептала я знакомые слова. Они прозвучали как никогда актуально. Так. Теперь, главное, не дёргаться. Крепко прижаться спиной к трубе. Держаться. Это всего лишь…

С первым ударом Биг Бена Темза взорвалась десятками салютов. Справа, слева, с берегов, и с каких-то помостов, установленных прямо в реке. Залпы следовали безостановочно. Небо мгновенно заволокло дымом и копотью, как будто над нами пролетел огнедышащий дракон… Так. Спокойно. Это не битва. Это пиротехника. Зрелище. Не более опасное, чем прощальный фейерверк, который Фред и Джордж устроили при Амбридж. Фред… Сердце больно кольнуло. Если Джордж сейчас где-то там в толпе, он, наверное, тоже вспоминает о Фреде.

Эпицентр представления переместился на северный берег. Кажется, я уже немного адаптировалась к залпам. Во всяком случае, не пыталась с ними сражаться. Сполохи лимонного, синего, белого, походили на картины импрессионистов. А вот — искры ярко-малинового цвета. Совсем как волосы у Тонкс. Малыш Тедди тоже любит отращивать яркий хохолок… и слушать истории про маму и папу…

Ветер мгновенно высушил слёзы… Списки погибших никогда не станут короче, но Тонкс, Люпин и Фред первыми бы отругали меня за уныние. Я вспомнила, как сегодня, вернее уже вчера, Джордж напевал: «We're starting up a brand new day», — и заставила себя улыбнуться.

Прямо напротив станции в воздух поднялись огненные струи, похожие на залпы обезоруживающих заклятий. Дым свивался в причудливые картины, но каждый раз, когда их цвет оказывался зелёным, услужливая фантазия дорисовывала в воздухе Тёмную метку, а рука тянулась к палочке.

Снейп заметил это движение. Он склонился ко мне и повторил:

— Война закончилась, мисс Грейнджер, помните? Это всего лишь имитация, развлечение. Игра огня. Завораживающая игра. Взгляните!

Его негромкий голос легко перекрыл весь гомон и грохот. Слова прозвучали как мягкий гипнотический приказ.

Игра огня… Да. Вот эти белые стрелы, рассыпающиеся в воздухе гигантскими астрами... И синие светлячки, разлетающиеся миллионами искр… И сеть из невесомого света в половину неба… Шары… Звёзды… Розы… Спирали и кольца…

Грохот уже не казался оглушительным, крики и смех естественно дополняли зрелище. Высота не пугала, а завораживала…

И снова: стрелы и светлячки. Диски, шары и звезды… Галактики и крохотные снежинки. Огненные букеты и фонтаны… Нити золотого дождя…

Искры ещё сыпались с неба, но залпы уже прекратились. Набережные взорвались восторженными криками и аплодисментами.

Я осторожно моргнула и с трудом сумела пошевелиться. Кажется, впервые за несколько минут.

— С Новым годом, сэр!

Снейп уже вернулся к своему обычному мрачно-невозмутимому виду. Невозможный и замечательный. Другого не надо. Сумасшедшая мысль мелькнула и в полном шоке исчезла из моего мозга. И, правильно, мозг здесь совсем ни при чём! Я поднялась на цыпочки и поцеловала Снейпа в щеку. Покачнулась, и чтобы не свалиться, вцепилась в лацканы его пальто. Ну да, изящество — это не про меня…

На лице Снейпа промелькнуло что-то похожее на панику. Он подхватил меня за локти, возвращая в вертикальное положение.

Биг Бен отбил четверть часа. Первую четверть нового года.

Снейп всё ещё держал меня, видимо, опасаясь, что я продолжу свои попытки свалиться вниз. От него пахло полынью и шалфеем. И смотрел он… незнакомо. Так мог смотреть Не-Снейп, изумлённый фактом наличия рядом особы, жаждущей уткнуться лицом в его пальто и просто стоять так, потому что больше ничего не надо.

— С новым годом, мисс Грейнджер.

Он наклонился и едва ощутимо прикоснулся губами к моему лбу…

А потом был ещё один короткий полёт. И аллеи парка Баттерси. И мелкий дождь. И тишина, которой совершенно не мешал шум праздничного города. В голове было невозможно, немыслимо пусто. Я пришла в себя, только когда увидела крыльцо своего дома.

— Мы шли пешком? — вопрос прозвучал по-идиотски.

Снейп странно усмехнулся и коротко кивнул.

— Да. Почти весь путь.

В следующее мгновение он аппарировал.

___________________

[1] — Биг Бен и окружающие его другие небольшие колокола Часовой башни Вестминстера выбивают перезвон следующих слов: «Сквозь этот час Господь хранит меня, и сила его не даст никому оступиться».