Свет в окне напротив (гет)

Кошмар был незнакомым: стерильная пустота обволакивала со всех сторон, забивала слух и зрение, не давала пошевелиться, отнимала волю… Сон уходил неохотно, оставляя после себя отвратительную вязкую слабость. Предсказуемый итог для того, кто задремал за лабораторным столом после двухдневной бессонницы.

Через несколько минут затёкшие мышцы соизволили подчиниться. Я поднялся и подошёл к окну. Рассвет обозначил силуэты зданий, фальшивой синевой раскрасил стёкла. Окна дома Грейнджер остались тёмными и пустыми… Надеюсь, у неё хватит благоразумия не вляпаться в какую-нибудь неприятность? Хотя, когда речь идёт о Грейнджер, рассуждать следует иначе: надеюсь, у неё хватит ума выпутаться из тех неприятностей, в которые она без сомнения влипнет.

«Я грабила Гринготтс!»

Как это было сказано! Чем бы ни занялась в дальнейшем мисс Покорительница гоблинов, ей всегда будет не хватать безумного куража войны. От подвига к подвигу. Уизли начнёт злиться, что известен всем исключительно как супруг Гермионы Грейнджер; Поттер попытается посоветовать не работать на износ, Джинни Поттер станет перманентно ворчать и требовать сменить работу на более спокойную...

А Грейнджер... Грейнджер продолжит идти напролом. И несомненно достигнет высот на любом пути.

Если она решит заниматься академическими исследованиями, то практика в моей лаборатории окажется полезным бонусом. В статье для «Вестника зельеварения» я подробно расписал роль ассистентки Грейнджер в разработке и создании зелья памяти. Вот только сочтёт ли она возможным упоминать об этом факте биографии?

Та самая улыбка Грейнджер отразилась в окне, и я закрыл глаза, чтобы избавиться от наваждения. Грейнджер не исчезла, а улыбнулась ещё раз — нахально и вызывающе. Нет, надо выспаться. Галлюцинации — это уже слишком.

Голову кружило, сон настигал на ходу. Почти наощупь я поднялся наверх, толкнул дверь, и только тогда понял, что потерял ориентир и стою не перед спальней, а перед соседней дверью, ведущей в чулан. Здесь лежали ненужные вещи чужих мне людей, живших когда-то в этом доме. Я заглядывал сюда лишь однажды, чтобы убедиться, что хлам не содержит ничего опасного. Давно пора устранить это безобразие. Пара взмахов палочкой — и на освободившейся площади можно будет устроить дополнительную кладовую для ингредиентов.

Я зажёг свет и оглядел пыльные полки и коробки. Обычные вещи, оставленные при переезде за ненадобностью. Вот швейная машинка, довольно старая. По магловским меркам и вовсе раритет. Жестяная коробка с нитками. Мужские ботинки. Журналы по вязанию. Стопка выпусков Таймс. Моток бечёвки. Тяжёлый фанерный ящик, выкрашенный чёрной краской...

Шахматы на верхней полке я заметил не сразу. Стараясь не поднять облако пыли, открыл коробку. Совсем новые. Под резными фигурками желтел лист бумаги — страница из незнакомой книги.

«Мы заводим друга, не зная, женат ли он, и где он служит. Всё это — пустяки перед главным: он видит ту же истину. Среди настоящих друзей человек представляет только себя самого. Никому не важны ни профессия его, ни семья, ни доход, ни национальность. Конечно, чаще всего это знают, но случайно. Друзья — как цари. Так встречаются властители независимых стран в какой-нибудь нейтральной стране…»*

И дальше в том же духе: расплывчатые рассуждения о возвышенных вещах. Чистый пафос и дистиллированная убеждённость в собственной правоте. В правом нижнем углу листа размашистым почерком было выведено: «Jack».

Я вернул шахматы на полку, вышел и закрыл дверь.

Наступал паршивый день. Хотя нет. Паршивый — это тот, в мае. Девятое января был, скорее, днём ненужным. Всегда. Задолго до школы я понял, что мать тяготится необходимостью выкраивать деньги сразу после рождественских праздников, и предложил ей ограничиваться одним подарком. Она согласилась. В Хогвартсе было проще, не считая второго курса, когда Люциус решил устроить «нечто грандиозное». Всё закончилось предсказуемо плохо. Пьяный Нотт попался Макгонагалл… И на меня обиделась Лили.

Она-то знала, что лучше «не помнить», но всё равно каждый год умудрялась устроить сюрприз и вручить какую-нибудь вещицу. «Сев, ты только не дуйся. Тебе понравится. Открой, открой, пожалуйста! Тебе нравится?»

Позже настало время торжественных обедов в Мэноре. Старый Малфой никогда не скрывал, что считал нищего полукровку существом третьего сорта, но Люциусу нужна была «свита», которую он мог бы милостиво обогревать своим роскошным величием и одаривать покровительством… Фраза о малфоевских павлинах родилась задолго до того, как Том Реддл подарил Люциусу этих птиц.

Потом появился Игорь, и чопорные посиделки в зале с камином сменились весёлыми гулянками в Хогсмиде и в Лютном. Вокруг молодого Игоря всегда бурлила жизнь. Пунш, стихи, споры, мечты о смене власти в Европе, объединённой в единое целое. Кто бы мог подумать, что маглы мыслят в том же направлении? Европа объединилась без помощи Игоря, Тёмный Лорд канул в небытие, Игорь и я остались жалкими остатками себя...

Потом… Потом не было ничего. Альбус внезапно проявил чуткость, и в школе я оказался избавлен от показного проявления внимания. В прошлом году пыталась вспомнить Минерва. Но с ней удалось поругаться до начала поздравительной речи. Смею надеяться, что урок она усвоила.

Я снова спустился в лабораторию. Взял распечатанный флакон с бодрящим зельем и выпил положенные десять капель… Глупо. Полезнее было принять хорошего снотворного и как следует выспаться, но слова из неизвестного трактата раздражали не хуже Грейнджер и напрочь отбивали мысль о сне.

Друг видит ту же истину… Не больше и не меньше? И какая истина объединяла меня и Лили? Та, что мы волшебники, и это важнее всех различий?.. Однажды Лили перестала в это верить... Я привычно прислушался к себе, отыскивая отголоски старой горечи… Но память, как заезженная пластинка, раз за разом прокручивала образы и детали, не пробуждая ни тоски, ни боли.

А мгновением позже по венам заструилась бодрящая настойка, окутывая разум фальшивой эйфорией. К чему это подростковое нытьё? Оно ничего не изменит.

* * *

К полудню я отправил последнее письмо в Гильдию, получил восторженный ответ Слизнорта, заполнил все необходимые бумаги, отослал взмыленную сову назад и окончательно убедился, что мне не нравится зарабатывать деньги изобретением новых зелий. Действие стимулятора уже заканчивалось, в голове опять стоял туман и роились обрывки паршивых мыслей. Например о том, что позавчера я едва не погубил четырех человек. Просто потому, что недооценил противника. Не Уизли, разумеется. После того спонтанного сеанса легилименции, я проникся к мистеру Хочу-Сильную-Палочку едва ли не сочувствием. Скверно всю жизнь быть самым слабым звеном в цепи и понимать это. Во всяком случае, теперь он готов бороться, а мечты о величии и превосходстве рассеялись надолго. Мисс Грейнджер наверняка сумеет… Да. Грейнджер... Опять. Всюду. Надо было поговорить с ней, а не устраивать тот спектакль.

«О чём ты, Гарри? Всё замечательно! Профессор Снейп мне очень помог. Это так рыцарственно с его и твоей стороны. И я безмерно благодарна... вам обоим».

Она всё поняла. Разумеется. И теперь мне придётся помнить о том, что Северус Снейп всё же оказался трусом, и о том, что это известно Грейнджер.

Но, может, всё к лучшему.

Поручение Поттера выполнено, как бы скверно это не было сделано. Поттер признал долг исполненным. С этого момента он и вся его компания потеряли возможность прорываться в мой камин и атаковать меня совами. Заказывали свободу и покой, адресат? Получите, распишитесь, наслаждайтесь!

Наслаждение явно запаздывало. Тишина давила и оглушала, как в утреннем сне. Поддавшись порыву, я снял с дома заглушающие чары. Резкие звуки улицы просочились сквозь стены отголосками чужой жизни: шорох автомобильных шин, разговоры редких прохожих, музыка… То, что они называют музыкой: ритмичный грохот и заунывное мяукание. А Лили вечно напевала «Битлз». Простенькие тексты на незатейливые мелодии. Четверо слащавых мальчиков-жуков. Их жужжание доносилось тогда отовсюду.

«Брось, Сев! — смеялась Лили. — Они классные. Нельзя не любить кого-то просто за то, что его любят другие». Потом кто-то из них куда-то уходил, кто-то на ком-то женился… Лили пыталась держать меня в курсе, но заинтересовать так и не смогла. Зато когда она пела, её палочка рисовала в воздухе затейливые светящиеся линии. Лили умела жить в двух мирах и не собиралась отказываться ни от одного из них.

Позже, в восьмидесятом, «Битлз» снова появились в новостях, но уже по другому поводу. Застрелили солиста группы. Я видел его фотографию в газете. Мордред и Моргана! У него даже очки были как у Поттера!**

Настойчивый царапающий звук отвлёк меня от очередного погружения в прошлое. На подоконнике сидел филин. Я распахнул окно, и он тяжело влетел в комнату.

Письмо было от Драко.

«Привет, крёстный!

Знаешь, меня начинает немного нервировать твоя тяга к затворничеству. Родители попытались переслать тебе традиционную бутылку эльфийского коллекционного, но птица вернула груз назад. Мать сразу вообразила невесть что и теперь рвётся спасать тебя из Азкабана. Я с трудом уговорил её подождать хотя бы до вечера, пообещав, что найду способ с тобой связаться.

Да, кстати, с днём рождения! Терпеть не могу все эти формальные пожелания счастья, здоровья, удачи и лёгких заклинаний. Так что давай считать, что я всё это написал, ты послал меня к келпи, и сразу перейдём к следующей части.

Я решил не фантазировать с подарком и вручить тебе карту на посещение нашего ресторана на две персоны. Условия на обороте. Буду рад тебя там увидеть. Без шуток. Только не передаривай карту Поттеру, пожалуйста.

Ах, да… Считаю необходимым уведомить тебя, что сегодня вечером я иду на свидание с Асторией Гринграсс. Если ты имеешь что-нибудь против, сообщи об этом сейчас или не сообщай никогда. Не уверен, что я влюблён, но что-то такое носится в воздухе и заставляет меня делать глупости. Поскольку ты крёстный, то частично несёшь ответственность за моё будущее. И раз я нуждаюсь в совете, письмо до тебя обязательно доберётся.

P. S. Если захочешь всё же получить свое эльфийское, просто позови Динки, она доставит бутылку в любое место».

Дважды прочитав это нахальство, я, наконец, понял смысл.

Несмотря на легкомысленный тон и подчёркнутое пренебрежение правилами дома Малфоев, каждая буква говорила о том, что Драко побеждает в борьбе за место под солнцем. Он сделал ставку на зеро и не прогадал. Полезная способность. Не всем дано.

Филин ухнул, напоминая о себе, и перелетел на шкаф с лабораторными приборами.

— Не сметь здесь разгуливать, — предупредил я его. — Сиди смирно и жди.

Ответ получился коротким.

«Не разбираюсь в девицах. Мисс Гринграсс хорошо воспитана и неглупа. Других недостатков за ней не заметил. Приглашением воспользуюсь».

Крылатый почтальон снисходительно взглянул на записку, позволил привязать её к лапе и вылетел в окно.

Надеюсь, это был последний гость. Странно праздновать то, чем не умеешь пользоваться. Читал бы в детстве Поттер побольше книжек, знал бы, что некоторым персонажам положено умирать вовремя.

Взгляд скользнул по полке с особо ценными зельями и задержался на флаконе с гидролатом.

— Какая из полученных жидкостей была целью сегодняшней работы?

— Каждая, мисс Грейнджер.

— То есть, все три?

Я качнул флакон и прозрачная субстанция закружилась как в омуте памяти. Что там говорила Грейнджер? «Своеобразный запах, не связанный с сырьевой базой».

Плотно притёртая пробка поддалась не сразу, а потом выскользнула с тихим хлопком. По помещению распространился едва ощутимый аромат, вызывавший сложные ассоциации. За неимением лучшего я охарактеризовал его как озадачивающий, провоцирующий и неспокойный. Пахло чем-то смутно знакомым, но ускользающим. Мокрым ветром? Снегом? Неважно. Такой запах — всего лишь следствие эмоций, диктующих разуму желаемые параметры.

Минимально эффективную дозу придётся устанавливать опытным путём. Возможно, на это уйдут недели, и результат вряд ли будет ошеломительным. Зато гарантирована безопасность испытуемого. Испытуемый ведь так за неё цепляется… И, кстати, для чистоты эксперимента, испытуемого категорически нельзя травить натощак.

В кухне было пусто. Буфет так и не научился производить еду самостоятельно, домового эльфа тоже не наблюдалось. Пустая коробка из-под хлопьев и не менее пустая молочная бутылка составляли неплохой натюрморт, но не годились на роль завтрака. И, стало быть, байронически настроенному имениннику придётся отложить воспоминания о воспоминаниях и прозаически сходить в магазин.

Грейнджер мне сегодня встретиться не могла, поэтому я вышел из дома через парадную дверь и направился в ближайший супермаркет. Несмотря на ранний час, народу на улицах было довольно много. Пару раз со мной даже поздоровались, а хозяин паба на углу, протиравший окна своего заведения, помахал рукой и крикнул, что рад меня видеть.

В магазине я выбрал стандартный набор продуктов, потом вспомнил об Игоре и добавил в корзину бутылку рома.

Кассирша долго набиралась смелости, но всё же выпалила:

— Прекрасный денёк сегодня, сэр. Давненько вас не было видно.

Я попытался ей улыбнуться, от чего она растерялась, опустила глаза и молча пробила чек.

Полузнакомые прохожие, кассирша, трактирщик — все эти люди воспринимали меня как «своего». Чудного, странного, но «своего». Всего лишь потому, что я полтора года ходил по тем же улицам, выпивал в пабе и покупал в магазине молоко и хлопья. Их не интересовало кто я, чем занимаюсь, о чём думаю. Я не мешал им, они не мешали мне.

Впереди ждал новый день, и я был волен потратить его как захочу: отправиться в Брикстон и покопаться в книжных завалах, нагрянуть к Аберфорту… Или, воспользовавшись неожиданно приличной погодой, неторопливо пройтись по улице, изредка кивая равнодушно-приветливым соседям.

Ускорив шаг, я добрался до ближайшего пустыря и аппарировал на своё крыльцо.

____________________________________

*Снейп нашёл страницу из книги К.С. Льюиса «Любовь». Автор не разделяет отношение персонажа к процитированному тексту:)

**Помните сцену в первом фильме, где родители Гарри танцуют на колдографии? Сравните с танцем Джона Леннона и Йоко Оно: https://yadi.sk/i/hv6DbdT306YCpg (приблизительно на 1'45")