Водоворот (гет)

Дожди давно кончились, и уже вторую неделю сверкало солнце, жар которого прогонял лёгкий ветерок с моря. Вилла, спальным крылом обращенная к морю, буквально нависала над краем высокого утёса, на котором стояла, и вполне неплохо продувалась, так что жары девушки не испытывали. Их времяпрепровождение вообще не сильно отличалось от того, что было у них в Лондоне, — чтение, изучение магии, практика с наставником, — за одним маленьким “но”. И этим “но” была погода. Мягкий тёплый климат убаюкивал и лишал воли что-то делать и к чему-то стремиться. Поэтому с утра можно было забросить занятия и отправиться, к примеру, на море. Вниз вела извивающаяся гравийная дорожка, начинающаяся от лужайки перед задним фасадом виллы. На пляже стоял тент, зачарованный холодильник с напитками, и даже была отдельная холодная зона в тени, где можно было отдохнуть от жары. Песок на пляже был идеально просеян и вычищен, морское дно разровнено и облагорожено, а у пристани покачивалась небольшая парусная яхта, естественно, с магическим приводом.

Старшая из сестёр бродила с книжкой по дорожкам сада, выискивая уютное местечко, кде можно было бы почитать “Основные принципы трансгрессии” без того, чтобы её беспокоили слуги или подруги. За кустами она приметила покрытую виноградной лозой перголу, и, подумав, что там она сможет найти то самое укромное местечко, направила свои стопы в обход кустов. Когда она вышла из-за угла, она поняла, что место уже занято, и не кем иным, как садовником со звучным именем Фабио. Точнее, его смуглой спиной, на которой под кожей перекатывались бугры мышц. Что делал Фабио, девушке не было видно, и она подошла поближе, заодно пытаясь придумать, как будет оправдывать своё любопытство.

“Да что мне оправдываться? Это мой дом или нет?” Подстегнув себя таким решительным образом, блондинка тихонько подкралась к садовнику, чтобы заглянуть ему через плечо. Только сейчас она заметила козлы, на которых покоился один из столбов перголы, подпорку в том месте, откуда столб был вынут и разобранные накладные панели у основания, назначенные прикрывать вмурованную в бетонное основание металлическую скобу, в которую и вставляется столб. Фабио, не отрываясь, бросил на девушку быстрый взгляд. Уже не таясь, она прошла под навес и села на скамейку, откуда ей открывался замечательный вид на столб сечением двадцать на двадцать сантиметров, над которым трудился садовник. А тот увлечённо наносил какой-то рисунок на ровную поверхность.

Закончив рисовать, он повернул другой стороной вверх и снова принялся вычерчивать что-то га дереве, потом ещё раз и ещё. После этого он из стоящего рядом ящичка с ручкой достал похожий на обрезанную ложку с деревянной ручкой инструмент. Похоже, там, где ложка была обрезана, инструмент был остро заточен, поскольку Фабио, легко ковырнув брус, вырезал из него изрядный кусок. Он продолжил, и блондинка с удивлением обнаружила, что на дереве проявляется рельефный рисунок.

“Так вот оно, оказывается, как!”

Стыдно признаться, но, прекрасно разбираясь в старинной мебели, она до сих пор не имела ни малейшего понятия, как эта мебель изготавливается, в особенности, как получаются столь нравящиеся её резные детали.

Было видно, что у садовника, или теперь уже плотника изрядно набита рука, поскольку метровой длины рисунок он закончил обрабатывать в течение десятка минут. Отложив резак, — кажется, эта штука так называется, — он достал флакон с жидкостью, в которой она легко узнала повсеместно применяемый магический консервант, и нанёс его на свежую резьбу.

“Резец, вот, как это называется! А не резак!”

Потом Фабио повернул столб на другую сторону и продолжил. Через полчаса, когда на столбе со всех сторон появилась резьба, изображающая виноградную лозу с листьями, садовник поднял его и понёс к месту посадку. Что более всего удивило девушку, так это то, что Фабио не пользовался магией для переноски. Похоже было, что ему просто нравится физический труд, и он не упускает возможности лишний раз поиграть мускулами перед хрупкой блондинкой. Жаль, что глаза его скрыты очками. Интересно, какие они?

Фабио осторожно поместил столб в металлическую скобу и, придерживая его одной рукой, другой в дырки в скобе вставил толстый болт, который вышел с обратной стороны. Навинтив гайку, он поставил столб вертикально так, чтобы гнездо для его шипа, сделанное в горизонтальной балке, оказалось точно над ним. И тут девушка увидела, наконец, использование магии в работе. Очевидно, Фабио было лень забираться не лестницу, и он просто протянул руку в сторону балки, отчего последняя приподнялась ещё на несколько сантиметров, позволив упасть стоящей под ней подпорке. Пока та падала, садовник успел мягко опустить балку и махнуть в сторону деревяшки, поймав её почти у земли. И всё это —— без палочки! Аккуратно положив её на траву, он улыбнулся старшей, которая замерла с выпученными глазами. Опомнившись, та захлопнула рот и улыбнулась в ответ.

Фабио подошёл к кусту, где в тени лежала запотевшая десятилитровая бутыль с пенистой жидкостью, похожей на тёмное пиво. Откуда-то достав пол-литровую кружку, он взял бутыль за горлышко и знаком предложил девушке. Надо сказать, что холодный напиток выглядел выглядел соблазнительно, но пиво ей принципиально не нравилось.

— А что это? — спросила она, скорее, для проформы, поскольку за время, что они провели здесь, строптивый итальянец всем показал, что по-английски он отказывается понимать даже простейшие “да” и “нет”, и подругам приходилось пользоваться итальянскими “си” и “но”. Язык сломать можно! Садовник поставил кружку на скамейку рядом с ней и стал наливать напиток, который сразу начал так вкусно пениться, что блондинка невольно сглотнула. Налив, он протянул кружку ей:

— Пожолста! Проба! — её глаза чуть не округлились опять, поскольку это был первый раз, когда Фабио попытался что-то сказать по-английски. Пахнет, вроде не пивом, запах пива ни с чем не перепутаешь. Была — не была! Она зажмурила глаза и осторожно пригубила. Вкусно! И совсем не пиво! Даже немного сладко!

— Что это? — спросила она ещё раз.

— Кавас! — ответил довольный садовник.

— Что? — переспросила она.

— Кавас! — повторил тот. — Руски! — и он сделал движение, будто стакан в себя опрокинул.

— Понятно! — улыбнулась она, беря прохладную кружку в обе ладони. — Кавас, который пьют русские!

Фабио налил себе до краёв в другую кружку, почти залпом осушил её и двинулся к дощечкам, которые должны были замаскировать металлическую скобу в основании столба. Старшая, блаженно потягивая холодный напиток и периодически приговаривая себе под нос “Кавас!”, совершенно забыв про книгу, продолжила смотреть, как садовник ставит подпорку у следующего столба, вынимает его из скобы и кладёт на козлы.

* * *

Настроение было — хуже некуда. От светловолосой ведьмы не было вестей уже который день, а сама она просила ей не писать, чтобы “не дразнить отца понапрасну”. С мистером Гринграссом Гарри уже встречался два года назад, когда ему прислали письмо на гербовой бумаге с приглашением посетить особняк в Лондоне. Поттер тогда пребывал в состоянии жутчайшей депрессии после потери крёстного, и два дня, проведённые в гостях, самым благоприятным образом повлияли на его настроение. Астория, как бабочка, порхала вокруг, не обращая внимания на неотступно следовавшую за ним Дафну, а их мать глядя на торчащие кости подростка, всё норовила его чем-нибудь накормить. Сам мистер Гринграсс, конечно, был сдержан в выражении своей благодарности, зато леди была необычайно приветлива и похоже было, что помимо признательности за спасение дочери она ещё испытывает к Гарри обыкновенную симпатию. Отца Дафны, однако, проняло то, что Гарри отказался от подарка, который Гринграсс ему предложил. Гарри тогда вскочил страшно оскорблённый, и тот поспешил извиниться за то, что он так недооценил Поттера. Теперь же он, со слов Дафны, был вне себя от ярости от того, как Гарри “злоупотребил его доверием” и обещал “пришибить наглеца при встрече”.

Да ещё и эта погода... Ни льёт, ни капает, а, выйдя на улицу, промокаешь насквозь. И холодный такой ветерок с Темзы... В какой-то момент стало настолько дурно, что Гарри решил испробовать ранее не испробованный способ времяпрепровождения, для чего и закатился в “Дырявый котёл”. Бармену было до лампочки, что он — сам Гарри Поттер, ему были интересны лишь золотые галлеоны в его кармане. Поэтому служитель штопора и бокала лишь подозрительно сощурился в ответ на просьбу налить “чего-нибудь покрепче”:

— А восемнадцать тебе уже есть, парень?

Гарри закатил глаза к небу:

— Ну, почему, когда нужно убивать Волдеморта, возраст не спрашивают, а когда человеку хочется выпить...

— Потому, парень, что спиртное не придёт к тебе ночью авадить твою семью! — со смешком ответил бармен, не переставая протирать бокалы. Поттер достал из кармана галлеон и бросил его на стойку. Монета исчезла где-то в воздухе, а вместо неё перед Гарри материализовалась стопка с какой-то вонючей жидкостью. Он с подозрением её понюхал:

— Это что?

— Огневиски, что же ещё? Хотел выпивки? Вот она!

— Да этой гадостью только клопов морить! — в сердцах выругался Поттер.

— А что ты хочешь? Мужчиной становятся через страдания! — философски заметил бармен.

— А что-нибудь не столь... — Гарри с отвращением отодвинул от себя стопку, — страдальческое есть?

— Ну, давай попробуем это... — бармен достал из-под прилавка едва початую бутылку с совершенно прозрачной вязкой жидкостью и плеснул её в чистую стопку: — Вот, понюхай!

Поттер понюхал. Жидкость ничем не пахла. Он потянулся губами, но бармен успел перехватить его руку:

— Э-ээ, нет, постой, так дела не делаются! — он достал палочку и кусочек чёрствого ржаного хлеба. Хлеб он на блюдечке пододвинул Гарри: — Слушай сюда! Стопку опрокидываешь в себя и сразу глотаешь. Потом нюхаешь, — запомни, нюхаешь, ни в коем случае не откусываешь, — хлеб. Голова повёрнута строго в мою сторону, ни влево, ни вправо! Потом — резкий выдох. Понял? — Гарри кивнул. Бармен двинул к нему стопку, сделал шаг назад. Поттер запрокинул голову, закидывая в себя прозрачный столбик, и сразу поднёс к носу кусочек хлеба.

— Протего Тоталум! — сказал бармен. Глаза Гарри выпучились, они выскочили из орбит и надулись, став сантиметров по пятнадцать в диаметре. Потом из его ушей пошёл пар, а глаза сдулись и встали на место, но надулись уже щёки и так, что за каждой можно было спрятать по футбольному мячу.

— Не держи в себе! — посоветовал бармен. — А то — разорвёт!

Поттер собирался лишь приоткрыть рот, но он сразу распахнулся так, что туда легко можно было бы запихать Кричера, и из него вырвался столб пламени сантиметров сорока в диаметре. Пламя било в щит, поставленный барменом, в течении десяти секунд. Если бы опытный работник общепита не выставил защиту, от него бы остались одни угольки. Как, впрочем, и от всего трактира.

— Круто! — резюмировал Гарри. Он закашлялся, и бармен протянул ему ведёрко со льдом. При очередном спазме он выплюнул шарик огня размером с теннисный мяч себе на ладони и сразу же начал его подкидывать, обжигаясь.

— Брось! — мягко сказал бармен, качнув ведёрком. Поттер тут же бросил шарик огня туда и принялся дуть на ладони, на которых уже вспухали волдыри. Бармен осуждающе покачал головой и стал накладывать на руки Гарри исцеляющее заклинание.

— Что... Кхе! — ему показалось, что в нём ещё остался огонь, и он ещё раз кашлянул в кулак. — Что это было?

— Русские иногда завозят, — бармен убрал ведёрко сразу, как из него перестал валить пар, и вернулся к протиранию бокалов. — Что с них возьмёшь? Азиаты! — он с тоской поглядел куда-то в даль.

— А можно ещё чего-нибудь... русского? — попросил Гарри.

— Можно, конечно! — согласился бармен, доставая поднос со стопками и бутылку обычной замороженной водки. — Галлеоны доставай!

Плеча Поттера кто-то коснулся:

— Здравствуй, Гарри!

Он обернулся. Перед ним, лучезарно улыбаясь, стояла Панси Паркинсон собственной персоной в сопровождении какого-то парня. Увидев её он понял, как по ней скучал и до чего же зол на неё, что она не нашла его в ту ночь. А ещё он понял, что смазливый хлыщ, со скучающим видом прикрывающий рот ладошкой у неё за спиной, ему отнюдь не нравится. То есть, настолько не нравится, что рука сама собой начинает искать рукоять парабеллума.

— Привет, Панси! Привет, Девис! — кивнул он хлыщу и вернулся к своим баранам... то есть, стопкам.

— А я тут не одна! — опять подала она голос.

— Я заметил! — буркнул в стопку Поттер.

— Я бы с тобой посидела, но, как видишь, мне пора идти! — сообщила она.

— Ага, иди! — не поворачиваясь, согласился он.

— Я не понял, куда идти? — возмутился хлыщ. — Мы же только пришли!

Паркинсон обворожительно улыбнулась и уселась на стул рядом с Поттером, кивнув бармену на стопку с водкой:

— Мне того же, пожалуйста!

— Э-ээ... Панси! — требовательно напомнил о себе хлыщ.

— Заткнись, Роджер! — бросила она через плечо.

— Я не понял, что за шутки? — возмутился Девис. — Да ты кто такая? Да у меня под окном очередь из таких... — он потянул было её за плечо, но его руку сбросил улыбающийся доброй улыбкой Гарри:

— Тебе же сказали — заткнись!

— Ты на кого батон крошишь, мелочь пузатая! — про “пузатая” он, конечно, зря сказал, поскольку у Поттера и вместо пуза были кости.

— Парень! — повысил голос внимательно наблюдающий за бесплатным спектаклем бармен. — Заткнись!

Девис бросил на Гарри злобный взгляд:

— Ничего, мы ещё встретимся... Когда свидетелей будет поменьше... — и поспешил на выход.

Поттер настороженно следил за Паркинсон, не понимая, что ей может быть от него нужно. Она под его взглядом неожиданно сама начала нервничать, — достала из сумочки помаду, открыла её, снова закрыла, убрала, закрыла сумочку, достала палочку, убрала, достала из сумочки тряпочку для протирания палочки, зачем-то промакнула ею щёки, опомнившись, убрала, снова достала палочку...

— Паркинсон! — подал он голос. Она опять ему улыбнулась, потом схватила принесённый ей стакан, отхлебнула и закашлялась. Только в этот момент Гарри заметил, что её руки слегка подрагивают, — Что происходит, чёрт возьми?

— Подожди, я сейчас! — слизеринка подхватила сумочку и устремилась в направлении туалета. Поттер помотал головой, прогоняя наваждение, и снова повернулся к своей стопке.

— Привет, Гарри! — стоявшая сзади Панси опять обворожительно улыбалась, — Можно, я присяду рядом?

— Иди к чёрту, Паркинсон! — пробормотал Поттер, успевший принять ещё одну дозу успокоительного. Слизеринка поблекла и развернулась.

— Постой! — он поймал её за руку и потянул назад, — Садись и говори, что хотела. Только быстро!

Панси, уже успокоившись, села рядом с ним, пристально глядя ему в глаза.

— Что?

— Прости меня! — выдохнула она.

— За что? — удивлённо смотрел на неё он. Извинения от этой змеи звучали, по меньшей мере, подозрительно.

— За то, что я сделала тогда...

— Паркинсон, кончай уже топтаться на месте!

— За мои слова на том обеде! Я...

— Ах, это! — разочарованно протянул Гарри. — Послушай! Меня его этот дурацкий эпизод волновал только до того момента, пока я не убедился, что МакГоннал тебя увела, и — ты в безопасности. Просить прощения тебе не за что. Если это — всё, то прошу меня извинить! — он отвернулся к барной стойке, пригубив обжигающую жидкость. Продолжить ему не дали.

— Я с тобой ещё не закончила, алкаш недоделанный! — рывком развернув его к себе, сидящая рядом разгневанная фурия клокотала, как Везувий за минуту до гибели Помпеи. Сердце защемило, когда Поттер увидел, наконец, перед собой до боли знакомую змею, для которой даже мысль об извинениях была хуже смерти. Он ласково ей улыбнулся:

— Недоделанный?

Панси сдула с щеки непокорную прядь волос:

— Ну, это к слову пришлось, просто “алкаш” не так бы звучало. Не отвлекай меня своими дурацкими улыбочками! — рыкнула она на него, сверкнув глазами. — За что ты на меня... Два месяца прошло!

— Да ну?!

— Ну, не два... — неохотно признала слизеринка, — Сорок пять дней дней... Можно подумать, не наткнись я совершенно, кстати, случайно на тебя здесь, это всё не продолжилось бы дольше!

— Что — всё?

— Я одного не пойму, отчего вшивый гриффиндорец...

— Вшивый?!

— Не обращай внимания, просто речевой оборот... Отчего вшивый гриффиндорец вместо того, чтобы ползать у моих ног, воротит нос? Или Принцесса Слизерина уже недостаточно хороша?

Поттер опять улыбнулся:

— С тех пор, как я Вас видел последний раз, Ваше Высочество, Вы стали ещё прекраснее!

— Ну вот, уже лучше! — буркнула слизеринка, а потом, встрепенувшись, прошипела: — Не переводи тему! Отвечай на вопрос!

Поттер, нахмурившись, смотрел в свой стакан:

— Ты струсила, Панси!

— Я?! Да что ты знаешь?!

— Я знаю, что ты струсила и не пришла на свидание, Панси, а что ты там ещё себе надумала, что меня волнует, помимо твоей ценности и стаканности... Кхм... Целости и сохранности... Не имеют никакого отношения к действительности! — под конец фразы он уже почти кричал, и бармен, до этого флегматично протиравший стаканы у дальнего конца стойки, спрятался за кассой. Она, растерявшись, пробормотала:

— Лев! Настоящий лев! Честный, благородный и глупый! — и, повиснув на шее, впилась ему в губы страстным поцелуем. У ошеломлённого Гарри даже мысли не возникло сопротивляться. Напротив, справившись со своим удивлением от её напора, он притянул Паркинсон к себе и активно включился в процесс.

— Гарри! Ты что делаешь! — раздался за их спинами возмущённый вопль. Он оторвался от Панси и картинно закатил глаза:

— Вот, только этого мне и не хватало! Чтоб тебя...

Она хихикнула, и он снова потянулся к ней.

— Гарри! Отлепись от этой суки! — Рон с силой дернул Поттера за рукав так, что тот чуть не свалился со стула. Убедившись, что она не пострадала от внезапного рывка, Гарри обернулся к другу, даже не пытаясь задушить рвущийся наружу гнев:

— Рональд! Какая встреча! — Поттер знал, до чего его друг ненавидит обожаемого Молли американского актёра, в день начала президентской компании которого несчастному Рону не повезло уродиться. Издевательство сработало, так что и без того красный, как рак, Уизли ещё и запыхтел от негодования. — Тебя, что, мамочка одного гулять отпустила? — намёк на то, что мать Рона внимательно выспрашивает “когда и с кем”, иногда не пуская совершеннолетнего Уизли заниматься своими “взрослыми” делами, тоже не пропал втуне — было видно, как побелели сжатые до предела кулаки рыжего. Тем не менее, Гарри решил сделать контрольный выстрел в нестабильную психику своего друга: — И, что, не проверила, сделал ли ты уроки?

С рёвом Ром бросился на него, как бык на тореадора, вперёд головой. Панси с визгом отскочила, а Поттер, заранее доставший палочку, срубил буяна Левикорпусом. Туша Уизли, потеряв последний контакт с мозгами и полом, пронеслась мимо них по воздуху и впечаталась головой в стойку бара. Услышав удар дерева по дереву и вопли друга, Гарри поморщился:

— Ой-вей! Таки, в столе будет вмятина! Овид списаменто!

Панси заинтересованно спросила:

— А что это за овид?

— Сириус придумал. Затыкает рот тому, на ком применено. Заклинания отмены нет, развеивается через сутки.

— Жесть!

— Гарри? — появлению ещё одного действующего лица он не удивился. Чему бы он действительно удивился — это если спустя минут пять в баре не соберётся весь Хогвартс с Шармбатоном в придачу. Однако, как ни крути, а с лучшей подругой он действительно был рад увидеться.

— Гермиона! Привет! — он обнял Грейнджер, улыбнувшись поджавшей губки Панси. — Это ты с собой привела? — отпустив её, он кивнул на висящего в воздухе и вращающего выпученными глазами Рона.

— Нет! И не ты? — она подозрительно посмотрела на него. — А эта что тут делает? — она, наконец-то, разглядела наслаждающуюся спектаклем слизеринку.

— Грейнджер! — кивнула ей та.

— Паркинсон! — ответила Гермиона. — И, всё-таки, что ты тут делаешь?

— Ой! — всплеснула руками Панси, — Так много всего делаю, что даже и не перечесть. Последнее, что я помню, — она скорчила хитрую рожицу, — целовалась!

— С кем?!! — удивление на лице подруги было столь велико, что Гарри, уже остывший после стычки с Роном, расхохотался, и через секунду к нему своим сдержанно-мелодичным смехом присоединилась Панси.

— Ну, не с Роном же!

— Ну, не с Уизли же! — они поглядели друг на дружку и опять рассмеялись.

— Гарри! — топнула ногой Грейнджер, — Ты с ней целовался?

— А почему бы и нет? — Поттер подошёл к Паркинсон и притянул её к себе за талию, а та собственнически закинула руки ему на плечи. — Привлекательная, умная девушка попалась в ловушку моего безграничного обаяния... Кто я такой, чтобы не спасти беззащитную красотку из капкана?

Беззащитная красотка щипнула спасителя за бок, Гермиона покраснела, а Панси хихикнула. Гермиона открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут в баре появились ещё два действующих лица. Гарри хлопнул себя ладонью по лицу, поскольку ситуация начала походить на действие в дешёвом спектакле:

— Да, давайте сюда ещё всё Министерство приведём! — пробормотал он себе под нос.

— Что здесь происходит? — рявкнул затянутый в шутовское трико аврор, явно пытаясь напугать веселящуюся молодёжь. Тесные лосины небесно-голубого цвета обрисовывали малейшие детали мужского естества, отвлекая внимание от сверкающих позументов обтягивающего лилового верха. Стоящая рядом с ним Тонкс, предусмотрительно завернувшаяся в мантию, скрывающую её балаганный наряд, закатила глаза и помотала головой, что-то беззвучно прошептав.

— Привет, Тонкс! — Гарри радостно обнял Нимфадору, успевшую треснуть напарника по руке, в которой тот уже поднимал палочку.

— Привет, Щеночек! — ласково ответила та и поцеловала его в щёку, отпустила Поттера и шагнула к Гермионе. Ошеломлённый аврор возмущённо наблюдал за обнимашками-целовашками, периодически подёргивая палочкой.

— Вот, Мервин, смотри, как всякий уважающий себя аврор должен приветствовать Героев! — Весело сказала Тонкс. Мервин, засмущавшись и потупив глаза, широко расставил руки и шагнул к Гарри. Тот ловко увернулся:

— Убери свои грязные лапы, извращенец! Вот, с ним обнимайся! — выпучивший глаза Уизли без толку пытался открыть рот, чтобы крикнуть, что он тоже “не такой”, но объятья и лобызания аврора оказались неотвратимы, как цунами. Когда Мервин с ним закончил, по лицу Рона текли слёзы, увидев которые, Тонкс опять закатила глаза и буркнула:

— Нашёл, наконец, своё счастье! — и, посмотрев на напарника, скривилась и добавила: — А этого, похоже, придётся в почётный караул перевести. Понабрали тут!... — Она опять перевела взгляд на Рона:

— Приставал или драться лез?

— Драться... — озадаченно подтвердил Гарри.

— Понятно! Сегодня, кстати, рекорд установил, мы его пятнадцать минут назад отпустили!

— Во, даёт! А что это с ним?

— Да, кто ж его знает!

— Звёздная болезнь! — подала голос молчавшая до этого Гермиона и раздражённо отвернулась в сторону. Панси, до этого совсем не участвовавшая в общении, вопросительно посмотрела на Гарри. Тот спохватился:

— Три тысячи чертей, где моя чёртова учтивость, задуши меня смеркут! Тонкс, позволь представить тебе Панси Паркинсон! Панси, это Нимфадора Тонкс, нынешний глава аврората, вдова Римуса и мать моего крестника. Ну, и, конечно, тоже мой друг.

Дамы церемонно присели в книксене:

— Приятно познакомиться!

— Приятно познакомиться! — выпрямившись, Тонкс внимательно оглядела Панси: — Я много о вас слышала, мисс Паркинсон!

— Надеюсь, только плохое?

— Увы, мисс...

— Панси, если Вам не трудно!

— Тогда — на “ты” и “Тонкс”, хорошо? Так вот, Панси, из этого источника, — она ласково потрепала Гарри по макушке, — плохого, боюсь, о тебе мы не услышим...

— Надо же, какая досада! Стараешься, зарабатываешь репутацию, и всё под конец оборачивается пшиком, наталкиваясь на таких твердолобых, не способных по-настоящему оценить сумрачный гений! — Панси подхватила под руку блаженно улыбающегося Гарри, который чувствовал, как внутри него разливается тепло. Ещё бы, четыре стопки “Пшеничной” — это не шутки! Тонкс ещё раз потрепала его волосы:

— Ну, мы пошли! Мервин, пакуй клиента и — за мной!

Гарри подошёл к другу и с доброй улыбкой вполголоса сказал ему:

— Если ты, козёл, ещё раз назовёшь при мне девушку, мою или не мою — неважно, сукой, я тебе яйца оторву и заставлю съесть, понял? — Убедившись, что тот понял, он махнул напарнику Тонкс: — Забирайте!

Напарник и на этот раз не стал долго думать, а, схватив Рона за руку, потянул его вслед Тонкс, как воздушный шарик. Паркинсон оценивающе посмотрела на аврора и протянула:

— Чего-то ему не хватает!

— У Вас нет сахарной ваты? — спросил Гарри бармена. Тот лишь покачал головой. — Ты знаешь, Панси, если сюда сейчас ворвутся грабители в масках или шайка хулиганов, то сразу начинай танцевать и петь, а я подхвачу!

— Зачем? — спросила опять оставленная за бортом Гермиона. Поттер снисходительно на неё посмотрел:

— Это — Болливуд, детка! — он взял Панси за руку и потянул её за столик в зале, кивком позвав за собой Гермиону. Они выбрали наименее освещённую кабинку, поскольку Гарри внезапно вспомнил о необходимости прятаться от журналистов, и расселись, причём Паркинсон ненавязчиво оттёрла Грейнджер и уселась рядом с Гарри, предоставив той занять место напротив.

— Что у тебя случилось с Роном? — спросил он Гермиону.

— Это, Гарри, не так важно, как вопрос о том, что случилось с самим Роном. — ответила та, кусая губы.

— Ну, хорошо, что случилось с Роном?

— Как я и сказала — звёздная болезнь, — спокойно сказала Грейнджер, — Представь, Волдеморт убит, министр убит, ты — в больнице, толпа Пожирателей — трупы, примерно такая же кучка со стороны защитников Хогвартса. Полная неразбериха, паника... И тут “Пророк” публикует интервью Рона с Ритой Скитер, в котором он правдиво рассказывает, как терпеливо в течение многих лет шлифовал твой характер и, практически, лично готовил тебя к решающей битве твоей жизни...

— #$&!!!

— Именно! Недоедал ночами, мирился с твоим дурным нравом, учил правилам хорошего тона. Ха-ха! Правилам хорошего тона! В общем, общая мысль такова, что, если бы не Рон Уизли, то и Победы бы никакой не было! Ты не пойми меня неправильно, — быстро затараторила она, увидев, как у Гарри раздуваются ноздри. — Рон ничего такого даже близко не говорил, но он дал интервью, и Рита, ну ты знаешь, какая она...

— #%$%&!!!

— Я бы выбрала другое слово, но это тоже вполне вписывается в её характеристику. Самое-то смешное началось потом. Рон купил сотню экземпляров газеты с его колдографией на первой странице, и всем её раздавал, не опровергая, при этом, ни единого слова из статьи. Потом он организовал фан-клуб себя. Купался в славе и дарил автографы девушкам на обнажённых си... прелестях. И за три недели, что ты валялся в постели, ни разу тебя не проведал!

— Да я и после того его не видел. Ни весточки, ничего. А тут... Что это он на нас набросился?

— Вчера я его с Чо сняла. В буквальном смысле. Хотя, конечно, вру, не сняла... — Гермиона вздохнула, и Гарри осторожно взял её за руку.

— Я и раньше знала, что Рон... Направо и налево... В общем, по окончании школы я получила доступ к своему доверительному фонду, и у меня появились деньги, чтобы снять квартиру, точнее, студию в Косом... А Рон напросился ко мне жить, ему Молли, видать, совсем жизни не даёт! Ну, вот, пять дней назад прихожу домой — а там на постели, на моей постели мелькают конопатые ягодицы Рона под аккомпанемент Чо, кавайным голоском кричащей “Кончи в меня, Герой, кончи! Сделай мне ребёночка!”. Я думала, что с ума сошла. А тут этот... чудак ещё оборачивается ко мне, заметь, не останавливаясь, и пьяным голосом кричит, чтобы я ему поесть приготовила, пока Победитель Волдеморта отдыхать изволят... У меня в глазах потемнело, и я открыла портал с кровати на улицу, куда он с этой... замечательной девушкой и отправился.

— Портал? Открыла? — с жадным интересом спросил Поттер. — Заклинанию научишь?

Гермиона иронично покосилась на него:

— А кто тебе сказал, что это было заклинание?

Панси с восхищением протянула:

— Здорово! Стихийная магия!

Гермиона с осуждением покачала головой:

— Тебя бы так довести, Паркинсон!

— Мне, Грейнджер, не светит. Я недоумков не то, что в свою постель не пускаю, а даже близко и на пушечный выстрел.

— А кого же ты пускаешь? — сузила глаза Гермиона. — К твоему сведению, я с этим придурком не спала!

— Тебе адреса для любовных писем дать или рекомендации по выбору партнёра? Ах, да, я забыла, ты же у нас заучка. Книжку тебе нужно посоветовать... Телефонный справочник Лондона пойдёт? Там Уизли точно нет!

— Ты её сама уже всю перепробовала или пару номеров в спешке пропустила?

Покрасневший Гарри сидел, зажав уши руками, пока не додумался поставить Полог Неслышимости. С чего это его так покоробили разговоры о гипотетических любовных приключениях Паркинсон? Он отвернулся к окошку, размышляя, до чего причудлива судьба своими непредсказуемыми вывертами, а особенно — о неустроенности Гермионы. По поводу своего потерянного друга он не особо расстраивался; в последний год в нём крепло ощущение того, что Рон рядом с ним только для того, чтобы отсидеться в кустах в время очередной заварушки, а потом выйти к моменту раздачи печенек. Он ясно помнил, что в время Битвы Семи Поттеров видел только пятерых, да и в ходе боя за Хогвартс друга куда-то запропастился. Ну, да и ладно, Мерлин ему судья. Гораздо больше он волновался за Гермиону. Поттер машинально потянулся, чтобы взять её за руку, как обнаружил, что там уже рука Паркинсон. Та улыбнулась и что-то ему сказала с язвительным выражением на лице. Гарри махнул палочкой, прогоняя Полог. От неё это движение не укрылось:

— Не слушал, что ли? Это правильно! Я тебя спросила, не решил ли ты на троих развлечение устроить, раз уж девушки слегка выпили?

Тут он заметил, что слизеринка и гриффиндорка уже перестали мериться размером достоинств и числом гипотетических любовников, а вполне дружелюбно общаются, держась за руки. А Гермиона после вопроса Панси отчего-то выжидательно на него смотрит. Не сдалась, значит, ещё!

— Нет, Паркинсон, я думаю, что буду только помехой вашему нежному девичьему счастью. Благословляю вас и ступайте, здесь наверху есть комнаты!

Девушки густо залились краской. Нет, от Гермионы Поттер другого и не ожидал, а вот Панси удивила, ещё и добавив локтем в рёбра. Гермиона поднялась со своего места, тем самым вынудив его тоже вскочить, и улыбнулась:

— Вот, Гарри, за это я тебя и люблю. Знаешь, как девушку утешить. И тебе спасибо, слизеринка, хоть я тебя и не рассчитывала здесь увидеть!

— Мне-то за что?

— За язык твой раздвоенный! — хихикнула Грейнджер. — Ну, я пошла!

— Постой, — остановил он её. — Ты куда?

— Я — домой. Я же тебе сказала, что живу теперь здесь, в Косом.

— А вообще? — не отставал он.

— А вообще... Вообще на свете много книг, которые я ещё не прочитала.

— И?

— Пиши мне, Гарри, — похлопала она его по груди. — Не забывай, — и, отвернувшись, пошла на выход в Косой переулок.

— А ты жесток, Поттер! — вздохнула Панси. Гарри сел, и она прижалась к нему, обхватив руку. Он аккуратно вырвался из захвата и отодвинулся, насколько позволяло не очень широкое сиденье. Улыбка, которую Паркинсон заморозила на своём лице, постепенно стекала с её лица, превращаясь в хищный оскал.

— Ты что это, Поттер? — прошипела она.

Он покачал головой:

— Ничего не получится, Паркинсон!

— Почему? — сквозь зубы выдавила она.

— Потому что, — ответил Поттер.

— Почему? — настойчиво спросила она.

— Кое-что произошло, — нехотя сказал он. — Не одна ты в ту ночь проявила слабость.

— Да, давай, теперь всё на меня свалим! — съязвила она.

— Умоляю тебя! — поморщился Гарри. — Давай, без вот этого!

— Без чего?

— Без сцен! — он помолчал. — В общем, в тот вечер произошло нечто, чего теперь не исправить...

— Кто-то умер?

— Панси! — с осуждением покачал головой он. — Нет. Я кого-то встретил...

— Малфоя, я надеюсь! — Панси добавила ещё яда в голосе.

— Тьфу на тебя! Нет, девушку...

— И что, любовь с первого взгляда?

— Нет... Не совсем...

— Ну, тогда что такое непоправимое случилось?

— Мы провели ночь вместе...

— Катались на мётлах или искали дорогу в покои Гриффиндора?

— Я понимаю твоё негодование, Панси, но...

— Что — “но”? — она вскочила, сверкая глазами.

— Да сядь же ты!

Паркинсон, вместо того, чтобы усесться обратно, села напротив, так что теперь их разделял стол:

— Можно подумать, это твоё первое постельное приключение!

— Нет, — ответил он. — Это не было постельное приключение. Это была любовь.

— Любовь, — сказала она горько. — Любовь! А я...

— А ты — струсила, — он посмотрел ей в глаза. — И подумала на меня плохо.

— А ты и рад был... Утешиться!

— Я не желаю оправдываться, — он откинулся на спинку скамейки. — Ты всё равно не можешь быть моей. Что мне делать, Панси?

— Что? Об стену убиться, идиот!

Ярость клокотала в ней, как готовое взорваться зелье в котле Нелвила. Стиснув зубы, она с глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Когда на её лицо вернулось её обычное иронично-высокомерное выражение, она добавила:

— Ты знаешь, Поттер, мне кажется, что тебе стоит меня поблагодарить, что я не пришла. Ты что, думаешь, у нас бы с тобой чем-нибудь кончилось? Ты же не предполагаешь всерьёз, что я тебя на свидание позвала? О, нет, мы с Драко хотели тебя немного разыграть, но, к сожалению, у него оказались другие дела...

Поттер при этих словах улыбнулся, вспомнив, чем именно был занят Малфой в тот вечер.

— Что ты скалишься, Поттер?

— Ничего, как-нибудь потом расскажу!... Ты знаешь, мне хочется ещё выпить. Присоединишься?

Панси мрачно кивнула, соглашаясь.

Ещё через полчаса Гарри прижимал к себе Паркинсон за талию, а она при этом глупо хихикала. Заказанная бутылка “Пшеничной” была уже наполовину пуста.

— Врёшь ты всё, Поттер, нет у тебя никакой девушки!

— А вот, и есть!

— Ха-ха, тогда скажи, как её зовут?

— Не скажу!

— Я её знаю?

— Паркинсон, ты, что, пьяна?

— Я? Да! А ты, что, хочешь воспользоваться моей беспомощностью? — захлопала глазками Паркинсон.

— Никогда! — с пафосом сказал юноша, ударив себя в грудь.

— Герой! — восхищенно сказала она, а потом хитро улыбнулась. — Ты, просто, не знаешь, что делать!

— Панси, я, хоть и пьян, но не настолько, чтобы меня на “слабо” взять!

— Ну, за это надо выпить! Будь здоров!

— Будь здорова! Фу, ну и гадость, всё-таки!

— Ага, гадость!

— Ты меня, что ли, споить пытаешься?

— А правда, что у меня грудь маленькая?

— У тебя хорошая грудь... Красивая! И размера — как раз, как я люблю!

— Убери руки, развратник, люди смотрят!

— Не смотрят, я Полог поставил, ещё только мы сюда сели!

— Хотя бы поцелуй девушку, если уж лапаешь!

Поттер в видимым усилием отлепил руку от груди Панси и обхватил ладонью её шею, большим пальцем поглаживая щёку. Она не выдержала и сама прилипла к его губам, запуская язык ему в рот. Гарри с шеи передвинул руку ей за спину, сильнее к себе притягивая и притискивая. Паркинсон закинула ноги ему на колени, и Поттер перенёс руку на её бёдра, сжимая их и поглаживая. Когда его ладонь забралась ей под юбку, девушка оседлала его колени, не прекращая поцелуев. Гарри обеими руками схватил её ягодицы и, сильно сжав, потянул на себя, отчего она выгнулась, запрокинув голову и застонала.

— Скорее, неси меня уже в чёртовы номера! — горячо прошептала она ему на ухо.

— У меня есть идея получше... — он трясущимися от нетерпения руками бросил на столик пару монет и аппарировал.

* * *

В кабинете зельеварения, оборудованном в подвале, стояла деловая тишина, время от времени прерываемая звоном флаконов и шипением зелий. Две подруги, экипированные по высшему разряду, — тяжёлые плащи из толстой драконьей кожи, маски из магического стекла со встроенными артефактами автономного дыхания и зачарованные перчатки до локтей и сапоги, — спокойно и деловито практиковались в изготовлении препарата, который их местный наставник, усмехнувшись, отнёс к какому-то “классу В”, и который в специализированной лавке а Косом Переулке предлагался за девятьсот галлеонов порция. Зелье было очень востребовано волшебниками в возрасте, у которых вместе с грушевидностью фигуры образовывалось сползание шевелюры с макушки вниз. То самое, что средневековые монахи искусственно создавали себе ещё в молодом возрасте, чтобы старшие товарищи не чувствовали себя обделёнными их главным распорядителем. Причёска, к слову, именовалась тонзурой.

Ингредиенты для зелья были вполне дешевы, но приготовление состояло из пяти десятков этапов, каждый из которых требовал совершенно особых условий. К примеру, тринадцатый день после новолуния и юго-восточный ветер на стадии номер шесть. Опять же, выверенные до песчинки количества составляющих и до долей секунды — время каждой стадии. Поневоле приходилось пользоваться артефактом замедления времени, применение которого обещало головную боль и тошноту следующим утром. Зато выход был поистине королевским — из малого котла, в котором надлежало приготовлять зелье, получалось сто тридцать семь порций. В общем, день кропотливой работы давал вполне неплохой доход. Раз в месяц.

Наконец, девушки завершили последнюю стадию. Теперь оставалось лишь убедиться, что всё было сделано правильно. Каждая достала пипетку и, взяв немного драгоценного состава, капнула на заранее приготовленного слизняка. Пару секунд ничего не происходило, а потом оба слизняка покрылись длинными густыми волосами.

— Наконец-то! — голос блондинки звучал глухо из-за маски. — Уже пятая попытка! Кто же мог знать, что проект, предложенный папой, окажется таким сложным?!!

— Ему, вроде, результаты ещё не требуются! — хихикнула шатенка. — Зато мы с тобой — молодцы! Шесть часов непрерывной концентрации без права на ошибку!

— А ещё, — добавила блондинка, — папа сказал, что, за вычетом компонентов зелья и расходов на использование лаборатории весь доход от продажи пойдёт нам в качестве карманных денег!

— Наконец-то я смогу купить себе ту сумочку! — мечтательно закатила глаза подруга. Обе принялись методично и споро фасовать продукт по заранее приготовленным изящным флаконам с оскалившимся Йети на этикетке.

— Слушай, я чего-то не понимаю! — вдруг начала блондинка. — Мы, что, единственная страна, где пользуются палочками?

Шатенка задумалась:

— Да нет же! Вот, к примеру, Болгария, Эстония и ещё, по-моему, Гондурас используют палочки. Остальные страны — лишь когда ситуация того требует. Китайцы и русские пользуются посохами, арабы и персы — фамильярами, японцы — вообще всем, что под руку попадётся, иногда даже просто листками бумаги, на которых пишут необходимое заклинание...

— Откуда ты всё это знаешь?

— Пока ты с задумчивым видом бродишь по саду с книжкой, я пытаю Бьянку насчёт местных традиций. Оказывается. мы знаем так мало! Слушай! — вдруг спохватилась шатенка. — Луна уже почти полная! Пойдём, что ли, на мётлах полетаем?

— Голышом? — спросила подруга.

— Не, — смутилась девушка, — голышом я не пойду! Тут много человеческой прислуги! Один этот похотливый... Как его? Такой, с сальными глазками...

— Ты дворецкого имеешь в виду? Отец его сегодня уволил по моей просьбе!

— А другие?

— Ну, ладно! — примирительно сказала блондинка. — Наденем шляпы и мантии. Так даже интереснее будет!

— Малую возьмём?

— А куда же мы без неё?

* * *

Панси проснулась от режущего глаза света. Попытка прикрыть глаза вернула ей ощущения. Она лежала на боку на не разобранной кровати, сзади притиснутая мужским телом, одна рука которого крепко держала её за грудь, а другая покоилась на бедре. Её собственная рука за спиной обнимала мужчину. Вся одежда была на месте.

“Чёртов гриффиндорец, который даже упившись до посинения готов охранять мою девичью честь, задери его мантикора! Чёртова девичья честь, из-за которой я его упустила! Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!”

Из её глаз полились слёзы, обильно орошая подушку.

“И, что, всё? Полапал, поцеловался, и — обратно к Дафне? Мерзкий лицемер!”

С трудом сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос, она откинула лежащую не ней руку. Поттер, не просыпаясь, откинулся на спину.

“А в грудь-то вцепился! Одно утешение — грудь ему, похоже, и вправду нравится! Гадкое похотливое животное, кобель недоделанный!”

Осторожно высвобождаясь, она выползла из кровати.

“И что мне теперь делать? Если я ему не нужна? Если он меня так бездушно отверг?”

Слёзы полились ещё сильнее. Гарри, который, перевернувшись, остался лежать с запрокинутой головой, звучно захрапел.

“Спишь, скотина? И дела тебе нет до моих страданий!”

Ужасно захотелось достать палочку и сотворить что-нибудь по-слизерински безобразное. Панси вышла из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь и пошла искать выход. Спускаясь по лестнице, она увидела дверь в чуланчик, в котором явно должны были быть мётлы. Только свист ветра в лицо, только адреналин при перегрузках могли заглушить горечь и обиду. Открыв дверь и обнаружив там средства передвижения, Паркинсон выбрала любимую Молнию Поттера, ласково погладив её рукоять. Она ещё постояла, ожидая, что любимый, обнаружив её уход, бросится вниз по лестнице, будет её просить и уговаривать, но она всё равно останется непреклонной... Утерев слёзы с лица, Панси вышла за дверь и оседлала метлу.