Наследники Гекаты (гет)

Хунта, как всегда готов рисковать как собой, так и окружающими. Привалов грезит о личном и совсем немагическом мотоцикле. Уно уверен, что попал в рай, а Поттер отправляется в очередное путешествие.

Хунта взволновано мерил шагами небольшое пространство между столом и дверью нашей спальни.

— Алехандро, мы вступаем в новый этап поисков.

Это было что-то интересное.

После моего доклада о том, что удалось подслушать с помощью электронного умклайдета, Хунта буквально носом перепахал все окрестности Хогвартса, но машину времени не обнаружил. Несколько раз он советовался с чопорной Макгонагал и каждый раз после подобной беседы становился все мрачнее. Местные маги либо не хотели, либо не могли нам помочь. А Снейп старательно избегал нас обоих.

Сейчас по вспотевшему носу корифея было видно, что он что-то придумал или пришел к какому-то важному решению.

— Алехандро, мы начинаем охоту на машину Седлового с использованием методики интегрального матрицирования!

Блин! Опять самая кульминационная фраза прозвучала для меня на китайском языке.

— Э-э-э-э…

Хунта коротко глянул в мое расстроенное лицо и сухо пояснил.

— Мы доставим сюда машину, на которой прибыли в Британию. Она является техническим развитием разыскиваемого образца. Удалив из него все современные доработки, можно будет считать ее почти точной копией разыскиваемой машины. Это и будет основа для матрицы.

— И что?

Мой вопрос заставил Кристобаля Хозеевича недовольно дернуть рукой в сторону несуществующего эфеса на поясе.

Да что это я?

В сторону существующего эфеса на поясе! Палочка же у него там из шпаги трансформированная. Неужели я опять задал очень глупый вопрос?

— Я включу в эту матрицу не только технические, но и пространственные и временные определители, Алехандро. Я понимаю, что риск при этом превысит все допустимые рамки и пределы, но другого выхода не вижу. Разумеется, в этой ситуации может возникнуть серьезная опасность для жизни матрикапов, поэтому я не вправе настаивать, чтобы ты меня сопровождал, Алехандро.

Я мысленно схватился за голову.

Китайский язык сменился корейским! Легче от этого стало? Каким же тупым чувствуешь себя иногда при разговорах со старшим поколением НИИЧАВО!

— Э-э-э… я готов помогать, Кристобаль Хозеевич. Мы сюда вместе приехали… вместе и… это… ну будем преодолевать трудности… бороться… решать научные задачи …

Под печальным взглядом Хунты язык у меня ворочался все хуже и хуже. Последние слова я буквально выдавил из себя.

Но корифей внезапно схватил меня за руку и крепко пожал ее.

— Спасибо, идальго! Ваша храбрость и мужество достойны самой высокой награды! По возвращении в институт я лично буду ходатайствовать, чтобы вам выплатили квартальную премию в тройном размере!

Хм. Хунта пустых обещаний не даёт.

— Да что вы, — вяло запротестовал я, некстати вспомнив о сверкающем лаком и никелем новеньком мотоцикле «ИЖ. Планета-3», — это неудобно, мы же не за премии работаем, Кристобаль Хозеевич.

— Не спорьте, юноша! — поднял палец корифей, и мотоцикл перед моим внутренним взором вспыхнул ярче и реалистичнее. — Я высоко ценю вашу самоотверженность. Роль матрикапа при погоне в пространственно-временном континууме — ничего более трудного и опасного себе и представить нельзя!

Мотоцикл в моем воображении слегка потускнел, уступив место фанерной пирамидке со звездой наверху, но тряхнув головой, я отогнал от себя кладбищенское видение.

— Итак, нам нельзя терять ни минуты, Алехандро! Машиной Седлового могут воспользоваться в любой момент. Наша матрица должна быть готова до заката солнца…

* * *

Гарри опять сидел в воспоминании Дамблдора. Директор опять смотрел ему куда-то подмышку и неторопливо вещал:

— Как я уже говорил тебе, мой мальчик, я определил строгую очередность открывания флаконов с воспоминаниями, потому что ты должен пройти несколько ступеней познания жизни, как в ее нормальном течении, так и в перспективе, и ретроспективе! Очень надеюсь, что твое первое путешествие, Гарри, оказалось и успешным и поучительным. Не так ли? Как поживает мистер Малфой? Думаю, вы поладили…

— Да чего там успешного, — пробормотал Поттер, — полгорода народа перебито и двух полумертвых аборигенов пришлось сюда притащить…

— Драко неплохой волшебник, надеюсь, ты успел убедиться в этом. Думаю, и товарищ из него может получиться неплохой. Теперь тебе предстоит второе путешествие, Гарри…

— С хорьком не поеду, — надулся Поттер.

— И в этом путешествии у тебя будет другой попутчик. Это Рон Уизли.

— Рон? — оживился Гарри. — Так это же совсем другое дело! Какой же это попутчик? Это друг!

— Да, Гарри, я правильно назвал его лишь попутчиком. Но ты сам должен все узнать и понять. Отправляйтесь сегодня же. Срок твоего безопасного пребывания в Хогвартсе становится все короче. Торопись, мальчик мой!

Гарри уже почти не слушал старика. Идти с Роном! Здорово! Это тебе не с белобрысым слизеринцем препираться. Это же дружище Рон!

— Гарри! Ты отвлекаешься, а я еще не сказал тебе самое главное.

Хм. И как это старик угадал, что он отвлекается? Впрочем, он не всегда угадывает. Через раз.

— Слушаю я, слушаю, — буркнул Поттер.

— Если в первом путешествии машина времени ждала, пока вы оба окажетесь в пределах ее чувствительности…

— Она собака, что ли? — пробормотал Гарри.

— … то на этот раз все будет по-другому. При возвращении машина послушается приказа любого из вас, и не будет определять наличие второго путешественника. Ты понял меня? Это очень важно, Гарри!

Дамблдор смотрел в подмышку Поттера самым значительным взглядом, какой только можно себе представить, но тот, ослепленный перспективой путешествия с лучшим другом, позорно прохлопал этот момент.

— Ладно, ладно. Я все понял, профессор.

Дамблдор устало закрыл глаза, Поттера подхватило, завертело и выбросило на кровать в спальню Гриффиндора. Кубок лежал рядом с ним на боку и истекал последними дымками воспоминания…

* * *

Первым делом Гарри побежал в больничное крыло.

Мадам Помфри еще с вечера предупредила его, что утром будет выводить Уно из целебного сна, и крайне желательно, чтобы при этом присутствовал кто-нибудь из знакомых ему людей. Мальчик же совсем один в этом мире. Он может испугаться. Вы с мистером Малфоем его привезли, и вы же должны ему помочь адаптироваться в незнакомом мире.

С этим было трудно спорить. Но на Малфоя в этом деле Гарри не рассчитывал, поэтому спешил, прыгая через две ступеньки. И все-таки опоздал.

В палате его встретил недовольный взгляд мадам Помфри, удивленный взгляд Уно и высокомерная улыбочка Драко.

— Э-э-э… здрасте, — выдавил из себя Поттер и присел рядом с кроватью Уно на свободный стул.

— Вы очень вовремя, мистер Поттер, — с холодком приветствовала его школьная целительница, — мы никак не можем убедить нашего юного друга, что он не умер и находится не на том свете, а на этом, причем, вполне живой и здоровый.

Гарри в некотором недоумении посмотрел на мальчишку. Тот, насупленный как медвежонок, угрюмо перевел взгляд с Драко на Поттера.

— И тебя, значит, тоже пришибли серые? — обратился он к Гарри. — Я так и знал, что они никого из благородных живьем не выпустят. Меня топорами зарубили, а тебя как?

— Меня никто не убивал, Уно, — пожал плечами Гарри, — ты же видишь? Никаких отметин.

И он показал мальчишке свои целые руки, голову и даже распахнул мантию на груди.

— Поттер, его это не убедит. Я уже демонстрировал ему такой же стриптиз, но он твердит, что души и тела тех, кто попадает в рай мгновенно исцеляются от всех ран.

— В рай? — оторопел Гарри.

— Ну да! — уверенно подтвердил Уно. — Меня еще дон Румата обещал забрать с собой в рай для благородных! Сейчас меня облачат в белые одежды и поведут к святому Мики. А вы — это просто мороки искушения, которые скоро развеются…

Мадам Помфри и Малфой синхронно развели руками.

Гарри осенила идея.

— Уно, а ты поверишь в свое исцеление и в то, что ты жив, если увидишь здесь хорошо знакомого тебе человека, который еще лечится от страшных ран, которые он получил вскоре после тебя?

Уно недоверчиво уставился на Гарри.

— Ты о ком говоришь?

Мадам Помфри уже поняла мысль Поттера.

— Вставай, — велела она Уно. — Белые одежды будут потом. Сейчас завернись в этот халат.

Уно, настороженно посверкивая глазами, неловко натянул предложенную одежду и встал. Его качнуло, и Малфой поддержал мальчишку за плечи.

— Не трогай, — буркнул Уно и нетвердыми шагами направился вслед за мадам Помфри и Поттером.

— Только не шуметь и ничего не трогать! — предупредила целительница мальчишку. Впрочем, на студентов она тоже взглянула довольно выразительно, и они поняли, что предупреждение относится и к ним.

Они вошли в палату, в которой лежала девушка, прикрытая до плеч белой простыней. Ее рана на груди была скрыта от нескромных взглядов. А вот зияющее на шее отверстие, затянутое полупрозрачным целебным составом не оставляло сомнений в своей природе.

— Кира! — Уно кинулся к девушке.

Поттер и Малфой ожидали чего-то подобного, поэтому вовремя схватили мальчишку за мосластые плечи и удержали его.

— Ее нельзя трогать, придурок! — от испуга вырвалось у Гарри.

— Тихо-тихо. Нельзя к ней прикасаться, тебе же сказали! — пробормотал Драко.

Уно растерянно посмотрел на ребят, пощупал спинку кровати, взгляд его метнулся в окно, в котором серело северное британское утро, потом обежал все больничное помещение. Потом он снова перевел взгляд на Киру и ее рану.

— Что ж это я живой что ли? Взаправду живой? А дон Румата где?

— Дон Румата жив, но он… он сейчас далеко, Уно.

Они вышли из палаты. Мадам Помфри заявила, что ее ждут больные и удалилась.

Задав еще несколько вопросов о доне Румате, о доме, о Кире и о серых штурмовиках, Уно решительно тряхнул головой и начал сосредоточенно осматриваться по сторонам.

— Пошли завтракать, — позвал его Гарри.

Уно отрицательно мотнул головой. Он уже принял решение. Подтащив к поближе к дверям палаты девушки громоздкий стул с прямой спинкой, он уселся на него, недобро посверкивая глазами по сторонам.

— И что это значит?

— Уно, ты что затеял? Завтракать пошли!

Они уговаривали его минут десять, после чего мальчишка, наконец, снизошел до объяснений.

— Я — живой, — начал загибать он пальцы, — дон Румата живой, Кира живая и вы говорите, что она поправится. Так?

— Так. И что?

— Дон Румата приказал мне охранять Киру. Я буду здесь сидеть и охранять ее!

И мальчишка так глянул на хогвартцев, что тем стало не по себе.

— У тебя арбалета нет, — ляпнул Гарри. — И серых тут нет. От кого будешь охранять?

— Велено охранять, значит, буду охранять. Хоть от кого. Мало ли на свете плохих людей? Пока дон Румата не приедет, я здесь сидеть буду. Я ему обещал…

Малфой и Поттер отступились. И даже убедили мадам Помфри не гнать мальчишку. Пусть пока тут побудет. А завтрак они могут принести.

— Идите уж, — махнула на них Помфри, — я сама распоряжусь…

Выйдя за двери больничного крыла, Малфой прищурился на Поттера.

— Судя по твоей озабоченной физиономии, ты снова куда-то собрался, Потти?

— Отстань, Хорек, — огрызнулся Гарри, оглядываясь, не слышит ли кто. — Тебе-то какое дело?

— Мне никакого дела нет, но ты учти, Поттер, что тебя сейчас пасут очень серьезно. И ты знаешь кто. Не попадись по-глупому.

Драко сделал небрежный аристократический жест и отчалил.

Гарри, настороженно смотрел ему вслед…

* * *

Рон опасливо смотрел на экранчик машины времени.

— Зачем это Дамблдору потребовалось, чтобы мы куда-то уехали прямо во время занятий? Ты думаешь, мы поступаем разумно?

Гарри возился со своим мешком Незримого расширения и вообразил, что Рон прикалывается.

— Я отпросился у Макгонагал, — пошутил он в ответ.

— И она разрешила? — голос Рона звучал до прикольного серьезно.

— Конечно, разрешила. Ты же видел, даже пропуск на вход-выход из Хогвартса мне дала.

Гарри улыбался во весь рот. Рон молчал. Иссяк, наверное.

Поттер перекинул ногу через сидение.

— Давай, садись.

Рон возился с какими-то застежками и долго не отвечал. Гарри пришлось даже оглянуться на него. Наконец, Уизли взгромоздился на сидение позади Поттера, обхватил его двумя руками и стиснул.

— Эй, потише, задушишь!

Гарри посмотрел на контур забавного кошака, который маячил в экране машины, поддал газу и выжал сцепление.

Стены Визжащей хижины замерцали, окутались дымкой и исчезли…

* * *

Они продрались через последние заросли и вышли к дороге. Оглянулись по сторонам. Ничего уже нельзя было разобрать за путаницей гнилых ветвей. Лил проливной дождь. Смрадом несло из кювета, где в глиняной жиже кисли кучи какого-то зловещего черного тряпья. Шагах в двадцати, на той стороне дороги, торчал, завалившись бортом в трясину, обгорелый танк — медная обгоревшая трубка, торчащая из его башни, нелепо целилась в низкие тучи. Дороги как таковой не было. Была река жидкой глины, и по этой жиже, поминутно увязая, тащились запряженные изнемогающими волами расхлябанные телеги на огромных деревянных колесах, и закутанные до глаз женщины, поминутно оскальзываясь, плача и скверно ругаясь, неистово молотили волов по ребристым бокам. А на телегах, погребенные среди мокрых узлов, среди торчащих ножками стульев и столов, жались друг к другу бледные золотушные ребятишки, как обезьяны под дождем, — их было много, десятки на каждой телеге, и не было в этом плачевном обозе ни одного мужчины…

— Что это за мир такой? — оторопело просипел Рон за плечом у Гарри.

— Пока не знаю.

Это было уже не средневековье. Обгоревшая боевая машина не оставляла в этом сомнений. Но и на спокойную сытую современность Британии и Европы это было совсем не похоже.

Позади них раздался натужный рев мотора. Ребята отскочили в сторону и мимо них, буксуя колесами в грязи, прополз огромный грязный грузовик со стеклами заляпанными глиной до самого верха. Его кидало на рытвинах и колдобинах из стороны в сторону. Водитель остервенело крутил баранку, стараясь выбрать дорогу поровнее и не свалиться при этом в кювет. Встречные повозки испуганно жались на обочину или вовсе съезжали и потом бессильно дергались и толкались в грязи. Отъехав от них ярдов на триста, грузовик все же рухнул передними колесами в какую-то уж совсем глубокую рытвину и застрял. Хлопнули дверцы. Две маленькие и худенькие фигурки замелькали у заднего борта, пытаясь подтолкнуть этого одра.

Бесполезно.

Грузовик застрял так основательно, что и гусеничный тягач вряд ли выдернул бы его из этой ямы. Скорее всего, это была воронка от снаряда или мины. Тем не менее, грузовик все газовал, и шофер его, высунувшись из машины, что-то, надсаживаясь, орал на толкающих людей.

— Гарри, смотри!

Поттер обернулся туда, куда показывал Рон, и увидел, что с другой стороны обочины на дорогу карабкается молодой парень в комбинезоне грязно-зеленого цвета с кургузым автоматом подмышкой. Выбравшись на дорогу, он скользнул безразличным взглядом по повозкам, волам, женщинам и детям. Взгляд его уперся в Поттера и Рона. При виде их темных мантий он сначала презрительно скривил губы, но вглядевшись в их молодые лица явно призывного возраста, насторожился и сделал им рукой какой-то непонятный знак.

Ребята переглянулись, но отвечать не стали. Гарри лишь стиснул в кармане мантии волшебную палочку, готовясь пустить ее в ход, если незнакомец с оружием проявит враждебность.

Незнакомец понял, что отвечать ему не собираются, и нахмурился.

— Дикообразы? Змеиное молоко! Вырядились под попов, идиоты. Да вас первый патруль возьмет и вздернет на столбах, как дезертиров!

Парень плюнул в их сторону и зашагал туда, где все еще ревела и дергалась грузовая машина. Вот он поравнялся с ней. Вдруг к нему подскочили те, кто мучился с машиной, с какими-то требованиями или уговорами. Один из них, самый здоровый ударил парня и отобрал у него автомат. Потом они все вместе вернулись к машине и начали выталкивать ее, причем парень встал позади вместе теми двумя тщедушными.

— Надо помочь, — решил Поттер.

— Не вмешивался бы ты, Гарри. Сами разберутся.

— Нет. Так нельзя. Видишь, на машине со всех сторон нарисованы кресты? Это санитарная машина. Она, наверное, раненых или больных везет. Надо помочь, Рон.

Друг возражать не стал, но его молчание показалось Поттеру неодобрительным.

— Надо подойти поближе.

Гарри, шлепая по грязи и уворачиваясь от бодливых волов повозок, приблизился к машине, и когда она взревела в очередной раз, негромко произнес:

— Вингардиум Левиоса!

Машина словно всплыла, задние колеса толкнули ее вперед, она выскочила из воронки. Водитель резко вывернул руль, чтобы задние колеса не попали в яму вместо передних и, воняя соляркой, грузовик вырвался из плена, расплескивая грязь, проехал несколько десятков ярдов и затормозил.

Те, кто толкали у заднего борта, дружно повалились в грязь и сейчас поднимались из нее, отряхивая руки и одежду от жидкой глины.

Парень в камуфляже резко обернулся на Гарри, который еще стоял с палочкой в руках. В глазах его появилось понимание.

Шофер орал что-то, надсаживаясь, фигурки суетились у заднего борта, а парень вдруг подскочил к Поттеру и, задыхаясь, прохрипел:

— Вы от Корнея? От Корнея Яшмаа? Змеиное молоко! Ребята, да вас всех тут положат, если вы будете вести себя так откровенно! Быстро за мной, тараканья немочь! Бегом!

Он метнулся к машине, что-то втолковывая низенькому человеку в фуражке, рука парня постоянно тыкала в сторону Поттера и Уизли. За шумом мотора ничего было не разобрать. Но вот фуражка несколько раз кивнула утвердительно.

— Давай, давай! Позади нас колонна бронеходов идет, змеиное молоко! Быстро в кузов!

Гарри и Рон переглянулись. Выбирать не приходилось. Здесь хоть врачи. А позади едут солдаты и, надо понимать, не слишком гуманные.

Пока они, неумело цепляясь, залезали в кузов, парень в камуфляже успел соскочить с дороги и вернуться обратно, бережно обтирая рукавом свой кургузый автомат.

— Трогай! — фальцетом крикнул водителю низенький мужчина в фуражке.

Грузовик взревел и пополз по дороге, подбрасывая на колдобинах пассажиров и плохо закрепленный груз.

Парень вскочил в кузов уже на ходу, ловко перебрался на лавке вплотную к ребятам и протянул им крест-накрест руки с ладонями, испачканными в глине.

— Позвольте представиться. Гаг — парень из преисподней!