Ребис (гет)

Гарри и сам не мог объяснить, почему он взялся за восстановление старого дома в Годриковой Впадине. Ему неплохо жилось в доме номер двенадцать на площади Гриммо, а ещё лучше — в Норе, где миссис Уизли великолепно готовила его любимый пышный омлет.

Билл и Флёр как-то приглашали его погостить в Ракушке, и он уже готов был дать согласие, но потом вдруг передумал.

— Милый, ты мог бы заняться этим в следующем году. К чему такая спешка? — с ноткой недовольства спрашивала миссис Уизли при каждом визите Поттера. — Ты мог бы пожить у нас.

Гарри не смел ей признаться, почему не желал оставаться в Норе, где ещё царила немая скорбь по рыжеволосому весёлому мальчику, жизнь которого оборвалась в начале мая.

Праздничные хлопоты хоть немного отвлекли миссис Уизли.

Молли не хотела, чтобы гости, собравшиеся в Норе на день рождения Гарри, чувствовали себя неловко, грустили. Она говорила без умолку, спрашивала о какой-то ерунде и превзошла саму себя в кулинарном мастерстве.

Мистер Уизли торжественно преподнёс Гарри настенные часы с множеством стрелок.

Рон вручил прыткопишущее перо, зная, как оно пригодится юному ученику Школы Авроров. Гермиона при этом неодобрительно закачала головой, нравоучительным тоном заметив, что материал гораздо лучше усвоится, если записывать его собственноручно.

Сама Грейнджер презентовала Гарри алый мак в аккуратном небольшом горшочке с приложенной открыткой, где оставила указания к использованию. Ночью Гарри поставил цветок на тумбочку возле кровати и впервые за последние месяцы не увидел ни единого кошмара.

Утром мак едва заметно потемнел...

И даже Кикимер на этот раз позаботился о настоящем подарке. Клубок червей остался в прошлом. Вместо кулька с извивающимися тварями эльф с важным видом положил перед хозяином щипцы для орехов, которые, правда, в первую же минуту покусились на пальцы Гарри...

Когда начал накрапывать дождь, Поттер украдкой покосился в сторону сарая, где из-за ящиков с краской виднелась рыжая макушка, одним движением палочки наложил водоотталкивающие чары на доски, сложенные возле забора, и подставил грязные руки под капли. Ему нравилось заниматься восстановлением коттеджа без магии.

Как маггл.

Рон имел прямо противоположное мнение на этот счёт.

— Гарри! — воскликнул он, направившись к другу и держа перед собой руку с растопыренными пальцами. — Я посадил себе занозу! Почему мы не можем воспользоваться палочками?

— Потому что, — Поттер вздохнул. — Я уже сотню раз говорил.

— Значит, скажи ещё.

— Настоящие волшебные дома создаются без волшебства, а уже потом на них наносят чары. Трудом, потом и кровью...

— Это говорил не ты, а Гермиона, когда вычитала очередную ерунду! — проворчал Уизли. С Грейнджер они повздорили ещё недели две назад, когда та отказалась от поступления в Школу Авроров вместе с друзьями. — Я скоро не выдержу, Гарри! Ты же воспользовался парочкой Оглушающих заклинаний, чтобы огородить дом от ушей магглов...

— И больше палочку не доставал, — не моргнув глазом, соврал Гарри. Уж очень ему не хотелось перетаскивать доски под навес самому.

— Я умираю от голода. Может, отдохнём и перекусим? — с надеждой спросил Рон. — Нет, ты не подумай, что я отказываюсь помогать. Это же так здорово — забивать э-э... шурупы, — поторопился вставить Уизли, — а уж класть штуку-турку — это уж и вовсе интереснейшее занятие!

— Ещё чего! — воскликнула Джинни, вынесшая им по яичному коктейлю. — Ты за весь день ничего не сделал.

— Неправда!

— Задний двор ещё не разобран, — принялась перечислять Джинни. — Я всё продумала. Гарри, у тебя там легко поместятся четыре куста барбариса.

«Ровно на четыре больше, чем мне надо», — уныло подумал Поттер.

— ...а вчера я видела садового гнома! Надо этим заняться.

Гарри развёл руками с выражением покорности судьбе.

— Мне требуется передышка, — застонал Рон.

— Топайте! — сказала Джинни тоном, отправляющим в изгнание королей.

* * *

— Как ты можешь быть таким подкаблучником? — пыхтел Рон, разгребая строительный мусор на заднем дворе дома. — Ты ей даже не возразил.

— Ты тоже, — возмутился Гарри, собирая высыпавшиеся из ящика ржавые гвозди.

— Джинни просто тиран. Она похожа на Фенвика, только тот издевается надо мной по будням в Аврорате, а сестра здесь по выходным.

— Ладно тебе, — усмехнулся Гарри. — Фенвик просто хочет, чтобы из нас вышел толк.

— Тоже мне новость. Или же он просто самая большая задница на свете, — проворчал Рон, со злостью орудуя лопатой. — Даже Снейп не давал нам столько заданий. Моя нервная система постоянно подвергается шоку. У меня даже руки стали дрожать перед сном.

Рон ворчал очень долго, не требуя особой поддержки, поэтому у Гарри была масса времени на собственные размышления.

— Гадость какая! — Уизли с чувством пнул полусгнившую картонную коробку, из-под которой тут же вынырнул садовый гном и укусил нарушителя своего спокойствия за ногу. Рон пронзительно вскрикнул.

Поттер против воли рассмеялся, и даже заинтригованная Джинни выглянула из окна кухни.

— Ха-ха-ха! Гарри! Кончай ржать! — закричал Уизли. — У тебя самые агрессивные гномы из всех, которых я когда-либо видел, — сварливо сказал он, показывая другу садового вредителя, повисшего на носке обслюнявленного ботинка.

— Гарри, кто там верещал? — невинным голосом поинтересовалась Джинни. — Рон или гномы?

Поттер прыснул, схватившись за живот.

— Бессердечная! — процедил Уизли, потрясая ботинком. Рон воткнул лопату в землю, отцепил гнома и швырнул его за забор.

— Ладно, не такая я уж и бессердечная, — усмехнувшись, проговорила Джинни. — Обед готов.

Гарри широко улыбнулся.

— Говорит так, — коварно зашептал Рон, — будто сама приготовила. Это мама перед выходом сунула ей в руки мясные бутерброды, чтобы тебя покормить, а то ты давно к нам не заходил. Ты же знаешь мою маму. Она думает, что ты умираешь с голоду, и страшно удивится, если вместо тебя не обнаружит скелет.

— Так занятия же, — промямлил Поттер. — Времени нет.

— Вот и я так говорю! — хлопнув его по плечу, сказал Рон. — Гляди! — он указал пальцем в небо, где виднелась приближающаяся к дому Поттеров чёрная точка.

— Похоже, меня не оставят в покое даже здесь, — тяжело вздохнув, проговорил Гарри.

— Ясное дело. Поклонники, — хмыкнул Рон. — А какие раньше были времена. Мы прятались от Пожирателей смерти, а не от фанатов.

Поттер скептично посмотрел на друга.

— Ты, Гарри, как хочешь, а я иду в дом. И почему Джинни нами командует?

Уизли зашагал к особняку, а Поттер снова посмотрел на небо, проследив взглядом за большой мокрой птицей. Она облетела вокруг дома и юркнула в открытое окно за секунду до того, как Джинни, вызвавшаяся помогать Гарри с обстановкой внутри коттеджа, захлопнула ставни.

— Га-а-арри, тебе пришло письмо! — донеслось до Поттера из дома.

Гарри недовольно поморщился.

— Сейчас приду-у! — прокричал он как можно громче.

— Гарри, похоже, оно без сердечек! — заорал Рон. — И не переливается! А сова какая-то дикая!

— Ещё хуже, — процедил Поттер.

Один Мерлин знает, как он устал ходить на эти дурацкие заседания, которым нет конца. Если это вызов на судебное разбирательство над очередным Пожирателем смерти, он никуда не пойдёт! Хватит!

Даже ответа не напишет.

Завтра лично встретится с Кингсли и попросит вычеркнуть дом Поттеров со всех магических карт.

Снова...

Ему всё можно.

«Гарри Поттер — герой магической Британии!»

Люди не уставали повторять слоган, и со временем Гарри научился отговариваться от всего этой простейшей фразой.

Джинни снова позвала его в дом, чем-то неуловимым напомнив миссис Уизли с её безграничной лаской и заботой, которые, правда, вызывали у Гарри некоторую неловкость.

Уходить не хотелось. Дождик приятно холодил кожу.

На противоположной стороне улицы вокруг высокого платана бегали дети. Они смеялись и веселились, ловя руками крупные дождевые капли, забыв про футбольный мяч. Глядя на них, Гарри испытывал зависть, и от этого ему становилось не по себе. Его-то детство кончилось. Поттер просто не мог с собой ничего поделать, удивляясь своему возрастающему раздражению.

Какой-то белобрысый мальчик повернулся к Гарри и показал ему язык.

У Поттера пропал дар речи — настолько этот непоседа, носящийся под дождём, походил на представителя одного магического высокомерного семейства.

Люциус Малфой сидел в Азкабане, ожидая очередного чудесного спасения, а Драко с врождённым малфоевским высокомерием несколько недель назад покинул волшебную тюрьму, пробыв там всего пару суток в камере самого мягкого режима.

Некогда неприступный особняк в Уитлтширской глуши превратился в нечто жалкое. Так, во всяком случае, сказал Кингсли. Защитный барьер лопнул как мыльный пузырь, явив миру Малфой-мэнор во всём его новоприобретённом уродстве.

Гарри с мрачной радостью представлял себе почерневшие стены особняка, украшенного замысловатыми башенками, затоптанные ковры, пустой погреб и... чувствовал себя ужасным человеком.

Он не испытывал ненависти по отношению к Малфоям, но не думал, что сможет когда-либо побороть неприязнь к ним.

Нет.

Гарри просто терпеть не мог их дом, чуть было не ставший для него, Рона и Гермионы склепом.

Будь его воля, он бы лично, не скрывая злорадства, разнёс все подвалы Малфой-мэнора.

«А ещё есть Нарцисса Малфой, спасшая мне жизнь», — с тоской внушал себе Гарри.

Вспоминая об этой женщине, Поттер испытывал жуткий стыд за свою злость.

Он огляделся по сторонам, наблюдая за хаотично прыгавшими вокруг него каплями. Так и мысли беспорядочно кружились у него в голове. Поттер не переставал уговаривать себя, что привыкнет к этой жизни. Мирной жизни, от которой он всего за одно лето успел немного устать.

Самую малость.

Он ощущал себя постаревшим и ссохшимся изнутри. Ни шутки Рона, ни радость Гермионы, решившей с сентября вернуться в Хогвартс, ни поцелуи Джинни не пробуждали в Гарри жизнь.

Он оживал только в Школе Авроров.

Мракоборческий отдел принял его с распростёртыми объятиями. Рон полностью поддержал друга. Друзья поговорили с МакГонагалл, довольно быстро сдали необходимые экзамены и под громкие овации сотни журналистов с колдокамерами получили новенькие мантии младших авроров.

Гарри быстро понял, что Грюм не преувеличивал, толкуя о сложности обучения.

Рон ворчал не переставая. Помощи на занятиях от него было мало. Скорее, ему самому приходилось помогать.

Гарри, Рон и Дин Томас при распределении оказались во второй группе набора, чему Уизли был несказанно рад.

— На первую всегда смотрят с большими ожиданиями, а на третью, как на самую бестолковую, — с учёным видом изрёк Рон. — Мы же посерединке. С нас и спрос меньше, и смеяться никто не будет.

Среди других студентов выделялся Даррен МакКиннон из первой группы. Вообще-то он был славным парнем. Даррен смотрел на «Великого Поттера» как на равного, и Гарри это устраивало целиком и полностью. МакКиннон был старше Поттера и Уизли всего на два года, но знал гораздо больше и куда лучше разбирался в тёмной магии. Дурмстранг, что тут скажешь...

Все выходные Гарри проводил в Годриковой Впадине.

Второй этаж дома Поттеров только-только обрёл каркас. Окна расположенного у стены сарайчика оставались пока заколоченными. Лестница, ведущая на будущий чердак, грозила рассыпаться в пыль, пав жертвой термитов, трудившихся в доме годами. Джинни так и не нашла заклинание, чтобы выгнать всех притаившихся в углах волшебных насекомых. Калитка ограды противно скрипела на ветру, покачиваясь на несмазанных петлях. Жалобный звук неприятно оседал в сердце Гарри.

«Но это мой дом», — повторял Поттер каждый день.

Цветы, которые когда-то росли на клумбах возле дома, пожухли и исчезли. Может быть, их сажала сама юная миссис Поттер, а, возможно, они уже росли здесь, когда Джеймс и Лили поселились в аккуратном двухэтажном доме в Годриковой Впадине.

Немного ссутулившись, Гарри достал палочку, взмахнул ей и подарил клумбам цветущий вид, затем удовлетворённо кивнул.

— Надо бы узнать у Гермионы заклинание вечного цветения, — взлохматив волосы, пробормотал Поттер.

Ему вдруг стало легко и радостно, словно вода, льющаяся с неба, наполняла новой жизнью не только голубые бусины незабудок, но и его самого. Даже двигаться с места совершенно не хотелось.

В мае в лесу он ощущал нечто подобное. Гарри слушал, как бьётся его сердце, не желая останавливаться, чувствовал, как напрягаются мышцы, немеют ноги, вынужденные делать шаг за шагом по направлению к Тому Реддлу...

Пришло время всё отстроить здесь заново! Гарри точно знал, что будет делать дальше: просто начнет всё сначала. У него ещё много сил и немало лет впереди!

Хватит, чтобы всё поправить!

Гарри с воодушевлением собрал инструменты и с искренней улыбкой направился в дом.

Он глазам своим не поверил, когда вошёл.

Джинни полностью преобразила гостиную на первом этаже. Повсюду были колдографии в цветных рамках. Они расположились на столике рядом с вазочкой, заполненной шоколадными котелками, и на каминной полке, висели на стенах неподалёку от Ордена Мерлина Первой степени. Напротив камина, в котором мирно потрескивал огонь, к удивлению Гарри, оказались два удобных кресла с мягкой обивкой и аккуратный столик, точь-в-точь такой же, как на картинках из журналов, наполненных колдоснимками с изображением счастливых семей. Запах древесины, сырости и гнили пропал бесследно.

Гарри, очарованный уютом, опустился в кресло и зажмурился от удовольствия. Но продлилось оно недолго. Возмущённый чем-то Рон сунул под нос Поттера журнал.

— Что ты здесь видишь?

Гарри взглянул на страницу, на краях которой играли в чехарду странные рогатые звери, и тут же понял — перед ним «Придира» и морщерогие кизляки. В самом низу, под абсолютно белым квадратом, куда настойчиво тыкал пальцем Рон, была надпись: «Разглядеть здесь изображение может только очень талантливый волшебник».

Поттер покосился на Джинни, неожиданно высунувшуюся из-за дверного косяка, та размахивала руками, явно пытаясь изобразить что-то в воздухе. Что-то большое и крылатое.

— Ну... э-э... гиппогрифа? — с сомнением произнёс Гарри.

Джинни просияла и быстро подняла большие пальцы.

— Где вы его нашли?! — рассердился Рон, буравя взглядом пустую страницу.

— Сейчас братец выкинет «Придиру» в ведро и сделает вид, что ничего не было, — скучающим тоном, произнесла Джинни. — Какая жалость: он не так талантлив, как ему бы хотелось.

— Я не веду себя так! — крикнул ей вслед Рон.

— А как же? — с кухни донёсся язвительный голос.

— Чёрт, смотри! — завопил Уизли, замахав перед другом руками.

— Куда смотреть-то? — поправив очки, спросил Гарри.

— В сегодняшней «Придире» реклама «Вредилок»! — Рон издал победный клич. — Так и знал! Я так и знал!

— Что случилось? — сердито спросила вошедшая в комнату Джинни. — Гном оказался бешеным?

— «Вредилки» открываются, — сообщил Рон, светясь улыбкой. — Снова.

— Слава Мерлину! Джордж решился.

Гарри хорошо понимал радость Уизли. Джордж долгое время не хотел даже близко подходить к дверям своего магазина, потом стал запираться там под предлогом разработки каких-то новых штуковин. Вся семья ужасно переживала за него.

— Откуда Лавгуд узнаёт всё раньше нас?! Он тоже жук-анимаг?

— Луна рассказывала мне, что её отец знает паучий язык, а пауки водятся везде. Шпионская сеть высшего класса!

Рона при словах сестры перекосило.

— Теперь всё наладится! — уверенно проговорила Джинни. — Надо сказать маме.

— Готов поспорить, она уже в курсе, — счастливо сказал Рон, заметив в окне Патронус Артура Уизли.

* * *

Через несколько минут все уселись за стол и принялись поглощать горячие бутерброды. Даже за едой Рон не расставался с «Придирой», тщетно надеясь разглядеть таинственного гиппогрифа.

Гарри и подумать не мог, что так соскучится по стряпне миссис Уизли. «Надо срочно наведаться в Нору, — подумал он, — там обязательно отпразднуют второе открытие магазина».

Поттер взглянул на хрупкую фигурку Джинни Уизли, и его сердце сжалось от ощущения, что эти черты принадлежат не его девушке, а Лили. Рыжеволосой заботливой Лили Поттер, словно вернувшейся в стены родного дома к своему Гарри.

Джинни суетилась возле птицы, о которой Гарри с успехом позабыл. Сова упорно отказывалась отдавать письмо раньше вознаграждения.

Джинни сумела договориться с упрямицей с помощью лакричной конфеты и положила перед Гарри письмо. Поттер с удивлением обнаружил, что оно не из Министерства Магии.

— Чего там? — хмуро спросил Рон.

— Оно от Гермионы, — рассеянно сказал Гарри.

— Не смотри на меня так, — громко сказала Джинни. — Я сама в полном замешательстве. Гермиона могла бы прислать более сговорчивую птицу.

Поттер поспешно вскрыл конверт и достал сложенный вдвое листок бумаги.

«Дорогой Гарри!

Я сразу же отвечу на вопрос, который созрел у тебя в голове, когда ты получил от меня это письмо — со мной всё хорошо! У меня совсем не было времени, чтобы зайти к тебе и всё передать лично.

Однажды по совету Луны я написала в Сидней одной волшебнице. Мы с ней переписывались с начала лета. Я попросила её отыскать моих родителей, и она это сделала! С тех пор Миссис Ворхорл рассказывала мне в своих письмах, как живут Моника и Венделл Уилкинсы в Австралии. И я ей безгранично признательна!

Сейчас у меня есть адрес. Я не могу больше терпеть!

В каком-то смысле, Гарри, я очень встревожена. Судя по рассказам миссис Ворхорл у четы Уилкинсов всё хорошо.

Они живут на окраине города в тихом коттеджном районе. Мне страшно. Страшно их беспокоить. А вдруг они на меня разозлятся? Не поймут? Не простят? Как ты думаешь, Гарри? Впрочем, ничего не говори.

Когда я увижу родителей — а я их непременно увижу — постараюсь вернуть им память. Ты один знаешь, сколько времени я потратила на изучение книг, и, несмотря на небольшое количество информации о чарах памяти, готова рискнуть.

Верю, что всё получится!

Пожелай мне удачи, Гарри!

С самыми лучшими чувствами

Гермиона Грейнджер

P/S: Прости за сову. Мне сказали, она любит лакричные палочки».