Змея Давида (гет)

Что-то было не так, Диана чувствовала это кончиками пальцев и, казалось, даже носом. Когда она покинула паб, в котором методично напивалась этой ночью после убийства Розье, она некоторое время снова бродила по улицам Глазго, ожидая, пока выветрится хмель, а после аппарировала, но не прямо домой, а на окраину Шеффилда. Это-то ее и спасло.

На первый взгляд с домом все было в полном порядке — маскировочные чары, создававшие видимость необитаемого жилища, были нетронуты, задняя калитка закрыта, ничьих следов на дорожке из мелкого вулканического гравия видно не было. Но все же что-то с домом было не так.

И тут до нее дошло, что именно «не так» — в их садике уже многие годы жило семейство сорок. Каждое утро, практически в любую погоду, двор оглашал их залихватский стрёкот, порой мешавший спать. Но сейчас над домом стояла зловещая тишина, нарушаемая лишь легким шелестом, создаваемым кронами деревьев под ветром. И ни одного птичьего голоса. Диана не знала, насколько чувствительны к темной магии обычные сороки, но эта непривычная тишина настораживала.

Диана тут же набросила на себя Дезиллюминационное заклятие — в утренних сумерках оно делало ее практически невидимой, особенно на расстоянии — и подошла вплотную к калитке. Из дома не доносилось ни звука, но пальцы уже слегка покалывало от присутствия чужой и очень мощной магии — так с ней было всегда после долгого пребывания в мире маглов по возвращению в Хогвартс. В доме определенно кто-то находился, и это были точно не маглы и почти наверняка не «орденцы»: те хотя бы поставили ее в известность посредством «связного блокнота», что они будут ждать ее здесь.

Диана подняла палочку и сняла все маскирующие чары. И дом тут же ожил — сначала до ее слуха донеслись приглушенные голоса, почему-то женские, затем в окнах загорелся свет, но не теплый золотистый, от электричества, а холодный бело-голубой — от «люмосов». И уже затем по воздуху, явно через открытое окно кухни, которое как раз выходило на задний двор, поплыл запах дорогого табака с примесью восточных пряностей.

Осознав, что только что в очередной раз прошла буквально в дюйме от верной смерти, Диана ощутила противную дрожь и слабость во всем теле и судорожно выдохнула. То, как виртуозно ее незваные гости обошли все ее запирающие чары и при этом умудрились не тронуть маскировку, говорило о том, что это — не егеря, те были слишком тупы и неискусны в таких чарах. Даже в Аврорате не все владели мастерством проникать в зачарованный дом настолько незаметно. Значит, это Упивающиеся смертью.

Собственно, для них не был секретом ее адрес, поэтому удивляться тому, что они так легко нашли ее дом, не приходилось. Гораздо интереснее было то, зачем они пришли сюда. Не исключено, что это могло быть новой волной «зачисток» против грязнокровок и членов Ордена Феникса, которые уже проводились сразу по приходу к власти Волдеморта. В конце концов, она сама видела свою фотографию с пометкой «Разыскивается министерством» в Диагон-аллее еще перед тем, как уехать в Израиль. Вот и проверяют все возможные адреса, по которым она может проживать.

Диана бессильно застонала. Сколько они намерены тут проторчать, оставалось только гадать, а стоять под забором не в силах попасть в собственный дом, тоже не имело смысла. Она так же незаметно вернула Маскирующие чары (не хватало только, чтобы ее соседи-маглы заметили чье-то присутствие в ее доме и сунули туда нос) и тут же аппарировала в здание вокзала Ватерлоо — идеальное место для того, чтобы затеряться на какое-то время.

Здесь царили привычные многолюдье и суета, поэтому никто не заметил ее появления в темном уголке возле туалета. Опасливо оглядевшись, Диана зашла вовнутрь и в этот момент в нагрудном кармане ее куртки завибрировал блокнот.

В туалете находились еще две женщины, одна мыла руки, другая сушила руки электросушилкой, поэтому Диана заперлась в одной из кабинок и дрожащими руками вынула блокнот. На нужной странице красовалась сделанная почерком Снейпа фраза:

«С тобой все в порядке?»

Устроившись на крышке унитаза, Диана торопливо нацарапала ответ:

«В моем доме кто-то есть, я не могу туда попасть. Как это понимать?» — и замерла в ожидании ответа.

Ответ пришел через минуту и был довольно длинным:

«У тебя получилось? Мать Розье знает, что ее сын мертв, его портрет исчез с родового гобелена. Она ищет тебя. В твоем доме она сама в компании Беллы и Макнейра. Если есть возможность, уезжай из страны как можно скорее».

Диана снова схватила ручку и принялась строчить:

«Да, я сделала это. Но мои деньги и паспорт остались дома и я не могу улететь. Пожалуйста, дай мне знать, когда они уберутся оттуда».

«Свяжись с Люпином или Тонкс, они сейчас занимаются вопросами безопасности членов Ордена, хотя бы посоветуют место, в котором можно будет переждать опасность. Береги себя, не лезь на рожон».

«Ты тоже. Я люблю тебя».

Отправив последнее сообщение, Диана некоторое время ждала, что будет ответ, но блокнот молчал. Да и что мог написать Снейп в ответ? Всю нужную на настоящий момент информацию он ей сообщил, а ждать ответного признания от него было бы наивно, Северус не был бы Северусом, если бы снизошел до трогательной переписки и слов любви в коротеньких записках. Даже в такой ситуации.

Диана вздохнула, спрятала блокнот обратно в карман и осторожно высунулась из кабинки, держа в правой руке палочку так, чтобы ее не было видно за дверью. Две давешние женщины ушли и теперь в туалете находилась другая — молодая и дорого, хотя и несколько безвкусно одета магла. С выражением отвращения на лице она мыла руки под краном. Диана сунула палочку за ворот свитера и вышла. Увидев Диану, девушка оглядела ее с головы до ног и, сморщив нос, отвернулась. Да, вид у нее неважнецкий, подумалось ей, волосы торчком, ботинки запыленные словно у пехотинца, совершившего марш-бросок на десять миль, руки грязные, куртка и джинсы тоже свежестью не блещут, да еще и перегаром наверняка тащит. Проводив маглу взглядом, Диана переложила палочку за пояс джинсов, сняла с себя куртку и свитер и, ёжась от холодной воды, принялась старательно приводить себя в относительный порядок. Обмывшись до пояса водой с мылом и кое-как расчесав пятерней волосы и собрав их на резинку, она прямо на мокрое тело натянула свитер и куртку и снова нырнула в кабинку — туалет не замедлил снова заполниться другими женщинами, а чистить свою одежду магией у них на глазах было никак нельзя.

Когда с утренним туалетом было покончено, она вытряхнула из карманов всю имеющуюся наличность. Денег было, мягко говоря, негусто — пять фунтов плюс пять галеонов, в магловском мире абсолютно бесполезных. На транспорте вполне можно было сэкономить — аппарация поможет, но с едой придется туго, а есть уже начинало хотеться. Нужно последовать совету Снейпа и попытаться связаться самой хоть с кем-то из Ордена.

* * *

Ридженс-парк в этот утренний час был еще пустынен, поэтому Диане без труда удалось отыскать уединенную лавочку, чтобы просто посидеть и отдохнуть. Хмель выветрился окончательно, оставив по себе лишь распирающую головную боль и желание завалиться прямо на скамейку и отключиться. Но делать этого было категорически нельзя — хотя Ридженс-парк не то место, где легко встретить кого-нибудь из мира магов, по закону подлости именно сегодня кто-нибудь из них мог оказаться здесь, и хорошо, если этот «кто-нибудь» не принадлежал к «упиванцам».

По пути сюда она купила крекеров, которые уничтожила за пару минут, едва выйдя из супермаркета, и упаковку аспирина, который, однако, не спешил действовать. Маясь головной болью, Диана с тоской думала, что денег ей теперь хватит разве что на «чупа-чупс», а сколько еще продлятся ее скитания, вообще непонятно.

Прошло уже два часа, как она отправила сообщение Люпину, но «связной блокнот» не подавал призраков жизни. Диана упорно гнала от себя мысли о том, что с Люпином могло что-то случиться, но молчание его становилось с каждой минутой все подозрительнее. У многих «орденцев» за время, что они пользовались этим способом связи, выработалась привычка чуть ли не спать с этими блокнотами, чтобы ежесекундно быть на связи, и Люпин был как раз из таких.

Диана с силой провела ладонями по лицу, отгоняя сонливость. От усталости очертания предметов стали будто резче, почти болезненно впечатываясь в сетчатку, а окружающие звуки, напротив, доносились словно сквозь слой ваты. Внимательно оглядевшись по сторонам, она вынула из кармана блокнот и уже собралась было отправить аналогичное послание кому-нибудь еще, как блокнот все-таки завибрировал прямо в ее пальцах. Ответ Люпина был короток:

«Сиди там, где сидишь».

Люпин появился минуты через три — как видно, он воспользовался одной из «карт-следилок», которые Диана оставила ему перед тем, как уехать из страны. Она еще издали заметила его фигуру, одетую в нелепый, помятый пиджак и мешковатые брюки, он появился в конце аллеи и внимательно оглядывался, высматривая ее. Поравнявшись с ней и не спуская с нее настороженного взгляда, он спросил:

— Это ты?

— С утра вроде была я, — ответила Диана, внимательно разглядывая его. Если не считать его вечно потрепанного изможденного вида, выглядел Люпин странновато — глаза у него подозрительно блестели, взгляд был слегка шальным и ей даже показалось, что от него пахнет огневиски. — Ты что, пьян?

— Выпил немного, — Люпин смущенно улыбнулся.

— Что случилось? — подозрительно, обычно Люпин пил очень мало, если не считать тех дней после гибели Блэка, когда Люпин за неделю в одиночку опустошил почти половину запасов спиртного в штаб-квартире на Гриммо.

Вместо ответа он рассмеялся совершенно счастливым и шальным смехом и вдруг бросился к ней и сгреб ее в охапку, она даже среагировать не успела.

— У меня сын родился! Вчера ночью!

— Правда?! — воскликнула Диана. — Когда вы только успели? Да поставь меня уже на землю, люди же увидят!

— Вот и успели, — Люпин послушно отпустил ее. — Да ты сама быстрее нас с Дорой управилась, скажешь нет? Как ты, кстати, все хорошо?

Догадавшись, что Люпин спрашивает ее о ребенке, ведь в последний раз они виделись, когда Диана еще была беременна, она закивала:

— Да, все в порядке, мой сын сейчас у родственников, далеко отсюда.

— И у тебя тоже — сын? Мы с тобой молодцы, правда?

— Да уж, молодцы…

Посерьезнев, Люпин сел на скамью и спросил уже другим тоном:

— Так что у тебя случилось? Если я все правильно понял, у тебя дома засада. Где ты могла засветиться?

Диана села рядом.

— Прикончила одного подонка. Надеялась, что его исчезновение не сразу заметят, но его мать увидела, что его физиономия исчезла с родового гобелена. Он мне был сильно должен, и его матушка, как видно, догадалась, кто может иметь на него такой зуб. Взломала мои охранные чары и теперь сидит там в компании отморозков похуже своего сыночка, ждет, когда мне надоест скитаться. Все мои вещи там, и документы тоже, так что я даже к сыну вернуться не могу — билет на самолет не взять без паспорта.

Некоторое время Люпин сидел в задумчивости, барабаня пальцами по колену, затем встал и произнес:

— Сейчас идем к нам домой, с Дорой повидаешься, там и обсудим, что делать дальше.

* * *

Дора спала, поэтому поговорить с ней Диане не удалось, только взглянуть на ребенка. Римус говорил, что мальчик похож на него, но это было всего лишь хвастовство счастливого отца — понять на кого похож этот краснолицый комочек со сплющенным носиком и смешным хохолком темных волосиков на макушке, можно будет разве что через месяц, во всяком случае с ее Брайаном было именно так.

Кроме них в доме находилась и мать Доры, Андромеда, и Диана была неприятно поражена ее сходством со старшей сестрой, колдографии которой ей приходилось видеть на страницах «Ежедневного пророка» в те времена, когда Беллатрикс сбежала из Азкабана. Лично с ней Диане сталкиваться не приходилось, но по рассказам очевидцев, миссис Лестрейндж была ярко выраженной психопаткой с садистическими замашками и склонностью к театральности. К счастью, на внешности сходство сестер заканчивалось — Андромеда производила впечатление человека совершенно адекватного. Несколько сухо ответив на ее приветствие, она проводила Диану и Люпина в комнату Доры и тут же вышла, тихонько притворив за собой дверь.

Над кроваткой новорожденного они с Люпином стояли молча, обмениваясь лишь улыбками и красноречивыми жестами, после чего тоже вышли и направились на кухню.

Дом Люпина, доставшийся ему от родителей, ни размерами, ни достатком не отличался. Видно было, что хозяева время от времени пытаются придать ему видимость комфортного жилища, хотя и не слишком успешно. Мебель здесь была хоть и добротная, но старая, полы скрипели, рамы в окнах растрескались, а потолок чуть прогнулся. Тем не менее, здесь было по-своему уютно, дом излучал то скромное очарование, которое присуще многим старым домам со спокойной эмоциональной атмосферой.

Кухня оказалась такой же старомодной, что и весь дом — с простым массивным обеденным столом, покрытым старой льняной скатертью, кружевными занавесками на окнах и множеством разнокалиберных и разноцветных баночек, красующихся на полках. Здесь уже хозяйничала Андромеда — она внимательно следила за тем, чтобы из турки на плите не сбежал кофе.

— Думаю, вы голодны? — спросила она, чуть скосив глаза в сторону Дианы и ставя перед ней чашку с дымящимся кофе. Секунду Диана боролась со смущением, но голод и усталость взяли свое, и она ответила:

— Честно говоря, да.

Спустя пару минут перед ними с Люпином на столе возникла горячая яичница и тосты. Поблагодарив миссис Тонкс, Диана набросилась на еду, попутно прикидывая, насколько хватит терпения у матери Розье торчать в ее доме, не зная точно, когда она туда вернется и вернется ли вообще. Главное сделано — Розье мертв, Ниацринель получил то, что хотел, проклятье с ее рода снято. Книга, правда, все еще не уничтожена, но это может и подождать, все равно никто, кроме нее самой не сможет ее прочесть. Из задумчивости ее вывел голос Андромеды:

— Мисс Беркович, вы в зельях разбираетесь?

— Смотря в каких, — ответила Диана, кладя вилку на опустевшую тарелку.

— В лечебных, — пояснила миссис Тонкс. — Дело в том, что мне приходится варить зелья для нужд Ордена, а сегодня как раз предстоит сварить крупную партию, часть которой нужно будет передать в Хогвартс, для студентов.

— А разве больничных зелий в школе не хватает? — спросила Диана.

— Во-первых, Слагхорн уже стар и с таким объемом работы не справляется, во-вторых, новые учителя практикуют в виде наказаний за провинности калечащие заклинания, в особенности «Круциатус». Обычных больничных запасов стало недостаточно.

— Вам нужна будет помощь в их приготовлении? — догадалась Диана.

— Да, если вас это не затруднит.

— Какие затруднения, что вы! Можете на меня рассчитывать.

С зельями они провозились часов до четырех дня, несколько раз прерываясь буквально на пять минут, чтобы выпить кофе. Под конец у Дианы уже ломило спину и ноги и резало глаза от испарений, а на правой руке образовался небольшая мозоль от ножа, которым ей пришлось нарезать огромное количество ингредиентов. Но она с чувством выполненного долга обозревала ровные батареи бутылочек и фиалов с обезболивающим, жаропонижающим, укрепляющим, кроветворным и кровоостанавливающим зельями. Но больше всего оказалось зелья именно от последствий Круциатуса. Диана хорошо помнила это зелье — именно его заставил как-то варить ее Снейп на одном из дополнительных занятий. Диана не стала допытываться, откуда Ордену известен этот рецепт, должно быть, Снейп успел им поделиться еще тогда, когда еще пользовался относительным доверием в Ордене.

После того, как работа была сделана, она приняла душ, чтобы смыть с себя запахи, успела поговорить с Дорой, подержать на руках ее мальчика, которого уже решено было назвать Тедом, в честь отца Доры, а затем отключилась прямо на диване в гостиной и проспала до вечера. А ночью они с Андромедой снова приступили к работе и освободились лишь к утру. Диана так вымоталась за последние три дня, что после многочасового бдения в лаборатории проспала почти весь следующий день.

Вечером появился Шеклболт. Одет он был так, словно только что пришел со светского раута с участием по меньшей мере министров или членов Палаты лордов — в костюм от лучшего портного c Бонд-стрит и роскошные лаковые туфли, и источал ароматы французской парфюмерии. Сопровождавший его Люпин, всегда отличавшийся обостренным обонянием, смущенно отворачивал от Шеклболта нос. Безупречность облика «джентльмена из высшего общества» нарушала только золотая сережка в ухе, с которой Кингсли не расставался ни при каких обстоятельствах.

— Ты решила вернуться? — вместо приветствия спросил он Диану, ставя на исцарапанный журнальный столик бутылку огневиски в подарочной упаковке. — Как твой ребенок, в порядке?

— Да, он в безопасности, — ответила она. — Как дела у Ордена?

— Неважно, если честно, — Шеклболт устало плюхнулся в кресло, вытягивая длинные ноги. — Многие предпочли выйти из борьбы, и я их понимаю — не каждый в создавшихся условиях захочет подставить под удар членов своей семьи, особенно если нет возможности отправить их за границу. Сейчас из активных членов Ордена остались только Тонкс и ее мать, Люпин, я да семья Уизли в полном составе. Кстати, Артура все-таки выперли из Министерства, Амбридж постаралась. Из новых членов — только Лотнер да еще трое ребят из Аврората, но их оттуда вежливо «попросили», как неблагонадежных. Лотнер-то по-прежнему там работает, хотя ближе, чем к расследованиям мелкой уголовщины его не допускают, не доверяют, видать. Флетчер слинял в неизвестном направлении, Гестия Джонс и Дедалус Дингл вроде бы и не отказались от сотрудничества, но предпочитают сидеть тише воды, ниже травы и ни во что не вмешиваться. Практически каждый день мы узнаем о гибели или исчезновении людей. Ты тоже была в числе пропавших без вести, кое-кто вообще считал тебя мертвой. Так что мы в дерьме, как ни неприятно это признавать.

Диана не удивлялась услышанному. Собственно, она и не питала иллюзий насчет обстановки в магической части страны, даже при том, что магловская Британия жила (вроде бы) в обычном режиме. Да, полицейские хроники время от времени передавали репортажи о странных убийствах целых семей или загадочных смертях совершенно здоровых людей от остановки сердца, или о непонятных, необъяснимых авариях на электростанциях или заводах, но до масштабов национальной катастрофы эти происшествия пока не дотягивали. Магический мир по-прежнему существовал практически автономно от магловского, почти не соприкасаясь с ним и живя по собственным законам. Значительная часть волшебного населения Британии вообще не числилась гражданами Соединенного Королевства, так как не имела магловских документов, этих людей будто бы не существовало. И пока противостояние в их мире не выплеснулось за рамки Статута о секретности, в волшебном сообществе могли твориться совершенно дикие вещи, на магловском они бы особо не отразились.

— Поттер жив? — спросила она.

— Жив и даже в безопасности, — ответил Люпин. — Я с ним даже повидался, сообщил о рождении Тедди. И он, и Рон с Гермионой в порядке.

— У Ордена есть конкретные планы, как действовать дальше? Нельзя же до скончания века сидеть в подполье и ждать, когда все само собой «рассосется»?

— К сожалению, в сложившейся ситуации мы мало на что можем повлиять, — сказал Шеклболт. — Я даже начал сомневаться в истинности пророчества насчет Гарри. Убить Сами-знаете-кого возможным не представляется, к нему не подойти никак, мы знаем, что он проживает в поместье Малфоев, но подобраться к дому не можем — слишком много защиты на нем. Нам удалось разгадать секрет его бессмертия, но мы понятия не имеем, как действовать, так как не знаем где искать то, что держит его на этом свете.

Значит, страшная тайна Волдеморта о крестражах постепенно превращается в секрет Полишинеля, подумала Диана. Интересно, они сами додумались, или все же Поттер поделился с ними своими знаниями на этот счет? Если так, то парень мог бы подсказать Ордену и способ уничтожения крестражей. Хотя их нужно для начала найти…

— Понятно, что со связанными руками мы ничего не сможем сделать теперь, — вслух сказала она. — Но что, если обратиться в Международную конфедерацию магов?

В ответ Шеклболт криво усмехнулся:

— Уже обращались, но ответа пока не получили. И вряд ли получим в ближайшее время. Такое впечатление, что пока конфликт не выльется за границы Британии, эти господа и не почешутся.

— Так он уже вылился! — возмутилась Диана. — А как же убийство им двух граждан Израиля еще в девяносто пятом?

— А также убийство им мастера по изготовлению палочек Грегоровича и его племянницы в Германии, — хмыкнул Кингсли. — Я не знаю, чего они добиваются, может быть, чтобы Сама-знаешь-кто начал убивать граждан других стран пачками? Реакции на наше обращение так и не последовало. Похоже, старые пердуны из Конфедерации вообще утратили связь с реальностью и наши рассказы воспринимают как фантазии сопливых мальчишек.

Люпин, все время их разговора сидевший молча, вышел, должно быть отправился в очередной раз навестить Дору и ребенка. Выглядел он непривычно счастливым и умиротворенным и словно отрешенным от всего, что творилось вокруг. Проводив его взглядом, Кингсли вспомнил о принесенной им бутылке огневиски, открыл ее и, по-хозяйски вытащив из серванта два стакана, плеснул в них немного напитка, после чего протянул один стакан Диане.

Некоторое время они сидели молча, смакуя виски и слушая потрескивание дров в камине. Наконец, Диана спросила:

— А кто сейчас занимается охраной премьер-министра?

— Я и занимаюсь, — ответил Шеклболт.

— Как? Разве ты не в подполье?

— Для магического мира я нелегал, а для магловского — вовсе нет. Да и оставлять премьера без присмотра в такое время — непростительная глупость, которая может дорого стоить. Кстати, есть сведения, что наш красавчик собрался идти войной на маглов. После того, как разделается с Поттером и всеми нами.

— Серьезно? — Диане даже стало смешно. — Ну, тогда этот его шаг можно будет считать началом его конца, помяни мое слово!

— Я бы не был столь оптимистичен, — покачал головой Шеклболт, разглядывая на просвет напиток в своем стакане и любуясь прихотливой игрой оттенков золотистого и коричневого в хрустале. — Количество террористических вылазок увеличится в разы, а сам он останется неуловим.

— И тем самым привлечет внимание не только спецслужб, но и обычных людей. Все постепенно поймут, что в стране происходит что-то из ряда вон и заставят правительство действовать. А кучка отморозков с палочками против вооруженных до зубов и прекрасно обученных военных, на стороне которых еще и численное преимущество, шансов на успех иметь не будет. Когда в тебя летит горсть пуль со смещенным центром тяжести, никакое «Протего» не спасет. И пока ты будешь размахивать палочкой, стараясь отправить в противника «Аваду», из тебя успеют сделать решето.

В глазах Шеклболта мелькнуло понимание, видно было, что он и сам об этом думал, хотя и рассматривал разные варианты, в том числе и тот, при котором волшебники бы все равно остались бы вне досягаемости маглов. Кингсли был полукровкой, но воспитание и образование получил в волшебном мире, а своим знанием мира маглов был обязан скорее собственному упорству в желании его изучить, нежели привычкой жить в нем. Он неплохо (для волшебника, разумеется) разбирался в магловском оружии, во всяком случае, был в состоянии отличить револьвер от автомата, поэтому убеждать его в техническом преимуществе маглов перед магами было бы излишним, он и сам это прекрасно видел.

Тем временем в комнату незаметно вошел Люпин. Заметив в их руках стаканы, он виновато улыбнулся, словно извиняясь за то, что второй раз за сутки позволяет себе подобное, взял еще один стакан и плеснул себе виски.

— Я тут случайно услышал конец вашей беседы, — начал он, усаживаясь по-турецки прямо на вытертую овечью шкуру перед камином, — Диана, мне кажется, ты преувеличиваешь силу маглов. Их, конечно, больше чем нас, но…

Диана раздраженно фыркнула:

— Это я еще преуменьшаю, Люпин! Как ты думаешь, почему в процентном соотношении в Германии и Франции волшебников меньше, чем в Британии?

— Инквизиция, — вместо него ответил Шеклболт. — Значительная часть волшебников и колдунов была уничтожена во времена разгула «охоты на ведьм», волшебный генофонд этих стран с тех пор был сильно подорван и до сих пор не восстановлен полностью. Британии это коснулось в меньшей степени.

— А в двадцатом веке — две мировые войны, которые опять же по Британии ударили чуть меньше, чем по континенту, — подхватила Диана. — А в России с магами ситуация еще более плачевная, причем резкое сокращение их популяции пришлось именно на двадцатый век. Если ты почитаешь их историю — поймешь, в чем причина.

Внезапный хлопОк аппарации, раздавшийся в прихожей, заставил всех троих вздрогнуть и, отложив стаканы, схватиться за палочки. Через несколько секунд в гостиную ввалился явно встревоженный и донельзя сосредоточенный Артур Уизли. Оглядев присутствующих, он отер тыльной стороной ладони потный лоб и выдохнул:

— Началось…

Шеклболт вскочил:

— Что началось?!

— Гарри Поттер в Хогвартсе. Тот-кого-нельзя-называть собрал своих людей и решил брать школу штурмом…