Иногда они возвращаются (гет)

Тонкие ароматы летней ночи проникали в распахнутое окно и освежали занятую беспокойными мыслями голову. Над рваной линией верхушек деревьев Запретного леса взошёл узкий, чуть затуманенный лёгкой облачностью серп луны. Ремус исподлобья взглянул на давнего врага, пока неопасного в эту и последующие ночи. Правда, благодаря той, чьё присутствие рядом предательски вгоняло в краску, он уже не так страшился и полнолуния... Неторопливо проведя ладонью по подоконнику, Ремус смахнул принесённую ветром мелкую пыль, тихонько прикрыл створки и бесшумно выскользнул в коридор.

Сегодня Дамблдор отсутствовал в Хогвартсе, и это развязывало Ремусу руки. Вообще в последнее время директор начал часто отлучаться из школы без видимых на то причин, не спеша, однако, посвящать в свои дела никого из преподавательского состава и ограничиваясь загадочными улыбками и пространными философскими рассуждениями. Но Ремусу это было только на руку: под пристальным взглядом проницательных глаз он чувствовал себя неуверенно, особенно после того, как Дамблдор обратился к Стелле с просьбой отдать ему амулет луны. Если раньше Ремус ещё сомневался в наличии у Дамблдора неких скрытых мотивов и не полностью разделял позицию друзей, которые давно перестали доверять директору, то теперь вынужден был признать справедливость подозрений.

Но сейчас мысли о Дамблдоре отошли на второй план: душу тяготили всё время проплывавшие перед взором печальные картины. Бледное неживое лицо Регулуса, пленённого бескрайним лабиринтом собственного сознания. Стойко и мужественно державшийся Сириус, во взгляде которого наблюдательный и чуткий друг улавливал безуспешно гонимую тоску. Стелла, трепетно глядевшая на Сириуса в поисках опоры и поддержки. Полные боли и безнадёжности глаза Эвелин...

Личные же переживания и вовсе отправились в долгий ящик. Нелегким испытанием было каждый день сталкиваться лицом к лицу с Анной, которая, похоже, наконец, верно рассудила своей умной головой, что с таким, как Ремус, лучше держать дистанцию, чтобы тот не обольщался и не выдумывал несуществующие чувства, и стала более холодной и отстранённой. Нет, она всё так же вежливо беседовала и не избегала его общества, но не покидало ощущение, что в ней что-то надломилось и перевернулось. Всё правильно, так и должно быть. Но сердце вопреки рациональным самоуговорам изнывало от затаённой печали, и с этим ничего нельзя было поделать. Наилучшим вариантом стало бы уволиться и лечить душу расстоянием, но Дамблдор вряд ли отпустит: очереди из кандидатов на пост ЗОТИ не наблюдалось. Да и беспричинный отказ от должности мог пробудить в директоре ненужные подозрения и направить его мысленные изыскания не в то русло.

Тишина пустых коридоров замка звенела в ушах. Ученики разъехались на каникулы, и в Хогвартсе оставались лишь немногие постоянно проживающие здесь преподаватели. И, конечно же, Филч, которого следовало остерегаться. Возможно, Ремус стал слишком мнительным, но он не исключал того, что Дамблдор вполне мог поручить завхозу докладывать обо всём, что происходит в Хогвартсе в его отсутствие. Сейчас весьма пригодилась бы Карта Мародёров, но, увы, тот же Филч отобрал карту на последнем курсе, а рыться в его кабинете Ремус не осмеливался. Невольное напоминание о школьных годах навеяло грустную ностальгию, и Ремус мысленно укорил себя за минутную расслабленность. Отвлекаться нельзя. Ещё несколько лестничных пролётов, и он у цели.

Но тут острый слух различил в глубокой тишине что-то постороннее. Ремус остановился и прислушался. Ничего. Однако едва он сдвинулся с места, необъяснимое ощущение присутствия чего-то неестественного возобновилось. Тогда он догадался, в чём дело: кто-то крался совсем близко, стараясь попасть точно в его шаги. Поднявшись ещё на три ступеньки, Ремус резко остановился. Неизвестный не успел подстроиться, и прежде чем всё стихло, наверху отчётливо послышалась пара осторожных шагов. Наверное, стоило немедленно спуститься к себе, но Ремус почему-то остался стоять. Филч обычно так себя не вёл, тогда кто же это? Любопытство, взращённое годами общения с авантюрными друзьями, всё-таки пересилило осторожность, и он продолжил подъём, приведя в боевую готовность волшебную палочку. А вот и восьмой этаж. Ремус осторожно заглянул с лестницы в коридор, неярко освещённый висевшими на почтительном расстоянии друг от друга факелами. За первым поворотом мелькнула смутная тень. Или просто показалось... Но Ремус привык доверять своим органам чувств, так что ошибки быть не могло. Проворно преодолев небольшой участок коридора, он круто свернул за угол и остановился как вкопанный.

— Ты? — огорошено прошептал Ремус.

Направив палочку точно ему на грудь, сразу за поворотом с изумлённым выражением лица стояла Анна.

— Что ты здесь делаешь? — растерянно спросил он.

— Могу задать тебе тот же вопрос, — сдержанно ответила Анна; её удивление быстро улетучилось, и она опустила палочку. — Думала, это Филч.

— Я хотел попасть в Выручай-комнату. Вдруг можно чем-то помочь...

— Регулусу? — закончила за него Анна. — И я здесь за тем же. Дамблдора нет, вот я и решила... — в голосе на миг появилось воодушевление, но она одёрнула себя и замолкла.

— Пойдём вместе? — нерешительно предложил Ремус.

— Ну, раз уж мы оба здесь, — странно усмехнулась она.

Добравшись до заветного места — гобелена с изображением незадачливого волшебника, пытающегося обучить троллей балету, — они рядом, но не глядя друг на друга, начали ходить вдоль ничем не примечательной стены напротив. Ремус с усилием прогнал мысли об Анне и сосредоточился на Регулусе. После третьего захода в стене возникла призывно блестевшая в тусклом освещении отполированная дверь. Впервые увидевшая её Анна не удержалась от негромкого восклицания. Ремус же привычным жестом нажал на медную ручку, и сердце замерло в волнительной надежде. Когда они вошли внутрь, взгляд упёрся в висевший точно напротив двери одинокий факел, но большего и не требовалось: его слабый огонёк вполне явственно освещал пустые серые стены и красноречиво сообщал, что в маленькой комнатушке, куда они попали, абсолютно ничего нет. Не желая мириться с неудачей, Ремус подался к факелу, но тот ничем не отличался от сотен таких же, развешенных по всему замку.

Ремус удручённо прислонился к стене. Он предполагал, что так и будет — он уже пробовал обратиться к Выручай-комнате, чтобы та помогла отыскать амулеты, и встретил такую же пустоту — но какая-то часть души всё равно не оставляла веры в лучшее. Теперь надежда полностью угасла. Зная, как он разочарован, Анна не решалась ничего сказать и, опустив голову, стояла рядом.

— Рем, не расстраивайся, — наконец, прервала она молчание мягким проникновенным голосом, каким с недавних пор перестала говорить с ним. — Мы сами что-нибудь придумаем, — она легонько провела кончиками пальцев по тыльной стороне его ладони, и по коже побежали мурашки.

Ремус не смог устоять и, поддавшись импульсивному порыву, прижал её руку к своей груди. Вздрогнув, Анна подняла голову, и их взгляды встретились. Она хотела отпрянуть, но он удержал её, заметив в глазах глубоко скрываемую, но сейчас непроизвольно вырвавшуюся наружу безграничную нежность.

— Я думал, ты равнодушна, — с трудом подбирая слова, начал Ремус. — Но теперь вижу...

— Это ты в упор меня не замечаешь, — вспыхнула Анна, но руку не убрала. — Я уже просто не знаю, как себя вести.

— Всё не так... Ты дорога мне. Даже не представляешь насколько... — дрожащим голосом признался Ремус, глядя ей прямо в глаза и давая выход долго томящимся взаперти чувствам. — Но ты же знаешь, кто я. Я не могу... Не имею права портить тебе жизнь! — с горечью выпалил он.

— Так дело только в этом? В том, что ты оборотень? — облегчённо выдохнула она. — Если да, мне всё равно. Это не повод отказываться от счастья. Я не боюсь...

Ремус начал было возражать, но Анна, не дав ничего сказать, притянула его к себе, и её горячие губы прикоснулись к его губам. Сопротивляться он не мог. И не хотел.

* * *

Неистовый беспощадный свет заполнял всё пространство вокруг, нестерпимо резал ослеплённые глаза, казалось, безжалостно выжигая их, и пульсирующая боль распространялась по всему телу. Неясное движение, гулкий стук шагов, поворот головы... Невыносимое сияние померкло, и глаза вновь обрели способность видеть. Оказалось, это была всего лишь необычайно яркая восковая свеча в глубокой настенной нише, на которой сфокусировался взгляд, оставляя вокруг сплошное размытое пятно. Продравшись сквозь вязкое наваждение, усиленное беспорядочной работой разбушевавшегося воображения, Сириус заставил себя собрать воедино незримые нити сознания и понял, что его снова затянуло в водоворот воспоминания, которого он ждал так долго и которое всё равно застало его врасплох.

Туманная вуаль чуть рассеялась, открывая край незнакомого помещения с низким потолком, походящего на подземелье. Повинуясь течению чужого воспоминания, Сириус отвернулся от свечи и посмотрел вниз, где в полутёмном углу стояла бронзовая амфора с восьмигранным горлышком. Сзади вырисовывалась мрачная каменная стена, прорезанная глубокой трещиной точно по стыку угла. Визуальные образы проявлялись чётче, чем в прошлых видениях, мутная поволока растворилась почти полностью. Уверенным движением Сириус поднял амфору на старый стол из морёного дуба и что-то прошептал. Из горлышка тонкой танцующей змейкой заструился зеленоватый дымок, который таял без следа, не преодолев и пары футов. Сириус поднёс к горлышку извлечённый откуда-то прозрачный гранёный флакон, впуская туда извивающуюся струйку. Когда флакон до половины наполнился невесомым облачком зелёного тумана, он крепко закупорил его цилиндрической пробкой. В глазах потемнело, и видение испарилось, как призрачный сон.

* * *

— Ну-ка, повтори ещё раз. Я заново перерыл все книги, но не нашёл даже мизерного упоминания...

Сириус настолько устал за прошедшую ночь, что уже не был уверен, правильно ли осмыслил сказанное. Короткий дневной сон, который он позволил себе сегодня, чтобы окончательно не свалиться с ног, не помог восстановить силы, а только ещё больше затуманил мысли.

— Это она. Ну, или её сестра-близнец, — Эвелин в сильном волнении расхаживала по комнате, сложив руки на груди. — Точно такая же дымящаяся зелёным амфора стоит в министерском хранилище. Но как же нам... — она не договорила, сокрушённо всплеснув руками, но Сириус знал, чем вызвано её смятение.

— Мы не можем сказать наверняка, относится ли моё видение к Регу, — Сириус всё ещё сомневался, следуют ли они в верном направлении. — Да, обычно эти провалы связаны с тем, что я вижу или чувствую в тот момент, но нам неизвестны точная причина и система их появления.

— В Выручай-комнате ни намёка, во всевозможных книгах — тоже, так что других вариантов у нас нет, — справедливо заметил Ремус.

— Я тоже так считаю, — вклинилась в разговор Анна, украдкой одарив Ремуса влюблённым взглядом, и Сириус даже сквозь клонившую в сон усталость уловил неосязаемую эмоциональную связь этих двоих. — Придётся условно предположить, что этот пар или дым как-то связан с лечением.

— Но туда уже не попасть во второй раз. Нечего и думать, — озвучила Стелла мучившую всех висящую в воздухе неразрешимую проблему. — На лестнице постоянно дежурят авроры. В Атриуме усилен досмотр. У выхода на улице явно тоже толпится охрана...

— И вряд ли у кого-то из нас завалялся лишний неиспользованный волос Дюбо, — добавил ещё одну отнюдь не вдохновляющую деталь Сириус, массируя отзывающийся постоянной ноющей болью лоб. — А даже если бы и был, какой от этого прок: Дюбо теперь на пушечный выстрел не подпустят к Министерству.

— Судя по всему, мой отец — один из немногих, кто знает о хранилище и спрятанных там вещах, — Эвелин оставалась на ногах, не присаживаясь ни на минуту. — Вдруг это не единственный экземпляр? Или есть другой способ проникнуть в хранилище? Да мало ли что! — от переполнявших эмоций почти вскричала она.

— Но ты не можешь просто подойти и спросить у него, — с невесёлой иронией вскинула брови Стелла, остужая её пыл.

— Должны же быть какие-то документы! Министерство никогда не обходится без кучи бумаг... — Эвелин остановилась: в её голове, очевидно, оформился замысел. — Я выясню. Сегодня же, — непреклонно заявила она.

— Но если твой отец заметит... — начал было Ремус, но Сириус мягким жестом остановил его.

— Будь осторожна, — без лишних слов напутствовал он, видя, что Эвелин уже приняла окончательное решение.

Сириус и сам отправился бы, куда угодно, если бы замаячил любой малейший шанс помочь брату, но других зацепок у них не имелось. А Эвелин, торопливо попрощавшись, с сосредоточенным лицом тотчас аппарировала домой подготавливать почву для небезопасного предприятия.

— Рем, ну наконец-то. Мы очень рады за вас. Правда, — Сириус заставил себя отвлечься от настойчиво сверливших мозг мыслей о Регулусе, отвёл друга в сторонку и многозначительно взглянул на Анну, отчего та застенчиво зарделась.

Стелла тоже расплылась в хитрой улыбке, умильно поглядывая на смутившуюся влюблённую парочку.

— От вас ничего не скроешь, — виновато потупился Ремус. — Время сейчас неподходящее...

— Да брось, — Сириус дружески подтолкнул его в бок. — Всегда подходящее.

Сковывающий грудь холод немного отступил: хоть у кого-то из них в эти тяжёлые дни появился повод для радости.

* * *

Хорошо знакомый рабочий кабинет отца с интерьером, не менявшимся с самого детства Эвелин, выглядел непривычно и пугающе в темноте, которая проникала через выходящие в сад огромные окна с фигурными коваными рамами. Давно наступила глухая безлунная ночь, и родители крепко спали, а домашнего эльфа Пикки Эвелин втайне от них отослала ещё вечером. Но душа всё равно боязливо трепетала от каждого случайного звука за окном, а ритмичное тиканье старомодных напольных часов эхом отстукивало в сердце, усиливая приливы бесконтрольного страха.

Дверь в кабинет отец не запирал, полагаясь на общую защиту дома. Об угрозе изнутри у него и мыслей не возникало. Разве мог он предположить, что его образцовая, послушная дочь когда-то окажется в роли взломщика? Да, Эвелин действительно была такой, но череда непредсказуемых событий всё перевернула. Крауч, Непреложный Обет, Регулус. Регулус... В памяти снова возник неестественно вытянувшийся овал его лишённого жизни лица, придав Эвелин решимости и притупив страх. Она поплотнее задёрнула шторы и зажгла Люмос. Из темноты высветились громады шкафов из редкого голубоватого дерева со множеством ящиков и длинный, содержавшийся в идеальном порядке письменный стол с придвинутым к нему светлым кожаным креслом. До этого момента Эвелин никогда не обращала внимания, насколько большим был кабинет и как много в шкафах ящиков.

Слегка утихомирив несколькими глубокими вдохами учащённое биение сердца, она начала утомительную работу. Большинство ящиков без труда открывалось Алохоморой, другие и вовсе оказались не заперты. Ни в тех, ни в других, конечно же, не было ничего интересного. Скрупулёзно исследовав самый большой шкаф, на что ушла, казалось, целая вечность, и так и не достигнув цели, Эвелин откинула назад спутавшиеся пряди волос и приступила к следующему. Увы, с тем же успехом. Сдаваться она не собиралась, но уверенности заметно поубавилось. Третий шкаф рисковал разочаровать точно так же, как и предыдущие, пока Эвелин не наткнулась внизу почти у самого пола на миниатюрный ящичек с замком, который никак не хотел поддаваться ни одному из известных отпирающих заклинаний. На лбу выступил холодный пот. Она испробовала всё, что знала, раз за разом натыкаясь на непреодолимую преграду, и уже почти отчаялась, но вновь промелькнувшая мысль о Регулусе придала решимости. Мозг заработал с утроенной силой, по капле извлекая сохранившуюся на донышке памяти информацию. Несколько мучительных минут, и она, наконец, вспомнила замысловатую комбинацию нескольких заклятий, которой отец когда-то лично её обучил. Приблизив палочку вплотную к поблёскивающему в свете Люмоса крошечному замочку, Эвелин скороговоркой прошептала искомую формулу. Из палочки вырвался сноп искр, переливающихся всеми цветами радуги. Прозвучал характерный щелчок, и Эвелин с облегчением промокнула рукавом вспотевший лоб. В ящике белела единственная папка с обложкой без опознавательных надписей. Одеревеневшими пальцами Эвелин раскрыла тоненькую папку, в которой лежало всего несколько листков пергамента, и с замиранием сердца заглянула внутрь.

* * *

Тревожное ожидание буквально наэлектризовало воздух, и Сириус всё чаще и чаще искоса поглядывал на часы. Стелла сидела рядом как на иголках, явно чувствуя его возраставшее нетерпение. Анна с Ремусом не возвращались в Хогвартс и остались дожидаться новостей. С самого вечера они вчетвером вяло переговаривались на посторонние темы и старались сохранять видимое спокойствие, хотя нервы у всех были натянуты до предела. Полночь. Час. Два. Если не удастся выяснить ничего дельного, они окончательно зайдут в тупик.

Сириус невольно вздрогнул, когда после столь ожидаемого хлопка аппарации в комнате возникла растрёпанная Эвелин с крайне возбуждённым выражением лица. Её щёки пылали огнём. Все выжидательно уставились на неё, не говоря ни слова.

— Амфора Салазара Слизерина, — без предисловий начала она, проглатывая слова. — В ней — средство для тех, кто пребывает в состоянии «хуже, чем смерть». Так там сказано. Описан случай, когда человек был полностью восстановлен после поцелуя дементора. Совместное с Годриком Гриффиндором изобретение — тех времён, когда они ещё были друзьями. В министерстве — единственный экземпляр, аналогов получить не удалось...

Радостно подпрыгнувшее было в начале рассказа сердце сразу заныло от чувства безысходности, но Эвелин без остановки продолжила:

— Амулеты. Там написано про амулеты, что мы разыскиваем. Но не золотые, как тот, что забрали мы с… — голос чуть сорвался, — Регом. Два серебряных «лунных» амулета тоже когда-то принадлежали Слизерину, и он наделил свои вещи особой магической связью, — она приложила ладонь ко лбу, пытаясь точно воспроизвести прочитанный текст.

— И? — не выдержала Стелла, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.

— Сейчас... С помощью амулетов Луны можно призвать амфору, — наконец, чётко, с расстановкой сказала Эвелин.

— Что-то наподобие Акцио? — оживился Сириус; похоже, удача всё-таки их не покинула.

— Не знаю, как точно это работает: в бумагах только общие фразы, — покачала головой Эвелин. — Нужных амулетов у Министерства нет, так что проверить на практике эти сведения они не могли. Говорится и об обратном: попытках призвать амулеты с помощью амфоры, но они провалились.

— Нам пока не до этого, но мысль интересная... — задумчиво закусила губу Анна.

— Так, надо просто попробовать, — разумно предложил Ремус. — У нас-то, по счастью, амулет имеется.

Согласно кивнув, Сириус выдвинул ящик стола, куда сегодня утром убрал амулеты с глаз долой.

— Видимо, все артефакты в хранилище принадлежали основателям Хогвартса, — его взгляд упал на кусочек пергамента с размытой надписью «Г... риф...», прикреплённого к амулету Солнца.

— Неудивительно, что их окружает такая секретность и ажиотаж, — нервно усмехнулась Стелла.

— Я так торопилась, что даже не подумала прочесть про остальные вещи, — виновато понурилась Эвелин. — Может, это как-то помогло бы нам с поиском последнего амулета.

— Не всё сразу, ты и так проделала огромную работу, — Сириус достал плоский серебряный амулет и еле слышно выдохнул.

— Акцио, амфора! — чётко произнёс он, крепко зажав амулет в руке.

Все замерли, затаив дыхание. В наступившей тишине часы на стене громко отсчитывали секунды. Три. Четыре. Пять. Но амфора упорно не желала появляться. Стало ясно, что надежда не оправдалась. Сириус не сдержался и раздосадованно оттолкнул амулет. Эвелин протяжно вздохнула. Больше никто не издал ни звука. Слишком рано они поверили в успех. Министерские бумаги вполне могли содержать неверные сведения. Но что же, что ещё предпринять? Сириус принялся лихорадочно размышлять, судорожно перебирая варианты, как утопающий из последних сил пытается удержаться на плаву. И без того сомнительный шанс спасти Регулуса таял прямо на глазах.

— Наверное, не всё так просто, — хрипло прервал угрюмое молчание Ремус. — Нужно особое заклинание, например. Или...

Ремус начал говорить что-то ещё, но Сириус не слушал, продолжая мучительно искать выход. Как вдруг воспалённый поиском любого возможного решения мозг выдал казавшуюся бредовой идею. Сириус отбросил остальные мысли и невидящим взглядом уставился на друга.