Старший брат (джен)

Путешествие в Италию прошло буднично. Безо всяких приключений, не как в прошлом году, добрались до гостиницы в Салерно, заселились в забронированном номере, позавтракали и поехали на пляж. Очень хороший приморский город-курорт с прекрасной репутацией в обоих мирах, огромное количество исторических памятников, большая лакуна прямо под улицей Купцов с богатейшим выбором товаров. Не Марсель, разумеется, но в торговых рядах мы зависали надолго.

Стайки хиппи в южной Италии встречаются редко, страна католическая, с давними традициями незаконной деятельности. Рядом Неаполь с его Каморрой, неподалеку Сицилия с влиятельной Коза Нострой, в самом Салерно расположена старейшая медицинская школа, магическое крыло которой выпускает известнейших в Европе врачей и отравителей. Надо сказать, распорядок дня сложился простой – с утра на пляже, потом обед и до самого вечера мы рыскали по городу в сопровождении сверстников-чичероне. Потом ужин и прогулка по набережной, засыпали в районе одиннадцати-двенадцати. Честно скажу, я бы предпочел более активный отдых в компании девушек но, как уже упоминалось, страна католическая. Молодые девушки из числа туристов высматривали парней постарше, более зрелые дамы нетяжелого поведения искали спонсоров, готовых оплатить их отдых, так что я остался в пролете. В этот раз.

Ну и ладно. Зато с братом много где побывали. Наиболее древней и таинственной традицией Италии считается этрусская, ее следы можно отыскать практически во всех европейских практиках. Предсказатели и ритуалисты, маги смерти и призыватели оккультных сущностей, этруски оказали мощнейшее влияние на римлян, в конце концов растворившись среди них и передав свое наследие самой влиятельной цивилизации Средиземноморья. От них мало что уцелело. Тем не менее, старейшие итальянские семьи утверждают, что сохранили традицию, причем некоторые моменты заставляют их словам верить.

С собой в Англию (с любезной помощью неаполитанского филиала Гринготтса) мы увозили многое. Фолианты по зельеварению, за содержимое которых в Англии дают до трех лет Азкабана, кость-зародыш умкову, греческая гадальная игра, купленная мной ради незнакомой знаковой системы, сербские обереги и гора рукописей, с трудом поместившаяся в безразмерную сумку. Бумага продалась на вес и по большей части годилась разве что на растопку, тем не менее, я надеялся выловить из нее крохи ценной информации. Несмотря на хорошую погоду и в целом приятный отдых, задержаться не возникло желания. Двух недель хватило и накупаться до невозможности, и загореть, объесться незнакомых морских блюд, так сильно и в лучшую сторону отличающихся от английской кухни, что впечатлений после отдыха осталась масса. Тем более, что дома у нас остались незаконченные дела.

Можете считать меня параноиком, но в словосочетание «подготовка к Хогвартсу» я вкладывал особый смысл.

— Садись в кресло, — указал я Севу, одновременно заканчивая расставлять на столике флакончики с красками, иглы, бритву и прочие необходимые инструменты. – Устраивайся поудобнее, сидеть придется долго.

— А зачем? – присев на самый краешек, брат наклонился вперед и уставился на столик блестящими от любопытства глазами. Хорошо хоть, руки не тянул.

— Брить тебя будем. Налысо.

Находились мы в подвале, уже давно отданного родителями под нашу с Севом мастерскую. С момента возвращения из Италии прошло четыре дня, краска сварилась, настоялась, я успел сбегать в Косой и уточнить пару спорных моментов у магов, разбирающихся в нужной мне отрасли татуировок. Уточнение обошлось в пятьдесят галлеонов, но оно того стоило.

— Понимаешь, Сев, — принялся объяснять я, укутывая мелкого в простыню, чтобы волосы на одежду не падали. – Хогвартс, в который ты едешь – это не просто школа, и даже не просто школа магии. Это место, в котором три четверти года живут дети из семей, владеющих очень серьезными силами и знаниями. И если до конца пятого курса ничему особенному старшие родственники их не учат, то после стабилизации магического ядра кое-что начинают показывать. Возьмем, к примеру, окклюменцию. Курса до четвертого-пятого осваивать ее нельзя, поэтому дети из чистокровных семей обязательно носят артефакты, защищающие от чтения мыслей. А вот после пятого курса побрякушек на них становится меньше… Как думаешь, сколько в Британии легилиментов?

— Не знаю, — пожал плечами мелкий. – Вроде бы дар не очень распространенный.

— Официально, Северус, в стране двадцать восемь сертифицированных легилиментов. То есть считается, что всего двадцать восемь человек способны проникать в чужое сознание. На самом деле их намного больше, — я обошел кресло и присел перед мелким на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Принято считать, что на шестом и седьмом курсах Слизрина и Равенкло легилименцию осваивают все, у кого есть мало-мальские способности. То есть каждый пятый. Насчет остальных факультетов статистика мне неизвестна, но наверняка умельцы найдутся и там. Еще в Хогвартсе есть преподаватели, чьи возможности до конца известны только им самим, и директор, которому Устав школы прямо разрешает при необходимости читать мысли учеников. Конечно, он не имеет права просматривать родовые тайны и секреты, и клянется не использовать сведения, полученные в силу должности, против их семей. Ну и что? Было бы желание, а уж возможность найдется. Должность директора Хогвартса не зря считается одной из самых влиятельных в магическом мире. Тем более, что про Дамблдора рассказывают всякое. Старик он хитрый, пусть и выглядит клоуном.

Поэтому, Северус, я хочу установить тебе защиту. На всякий случай.

— Ага, — кажется, с этой стороны мелкий предстоящую учебу не рассматривал, вон какая мордаха серьезная. – А какую?

— Ну, во-первых, ты поклянешься магией, что не станешь распространять сведения о внутренних делах семьи Снейп. Формулировку тебе мама даст, клятва старая, ее все чистокровные приносят. Во-вторых, я не зря столько времени с татуировками возился. Блоки на сознании опытный легилимент обойдет или сломает, артефакты можно заставить снять, а правильно нанесенный рисунок на теле всегда с тобой. Особенно если сделан на голове и под волосами его не видно. Дополнительный плюс в том, что татуировки делают немногие, подзабыли их у нас, поэтому как с ними бороться, тоже мало кому известно.

Мелкий молодец, процедуру выдержал не пикнув. Краски вводятся под кожу не магией, а настоящими иглами, чтобы выступающая кровь усилила воздействие и связала узор с плотью, превращая первый в часть второго. Волосы отросли за ночь под действием примитивного состава, сваренного тоже заранее, после чего на наличие татуировки ничто не указывало. Теперь от легилименции брат прикрыт, зелий ему пока что можно не опасаться, хотя в следующем году придется озаботиться артефактами.

Лето в этом году выдалось не очень жарким. Так, серединка на половинку, с учетом английского климата. Самое подходящее время для прогулок и путешествий, чем мы с братом и пользовались, посетив все значимые для нас места как магического, так и обычного мира. Дополнительным стимулом пореже находиться дома служили перепады настроения у мамы – отец утверждал, предыдущие беременности проходили менее сложно. Точно девочка будет, не солгали заклинания.

Коукворт тоже навестили, посидели в гостях у Эвансов. Родители Лили были рады нас видеть, рассчитывая, что Северус присмотрит за их дочерью в Хогвартсе. Почему бы и нет? Парню будет полезно о ком-то заботиться, это отвлечет его от собственных проблем.

— Скажите, а нет какого-либо способа нам попасть на платформу? – спросила миссис Эванс, имея в виду платформу «9 и ?». – Хотелось бы проводить Лили.

— Хотите воспользоваться нашим камином? Пожалуйста, только имейте в виду – уйти с платформы придется до того, как прибудет основная масса волшебников. Магглам вообще-то запрещено находиться по ту сторону арки перехода.

Отец пообещал, что придет проводить Сева в школу, но особо задерживаться среди колдунов он желания не испытывает. Мешают воспоминания о полученных круциатусах, о пережитом унижении. Вот все вместе и вернутся.

— Так странно отпускать дочь в незнакомое место, — тихо сказала женщина, глядя в окно на играющих детей. Сев что-то рассказывал про Италию, девочки слушали, скептически переглядываясь. – Тем более в интернат. Нет, профессор Макгонагалл выглядела достаточно компетентной, и все равно страшновато.

Да я вообще удивляюсь, почему большинство родителей-магглов отпускает детей в магический мир. Везунчиков вроде Лили, выросшей рядом с Севом, буквально единицы, остальные знакомятся с колдунами либо в день одиннадцатилетия либо, если не повезет, сразу после стихийных выбросов, когда на место происшествия аппарирует группа обливейторов. Людей, далеких от дипломатии и зачастую слегка расистов – в силу избранной профессии. Сдается мне, без толики зелий дружбы или легкой ментальной коррекции дело не обходится.

После обеда мистер Эванс тоже поднял тему школы. Похоже, ни о чем другом в семье не могли думать:

— И все-таки, какой факультет предпочтительнее?

— Нет такого!

Меня раздражает формулировка вопроса. Предпочтительнее для кого? Или чем? Или для чего?

— У каждого Дома есть свои достоинства и недостатки, выпускники каждого имеют возможность найти свою нишу в будущем.

— Нас больше волнует, где Лили будет проще учиться, — вздохнула миссис Эванс. – Где за учениками лучше присматривают. Ведь всего двенадцать взрослых на большую школу – это очень мало.

— Маги смотрят на ситуацию немного иначе, — попытался объяснить я. – Не всего двенадцать, а целых двенадцать наставников, которые присматривают за парой-тройкой сотен совершеннолетних волшебников. И, кстати сказать, на самом деле взрослых в школе больше, вы не учитываете хозяйственный персонал.

Ученики Хогвартса не являются детьми или подростками, это юноши и девушки, не очень хорошо умеющие отвечать за свои поступки. Для того их и отправляют в школу, чтобы научились. Тем не менее, требования к ним намного выше, чем к их сверстникам из обычных людей, причем требования эти оправданы. В Домах действует веками отрабатывавшаяся система управления, когда назначенные старосты решают большинство вопросов и только по самым сложным обращаются к деканам. Самоуправление работает настолько хорошо, что та же Макгонагалл, к примеру, почти не вмешивается в дела факультета. Впрочем, у нее и времени не остается.

— Почему?

— Потому что Дамблдор занимается политикой, свалив текучку на зама.

Эвансы кивнули. Они уже слышали достаточно много, чтобы понимать такие нюансы.

— Значит, сейчас оба высших должностных лица школы являются выходцами с Гриффиндора? – сообразил мистер Эванс.

— Да, и это идет вразрез с традициями. Обычно директора уравновешивал зам из другого факультета. Деканы всегда ставятся на должность разными группировками и выражают интересы разных сил. В нормальной ситуации наиболее влиятельным является Слизрин, но нынешний глава Дома, Слагхорн, заигрался в лавирование и потерял поддержку старых покровителей, не приобретя новых.

Главы Равенкло и Хаффлпаффа на должность зама не рвутся, у них другие задачи. За Флитвиком стоят Гильдии и Гринготтс, заинтересованные в росте своего влияния на континенте и потому пошедшие на компромисс с Министерством. Помона Спраут тесно связана с лордами Уэльса, которых текущая ситуация устраивает и мутить воду, пытаясь давить на Дамблдора, они не намерены. Вот и получается, что возможные конкуренты Макгонагалл либо не могут, либо не хотят претендовать на ее место.

— Хальвдан, давно хотела спросить – а почему Гриффиндор и Слизрин враждуют? – внезапно прервала паузу Петуния. До этого она тихо сидела и пила чай, не вмешиваясь в разговор, только внимательно слушала. – Вы их постоянно противопоставляете друг другу.

— Сложно сказать. Лично я считаю, что корень их вражды лежит в том, что и те, и те больше всего ценят верность. Только слизринец верен семье, друзьям, близким, а гриффиндорец верен идее. Отсюда разное понимание предательства, разное понимание добра и зла.

— Так вроде бы самым верным считается Хаффлпафф?

— Именно что считается. Барсуки, пожалуй, самый социальный из Домов, у них масса знакомых и они не любят конфликтов. Но не стоит считать их беззащитными тугодумами! Барсук – тоже хищник, о чем многие забывают. Самый обманчивый из факультетов. И, говоря откровенно, Лили стоило бы пойти на Хаффлпафф, там очень хорошо относятся к магглорожденным и в то же время не забывают объяснять им реалии магического мира.

— Мне Равенкло нравится! – тут же заявила девчушка. – Или Гриффиндор!

— Для Равенкло ты слишком общительная. Вороны редко кого впускают в душу, зато если уж кого впустили… Выбирать тебе, Шляпа прислушивается к просьбам учеников, но я не рекомендую.

Я действительно считаю, что магглорожденным больше всего подходит Хаффлпафф. Дети обычных людей, приходя в магический мир, не понимают, что оказались примерно в том же положении, в каком находится англичанин в Техасе. Обычаев не знает, идиом не различает, то, что большинство народа ходит с оружием и готово пустить его в ход, не осознает. Язык почти одинаковый, и это смущает. А на Хаффлпаффе, рассказывала Арианрод, первый год старосты пятого курса с помощниками целенаправленно объясняют новичкам, чем новый мир отличается от привычного и откуда отличие берется.

Меня еще долго выспрашивали про Хогвартс, выпытывая подробности. На большую часть вопросов я мог ответить и отвечал, впрочем, кое-что умалчивая. Например, зачем Эвансам в точности знать, кто такой Пивз? Ученики часто считают его обычным полтергейстом со скверным характером, вот пусть и Лили думает так же. Тогда она не станет задумываться о том, что у древнего духа хаоса, заклятого еще основателями, с течением времени истерлись контролирующие элементы и даже власть директора над ним ограничена. Впрочем, есть еще призрак ученика Салазара, ныне зовущийся Кровавым Бароном. У него вполне могли остаться какие-то ключи к управляющим заклятьям.

Первого сентября больше всех истерила мама.

Северус с семи утра носился по дому, обряженный в мантию и крепко сжав палочку в руке, в то время как Эйлин в десятый раз перебирала чемодан, запихивая туда новые и новые вещи по принципу «а вдруг пригодится». Если бы не чары расширения пространства, чемодан бы давно треснул. Большая часть первогодок путешествуют с обычными сундуками, потому что для работы с пространственными чарами нужен определенный навык, но мелкий часто практиковался либо с моей сумкой, либо с артефактами у нас в мастерской.

Беременность маме не мешала, хотя в магическом смысле она стала слабее. Известный факт – беременная колдунья в целом испытывает отток сил, зато способна к необычайно мощным пиковым всплескам. Природа помогает женщине защищать свое дитя. Сейчас маму лучше не злить, поэтому мы с отцом засели на кухне и пили чай.

Настроение у Тобиаса было не очень.

— Пиво в холодильнике есть?

Я открыл дверцу:

— Есть. Может, подождешь, пока вернемся?

— С одной кружки мне ничего не сделается, — он собирался перелить пиво из бутылки в большую стеклянную кружку, потом махнул рукой и стал пить так. Я пододвинул к нему тарелку с сушеной рыбой. – Спасибо.

— Эвансы подъедут минут через пятнадцать. Немного посидим на дорожку и пойдем.

Ответом стал невнятный хмык.

— Ты бы переоделся.

— Успею еще.

— Пап, я понимаю, что тебе противно, но для Сева этот день очень важен. Не ломай ему праздник. Пожалуйста.

Еще один хмык, только с немного другой интонацией. Мол, отстань, без тебя все понимаю. Ну, будем надеяться на лучшее.

Примерно без четверти десять приехали всей семьей Эвансы. Судя по тоске в глазах главы семьи, сборы и для него стали серьезным испытанием, причем он не догадался спрятаться и попал под раздачу. Хмурая Петунья могла соперничать выражением лица с Тобиасом и закономерно составила ему компанию, правда, ограничилась чаем с кексом. Младшие начали тут же громко, эмоционально и слегка бессвязно делиться ожиданиями от предстоящей поездки, женщины от них мало отставали, и я понял, что дела снова надо брать в свои руки.

Перенес вещи к камину. Напомнил о мантиях. Налил мистеру Эвансу успокоительного, выдав его за ликер. Напомнил о мантиях. Наложил на Сева легкую фору «петрификуса», помог матери его причесать. Отправил маму в спальню, попросил отца помочь ей переодеться. Показал Эвансам, где они могут переодеться. Подождал минут пять и громко крикнул, что мы опаздываем…

Одним словом, на платформе мы оказались ровно в десять. За час до отправления поезда. От камина до самой платформы недалеко, минута ходьбы, и в обычное время здесь редко кого можно встретить. В середине девятнадцатого века министерства Европы планировали создать нечто вроде магической железнодорожной сети, потом проект заглох, и в Англии от него остался куцый огрызок под названием «Хогвартс-Экспресс». Не знаю, есть ли еще действующие маршруты, никогда не интересовался. Сейчас здесь было достаточно людно.

Новички и первокурсники по негласной традиции садились в последние три вагона. Взрослые в поезд войти не могли – пропуском служил билет, выдаваемый первокурснику, либо наличие мантии со школьной символикой. Хм, интересно, а если подделать? Я наскоро трансфигурировал одежду и тут же убедился, что защита сложнее, чем кажется – воздух перед лицом сгустился, не позволяя встать на ступеньки тамбура. Вероятно, есть настройка на ауру или нечто подобное.

Мама и миссис Эванс хлопотали над детьми, Петуния и ее отец больше вертели головой, восхищенно рассматривая постепенно заполняющих перрон магов, Тобиас держался неплохо, периодически потирая грудь. Магии здесь много, вот татуировка и сигнализирует о незнакомых чарах. Я раскланивался со знакомыми, удивляясь тому, сколько их, оказывается.

— Сев, — я вытащил из кармана полоску пергамента. – Выберите купе и прикрепите к ручке двери, тогда никто, кроме вас, в него не зайдет.

— Не увидят?

— Не обратят внимания.

Мелкий, покряхтывая, подхватил свой чемодан и большую сумку Лили, девочка взяла сумку поменьше и они зашли в вагон. Мама чуть пошатнулась и ухватилась за руку отца:

— Ох!

— Думаю, вам пора, — тут же воспользовался я моментом к вящей радости Тобиаса. – Скоро каминная сеть начнет работать с перегрузками, так что лучше успеть, пока основной вал провожающих не нахлынул. Не волнуйтесь, я прослежу за детьми.

— Уже пора… — протянула Петуния.

— Не волнуйся, ты здесь не в последний раз.

Последовавшая сцена расставания заняла еще минут пятнадцать и вполне могла бы служить основой для какой-нибудь слезливой мелодрамы. Сначала с Северусом и Лили попрощались на платформе, потом возле каминов, потом каждый, начиная с Петунии и заканчивая уходящей последней миссис Эванс, считал своим долгом обнять детей или хотя бы потрепать их по голове. Ну и кто кого тут провожает?

Ушли взрослые вовремя. На платформе начали появляться аристократы.

Несмотря на прошедшие годы, маму узнали, я кожей ощущал любопытные взгляды провожающих. Вряд ли кто-то еще из нашей компании их заметил, они были слишком сосредоточены на детях. Разве что отец. Но если рядовым магам, по большому счету, до изгнанницы Эйлин Принц дела не было, то реакцию знати на появление магглов в центре магического мира я предсказать не берусь. Вполне может статься, что найдется один-единственный говнюк, который испортит весь праздник.

Стоя возле поезда, я давал последние наставления мелким, заодно указывая на некоторых интересных личностей. Вон тот блондин – Люциус Малфой, староста Слизрина, рядом с ним Нарцисса Блэк, его невеста. Счастлив видеть вас, мисс Гэмп, да, провожаю брата и его подружку в школу. О, вы тоже здесь, мистер Смит! Мистер Янг, миссис Ли, мадам Макферсон… Северусу напомнил, чтобы тот держался подальше от лесника Хагрида, Селвинов и вообще любых потомков фоморов. У мелкого кровь сидхе пока не пробудилась, но мало ли. Мэй не советует учить его Голосу Власти, говорит, рановато.

Раздался свисток, школьники торопливо полезли в вагоны. Лили первой ушла в купе, задержавшийся Сев внезапно шмыгнул носом.

— Ладно, пойду я. Не пропадайте без меня тут.

— Сам не пропади, — я наклонился и обнял брата. Все-таки он мелкий, чтобы там не говорил. – Звони чаще.

— Ага, — он шмыгнул еще раз. — Ну что, последнее братское напутствие?

Я усмехнулся.

— В Хогвартсе ты никому ничего не должен.

— Чего? – не понял Сев.

— Ты же просил напутствие. В Хогвартсе ты никому ничего не должен. Старших слушать – надо, учиться хорошо и не проказничать особо, а если напроказничал, то не попадаться – тоже надо. Долгов там у тебя ни перед кем нет. Если же кто-то станет утверждать обратное – значит, тебя пытаются развести. Помни об этом всегда.

— Я запомню, — серьезно кивнул Сев.

Дай-то Бог. Или Мерлин, если он за магами присматривает.

Сквозное зеркало пробудилось поздно вечером. Северус поступил на Хаффлпафф, Лили принял в свои объятия Гриффиндор. Мать облегченно и капельку расстроено вздохнула – полукровкам на Слизрине приходилось сложно. Их не гнобили, но право учиться на этом факультете нужно было доказывать. Так что лучше уж барсуки.

Мне так спокойнее.

Примечание автора:

Прочтение канона убедило меня в мысли о том, что при распределении Шляпа руководствуется в первую очередь пожеланиями ученика. Если тот нацелен на Равенкло, то его направят на Равенкло (при наличии минимальных качеств), ну а колеблющихся направляют в наиболее подходящие факультеты. Или же в те, которые кажутся подходящими. Еще на выбор влияет душевное состояние, погода, воля директора, вмешательство высших сил…

Короче говоря, я бросал кубик. 1-2 – Слизрин (Гриффиндор для Лили), 3-4 – Хаффлпафф, 5-6 – Равенкло. У Северуса выпала тройка, у Лили – единица. Да здравствует справедливость.

Вторую часть раньше марта не ждите.