Трилогия «Соперница» (гет)

Тяжело дышать. Сердцебиение заглушало все окружающие звуки. Эмили бежала из полуразрушенного города, спотыкаясь о корни растений и падая на влажную землю. «Всё погибло... я не могу это остановить», — раз за разом в голове проносилась одна и та же мысль. Девочка обернулась назад; почти каштановые в отсутствие яркого света волосы взметнулись, падая на другое плечо.

Тёмно-бирюзовая волна колоссальных размеров накрывала то, что Эмили считала своим домом. Удар водных массивов сметал здания, словно карточные конструкции. Пенящиеся волны надвигались на девочку, подминая под себя деревья, а над ними клубились грозовые тучи, изредка наполняющиеся светом фиолетовых молний.

Эмили выставила руки вперёд, пытаясь остановить волну, но вода не подчинялась ей. Море, вышедшее из берегов, свирепствовало и, будто живое, требовало внимания, звало, забирало к себе.

Девочка отчаянно закричала и бросилась бежать вновь. Но куда бы она теперь ни стремилась, в какую бы сторону ни смотрела — везде видела лишь бушующие воды, нагоняющие её.

И вот, приблизившись, они закружили Эмили в своём водовороте. Вырываясь из этой странно тёплой и невесомой субстанции, девочка чувствовала, что тело почти не подчиняется ей. Руки и ноги немели, не позволяя двигаться навстречу небу. Эмили опускалась на дно, но по-прежнему дышала, словно находилась не в водном царстве, а там, наверху, где светит пробивающееся сквозь колеблющуюся поверхность моря солнце и где остались родные ей люди.

Рука неосознанно тянулась вверх, к этому яркому и тёплому свету. Позеленевшее из-за воды солнце уменьшалось, и девочка проваливалась в темноту.

— Не сопротивляйся, — отчётливый тихий шипящий голос возник в голове.

Слегка вздрогнув, Эмили пришла в себя. Ей очень не хотелось открывать глаза; телу было жарко, и все мышцы болели, как после долгой тренировки. Тянуло снова уснуть; сил вставать не было совершенно. Девочка повернулась на бок, почувствовав наконец, что лежит в одежде под тяжёлым одеялом.

— Эмили? — позвал женский голос, показавшийся знакомым. «Не Мардж, не мама... не могу вспомнить. Какое сегодня вообще число?» — попыталась отойти от сна Эмили. Сердце ёкнуло от нахлынувших воспоминаний. Резко открыв глаза, она увидела фигуру женщины, сидящую на стуле рядом с кроватью. Из-за зашторенных окон и выключенной лампы в комнате царил полумрак, и, ещё не придя в себя, Эмили не могла разглядеть лицо незнакомки.

— Не вставай. Открой рот, я дам тебе Укрепляющее зелье. У тебя упадок сил из-за всплеска стихийной магии, которую ты не проявила в детстве. — Произнесла женщина, поднося к её рту ложку со странно пахнущей жидкостью. Ничего не понимая и боясь задавать лишние вопросы, Эмили проглотила зелье, слегка поморщившись. Она оглянулась, осмотрела комнату и осознала, что находится у себя.

— А можно попить? — неожиданно хрипло спросила девочка, желая избавиться от странного привкуса «лекарства». Принимая стакан воды, она облокотилась на руку и попыталась принять сидячее положение.

— Ты помнишь, что случилось? — спросила женщина, в которой Эмили наконец признала Минерву МакГонагалл. Девочка, допивая остатки показавшейся ей очень вкусной воды, кивнула.

— Твои... родители не очень довольны произошедшим, — поджав губы, продолжила профессор Хогвартса. Сердце Эмили вновь рухнуло вниз. Она не знала, как теперь объясниться с тётей, и тем более не представляла, что скажет дяде, который, казалось, ещё пуще не терпел никаких сказок и магии.

— К счастью, не им решать твою судьбу. Ты в курсе, что они не твои родные родители. — Минерва осторожно посмотрела на девочку, та кивнула, — по магическим законам они твои опекуны и не более. Это значит, что они не имеют права не пускать тебя получать магическое образование в нашу школу. Все волшебники обязаны получать знания в одной из магических школ, чтобы контролировать свои способности и не раскрывать существование магии обычным людям.

— А если я не хочу? — уточнила Эмили, представляя в какой кошмар могут превратиться отношения с родителями, поступи она в Хогвартс.

— Мисс Поттер, образование необходимо любому уважающему себя человеку, — слегка улыбнувшись, начала МакГонагалл.

— Я не об этом, — неожиданно для себя резко прервала её девочка, — я не хочу поступать именно в магическую школу. Хочу учиться здесь, в нормальной школе. Могут со мной что-нибудь сделать? Ну... магии лишить, например, — цепляясь за эту возможность, она взглянула прямо в глаза женщине.

Минерва посмотрела на неё со странным выражением лица, затем тихо сказала:

— Простите, мисс Поттер, но это невозможно. Не в вашем случае. — Она грустно покачала головой.

— Но почему? — расстроилась Эмили, начиная ненавидеть свою особенность всё больше.

— Вы герой нашего мира. Все ждали целых десять лет, чтобы посмотреть на вас, принять обратно в мир, которому вы принадлежите по рождению.

— А что я сделала? — опешила Эмили. Она никак не ожидала, что кто-то ждёт её в том месте, о котором она даже и не слышала никогда.

— Благодаря вам исчез самый страшный маг всех времён, — осипшим от волнения голосом произнесла Минерва, вытирая слезу с щеки, — никто не знает как, но вам это удалось, хоть вы и остались сиротой. Вас отдали единственным живым родственникам, которым сообщили и о причине гибели четы Поттеров, и о том, что через десять лет вам придёт письмо о зачислении в школу магии. По непонятным мне причинам, ваши... новые родители противятся этому указу.

— Так почему бы не оставить меня здесь? Вы хотите, чтобы я пошла в эту школу только потому, что все желают увидеть меня? — Эмили непонимающе покачала головой.

— О, разумеется нет! — ещё один незнакомый голос раздался со стороны двери. МакГонагалл обернулась на звук; Эмили посмотрела туда же. Высокий седовласый старик с длинной бородой стоял в проходе.

— Минерва, благодарю за заботу о девочке. Кажется, сегодня самое время навестить Помону, она возвращается из отпуска. Ах, Индия! Интересно, какие чудные растения она подобрала для семикурсников на этот раз? — задорно улыбаясь, произнёс он, входя внутрь.

Женщина, едва скрывая улыбку, встала:

— Пожалуй, нужно внести их в план занятий, — серьёзно ответила она, подходя к выходу, и напоследок обернулась: — Мисс Поттер, я буду рада видеть вас первого сентября. Всего хорошего, — она скрылась за дверью, оставив Эмили наедине с незнакомым той стариком. Девочка почувствовала себя неуютно и внимательно следила за тем, как он присаживался на освобождённый стул рядом с кроватью.

— Рад вновь тебя видеть, Эмили. О! Я не успел представиться, — как будто не замечая неловкости, заговорил он, — меня зовут Альбус Дамблдор, я являюсь директором школы Хогвартс.

Он замолчал, будто бы ожидая вопросов от девочки. Но Эмили молчала, выжидательно глядя на старика.

— Я полагаю, ты хочешь есть. Как насчёт пирога с почками? — он вопросительно глянул на неё из-под своих очков-полумесяцев. Эмили неопределённо дёрнула плечами, не ожидая такого вопроса.

— Наши повара готовят восхитительную еду. Какой пир нам закатят первого сентября! — Он подмигнул ей, доставая из внутреннего кармана длинной одежды ребристую указку. Она оказалась слегка короче тех, что Эмили видела в школе. Лёгкий взмах — и рядом с Дамблдором появился столик; ещё взмах — и на его поверхности очутились золочёные тарелки с разными видами пирогов, кубок с напитком и такие же золочёные столовые приборы.

— Эмили, прошу тебя, угощайся. Тебе нужно как можно быстрее набраться сил; поход на Диагон-Аллею произведёт на тебя большое впечатление.

Девочка широко раскрытыми глазами наблюдала за тем, что происходило перед ней. «Магия... это же настоящая магия!» — восхищённо думала она.

— Это правда наколдованная еда? — спросила девочка, дотрагиваясь пальцем до мякоти. Ощутив упругое горячее тесто, она издала удивлённый возглас.

— Позаимствованная с кухни Хогвартса, — улыбнулся директор, — к сожалению, а может и к счастью, не всё можно наколдовать. Но ты совсем скоро всё это узнаешь и сама.

— Спасибо... — смущённо пробормотала Эмили, откидывая одеяло, и приблизилась к столику. Внезапно она осознала, что от боли в мышцах не осталось и следа; физически девочка чувствовала себя почти прекрасно.

Директор встал и, подойдя к окну, скрылся за шторой. Эмили почувствовала облегчение оттого, что никто теперь не смотрит, как она ест. Взгляды незнакомых людей всегда смущали её. Наскоро проглотив основное блюдо, она принялась за десерт.

— Ого! Необычный вкус. — Эмили не удержалась от восклицания, настолько ей понравился пирог.

— А! Пирог с патокой. Нравится? — выглянул из-за шторы директор.

— Ничего вкуснее до этого не ела, — улыбнулась девочка, запивая пирог жидкостью из кубка, которая оказалась тыквенным соком.

— Наши повара работают на славу — это точно, — сказал он, раздвигая шторы и возвращаясь на стул. Солнечный свет наполнил комнату; Эмили слегка сощурилась. «Видимо, уже день, так ярко!» — она вдруг поняла, что не знает даже, сколько сейчас времени.

Сытая и уже совсем оклемавшаяся Эмили поймала себя на мысли, что от этого старика веет чем-то весьма дружелюбным. Дамблдор вновь взмахнул своей указкой, заставляя стол и опустевшую посуду исчезнуть.

— А у меня тоже такая будет? — Эмили, расслабившись, решилась задать волнующий её вот уже несколько минут вопрос.

— Только если ты решишь присоединиться к магическому сообществу, — склонив голову на бок, проговорил директор.

— Мама и папа не позволят. Они не любят... такое, — закусив губу, ответила Эмили. Она свесила ноги на пол и накрыла плечи одеялом: вспотевшее за ночь тело начало остывать.

— Именно поэтому они и согласились отправить тебя к нам. Я с ними уже поговорил. Очень важно теперь, чтобы хотела поехать ты сама.

— Поехать? — взволновалась Эмили. — Это школа-пансион?

«Кажется, ничто в письме не говорило о типе школы. Я не хочу в пансион!» — расстроено подумала она. Меньше всего ей хотелось уезжать из дома к чужим людям, делить спальню с незнакомыми девочками, пользоваться общественным душем и видеть семью лишь в редкие каникулы. Ещё выбирая среднюю школу, она упёрлась в решении ходить в дневную, не желая ехать в школу-пансион. Тётя Петуния тогда была этому только рада, так что заставило её поменять решение теперь?

— Тебе вовсе не о чем беспокоиться! У нас маленькие учебные группы, а все ученики делятся на четыре факультета, распределяясь по своим чертам характера. Это значит, что ты будешь большую часть времени проводить с близкими тебе по духу людьми. Разве это не здорово? — Дамблдор словно читал мысли девочки, рассказывая о вещах, которые её больше всего волновали. — А Основатели школы постарались сделать пребывание в замке удобным для каждого своего ученика.

Эмили погрузилась в свои мысли, обдумывая услышанное. В конце концов она пришла к выводу, что сама идея обучения магии её очень привлекает, но такие кардинальные перемены в жизни слегка пугали девочку. А больше всего её по-прежнему беспокоило отношение к этому дяди и тёти.

— Мне всё равно нужно будет поговорить с родителями, — она подняла взгляд на Альбуса Дамблдора, встретив необыкновенно яркие голубые глаза, освещаемые солнцем из окна.

— Разумеется! — живо откликнулся тот. — Вы празднуете твой день рождения заранее, в эту субботу, верно? В этот же день Рубеус Хагрид поможет купить всё необходимое, вы встретитесь с ним в Лондоне. Твои родители уже предупреждены и совсем не против.

Эмили согласно кивнула.

— Что ж, дела ждут! — проговорил он, поднимаясь. — Ты станешь очень сильной волшебницей, Эмили, не сомневайся. Хогвартс поможет в этом. Надеюсь увидеть тебя за одним из факультетских столов, — произнёс он на прощание, закрывая дверь.

— До свидания! — только и успела промолвить Эмили, похолодев, осознавая, что суббота уже завтра.

* * *

После ухода Альбуса Дамблдора Эмили наконец могла привести себя в порядок. В первую очередь она направилась в душ. Захватив своё любимое полотенце сине-зелёного цвета и чистую одежду, она, сунув ноги в тапочки, вышла из комнаты. Оказавшись в ванной, Эмили заперлась, гулко щёлкнув замком, и начала раздеваться, повернувшись к зеркалу, висевшему на двери. Взглянув на своё отражение, девочка, как обычно, задержала взгляд на глазах. В тусклом освещении ванной комнаты — лампа над головой пряталась за полкой с запасами бумажных полотенец и прочих хозяйственных товаров — обычно голубо-зелёные, они казались намного темнее, приобретая глубокий морской цвет. Это в совокупности с очерченной радужкой ей безумно нравилось. Но сегодня внимание помимо глаз привлёк ещё и шрам на лбу.

Девочка нахмурилась: молниеподобная царапина рассекала правую часть лба и сегодня очень сильно выделялась на его фоне. «Кажется, он воспалён. Может, я занесла какую-то заразу этой ночью? Помню, что падала на землю...» — обеспокоенно подумала Эмили, притрагиваясь ко лбу; шрам, казалось, набух и теперь явно чувствовался под пальцами, обдавая их жаром. Решив разобраться с этим позже, она залезла в душевую кабинку и включила воду.

Эмили спустилась в гостиную спустя несколько часов, высохнув после душа и тщательно продумав предстоящий разговор с Дурслями. Множество мыслей по поводу произошедших событий крутились сейчас в её голове. Девочку всё более занимала идея поступления в загадочную школу. «Как же это было бы здорово — учиться магии! Двигать предметы, заставлять тарелки мыться без чьей-то помощи — да что угодно можно сделать с помощью волшебства! О, как же я туда хочу! Даже то, что мне придётся жить не дома, в конце концов не так уж и страшно… нет, всё-таки страшно. Впрочем, сначала нужно узнать, правда ли мама с папой не против», — нервничая всё больше, Эмили зашла в гостиную.

Вся семья смотрела очередное юмористическое шоу, сидя спинами ко входу в комнату. Девочка нерешительно переминалась с ноги на ногу, держась за косяк двери. Сердце бешено колотилось от волнения. Эмили даже точно не знала, какой реакции боится больше. Простояв так несколько минут, она наконец решилась привлечь внимание родственников.

— Кхм, — робко кашлянула она, но, по всей видимости, они не услышали. «Или проигнорировали», — смущаясь и робея сильнее с каждой секундой, подумала Эмили. Стесняясь подать голос ещё раз, она отступила назад, скрипнув половицей. Все обернулись; лица их мгновенно преобразились: Петуния слегка поджала губы, Вернон нахмурился, Дадли же с непонятным и несвойственным ему страхом посмотрел на девочку во все глаза.

«Чёрт, всё-таки злятся, но ведь тот директор обещал, что всё улажено!» — Эмили закусила губу и посмотрела в пол, разглядывая узор паркета. Весёлый голос ведущего шоу был ужасно неуместным.

— Дадли, солнышко, — негромко произнесла Петуния, погладив сына по спине, — поднимись к себе, поиграй на компьютере.

Дважды повторять ему не пришлось. Дадли соскочил с дивана и бочком прошёл мимо посторонившейся Эмили, продолжая следить за ней взглядом, словно она могла съесть его. Эмили с грустью понимала, почему он так неадекватно начал на неё реагировать, но мысль о том, что Дадли наконец-то прекратит её дразнить и всячески донимать, в какой-то мере утешала.

— Сядь, нужно обсудить важную вещь. — Продолжая хмуриться, Вернон указал на освободившееся место между ним и Петунией. Эмили обогнула диван со стороны тёти и села.

— Лоб рассекла? — спросила она у девочки, убирая с её лица часть волос.

— Не болит. Потом помажу чем-нибудь, — шёпотом ответила Эмили, покосившись на дядю.

Вернон тем временем выключил телевизор, и девочка в гнетущей тишине почувствовала на себе его с Петунией тяжёлые взгляды.

— В общем, — дядя встал, засунув руки в карманы, — ты едешь в этот… в эту школу. И это не обсуждается.

Эмили изумлённо посмотрела на него. «Они всё-таки согласились!» — она обернулась к тёте — та, всё ещё держа губы поджатыми, смотрела на свои колени и лишь кивнула на незаданный вопрос.

— Но это не всё. — Спустя пару секунд продолжил глава семьи. — Есть вещи, которые тот человек пообещал нам и которые ты должна будешь исполнять.

— Хорошо, какие? — нетерпеливо спросила Эмили, надеясь, что это будет легко выполнить.

— Во-первых… никаких чудачеств на каникулах. К тому же вам это будет запрещено. И сейчас, когда у тебя появится… хм… волшебная палочка, — он быстро проговорил последние слова, — ты сдашь её нам на хранение вплоть до отъезда. Это понятно?

— Да, хорошо, — согласно кивнула Эмили, ожидавшая гораздо худших указаний.

— Далее. — Вернон начал мерить гостиную шагами. — Нам сказали, твои биологические родители скопили для тебя состояние. Вот на него и купишь себе книжки, форму и что там вам ещё нужно, — мужчина небрежно махнул рукой, не смотря на девочку. Та внимательно следила за его движениями и слушала, не прерывая монолог дяди.

— Для всех остальных ты считаешься ученицей школы-пансиона Святой Кэтрин. И ни слова о той ненормальной школе и о… сама-знаешь-чём! — закончил он с шипением. Эмили согласно закивала, радуясь тому, что всё оборачивается так хорошо.

Петуния посмотрела на мужа, словно ожидая продолжения. Но Вернон молчал, тогда она коснулась плеча Эмили.

— Есть ещё кое-что, — тихо, с несвойственной для неё мягкостью произнесла тётя.

— Да? — вопросительно взглянула на неё девочка.

— По их законам, совершеннолетие наступает в семнадцать лет, но ты ещё год после него должна будешь пробыть здесь, чтобы не возникало подозрений у наших соседей. А потом… — Петуния прикрыла глаза, собираясь с мыслями, — потом ты уйдёшь.

Это был удар под дых. Эмили растеряно повернулась обратно к дяде.

— Почему? — не найдя слов получше, обескураженно спросила она.

— Будешь уже взрослая, сама захочешь, — подал голос дядя Вернон, остановившись перед телевизором, — а нам твои ненормальные хахали и прочие дружки здесь не нужны. Кстати, их сюда на протяжении этих лет не водить. Всё, касающееся того мира, спросишь у того мистера. Ещё вопросы?

Эмили, слегка расстроенная требованиями, не была уверена, что хочет спрашивать что-либо ещё. Но оставался один нерешённый момент.

— А как мы завтра… — неуверенно начала она, переживая за празднование своего дня рождения, который ждала с таким нетерпением.

— С утра едем в Лондон, отдаём тебя мистеру... — Вернон, наклонившись, взял листок бумаги, лежащий поверх газет на низком столике возле окна, — Хагриду. С ним купишь всё, что тебе там нужно, а мы пока съездим за формой Дадли. Вернёмся часа через четыре, а потом посидим в каком-нибудь кафе. На подарок, как всегда, дадим несколько фунтов, сама купишь. Устраивает? — грозно закончил он.

Эмили в очередной раз кивнула. «Сама купишь», — это означало почти что «купишь, что сама захочешь». То есть формально она действительно могла купить себе вещь, которая ей была бы очень нужна или пригодилась для чего-либо, но каждый выбор подвергался жёсткой цензуре четы Дурслей — они строго следили за тем, чтобы Эмили не купила ничего странного. Девочка надеялась, что на этот раз она действительно сможет купить себе всё, что захочет, ведь странности настигли её окончательно и бесповоротно, так что дядя и тётя уже не могут этому препятствовать. С этой радостной мыслью Эмили провела остаток вечера, ужиная в кругу семьи. Засыпая, она старалась отодвинуть на задний план переживания о том, что ей придётся почти год прожить вдали от дома, знакомых людей и мест, и предвкушала самую волшебную субботу в её жизни.

* * *

Эмили проснулась за несколько минут до звонка будильника. В обычное время она бы пролежала ещё полчаса, но сегодня девочка с улыбкой потянулась и заставила себя сесть. «Уже сегодня, — воодушевлённо думала она. — Кажется, я сам день рождения не так сильно жду, как поход в волшебный магазин».

Эмили соскочила на пол, накинув халат, подошла к окну, раздвинула шторы и глянула на залитую июльским солнцем улицу. Радостная улыбка озарила её лицо; день обещал быть замечательным. Заправив кровать, Поттер направилась к выходу, мельком глянув на своё отражение. Резко остановившись, она отступила назад к зеркалу; шрам по-прежнему горел красной молнией на её лбу. «Точно воспалился», — тыльной стороной руки, она коснулась выпуклой царапины, ощущая несошедший жар. — «Только не в этот день!» У Эмили не было чёлки — она намучилась с ней несколько лет назад — поэтому это уродство на лице даже нечем было прикрыть. Решив, что разберётся с ним перед выходом, Эмили отправилась умываться, намазав после этого шрам противовоспалительной мазью.

Спустившись через несколько минут на кухню, она обнаружила, что только Дадли ещё не проснулся к завтраку.

— Доброе утро, — негромко произнесла она, подходя к плите с кастрюлей свежесваренной овсянки.

— Угу, — пробубнил Вернон из-за газеты, отхлебнув крепкий кофе.

— Доброе. Быстрее ешь, нам уже скоро выезжать. — Тётя Петуния, домыв тарелки, вытирала руки полотенцем. Затем она направилась к выходу из кухни.

— Дадли! Солнышко, вставай, — высоким голосом пропела она; шаги слышались уже на лестнице, ведущей на второй этаж.

Эмили доела кашу и намазывала тост персиковым джемом — не самым её любимым, — когда на кухню вернулась Петуния, вместе с явно невыспавшимся Дадли. Тот, заметив кузину, дернулся и остановился, но тётя мягко подтолкнула его вперёд:

— Ничего не бойся, сладкий, она обещала тебя не обижать, — проворковала она.

Эмили, не удержавшись, вскинула брови: «Такого обидишь, как же», — но ничего не сказала, лишь кивнула, подтверждая отсутствие у себя злых намерений, и откусила кусочек тоста.

Пока тётя Петуния накладывала кашу в тарелку Дадли, украшая её джемом, Эмили уже доела свой завтрак и направилась в комнату. Поднявшись к себе, она первым делом вытащила из тайника свой дневник. Из него торчало письмо в желтоватом конверте; Эмили, сложив его в сумку, открыла сам блокнот и вписала несколько строк.

27 июля

Это невероятно! Всё-таки магия существует. Считай этот день началом новой жизни. Сегодня едем покупать волшебные вещи в Хогвартс. Немного жаль, что едем не в день рождения, который будет лишь через 4 дня. Но только сейчас папа может отвезти меня в Лондон. Мама и папа всё-таки согласны, чтобы я пошла в эту школу. А я боялась, что они будут злиться... Я постараюсь не подвести их и до конца лета не делать ничего странного! Не очень хочется ехать в пансион... Надеюсь, я смогу найти там друзей. Директор Альбус Дамблдор кажется добрым.

Поставив точку, Эмили услышала крик тёти Петунии снизу:

— Эмили! Собирайся скорее, ждём тебя через десять минут, папа уже машину заводит!

Эмили кинула блокнот и ручку обратно под половицу и бросилась к шкафу. «Стоп… а где находится магазин? Может быть, мы попадём в другое измерение, где люди одеты совсем по-другому — как те, что приходили вчера. Надо надеть что-то такое, чтобы не выделяться…» — она задумалась, стоя перед раскрытым шкафом. Одежды у неё было не много, но всё самое необходимо имелось всегда. Вынув вешалку с простым летним платьем персикового цвета, Эмили удовлетворённо кивнула сама себе.

Надев его, она повернулась спиной к зеркалу и, обернувшись, попыталась застегнуть пуговицу сзади. Справившись с этим, девочка принялась расчёсывать свои средней длины волосы. Засмотревшись в зеркало, Эмили вновь зацепилась взглядом за шрам — воспаление прошло. Похоже, мазь помогла, но шрам продолжал заметно выделяться красным зигзагом на лбу. Девочка недовольно рассматривала себя, думая, как бы спрятать его. Она перекинула часть волос на правый бок, чтобы создать пробор — шрам прикрылся лишь слегка. «Ладно, хоть что-то. Буду стоять ко всем правым боком», — решила Эмили, оставив волосы в покое и достав из шкатулки небольшой флакончик цветочных духов. Ей разрешалось пользоваться ими только по особенным случаям, поэтому в обычные дни Эмили могла только украдкой доставать их, принюхиваться к флакону и возвращать на место. Сейчас она нанесла их, как тётя Петуния учила её — совсем чуть-чуть, чтобы не переборщить! — и продолжила собираться дальше. Наконец, полностью готовая, она схватила сумку и направилась в прихожую. Следом за ней спустился Дадли, которого Петуния одела в хлопковые бриджи и футболку. Сама же чета Дурслей тоже оделась так, словно они собирались по меньшей мере в театр.

Всё семейство село в машину и отправилось в Лондон. Путь занял около получаса; за это время они успели прослушать примерно десять песен времён молодых Вернона и Петунии. Дадли, которому никакая музыка не нравилась в принципе, закатывал глаза и требовал выключить «бренчалку», как он любил повторять за своей обожаемой тётушкой Мардж. Эмили же в том, что её дядя и тётя вместе слушали знакомую обоим музыку, находила что-то очень романтичное и милое, к тому же сама мелодия песен была приятна слуху. К её радости, Петуния, захватившая тетрис, увлекла им Дадли, который жить не мог без игр, пусть и самых примитивных.

Эмили всю дорогу смотрела в окно: день намечался ясный, что редко бывало этим летом, мимо проплывали дома, леса, и вскоре показались лондонские строения. Девочка вновь почувствовала нарастающий в груди восторг — так всегда было в редкие моменты, когда Вернон брал их с Дадли с собой на работу. Она обожала этот старинный город с его красивыми зданиями и яркими витринами магазинов. Вот они выехали на Чарринг Кросс Роуд; скоро будет площадь, где Эмили передадут в руки мистеру Хагриду.

Вернон плавно свернул на парковочную стоянку и вытянул свою короткую шею, высматривая свободное место. Заметив одно, напротив красного внедорожника, он уверенно повёл машину вперёд. Припарковавшись, семейство вышло из машины. Эмили смотрела поверх всего прямо на высокую серо-каменную колонну, расположившуюся среди фонтанов в центре площади. Щурясь от яркого солнца и ставя руку козырьком, она осматривала всё пространство, любуясь красотой огромного города. В груди словно надувался огромный пузырь счастья; она улыбнулась шире и бросилась догонять Дурслей, которые окликнули её, уйдя уже на несколько машин вперёд.

Они направлялись к огромному белому зданию с колоннами и полукруглым куполом на крыше. Шаги звонко отдавались цоканьем о мощённую площадь. Тёплый июльский ветер мягко дул навстречу. Эмили шла позади всех, успевая оглядываться и рассматривать постриженные кустарники, искрящиеся в лучах солнца фонтаны, каменные статуи вокруг колонны и сидящих на каменных плитах монументов людей.

— Прошу прощения, сэр. Это вы мистер Хагрид? — необычно громко раздался голос дяди Вернона. Эмили удивлённо повернулась на звук, увидев перед собой часть туловища гигантского человека в чёрном плаще. Она подняла взгляд на его лицо: косматые чёрные волосы и такая же борода украшали голову так, что были видны лишь одни тёмные глаза-жучки; только по ним девочка определила, что это действительно тот мистер, который должен проводить её в волшебный магазин — настолько тепло и приветливо они щурились.

— А, вот и вы! Эмили, это ты, что ль? Какая выросла! — пробасив, он повернулся к ней, когда Дурсли расступились.

Эмили смущённо произнесла:

— Здравствуйте.

— Э-э… — замялся дядя Вернон, по-видимому, ожидавший в провожатые более солидного человека.

— Не бойтесь, со мной девочка будет, это, в полной безопасности. Альбус Дамблдор лично доверил мне такое важное дело. А это очень, знаете ли, мудрый человек, который, это, знает, кому надо доверять, вот, — довольно произнёс он, с теплотой говоря о директоре школы. Его засорённая словами-паразитами речь резала уши тёте Петунии. Она недовольно поджимала губы и морщилась на каждое произнесённое «это».

— Наслышаны о нём, это точно, — пробормотал Вернон. — Ну что ж! В таком случае встречаемся здесь же через четыре часа.

И Дурсли, попрощавшись, направились к машине. Эмили тут же почувствовала себя неуютно, оставшись наедине с незнакомым человеком. По спокойному поведению родителей она решила, что они знают, с кем оставляют её на несколько часов. Ей хотелось бы, конечно, чтобы они пошли вместе с ними, но она не могла даже заикнуться об этом, представляя, как им может там не понравиться. Если уж от одного только открытия, что она не такая нормальная, как они привыкли считать, их спокойной жизни едва не пришёл конец, что будет, если им придётся провести время среди прочих странных людей?

Хагрид, будто почувствовав скованность Эмили, воодушевлённо произнёс:

— Ну что, пошли за покупками. Просто держись рядом и не отставай. Есть лишь одно место, где всё волшебное продаётся, да. Целый переулок с магазинчиками. Но сначала мы, это, в «Дырявый Котёл» зайдём, только через него туда попасть можно.

Они двинулись в сторону одного из переулков, уводящего с площади. Эмили едва поспевала за Хагридом — у этого очень крупного человека были широкие шаги. Они шли вдоль различных магазинов: книжные, аптеки, супермаркеты, а Эмили пыталась угадать, в какую из ярких витрин они сейчас зайдут.

— Ты, это, даже ведь не знаешь меня! — он вдруг хлопнул огромной ручищей себя по лбу. — Хагрид я, так просто и зови. Лесничий и хранитель ключей Хогвартса. А о тебе я всё знаю, — великан подмигнул ей, — ты ж у нас, это, знаменитость, во! Каждый нынешний ребёнок с младенчества о тебе знает.

— А… извините, вы не могли бы мне рассказать почему? — Эмили решила разведать информацию, которую до сих пор не могла получить целиком, а то, что она уже услышала от МакГонагалл, лишь сбивало её с толку.

— Так это… Дурсли-то, что ли, ничего тебе не рассказывали? — нахмурившись, произнёс Хагрид.

— Мы не обсуждали это, — поспешила сгладить недовольство великана девочка.

— Эх, не мне тебе это говорить нужно. Я-то думал, ты уже всё знаешь. Что, и про родителей своих ничего не слышала, о геройстве их? — Он с недоверием посмотрел на неё.

Эмили покачала головой и опустила глаза вниз, рассматривая свою тень на выложенной плиткой дороге.

— Ладно, так и быть. Уж лучше от меня узнаешь, чем от… — Хагрид покосился на неё, — ну, всяких там недоброжелателей. В общем, были у нас, то есть волшебников, тёмные времена. Хозяйничал один плохой человек, возомнивший себя Тёмным Лордом. Многие, родители твои в их числе, сражались против него. Много славных людей полегло в попытке его остановить, да… А потом он на твою семью напасть решил. Мамку-то с папкой убил, — кажется, великан всхлипнул, — а тебя, вот, не смог. Шрам только оставил.

— Ого! Я думала, это после автокатастрофы! Мне сказали, мои настоящие родители в ней погибли, а я выжила, только этот шрам остался. — Эмили ошеломлённо дотронулась пальцами до выпуклой царапины в виде молнии на лбу.

— Брехня! Это он оставил, точно тебе говорю. Я тебя сам вот этими вот ручищами из дома вынес. — Он показал ей свои лапищи ладонями вверх. — Дамблдор же всё в письме написал, тебе ничего не рассказывали? «Автокатастрофы», ты посмотри!

— М-м… — неуверенно протянула девочка, не зная, стоит ли выдавать этому человеку семейные недомолвки. Мама с папой наверняка не просто так сказали ей совсем другое. — А вы не знаете, почему у меня шрам вдруг стал так сильно на лбу выделяться? Он раньше всегда бледный был.

— Выделяться? Не разбираюсь я в таких вопросах. Но это серьёзное дело, вот что тебе скажу. Как окажешься в Хогвартсе, ты лучше, это, Дамблдору сообщи. Он великий человек; знает, чем помочь. А может, это что и важное. Этот шрам-то, он же магического происхождения. А с магией шутки плохи, да. А, вот мы и на месте!

Они остановились перед неприметным зданием, выцветшая вывеска которого гласила «Дырявый Котёл». Эмили вопросительно глянула на Хагрида — тот ступил вперёд, кивком головы приглашая её следовать за ним. Войдя внутрь, они очутились в тёмном и крайне убогом баре. Бармен наливал клиенту какую-то жидкость в стакан, тут и там сидели люди в таких же странных одеждах, что и у профессоров из Хогвартса. Сперва Эмили испугалась и пожалела, что побоялась упросить папу пойти с ними, но как только они вошли, все разговоры прекратились, а люди стали дружелюбно махать Хагриду. Немного расслабившись, Эмили примкнула к нему поближе, чтобы все знали, что она со взрослым, а не сама по себе.

— Это же!.. — вдруг зашептались все, обратив на неё внимание.

— Как Лили, Мерлин Великий! Маленькая копия Лили, я вам говорю, я знавал её ещё ученицей, — воскликнул один из посетителей — худощавый старик с пенсне.

Один за другим они подходили к ней и пожимали руки, говоря разные поздравления и благодарили Мерлина за такое знакомство. Эмили в замешательстве посмотрела на Хагрида: не каждый день кто-то незнакомый счастлив просто поздороваться с тобой. Это удивляло её и в некотором роде даже льстило. С каждым подходящим к ней волшебником она убеждалась, что в этом сомнительном месте ей безопасно.

— Э-ге-гей, народ! Вы ведь не хотите раздавить нашу спасительницу? — Все тут же прекратили натиск. — Да и пора нам. Я ещё загляну, Том.

Хагрид улыбнулся бармену и подтолкнул Эмили в сторону чёрного выхода. Она слегка нервничала: произошедшее в баре показалось ей чем-то неправильным и даже постыдным. Эмили с самого детства с трудом, в отличие от Дадли, заслуживала похвалу родителей, знала цену настоящей похвалы. Неужели теперь каждый встречный будет так общаться с ней просто за то, что она, сама того не желая, повергла самого тёмного волшебника?

Во внутреннем дворике бара не было ничего, кроме голой стены, мусорного бака и пары сорняков. Но Хагрид, кажется, знал, что делать. Он подошёл к стене и, вытащив из-за пазухи розовый зонт, отсчитал нужный кирпич. Затем великан трижды коснулся этого места кончиком зонта, и Эмили увидела очередное чудо: кирпичи начали двигаться, образовывая арку, сквозь которую был виден абсолютно другой мир. Люди в длинных одеждах сновали вдоль извилистой мощёной дороги, по краям которой виднелись магазинчики, продающие котлы, мётлы для полёта и многое другое, чего девочка не видела издалека.

Дыхание перехватило от волнения. Эмили вновь заулыбалась, стараясь снять напряжение.

— Идём, что ль? — подбодрил её Хагрид.

И она торжественно переступила кладку кирпичей на земле, отделявших магический мир от мира обычного, чувствуя, как сам воздух наполняется чем-то иным и, похоже, весьма знакомым. Весь переулок был пронизан магией.