Друг № 3 (гет)

Когда-то, давным-давно, Драко имел обыкновение мечтать о том, чего не мог заполучить в полное свое распоряжение. С тех пор он понял, что легче предотвратить, чем разгребать последствия. Он научился желать то, что находится в пределах досягаемости, во что можно вцепиться и удерживать до тех пор, пока не выжмешь последнюю каплю удовольствия из самого пустого занятия.

А теперь он вновь принялся за старое. Он читал грустные книги, слушал любовные песни и где-то по пути подхватил знакомую тоску по тому, что не только лучше, чем ты, но и намного важнее.

Поэтому, когда и на следующий день Гермиона не появилась в кафе, он очень расстроился. Он не думал, что она и есть то самое важное, но, похоже, в некотором отношении это было так. Он не был толком уверен, чего добивается, но знал, что когда он это найдет, она каким-то образом окажется рядом. Это было лучшее объяснение, какое он смог подобрать.

Он мечтал вытеснить из головы эти мысли, и тем же вечером его желание исполнилось. Случилось странное происшествие.

Он только что вернулся с работы, когда к нему обратилась домовиха, с которой он несколько месяцев назад перекинулся парой слов. Она ломала крохотные ручки и всячески избегала смотреть в глаза. Он решил, что она, должно быть, разбила дорогую вазу. Ему было все равно. Вазы в Маноре не вызывали сентиментальных воспоминаний, а денег на замену имелось более чем достаточно.

— Хозяин Драко, — начала домовиха, — Гулли извиняться, что беспокоить, но есть вопрос.

— В чем дело?

— Гулли не должна говорить свой вопрос, но вы — ее хозяин. Если вы заставить Гулли, она сказать вопрос.

Она впервые посмотрела ему прямо в глаза, чтобы убедиться, что он понял.

— Я хочу, чтобы ты задала вопрос, — неуверенно сказал он, и тогда она пустилась в рассуждения.

— Гулли радоваться, что хозяин приказать! Давно, когда Великий хозяин со своими слугами жить в нашем доме, он сказать домовикам, кого слушаться.

Она задрожала мелкой дрожью при упоминании Повелителя и заговорила так тихо, что Драко пришлось наклониться, чтобы ее расслышать.

— Мы слушаться Великого хозяина, потом хозяйку Беллатрикс, потом хозяина Люциуса, потом хозяйку Нарциссу, потом остальных хозяев, а потом хозяина Драко.

Она сделала паузу, и Драко кивнул. Он помнил порядок подчинения. Этот порядок относился не только к домовикам.

— Они все умереть, но у домовиков остаться старые приказы. Их нельзя нарушать и о них нельзя говорить. Но хозяин Драко очень добрый с домовиками, и если он велеть Гулли, она сказать хозяину Драко приказы.

Его раздражали ее околичности, но он понимал, что только они удерживают Гулли от того, чтобы с размаху впечататься головой в стену. Строго говоря, даже имея его разрешение, она все равно нарушала запреты.

— Конечно, Гулли, — согласился он. — Я требую, чтобы ты сказала, что это за приказы.

Она качнула тяжелой головой.

— Как хозяину Драко угодно. Много лет назад Великий хозяин дать Гулли коробка. Великий хозяин велеть спрятать коробка в особом месте и не говорить никому. Коробка остаться в этом месте навсегда. Ее нельзя трогать, пока Великий хозяин не разрешить. Другие хозяева знать про коробка, но Великий хозяин не хотеть, чтобы они видеть, что в ней.

Драко понятия не имел, о чем она лепечет. Нельзя сказать, чтобы это его удивило: от него постоянно и намеренно скрывали махинации Упивающихся. Но, похоже, дело было важное, раз уж даже Беллатрикс не было позволено вмешиваться.

— И теперь Гулли не знать, как быть, — продолжала домовиха. — Хозяин Люциус вернуться из Франция и хотеть, чтобы Гулли принести коробка из особого места в его кабинет, чтобы смотреть внутри. Хозяину Люциусу этого нельзя, и Гулли тоже нельзя. Если Гулли сделать, она нарушить приказ, и хозяин Люциус тоже нарушить приказ хозяина, которого должен слушаться.

Последнюю фразу она проговорила совсем тихо, и Драко вдруг сообразил, что она высказывает собственное мнение: нечестно, чтобы такой жестокий человек, как его отец, мог выйти из повиновения и действовать по собственной воле. Он впервые задумался, не испытывали ли домовики тайной радости, когда видели, как Люциус Малфой пресмыкается перед Повелителем, и его наказывают за малейшую провинность, как он десятилетиями поступал с ними самими.

А еще он задумался, зачем отцу, после всех этих лет, внезапно понадобилась какая-то коробка. Большая часть принадлежавших Повелителю вещей теперь, когда сотканная тем паутина власти рассыпалась в прах, превратилась в бесполезные диковинки. Если что-то из этого опять понадобилось отцу, похоже, в общих интересах будет держать это что-то от него подальше.

— А если хозяин Драко захочет посмотреть, что в коробке? — спросил он.

— Гулли рассказать приказы, а теперь она говорить вопрос: если хозяин умереть, домовики должны его слушаться?

— Нет.

— Тогда Гулли говорить другой вопрос: Великий хозяин дать приказ, кого слушаться. Великий хозяин умереть. Кого домовикам слушаться?

Драко был поражен: его домовиха заранее спланировала весь разговор, чтобы не только поставить Люциуса на место, но и передать власть в доме в другие руки. Отец по привычке воспринимал эту власть в качестве само собой разумеющейся и забыл предупредить домовиков, что после падения Повелителя он снова стал главным хозяином. Если бы домовики учились в Хогвартсе, Гулли наверняка попала бы в Слизерин.

Главный урок, который Драко усвоил из написанной Гермионой книги, состоял в том, что домовики способны как на безоговорочную преданность, так и на презрение. Если они не любили хозяина, то выполняли приказы строго от сих до сих, и постоянно выискивали лазейки, чтобы их обойти. Но если домовики были ему преданы, они могли в прямом смысле пожертвовать жизнью, чтобы помочь.

Он помнил, с какой слащавой обходительностью Беллатрикс обращалась с жутким Кричером, который ни на кого, кроме хозяйки, не смотрел. Люциус ненавидел свояченицу за то, что та в милости у Повелителя, но она знала кое-что, ему недоступное. Правило номер один для тех, кто хочет сохранить власть — «нельзя недооценивать подчиненных».

Драко был рад, что его домовики оказались второй разновидности, и особенно радовался тому, что догадался подарить им новые настольные игры. Стоило разориться на доску и камешки для манкалы [1] и слегка отпустить вожжи, чтобы обзавестись двадцатью эльфийскими друзьями до гроба (жаль, что их все-таки нельзя было включить в общий дружеский зачет).

— Теперь главный хозяин — я, — сказал он, и Гулли стала меньше дергаться.

— Тогда мы слушаться сначала вас, а потом хозяина Люциуса. Гулли приносить коробку хозяину Люциусу?

К сожалению, обойти этот вопрос было невозможно.

— Да. Если ты ее не принесешь, он поймет: что-то случилось. И не рассказывай ему о нашем разговоре.

Гулли энергично затрясла головой, словно такая мысль ее вообще не посещала.

— Но сначала принеси коробку мне, а потом можешь поставить в кабинет отца.

Гулли появилась с коробкой и положила к ногам Драко. Это оказалась тонкая прямоугольная шкатулка, сложенная из пергамента. Он попробовал на ней несколько проверочных заклятий. Как и следовало ожидать, шкатулка была зачарована, а он не собирался соперничать с Повелителем в знаниях и магической мощи. Но что-то было не так. Он же видел, как Гулли ее держала!

— Ты что-то сделала, когда брала ее в руки?

— Гулли не мешкать, хозяин! — ответила та, раскачиваясь из стороны в сторону. — Она пойти в особое место и …

— Нет, нет, — перебил он, — я не про то. Ты применяла к коробке магию или просто взяла ее?

— Гулли не использовать магию. Ей не сказать это делать.

Он снова наложил заклятье и снова обнаружил, что шкатулку окружает мерцающая сеть темных чар.

— Хорошо. Тогда подними ее.

Она так и сделала, и чары не изменились. В этом была своя логика: Повелитель хотел, чтобы домовики позаботились о шкатулке, поэтому те могли ее касаться. Драко подергал губу, погрузившись в размышления. Ему надо было открыть шкатулку и понять, что в ней, прежде чем вернется отец.

«Как всегда, все исподтишка», — подумал он. Отец все еще разыгрывал злодея из страшилки для детей!

— Отец говорил, когда вернется?

— Хозяин Люциус говорить завтра утром, — ответила Гулли к облегчению Драко. Если надо, он просидит всю ночь, но решит загадку. Тем более что одна мысль ему в голову пришла.

— Домовики когда-нибудь открывали коробку? — спросил он.

Гулли так яростно затрясла головой, что он испугался за ее шею, и остановил движением руки.

— Ясно, ясно. Ты всегда выполняешь приказы. Молодец!

Он сказал это далеко не ласково, но она просияла от счастья.

— Как ты думаешь, коробка позволит тебе себя открыть?

Гулли повертела ее в руках. Мерцающее свечение эльфийской магии проступило сквозь тоненькие пальчики и окутало шкатулку.

— Коробка сказать, что если пытаться открыть не Великий хозяин, а другой волшебник, будет плохо. Но Гулли не волшебник.

— Вот именно! Ты можешь открыть эту коробку для хозяина Драко?

— Да, хозяин.

Она положила шкатулку на пол, аккуратно отодвинула защелки и откинула крышку. Внутри оказалась пачка исписанного пергамента. Но Драко все равно не мог к ней прикоснуться.

— Я знаю, что уже поздно, но ты можешь помочь мне в очень важном деле?

Как он и рассчитывал, Гулли просияла от радости.

— Конечно, хозяин Драко! Гулли очень радоваться, если помочь хозяину сделать то, что он просить.

— Отлично. Я хочу, чтобы ты скопировала для меня все, что написано на этих листах, а потом сложила их обратно, как было.

Домовиха немедленно приступила к делу, пока он мерил шагами свою гостиную. Все как всегда! Сначала долгое время вообще ничего не происходит, а потом разом начинают случаться самые невероятные вещи.

Ну, если честно, все это существовало и раньше. Драко просто не обращал внимания на то, что его напрямую не касалось. Когда Гулли закончила, он поднял тяжелую пачку пергамента и положил на стол. Он снова повторил, что она молодец, просто для того, чтобы сделать ей приятное. Она низко поклонилась и вышла из гостиной, прихватив с собой вновь запертую шкатулку, а он занялся чтением.

Первая часть. «Обзор Министерства Магии, с описанием самых влиятельных лиц и ключевых игроков». Автор – Бартемиус Крауч-младший, 1994 год.

Обзор открывался хорошо известными планами Крауча: тем, чем тот занимался, когда Драко был на четвертом курсе. Описания сотрудников Министерства относились именно к этому времени. В Обзоре содержалась подробная информация о Крауче-старшем, Корнелиусе Фадже, Альбусе Дамблдоре и многих других.

Большинство тех, кто упоминался в Обзоре, умерли, поэтому Драко наскоро пролистал его и перешел ко второму документу: «Продолжение обзора Министерства Магии». Олдос Яксли, 1997 год.

В продолжении описывался план захвата Министерства, который был осуществлен в этом самом году. В нем говорилось о Руфусе Скримджере, Пие Тикнессе и о других сотрудниках, многие из которых до сих пор работали. Одно имя сразу бросилось Драко в глаза — Джон Доулиш.

Аврор Доулиш тогда занимался Дамблдором. Ему была посвящена целая глава с описанием гигиенических привычек и сексуальной жизни (с женой, проститутками и другими женщинами). К обзору был приложен целый пакет колдографий, на которых Доулиш был изображен с самыми разными партнершами. Кое-кому из них явно было далеко до совершеннолетия. Драко быстро отложил пакет — его замутило.

Дальнейшее чтение показало, что почти обо всех нынешних руководителях департаментов имелись отдельные главы. Правда, сведениям было по десять с лишним лет, но многие были такой взрывчатой силы, что до сих пор представляли опасность.

Он дошел до последней части: «Упивающиеся Смертью и другие ресурсы».

Автор указан не был, но Драко быстро понял, что эту часть написал сам Повелитель. Он представил, как уродливый колдун-змея в длинной, развевающейся мантии задумчиво прикладывает перо к несуществующим губам.

Формулировки были довольно странные и отдавали чем-то нечеловеческим. Яксли и Крауч писали о министерских чиновниках, испытывая вполне понятные чувства. Например, было очевидно, что Крауч ненавидит отца. Но когда Повелитель оценивал своих приспешников, соглядатаев и заложников, возникало ощущение, что читаешь техническое описание коллекции камней. Единственным исключением была Беллатрикс, которая удостоилась похвал и даже краткого замечания о своей исключительной красоте. Но ничего поэтического в этом замечании не было, и тем более — никаких чувств. Просто подтверждалось, что лучшей игрушки у Повелителя нет.

Глава о Люциусе сводилась к подробному перечислению всех его недостатков, а сам Драко был удостоен короткой фразы: «Сын Люциуса. Возможное применение: не определено».

Дамблдор бы обошелся с ним лучше, яростно подумал Драко. Колдун, которого он пытался убить по приказу Повелителя, нашел бы для него более лестную характеристику, в этом сомнений не было.

Он решил, что будет думать о настоящем. Прошлое оказалось даже более мрачным, чем ему помнилось.

Он пришел к выводу, что вряд ли реорганизация в Министерстве, решение Гермионы написать новую книгу и внезапный сильный интерес отца к старым бумагам совпали случайно. Он впервые задумался, чем же его отец занимается дни напролет.

Многие имена из второй части повторялись в третьей: имена чиновников, которые шпионили на Повелителя или выполняли его приказы. Одни состояли на жалованьи, других удерживали шантажом.

Если бы Драко пришлось расположить все существующие прилагательные в том порядке, в каком они описывают Люциуса Малфоя, прилагательное «невиновный» в том смысле, в каком его обычно употребляют, вряд ли попало бы на высокое место. Скорее всего, оно оказалось бы где-то между «хрустящим» и «шестиугольным». Но у него всегда было впечатление, что отец невиновен в юридическом смысле этого слова. То есть, что доказательства совершения им преступлений отсутствуют.

Теперь получалось, что доказательств сколько угодно, но их сознательно скрыли могущественные союзники. Если то, что происходит, действительно так важно, как он опасался, то, как только министерские взяточники будут разоблачены, отец окажется в Азкабане.

Он снова просмотрел документы, выписывая сведения, которые все еще сохраняли ценность или относились к тем, кто уцелел. Он решил, что надо как можно скорее поговорить с Гермионой Грейнджер: та была на пути в пропасть. Достаточно того, что не только он, но и еще многие знали, что она взялась за новую книгу.

Он собирался помочь ей по двум причинам. Во-первых, потому что она рисковала, задевая людей, всех возможностей которых не представляла. Во-вторых, существовала вторая причина, потому что первой было недостаточно, чтобы рисковать и взваливать на себя уйму работы. Об этой причине он подумает позже.

Радовало только то, что отец до сих пор не догадался, как открыть шкатулку, и вряд ли ему придет в голову обратиться за помощью к домовику. Учитывая, что шкатулку заклял сам Повелитель, понадобится по меньшей мере несколько дней, чтобы снять чары. У Драко была фора.

* * *

На следующее утро он появился в «Вороне» к открытию. Бьянка страшно удивилась.

— Доброе утро, — осторожно сказала она, заметив его взволнованный вид. — Что случилось?

— Грейнджер все еще приходит каждый день? — спросил он, пропустив вопрос мимо ушей.

— Да, конечно. Ты почему такой расстроенный? — попробовала она снова.

— Неважно. Мне надо поговорить с Грейнджер.

Он сообразил, что если ничего не объяснить, у Бьянки появятся подозрения, и добавил:

— Это про ее книгу, и это срочно.

Она приподняла брови.

— Понятно. Она скоро будет. Она обычно рано встает, заглядывает к нам, а потом отправляется заниматься своей книгой.

Слава Мерлину! Он не хотел посылать Гермионе сову или что-то подобное. Могла выйти неловкость.

— Тогда я подожду.

Он заварил себе кофе покрепче, устроился у двери и начал бдение, успешно распугивая входящих посетителей. В конце концов, появилась Гермиона. Он вскочил на ноги, напугав ее еще больше, чем всех, кто пришел до нее.

— Малфой!

Она прижала руку к груди.

— Что ты здесь делаешь? Ты что, выслеживал меня? — не веря своим глазам, спросила она.

— В общем, да, — признал он, и только потом сообразил, что сказал. — То есть, нет. Я тебя ждал. Мне срочно надо поговорить с тобой по поводу книги.

— Вот как? — недоуменно переспросила Гермиона. — О чем это?

— У меня есть важные сведения, но здесь я о них говорить не могу. Давай зайдем в подсобку.

— Какие сведения?

Для дела, может, и неплохо, что она такая упрямая, но как это выводит из себя!

— Я же сказал, не здесь! — ответил он, обводя взглядом посетителей. Кто знает, с кем они могут быть связаны?

— Пойдем, и если то, что скажу, тебе не пригодится, можешь уйти. Но пойти ты должна.

Гермиона, похоже, ему не слишком поверила, но всё же согласилась пройти в подсобку.

— Бьянка, мы с Грейнджер немного поговорим. Последи, чтобы нам не мешали, — распорядился он, когда они проходили мимо стойки.

— Э-э-э, ладно, — сказала та, и Драко понял, что она сгорает от желания выяснить, в чем дело. Это было некстати.

Идеальным выходом было бы, чтобы Гермиона осознала, насколько опасным делом занялась и бросила книгу. Тогда никто никогда не узнает, что происходит, и отцу не придется садиться в тюрьму.

Он видел, как ей неуютно наедине с ним, а когда он наложил на дверь запирающее и заглушающее заклятья, неловкость сменилась тревогой.

Она положила руку на палочку. Значит, некоторое представление об осторожности у нее имелось. Если процитировать Упивающегося Смертью, который сумел всех одурачить: «Постоянная бдительность!»

— В Министерстве знают, чем ты занимаешься? — спросил он.

— Наверно, знают, но они меня не остановят.

Такой глупости от нее он не ожидал. Открыто рассказывать всем о своих планах! Он уставился на нее в полном изумлении. Она же считается умницей!

— Нет, — согласился он. — Они не могут помешать написать о тех мелочах, которые ты выяснила, но могут заделать протечку. Они все — грязные политиканы. Хоть на минуту поставь себя на их место!

— Ладно, — сказала она, но он видел, что до нее так до конца и не дошло.

— Нет, ты не понимаешь. Попробуй думать как они. Какая-та молоденькая идиотка имеет наглость заявлять, что ты неправильно управляешь департаментом, хотя ты занимаешься этим три десятка лет! Эта идиотка — ты. Если тебе удалось раздобыть какие-то огрызки их планов, то только по чистой случайности. Они сознательно держат тебя в потемках с первого дня.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила она, все еще его не слушая по-настоящему.

— Потому что мне известно гораздо больше, чем тебе, и ты окажешься всеобщим посмешищем, опубликовав книгу с давно протухшими обвинениями.

А еще ее могли убить, но у Драко было ощущение, что Гермионе страшнее оказаться выставленной на посмешище.

— Что тебе известно? — буркнула она наконец.

Хотя на дверь были наложены заклятья, он бы предпочел говорить как можно меньше. Им потребуется безопасное место, чтобы просмотреть сделанные им заметки, но сначала он хотел кое в чем убедиться.

— Здесь говорить не буду. Приходи в Манор, покажу тебе свои записи.

Она, сузив глаза, обдумала его предложение.

— Нет, этого я делать не стану. Поговорим в каком-нибудь другом месте.

— Отлично. А то я решил, что ты совсем без тормозов, — сказал он, и она снова оскорбилась.

— Что? Так это проверка? Откуда мне знать, есть ли у тебя что-то нужное?

— Вот именно! Наконец-то дошло. На самом деле есть. Я тебе покажу кое-какие выписки, из тех, что побезопаснее. Есть еще двадцать страниц со всякими подробностями.

Он протянул ей пергамент. Читая, она старалась сохранять бесстрастное лицо, но пару раз ее глаза еле заметно расширились.

— Я это и так знаю, — сказала она, возвращая пергамент. — Хотя кое-что меня… удивило.

— Я же говорил, это самое невинное.

Она провела пальцами по губам и переступила с ноги на ногу.

— Куда отправимся? — спросила она наконец.

У него была одна идея, и он пододвинулся к ней как можно ближе. Близко до неприличия. Заглушающие заклятья — это само собой, но если речь идет о действительно важных вещах, правило простое — говори как можно тише. Он шептал место назначения ей в ухо и пытался сообразить, чем пахнут ее волосы. Запах был знакомый. Она кивнула и аппарировала, как только он произнес последнее слово.

Он остался один, нагнувшись туда, где было ее плечо. Драко отпер дверь, убрал заглушку и аппарировал следом за Гермионой.

Примечание:

1. Манкала – название для целой группы африканских и арабских игр, в которые играют, перемещая камешки по лункам в специальной доске. Разновидностей манкалы множество, а правила посева и захвата слишком сложны, чтобы их здесь описывать. Кто интересуется, см. http://ru.wikipedia.org/wiki/Манкала. Там и картинки есть!