Delicate - Нежность (гет)

В конечном счете, после целого моря пролитых слез, я вышла из ванной, пытаясь доказать себе, что проклятый тест на беременность на самом деле врет. Я знала, что все же могу кое-кому довериться, и этот кое-кто — единственный человек, на которого можно положиться в столь деликатной ситуации. Я говорю о Тедди. Он сможет помочь в таком щекотливом вопросе, как у меня. Хотя, если посвятить его в мою тайну, он немедленно пойдет разбираться со Скорпиусом, как бы это сделали Джеймс с Алом.

Полагаю, что правильнее всего будет, если первым обо всем услышит сам Скорпиус.

Но что-то в глубине сознания подсказывает мне, что необходимо хранить это все в тайне от него настолько долго, насколько вообще возможно. В конце концов, мы и так едва разговариваем друг с другом.

Вам интересно знать, каким же образом я умудрилась забеременеть от него?

Очень просто. Внутри меня перемешались изрядная доза огневиски и жгучее желание отомстить. Как ни странно, большинство беременностей возникает именно на этой почве.

Это было почти два месяца назад, когда Джеймс решил провести шумную вечеринку по случаю своего восемнадцатилетия в общей гостиной Гриффиндора. Всё было, как обычно — нелопающиеся шарики, которые недоверчивый народ всё равно пытался проколоть, весь запас шоколадных лягушек, сливочного пива, огневиски, одним словом, всего, что нашлось на хогвартской кухне, и, конечно же, длиннющий список гостей, по размерам превышающий последнюю перепись населения. И среди них были не только студенты Гриффиндора, а также брат Джеймса Альбус, который учился на Слизерине, и все его друзья, тоже получившие приглашение на вечеринку. Пароль гриффиндорской башни был обнародован, и все, кто был в замке, могли беспрепятственно прийти на празднество.

В компании друзей-слизеринцев Ала присутствовал и Скорпиус Малфой, который, к сожалению, был его лучшим другом. Он был невероятно красив — светлые волосы ниспадали ему на лоб, чуть прикрывая голубые глаза. Он был достаточно высок и являлся охотником в слизеринской команде по квиддичу. Я — вратарь в нашей команде… ну, по крайней мере, на данный момент. Очень сомневаюсь, что метла сможет оторвать от земли мой вес, скажем, месяца через три.

Странно, что я никогда не слышала восхитительную песню «Уизли — наша королева» от болельщиков в момент, когда я ловлю квоффл.

Итак, о Скорпиусе. Как я уже говорила, он красив. Но не той неотразимой, ослепляющей красотой, которая присуща древнегреческим статуям. И у него тоже есть свои недостатки, как и у любого подростка. Тем не менее, он намного лучше других хогвартских парней. Но мы со Скорпиусом никогда не ладили друг с другом. Не то, чтобы мы враждовали или что-то еще в том же роде, но между нами существовала взаимная неприязнь. Именно поэтому я сейчас так потрясена тем, что ношу под сердцем его ребёнка.

Вернемся к вечеринке Джеймса.

Ранее, этим же днем, мой парень Карл бросил меня на глазах у всей школы. Да, ВСЕЙ ШКОЛЫ!!! И это не преувеличение или еще что-то в этом роде. Там действительно присутствовала вся школа.

Это случилось в середине обеда, когда Карл встал из-за стола Рейвенкло и прокричал, обернувшись в нашу сторону:

— Эй, Роза! Я думаю, нам не стоит больше с тобой встречаться!

Он оказался полным ничтожеством. Джеймс и Ал предложили вправить ему мозги, но я велела им даже не думать об этом. Сама же я наложила на него заклятье, пока он целовался с Честити Финч, моей одногодкой, в этот же день.

У Честити приятный смех. И она выше меня ростом. Очаровательная девушка.

Но никому не позволено бросать Розу Уизли на глазах у всей школы.

Правосудие над Карлом свершилось, но я все еще была раздражена, когда пришло время вечеринки Джеймса. Я искала утешения у первого попавшегося подвыпившего придурка, и нашла его у Малфоя. Из его слов следовало, что все парни — дураки и ничтожества, а я была «слишком хороша для Карла» и «он даже не представлял, как ему повезло находиться рядом со мной».

Бла-бла-бла.

Но почему-то, эти обыденные речевые штампы проняли меня до самого сердца. До этого момента не так-то просто было заморочить мне голову. Я была застигнута врасплох тем, что парень, который обычно меня игнорировал, сейчас разговаривает со мной, утешает меня и явно флиртует. Но прежде, чем я все это осознала, мы уже вовсю целовались.

А целоваться он умеет превосходно! Я до сих пор вспоминаю, как это было великолепно. К тому же, это почти единственное, что я запомнила, потому что эти поцелуи неоднократно повторялись в течение всей вечеринки.

Следующее, что я помню, как мы в моей комнате неловко срывали друг с друга одежду. Я помню, что находилась в предвкушении того, что должно было произойти, и была совершенно не в силах остановиться. В тот момент животная страсть возобладала над моим разумом. Мне тогда даже в голову не пришло принять хоть какие-нибудь меры предосторожности для безопасного секса. Это был мой первый раз и опыта в таких делах я не имела никакого. Но Малфой, видимо, знал, что делает, поэтому я и позволила ему взять инициативу в свои руки.

Кто бы знал, как я сейчас сожалею об этом!

Мы больше не разговаривали после того, что произошло у нас с ним, из-за возникшего между нами чувства неловкости. А ещё мы единодушно приняли решение — никому об этом не рассказывать, наверное, из-за того же чувства стыда за содеянное. Таким образом, после той ночи, мы вернулись к нашей обычной линии поведения — продолжали упорно друг друга игнорировать.

Конечно, теперь это станет гораздо сложнее, ведь я жду от него ребёнка.

Я сижу в общей гостиной и читаю книгу о смерти. Я чувствую, что именно это и ждет меня в ближайшем будущем. Кажется, что умереть проще, чем вынести весь этот кошмар.

Дом входит через проем портрета с сумкой через плечо. Она садится рядом со мной, щелкает клубничкой-заколкой и откидывает белокурые волосы за спину. Достает упаковку шоколадных лягушек, молча, предлагает мне одну. Я отрицательно качаю головой. Она вздыхает и бесцеремонно смотрит мне прямо в глаза — жаждет услышать новые сплетни. Я только вздыхаю и снова отрицательно качаю головой. Она понимающе кивает, хлопает по коленям и, захватив сумку, направляется в спальни.

И я понимаю, что у нас только что состоялся молчаливый разговор с кузиной.

Если вспомнить, то у нас так довольно часто происходит.

* * *

Прошло три дня и шесть часов, с тех пор, как я провела тест на беременность. В последние три дня и шесть часов, я повторила заклинание пятьдесят три раза. В реальности, это занимает не так уж много времени.

— Эй, Рыжая, — сказал Джеймс, когда мы сидели в общей гостиной и выполняли домашнее задание.

— Почему ты так сильно меня ненавидишь? — я вскакиваю и выбегаю прочь из общей гостиной через портретный проем, бросая ничего не понимающего Джеймса одного.

Я иду через замок, ожидая найти кого-нибудь нарушившего хоть малейшее правило и наказать его. Я полирую мой значок старосты рукавом, будто отпечатки пальцев на нём лишают его некой устрашающей силы.

— Извините, — говорит маленькая хаффлпаффка. — Я не могу найти Северную башню!

Превосходно.

— Ах, ты не можешь? Десять баллов с Хаффлпаффа!

Девчушка смотрит на меня полными слез глазами, и я клянусь матерью Мерлина, если она заревет — отвешу ей пощечину. Ей просто не из-за чего расстраиваться. Она убегает, закрыв лицо руками.

О да, тебе лучше убежать. Моей матери было бы очень стыдно за меня, ведь я не должна злоупотреблять своими полномочиями старосты. С другой стороны, я, вероятно, не должна была и спать со Скорпиусом Малфоем. Полагаю, что папа именно это подразумевал, когда говорил, что я не должна и близко к нему приближаться в мой самый первый день в Хогвартсе.

Я спускаюсь по ступеням в сторону кухни, чтобы поторопить домовых эльфов, когда встречаю Ала. Он выглядит слегка взволнованным, но счастливым.

— Эй, Рыжая! — улыбается он.

Почему эти тупые черноволосые Поттеры так меня называют?

— Не связывайся со мной Альбус Северус, — шиплю я, — иначе я убью тебя. Обещаю!

Он понял, что я не шучу.

— Кто так разозлил тебя?

Прищурив глаза, я смотрю на него. Раздражающая меня улыбка не сходит с его лица.

— С чего это ты так счастлив? — резко спрашиваю я.

— Дженни согласилась со мной пойти на праздник, — весело отвечает он.

Я смотрю в его зеленые глаза и слегка пожимаю плечами, как бы спрашивая: «И что с того?»

— Не унывай, Рыжая! Впереди Рождество!

Рождество.

Чертово Рождество.

Да будь я задницей летающей пикси, если это Рождество!

Ал пытается прочесть то, что написано на моём лице.

— Да ладно тебе, мы едем домой завтра. Хотим повидать Тедди!

Наверное, это единственное, что может меня подбодрить.

Тедди Люпин — мое доверенное лицо номер один. Я знаю, что могу рассказать ему о своей беременности, и он никому не скажет ни слова, даже Виктуар. И пока я буду находиться дома, риск столкнуться с отцом моего будущего ребенка равняется нулю.

А это уже неплохо.

— И Скорпиус тоже приедет к нам домой на Рождество, — говорит Ал.

Мое сердце перестает биться.

Это конец всему.

— П-почему?

Ал болтает о том, что родители Скорпиуса собираются в Брюссель или, может, ещё куда-нибудь, но я практически его не слушаю. Перспективы провести Рождество в компании Скорпиуса Малфоя достаточно для того, чтобы грохнуться в обморок. Я перебиваю Ала примерно на середине его монолога и рысцой направляюсь в сторону кабинета Флитвика.

Директор Флитвик сидит за своим столом. Специально для него на сиденье стула положены три большие подушки, чтобы он хоть что-нибудь видел поверх стола. Он так мал, что похож на домового эльфа, каковым я его и считаю. Но если я хочу остаться в выигрыше, то об этом лучше забыть.

— Профессор, было бы чудесно, если бы мое имя внесли в списки учеников, остающихся в Хогвартсе на праздники, это возможно? — спрашиваю я.

Флитвик отрывает взгляд от бумаг, словно только что заметил мое присутствие.

— Здравствуйте, мисс Уизли!

— Здравствуйте, — отвечаю я, стараясь быть вежливой.

Флитвик слегка напевает про себя и мне приходится повторить вопрос.

— О, нет, боюсь, вам придется отправиться домой, мисс Уизли. Случилось что-то непредвиденное?

Ответа я не нахожу, поэтому мне придётся-таки отправиться домой с остальными членами моего семейства. Иногда, мне до боли хочется проклясть крошечные брови директора школы.

Но мы ведь не всегда получаем то, что хотим, не правда ли?

* * *

Я встала на следующий день рано утром и, хотя мой чемодан был собран еще вчера, я осмотрела спальню на предмет обнаружения забытых вещей. Я вот думаю, а пройти ли тест на беременность повторно перед отъездом домой, чтобы не шокировать родителей без надобности, но в этом нет необходимости — я беременна на сто процентов. Каждодневная утренняя тошнота весьма красноречиво об этом свидетельствует.

Я мало разговаривала за завтраком. Никто этого и не заметил.

Джеймс и Фред увлечённо болтали с большинством сидящих за гриффиндорским столом.

— Пушки Педдл намного круче, чем Торнадо, — кричит Джеймс нашему кузену, и еда из его рта брызжет во все стороны. Да! До чего же у меня привлекательная семейка — просто слов нет!

— Пушки Педдл — полный отстой, — доказывает Фред, не обращая внимания на крошки, застрявшие в его смоляных волосах.

Остальные гриффиндорцы наблюдают за Джеймсом и Фредом, обсуждающими любимые команды по квиддичу. Наверное, я должна встать на сторону Джеймса. Отец напяливал на меня майки Пушек чуть ли не с самого рождения. Я по определению должна болеть только за эту команду.

— Рыжая, ты со мной согласна? — говорит Джеймс и все внимание сосредотачивается на мне.

Я смотрю в глаза Джеймса и Фреда и их взгляды прожигают меня на сквозь.

— Извини, Фред, — говорю я, — но я с рождения фанатка Пушек. Джеймс, а ты разве не за Гарпий болеешь?

Джеймс слегка краснеет, но пожимает плечами и продолжает завтракать. Конечно, он не болеет за Холихедских Гарпий, ведь это женская команда. А вот моя тетя Джинни, мама Джеймса, играла в этой команде прежде, чем родился Джеймс. Можно было бы ожидать, что сын поддержит бывшую команду матери.

Но нет.

Потому что Джеймс довольно странный человек.

После завтрака мы пошли в сторону станции Хогсмид, чтобы сесть на Хогвартс-экспресс. Я приложила все усилия, чтобы оторваться от Ала и Скорпиуса, так что Дом пришлось догонять меня.

— Ты решила устроить марафонский забег? — спрашивает она, запыхавшись, хватая меня за руку, чтобы слегка замедлить движение.

Я хмуро на нее зыркаю, но продолжаю шагать с той же скоростью по направлению к поезду. У меня в голове уже созрел целый план — я сяду в купе с Дом, Молли, Люси, Луи, Хью и Лили, а остальные пусть найдут себе место где-нибудь еще. Таким образом, первый шаг «Операции по избежанию общения с блондинами» будет выполнен.

Но, к сожалению, этот план не сработал.

Потому что ничего не идёт чётко по плану, во всяком случае, не со мной и не сейчас.

Представители третьего и четвёртого курсов Лили, Луи, Роксана и Хью решили отправиться в другой вагон к своим друзьям. Люси устроилась в купе со своими друзьями-первогодками. А из моих друзей-шестикурсников никто не собрался ехать на Рождество домой. Так что догадайтесь с трёх раз, с кем я в итоге осталась?

Ал, Джеймс, Дом, Молли и, конечно же, Скорпиус.

Поначалу я себя чувствовала очень неловко. Джеймс и Фред продолжали свой начатый еще за завтраком спор, и Скорпиус с Алом к ним присоединились. Видимо, Ал — фанат Пушек, а Скорпиус — Уимбурнских Ос. Дом поддерживает французскую команду Quafflepunchers Quiberon (язык можно сломать), а Молли совершенно наплевать на квиддич. Да и на весь спорт в целом. Она действительно копия своего отца — дяди Перси.

Но когда речь заходит о квиддиче, молчание совсем не приветствуется. Мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь оборвал этот спор, но самой как-то неудобно. Стараюсь думать, о чем-то говорить, но ничего не приходит в голову. Я действительно не умею поддерживать разговоры.

— Потяни меня за палец, — говорит Фред.

Ладно, возможно, молчание в этой ситуации — лучший выход.

К тому времени, как Хогвартс-экспресс прибывает на платформу 9 и 3/4, уже стемнело. Папа, дядя Гарри, тетя Анжелина, дядя Билл и дядя Перси уже ждут на платформе, чтобы отвезти всех нас домой. Я бегу к папе, крепко его обнимая, как будто хочу сказать: «Я все та же маленькая девочка, хоть и беременная». Хью едва смотрит в сторону отца — возможно, он собирается бросить что-то типа «А не слишком ли прохладно вы себя ведёте для родителей?»

Дядя Гарри подмигивает мне, и я возвращаю улыбку крестному. Маленькая Муди тоже улыбается Хью.

Всю дорогу до машины папа пытается завязать разговор со мной и Хью, но все его попытки тщетны. Хью сознательно игнорирует все вопросы папы, а я стараюсь сделать хорошую мину при плохой игре. Наверное, когда я сообщу сногсшибательную новость о своем положении родителям, то папа будет единственным, кто постарается предотвратить мамину попытку стереть меня в порошок. Так что лучше пока его не расстраивать.

Когда мы переступили порог нашего дома, я заметила, что мое сердце бьется гораздо чаще, чем обычно. Уверенна, мама моментально догадается, что со мной что-то не так, уже после двух минут нашего общения. То, что не заметил папа и девятилетний ребенок, моментально выявит мамина интуиция. Может, она использует заклинание Легилименс? Я непременно её об этом расспрошу.

Она сидит за кухонным столом, просматривая «важные министерские документы», и, едва заметив вошедших родственников, сразу же вскакивает и бросается обнимать Хью. Он открещивается от столь бурных проявлений чувств и бегом поднимается по лестнице в свою комнату. Мама на мгновение теряется и проводит рукой по каштановым волосам. Она вопросительно смотрит на папу, но тот пожимает плечами, словно говоря: «Просто оставь его в покое». Потом мама поворачивается ко мне и слегка притягивает к себе за плечи:

— Ты нормально питаешься, Роза? — спрашивает она. — Ты так похудела!

Ничего, через несколько месяцев я такой уже не буду.

Упс, лучше об этом не думать, а то вдруг она и правда владеет Легилименцией.

— Конечно, мам, — отвечаю я. Мама удивленно приподнимает брови, но к счастью, папа начинает говорить что-то о работе, и она переключает свое внимание на него.

Я выскальзываю из кухни и поднимаюсь к себе в комнату. Когда прохожу мимо комнаты Хью, я слышу оглушительный рев дет-металл.

Подростковый возраст — это стихийное бедствие, которое надо пережить.