Delicate - Нежность (гет)

Время, кажется, остановилось, пока я ждала, когда же он ответит на мой поцелуй. Мое сердце бешено колотилось, и я понимала, что если он не ответит мне в течение ближайших нескольких секунд, то я просто умру на месте от смущения. Пять очень долгих секунд прошли, но ничего так и не изменилось. Это все равно, что целовать труп. О, Мерлин, неужели я сделала все только хуже? Но как, черт возьми, у меня это получилось? Парень стучит тебе, говорит, что любит тебя и готов помочь вырастить вашего общего ребенка… и ты думаешь, что он будет счастлив узнать, что чувства взаимны, но нет. Очевидно, нет.

Я отстраняюсь от него. Наверное, он не закрывал глаза во время нашего пятисекундного поцелуя, потому что они готовы выскочить у него из орбит от шока. Его руки безвольно висят вдоль туловища, и он даже не попытался меня страстно обнять, как я ожидала. Это только лишний раз показывает, что он и правда все равно, что труп. Интересно, он умер? Могу я вычеркнуть «некрофилию» из моего списка вещей, которые обязательно надо сделать перед смертью? Потому что, по правде говоря, никто не захочет целовать мертвое тело. Это просто одна из тех вещей, которые…

Прекрати, Роза. Подумай о нормальных вещах хоть раз в жизни. И посмотри: Скорпиус неловко чешет голову, а это означает, что он совсем не труп, а все еще очень даже жив. Он прочищает горло, а затем переводит взгляд на пол.

— Ты бы мог что-нибудь сказать, — нарушаю я молчание. Нормальный человек от стыда уже бы вылетел из комнаты сломя голову, вырыл бы в саду яму и провел в ней остаток жизни. И не поймите меня неправильно: я собираюсь все это сделать, но не раньше, чем успею опозориться по самое не хочу.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем вновь его закрывает. Затем хмурится и начинает кусать нижнюю губу, как и всегда, когда чем-то расстроен.

— Ну, знаешь, хоть что-нибудь, и это уже было бы неплохо, — нажимаю я. — И я прекрасно знаю, что ты не потерял способность говорить.

Я должна развернуться и бежать, знаю, что должна. И очень этого хочу, поверьте. Но так же я хочу знать, почему, черт возьми, он не целует меня больше.

Проходит минута. За этот период он успевает девять раз откашляться, провести рукой по волосам, почти полностью сжевать свою нижнюю губу и прикусить щеку. А потом:

— Ты должно быть шутишь.

Ничего себе, для парня, получившего, в основном, «Выше ожидаемого» по СОВ, он довольно глуп.

— О да, ты абсолютно прав! Я просто поднялась на три лестничных пролета в самом неудобном в мире платье и ворвалась в ванную, чтобы пошутить, — шиплю я. Проклятие. Если бы я не была в него влюблена, то наверняка собственноручно его бы убила. Хотя, я вовсе не исключаю эту возможность.

— Я тебе не верю, — тихо говорит он, и выглядит несколько разозленным.

— Почему? — спрашиваю я, совершенно запутавшись. Он что, назвал меня лгуньей? Как черт возьми, подобное могло произойти?

— Потому что ты всегда так поступаешь! — горько рычит он, отворачиваясь от меня. — В этом вся ты…

— Я люблю тебя! — сердито произношу я. — Думаешь, я бы стала спать с кем-то, если бы он мне не нравился?

— Я больше не знаю! — выплевывает он в ответ.

Ой.

Я достаю из ужасно маленькой сумочки свою палочку и направляю ему в лоб. Мне и правда не везет в любви, верно?

— Я не имел в виду, что… — нервно говорит он, с опаской смотря на мою палочку.

— Что ты не имел в виду? — шиплю я.

Он стоит у самой стены, и нет ни единого шанса куда-либо сбежать.

— Я имел в виду, что ты думала о Теде, когда спала со мной! Ты бы предпочла, чтобы этот ребенок был его! -я определенно слышу дрожь в его голосе.

— Я была влюблена — великое дело! А ты встречался с Дом, решив так обратить мое внимание на себя! А на самом деле, я бы предпочла, чтобы никакого ребенка не было, но мы никогда не получаем то, что хотим!

И я опускаю палочку, решив, что он того не стоит.

Как я могла быть настолько глупой? Конечно, он все еще злится. Почему же я думала, что один несчастный поцелуй сможет заставить его забыть о том, что я питала нежные чувства к Тедди Люпину на протяжении стольких лет?

— Конечно, у тебя была одна большая трагедия, — пытаюсь я рассуждать здраво. — У каждого человека такое случается, но ведь это ничего не значит!

— Да, была одна, — хмурится он. — С тобой.

Не люблю, когда он использует прошедшее время. Я выхожу из ванной и вновь оказываюсь в спальне, присаживаюсь на кровать Ала. Я знаю, что это именно его кровать, потому что тут лежит любимая пижама Ала с человеком-пауком. Он получил ее, когда ему было года четыре (в то время он был безумно увлечен всем маггловским, даже магловскими супергероями), и вместо того, чтобы выкинуть ее, когда вырос, Ал упросил тетю Джинни применить чары увеличения. И теперь, почти тринадцать лет спустя, он по-прежнему спит в ней. Детский сад, да?

Скорпиус идет следом за мной в спальню и прислоняется к стене напротив меня, засунув руки в карманы. Он смотрит в потолок, и становится ясно, что он, также как и я, не может подобрать слов. Я стараюсь не думать о том, насколько он красив в своей парадной черной мантии, но это сложно. И я рада, что он не носит их постоянно, иначе бы у меня не было ни малейшего шанса.

— Ты сказал прошлой ночью, что любишь меня, — произношу я спустя несколько минут. Он не сводит глаз с потолка, а между бровями у него залегает складка.

— Я сказал, что мог бы, — поправляет он меня.

— Вот, значит как, — сердито цепляюсь я за слова. — Ну, прости меня, что я неправильно истолковала твои слова! Ты всем говоришь, что любишь их, а что потом? Ты что, современный Иисус?

Затем его лицо принимает насмешливое выражение. Вот же, сволочь!

— Ну и ладно, — шиплю я, спрыгивая с кровати (ну, по крайней мере, мне хочется верить, что это так, хотя на самом деле я скорее похожа на увальня кита). — Если ты собираешься и дальше поступать, как большой ребенок… — плохое сравнение, я знаю, — я, пожалуй, оставлю тебя одного!

Когда я направляюсь к двери, он перехватывает меня за руку и смотрит с отчаянием, явно свидетельствующем о том, что он и сам запутался. Я уверена, что выгляжу точно так же. Мы просто стоим и смотрим друг на друга, не зная, что сделать или сказать. К счастью — или, к сожалению, я не совсем уверена — пьяный Альбус вваливается в спальню. И Скорпиус отпускает мою руку.

— Ал, дружище? — он подходит к нему с некоторой опаской. — Ты в порядке?

Ал ничего не отвечает и прижимает ладонь ко рту. Он выглядит так, словно собирается…

— Святое дерьмо, Альбус!

Да, его выворачивает прямо на красивый и пушистый кремовый ковер Делакуров. Думаю, тете Джинни определенно стоит пересмотреть, кто из ее сыновей представляет большую опасность для окружающих. Ал, не беспокоясь ни о чем, падает плашмя на кровать Скорпиуса, и начинает стонать от боли. Скорпиус выглядит так, словно ему жутко противно. Он не смотрит на меня, поэтому вряд ли может заметить мой обвиняющий взгляд, ведь случившееся с Алом, в некоторой степени, и его вина.

— Если ты думаешь, что я стану убирать это, то подумай еще раз, Поттер! — хмурится Скорпиус. — Сколько ты выпил?

Ал бормочет что-то бессвязное и потирает виски. Он выглядит действительно ужасно.

— Проспись, Ал, — советую я. — Я вернусь, чтобы проверить как ты, через несколько часов, хорошо?

Он снова бормочет, и я воспринимаю это как: «да, спасибо, Роза». Я указываю палочкой на «беспорядок», учиненный Алом, и шепчу очищающие чары, а затем оставляю Альбуса в покое. Скорпиус покидает комнату вместе со мной.

— Послушай, Роза…

— Брось это, — быстро отвечаю я. — Просто забудь обо всем. Я возвращаюсь вниз, выступление с поздравлениями должно уже скоро начаться.

Я не знаю, как мы сможем забыть все это, но он больше не говорит ни слова, и следует за мной вниз по лестнице. Жаль, что тут нет двух лестниц, чтобы нам не приходилось спускаться бок о бок, после всех тех неловких моментов. Внезапно дом Делакуров кажется мне донельзя маленьким и тесным.

Внизу я бросаюсь к столу, где сидят Джеймс, Фред, Марк, Дом, Луи и Лили и пытаются делать вид, что все хорошо, и это вовсе не я какое-то время назад подбегала к ним с полубезумным видом. Все, кажется, сидят и терпеливо дожидаются начала выступлений. Дом с любопытством смотрит на меня, но я старательно отвожу глаза. Я не уверена, что смогу сейчас что-то объяснить. Скорпиус, не найдя другого места, тоже сидит за нашим столом, но, слава Мерлину, с другой стороны.

— Что случилось? — спокойно спрашивает Дом. — И не говори мне, что это свадьба, иначе, я просто тебя убью, — добавляет она.

Девушка-телепат, не иначе.

— Ничего не происходит, все денди, — отвечаю я. Стоит ли говорить, что это первый раз, когда я сказала «денди»… и, скорее всего, последний. Даже Дом приподнимает брови при его использовании. Она не говорит больше ничего, ведь встает дядя Билл, чтобы выступить с речью, как отец невесты.

— Привет… всем, — дядя Билл начинает нервно откашливаться, — я просто хочу сказать несколько слов…

Всем и так ясно, что не хочет он ничего говорить, но жена заставила.

— Я знаю Тедди всю свою жизнь, он как второй сын для меня и Флер. Поэтому, когда мы услышали, что наша малышка Вики собирается выйти за него замуж, мы оказались донельзя счастливы, — Флер улыбается и согласно кивает. — Я помню, когда они были маленькими детьми…

И начинается: воспоминания, неловкие истории о том, что они были созданы друг для друга с самого первого дня их жизни. Я тереблю складки платья. Сейчас все ухахатываются, а Тед и Виктуар отчаянно краснеют. И все же, пусть это и эгоистично, все, о чем я могу думать — это мое разбитое сердце. Звучит так, словно оно хрустальное, да? Сомневаюсь, что состояние убитый горем, может иметь реальное ощущение. Думаю, это просто из разряда тех слов, которые используют плохие авторы, когда не могут придумать очередной синоним для «грустно». Но я в самом деле чувствую себя так, словно Скорпиус проник мне в грудь, вырвал сердце и разорвал его на мелкие кусочки. И поверьте, это больно.

— И, если вы все присоединитесь ко мне, давайте поднимем бокалы за Тедди и Виктуар.

* * *

ПОВ Скорпиуса

— Тедди и Виктуар! — повторяет каждый.

Из всех свадеб, на которых я был, эта определенно кандидат на наихудшую. Я совершенно не понимаю, зачем пришел сюда. Наверное, я думал, что будет весело? Не поймите меня неправильно, я люблю хорошие свадьбы. Когда тетя Дафна вышла замуж, были танцы и фейерверки. И пусть я еще не видел рок или ча-ча-ча, или даже макарену, и, можно подумать, что так будет на любой свадьбе. Но ведь это волшебная свадьба, а моя тетя вышла замуж за маггла, и почему-то решила, что у магглов классная музыка.

Нет, эта свадьба — как бы мягче выразиться — такая же веселая, как званый ужин у Монтгомери. По рассказам мамы, скука там была неописуемая.

Поскольку мистер Поттер поднимается на возвышение, чтобы сказать речь, Дом встает и говорит, что ей надо припудрить носик. Проходя мимо меня, она хватает меня за плечо, всаживая в него свои длинные ногти, и шепча мне на ухо:

— Следуй за мной, сейчас же.

Она хочет меня вернуть? Потому что у нее уже есть замена, и если она думает…

— Немедленно! — шипит она.

Решив, что не может быть ничего хуже, чем выслушивание свадебных речей, я иду за ней. Это, должно быть, выглядит странно, но Марк, похоже, так не считает. Или он просто тупой идиот с полным отсутствием мозгов…

Стоп. Ты не ненавидишь Марка. Ты ненавидишь Дом, помнишь?

Я выхожу за ней из шатра, и она оборачивается ко мне, кипя от бешенства. Что с этими девчонками Уизли сегодня? Злятся и сексуально домогаются меня.

— Ты идиот! — орет она, отвешивая мне затрещину.

— Ауч! Что, черт возьми, сейчас было?!

Очевидно, у нее нет на меня планов сексуального характера. Вместо этого она явно решила меня убить.

— Как вообще можно быть таким идиотом?! — она снова бьет меня.

— Ауч!

Я отскакиваю от нее — ведь так, чего доброго, и вся жизнь пролетит перед глазами.

— Ты ужасно туп, знаешь об этом? Ты самый тупой идиот, которого я видела за всю свою жизнь!

— Вау! Помедленнее, Дом, какого черта сейчас происходит? — кричу я, пребывая в ужасе от ее действий.

— Что ты ей сделал? — выплевывает она, ее светлые волосы выбиваются из прически… но что, черт возьми, она имеет в виду? — Что ты сделал с Розой?

Вместо того чтобы саркастично сказать: «сделал ее беременной, но думал, ты об этом и так знаешь», я отвечаю:

— Понятия не имею, о чем ты, — и за это я зарабатываю еще одну затрещину.

— Я не дура, — звереет она. — В одно мгновение она повсюду тебя ищет, чтобы рассказать что чувствует, и вот вы сидите на противоположных концах стола и бросаете друг на друга виноватые взгляды. Что ты с ней сделал?!

— Да ничего я ей не делал! — кричу я, и фактически я не вру. Она поцеловала меня, а я, как клинический идиот, абсолютно ничего не сделал. Я просто стоял там. Чем больше я об этом думаю, тем яснее понимаю, насколько глупым я выглядел. — Я ничего не сделал, — повторяю я тихо.

— Подожди…что? — Дом смотрит на меня. — Что это значит?

— Это означает, что… — ох, ужасно стыдно. — Она поцеловала меня, а я просто стоял там.

Дом смотрит на меня, шокировано распахнув глаза. А затем…

Шмяк!

Прямо по затылку.

— Господи, Дом, прекрати меня бить! Я не хочу давать сдачи девчонке! — кричу я, потирая раскалывающуюся голову.

— Ты идиот! — повторяет она сердито. — Ты сейчас говоришь мне, что девчонка, по которой ты, Мерлин знает, как долго тосковал, тебя поцеловала, а ты ее отшил?

Да, это только лишний раз подтверждает…

— Я…

— Нет, — обрывает она, прежде, чем я успеваю начать. — Даже не пробуй оправдываться. Ты — самое большое бревно в мире, знаешь об этом? Тебе не кажется, что она уже достаточно вынесла за последние месяцы?

— Знаю…

— Тогда почему ты это делаешь? Вы, Малфои, что, только и стремитесь стать еще большими засранцами, чем ваши предки? Потому что, Скорп, ты в этом определенно преуспел!

— Я испугался! — признаюсь я. Жаль, что я оказался таким трусом. — Я-я… имею в виду, что это все слишком, понимаешь? Я стану отцом через несколько месяцев, и я просто… что, если у меня не получится?

Она вздыхает и присаживается на одну из садовых скамеек.

— Садись, — требует она, указывая на стул, напротив нее, — мигом!

Я сажусь, потому что опасаюсь, как бы она вновь не принялась бить меня, если я ослушаюсь.

— Как ты думаешь, что связывает вас? Думаешь, ты и Роза просто друзья? И что вы будете делать, имея на руках ребенка? — спрашивает она.

— Я не знаю, — бормочу я.

— Если бы ребенка не было в уравнении — скажем, Роза никогда бы не забеременела, ты бы был с ней? — прессует меня Дом.

Да, был бы. Она ведь Роза.

— Примем твое молчание за согласие, — говорит Дом. — Так чего ты ждешь?

Я не знаю.

— Я облажался, — признаю я.

— По полной, — соглашается Дом. — Пытался добраться до нее через меня. Что Роза сказала тебе?

— Э-э… — я пытаюсь вспомнить, как можно точнее, — думаю, что ее точные слова были: «Я люблю тебя, идиот»… или что-то очень похожее на это.

— Ты же понимаешь, что это значит? Такая, как Роза Уизли, никогда не скажет тебе чего-то другого. Это все равно, что прочесть чертов шекспировский сонет, вот что это значит на ее языке, понимаешь? Роза не романтик.

— Я заметил.

Дом качает головой.

— Ты на самом деле идиот. Не могу поверить, что ты отшил ее.

— Мне очень жаль, и не могла бы ты еще пару раз провернуть нож в моем сердце? А то я все еще чувствую себя слишком хорошо.

— Тебе следует извиниться, — серьезно говорит Дом. — Даже если ты не хочешь быть с ней, ты должен извиниться за то, что причинил ей боль. И, ради Мерлина, постарайся не причинить ей еще большей боли. Просто перестань играть с ней.

Я киваю. Дом встает, чтобы вернуться в шатер, где продолжается свадьба, о которой я совершенно позабыл.

— Дом, — зову я прежде, чем она уходит, и она оборачивается ко мне. — Я сожалею, что так поступил с тобой. И… я рад, что ты встретила Марка.

Ну, может быть, это было и слишком. Я не то, чтобы уж сильно рад. Я до сих пор немного зол на нее за то, что она мне изменяла в течение месяца, хотя я вообще использовал ее, чтобы досадить ее кузине. Тем не менее, обманывать — плохо. (Тот поцелуй с Розой в канун Нового года не в счет… То, что случается в канун Нового года, не стоит учитывать в остальные дни, каждый об этом знает.)

— Мне жаль, если я сделала тебе больно, — отвечает она. — И я не имею в виду сегодняшнее.

Да, думаю, ее оплеухи менее болезненны, чем вранье. И уверен, могу рассматривать эти слова как начало чего-то большего, чем вражда. Она входит в шатер, и я могу сказать, что сейчас мы сделали первый шаг на пути к дружбе.

Я тоже захожу внутрь; сейчас речь произносит один из друзей жениха, рассказывая о том, как они с Тедди несколько раз оказывались в дерьме по уши во время отдыха в Испании, но Виктуар на все наплевать — она безгранично счастлива. Роза играет с прядью волос, и ей явно скучно.

— Выйди со мной, — шепчу я ей, чтобы не прерывать мистера Я-был-так-укурен посреди выступления. Она поднимает взгляд на сцену, решив, что больше не выдержит этих выступлений, и кивает.

Оказавшись на улице, я делаю глубокий вдох. Вот он, момент истины. Я должен быть с ней учтив или должен дать нам шанс? Она злится, возможно, она больше не хочет давать шанс мне. Не то, чтобы я ее винил. Я реально сделал ей больно.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, и понимаю, насколько глупо это прозвучало.

— Я просто денди, спасибо, — отвечает Роза, скрестив руки.

— Денди? — усмехаюсь я.

— Это мое слово дня, — вскидывается она. — У тебя с этим какие-то проблемы?

— Нет, — быстро отвечаю я, — никаких проблем.

— Это все, что ты хотел? — хмурится она. — Убедиться, что я в порядке?

— Н-нет… — признаюсь я. — Послушай, я извиняюсь за то, что уязвил тебя, и за то, что я бревно и идиот, и… — я стараюсь думать о других вещах, сказанных Дом, — и дерьмовая башка…

— Не забудь еще онаниста, — добавляет Роза.

— И это тоже, — соглашаюсь я, — я… как бы немного запаниковал, думаю. Все становится настолько реальным, что я боюсь, что про*баю все.

— Ты уже все про*бал, — указывает она. — Ты не можешь сделать еще хуже.

— Прости, — еще раз повторяю я. — Мне правда очень жаль.

Роза кивает, но не перестает хмуриться.

— Так что происходит сейчас?

Я не знаю, что происходит сейчас. Я не знаю, что делать или что сказать. Все, что я знаю, что люблю ее и хочу быть с ней. Правильно, быть с ней. Я просто должен сделать это. Стиснуть зубы. Подавить панику в зародыше. Выплеснуть из себя накопившееся напряжение.

Я беру ее за руку первым, чтобы дать понять, что я собираюсь делать. Понимаете, если я просто поцелую ее, она может в конечном итоге родить нашего ребенка на три месяца раньше срока от шока. И хорошо, что она понимает мои намерения. Так что я наклоняюсь, чтобы быть с ней одного роста. И целую, после стольких лет ожидания я целую ее, и чувствую, что теперь, уж точно делаю все верно. Хоть в этот момент.