Эликсир жизни (гет)

Гермиона завернула в ближайший скрытый проход и… разрыдалась, прижавшись спиной к холодной, шершавой стене. Она сама не знала толком, почему. От облегчения или, наоборот, из-за несбывшегося тайного желания, что ей не придется участвовать во всем этом кошмаре. От боли и радости. От безысходности и щемящей надежды. Она плакала, потому что все случилось именно с ней. Из-за разлуки с любимыми людьми, из-за Рона, не сумевшего ее защитить, из-за того, что все несправедливо легло именно на ее плечи. Она плакала, потому что Том был Томом, слишком сильным и смелым, чтобы не сочувствовать ему. Слишком эгоистичным, чтобы восхищаться им. Из-за Альфарда Блэка, которого она могла бы любить всем сердцем. Из-за страдающих невинных людей. Она плакала из-за несправедливости жизни, из-за ее неоднозначности, невозможности получить абсолютный ответ. Из-за бренности бытия. Она плакала, потому что она была живой.

Уже давно обитатели замка не заходили в темный, узкий коридор. И потому никто не мог увидеть милую девушку в дорогом платье, сидящую на корточках у стены и рыдающую в ладони. Тем более некому было узнать в ней лучшую ученицу Хогвартса и подругу Гарри Поттера.

Точно так же она рыдала, свернувшись клубочком на кровати в «Дырявом котле», куда аппарировала, спасаясь от маггловской бомбежки. Именно тогда в ее измученном мозгу появились мысли о том, что все произошло неслучайно. Она вспомнила о Темном Лорде практически сразу же, как поняла, в какое время ее забросил хроноворот.

Но, прежде всего, она должна была найти в справочниках какое-нибудь чистокровное семейство на краю земли и послать письмо директору Хогвартса Армандо Диппету…

Следы слез уже исчезли, когда Гермиона появилась в гостиной. С холодным выражением лица, вполне подобающим истинной слизеринке, прошла в спальную комнату. К сожалению, ужин еще не начался, а потому однокурсницы мгновенно окружили ее. Неужели специально караулили? Ну, кто, кто ей объяснит, какая радость может быть от сплетен?

Она молча начала переодеваться.

– Гермиона! – скорчила недовольную рожицу Финелла. – Ну, рассказывай же! Как прошло свидание с Риддлом?

– Он хорошо целуется? – мечтательно добавила Бренвенн Флинт.

– Понятия не имею, – отмахнулась девушка.

Мда, и кто тут еще из фан-клуба будущего душегуба?

– Что же вы там делали? – оторопела Флинт.

Гермиона посмотрела на нее как на душевнобольную.

– Беседовали, – терпеливо пояснила она.

– Беседовали? О чем?

– В основном, об алхимии, – пожала плечами девушка, надевая удобную юбку и блузку.

И сухо засмеялась, глядя на округлившиеся глаза Бренвенн. Мерлин, за что ее все время окружают клоны Парвати и Лаванды?

Яксли скривилась в ухмылке:

– Почему я не удивлена? Они нашли друг друга.

– И чем все кончилось? – оживленно прощебетала Финелла.

Гермиона перекинула сумку через плечо:

– Там нечему было кончаться.

И она выскользнула из комнаты, направляясь в библиотеку. Риддл Риддлом, а трансфигурация трансфигурацией.

* * *

Том Риддл не мог уснуть. Практически целую ночь он провозился в кровати, одержимый мыслями, а вдруг невероятное действительно случится. И девчонка покажет ему реальный вход в Тайную комнату. Сколько времени и сил он сэкономит и сможет их посвятить исследованиям. Философский камень – это тоже, конечно, здорово. Но все же, во-первых, сложно, а во-вторых, предполагает пожизненную зависимость. Хотя, очевидно, можно почерпнуть из исследования этого вопроса немало ценных идей.

Неужели ей известно и о других путях тоже? Она говорила так, будто знала еще какие-то технологии. Неужели то самое? А почему бы и нет? Возможно, в Америке отсутствовали такие одержимые противники темных искусств, как Дамблдор. Проклятый цербер и трус! Подобные ограничения лишь наводили на мысли, что преимущество светлой стороны – это миф. Иначе все бы давно прочувствовали его и отказались от темной магии. И, спрашивается, почему было не организовать честное изучение обоих путей и не предоставить выбор самому волшебнику? Выиграй светлые искусства, он первым бы записался в последователи Дамблдора. Но, судя по всему, правда жизни заключалась в том, что и светлые точно так же боролись за преимущество и власть, а потому прятали свои секреты под замками тайны. Или делали вид, что прячут, потому что прятать особо было и нечего, кроме Философского камня. И в чем же тогда, собственно, заключалась разница? Великий профессор Дамблдор! Ничем вы не отличались от Гринделвальда.

А девчонка… девчонка умна. И если станет и впрямь его союзницей… Даже не верилось, что все могло быть настолько хорошо.

И потому не стоило верить. Логика подсказывала Риддлу, что появление мисс Гаррисвилль в Хогвартсе произошло совсем не случайно. Самым убедительным объяснением, которое приходило в голову парню, было то, что она специально искала такого, как он. И потому собрала все сведения и про Хогвартс, и про него лично. Талантливые маги, готовые пойти на подобные рискованные сделки, на дороге не валялись. Но вот только ли для исследования вопроса о Философском камне он ей понадобился? Это Тому еще предстояло узнать.

Гаррисвилль чуть ли не единственная из представительниц своего пола смогла увидеть дальше его наигранной улыбки и все равно была готова сотрудничать с ним. Откуда столько расчетливости в таком юном и милом создании? Что это, слизеринская хитрость или гриффиндорская безрассудность?

Хотя, очевидно, она не в курсе грандиозности размаха его собственных планов. А когда узнает, будет уже некуда отступать. В один прекрасный день она все равно окажется под ним. В том числе, в буквальном смысле этого слова.

Том заснул под утро, тягостным сном без сновидений. И проснулся, лишь когда вокруг уже вовсю суетились Лестрейндж и Эйвери. Ему казалось, что он не спал вообще. Но в то же время парень чувствовал необычайное возбуждение от предстоящего открытия, наполняющее его энергией и силами.

Горячий душ окончательно привел его в себя и, как всегда, безупречно одетый и благоухающий, Том Риддл был готов появиться в гостиной. Приятелям он сказал, что на сегодня все дела с ними отменяются. И скривился, заметив, как те обменялись многозначительными взглядами, едва сдерживая улыбки. Том показательно нахмурился, и парни быстро занялись своими делами.

В гостиной он сразу же увидел Гермиону. Она сидела у камина и что-то упоенно читала. Подходя к девушке, он не смог не отметить расстегнутых верхних пуговиц ее черной блузки, которая так резко контрастировала с молочной кожей и золотом волос. Как мило, темнеем на глазах?

– Привет, Том, – сказала она самым обыденным тоном.

Не ожидая приглашения, он уселся рядом на мягкий диван:

– Когда?

Она усмехнулась, откладывая книгу:

– И где же сногсшибательная воспитанность слизеринского старосты, о которой наслышана вся школа? Плохо спалось, Том?

Не обращая внимания на десяток глаз, с интересом наблюдавших за ними, Риддл наклонился ближе к девушке.

– Если бы ты была наследницей Слизерина, я бы с удовольствием послушал про твой сон.

К его удивлению, она широко улыбнулась и шепнула в ответ:

– Перед обедом. Приходи сюда и не опаздывай. Самое безопасное время, пока все будут в Большом зале.

Парень как бы со стороны отметил, что на его губах появляется довольная улыбка. Не в силах сдерживать обуревавшую его радость, он позволил себе улыбаться, искренне, с блеском во взгляде, с сумасшествием в голове. Еще только не хватало лимонной дольки в руках – и можно было бы подписывать: Темный Лорд перешел на сторону света.

Гермиона закатила глаза.

– Ты похож на кота, объевшегося сметаны. Том, возьми себя в руки, – предостерегающе зашипела она. – Или ты хочешь, чтобы меня сожрал твой фан-клуб?

О чем это она? Гермиона покосилась на кучку шушукающихся девчонок. Теперь уже глаза закатил он. И нехорошо усмехнулся:

– Было бы забавно на это посмотреть.

– Как подло, Том, – она покачала головой, стараясь сдержать хихикание.

Он перевел взгляд на книгу в ее руках, старинную, с потрепанным золотым корешком. Было очевидно, что она содержала далеко не только светлую магию. Теплая волна какого-то легкого изумления в смеси с удовлетворением охватила его. Вот, значит, как?

– Что ты читаешь?

– Скоро узнаешь. Наверное.

Риддл наградил ее пронизывающим взглядом.

– Что ж. До скорой встречи, Гаррисвилль.

Вставая, он сам удивился, как странно в его устах звучит ее фамилия. Потому что раньше он уже называл ее Гермионой.

Девчонка была похожа на него, ему приходилось это признать. Даже цели у них были в чем-то аналогичны. Он мог поклясться змееустным языком Салазара – она считала правила созданными именно для того, чтобы их нарушать. И только умный человек имел возможность по достоинству оценить ум другого. Только тот, кому до оскомины было противно устройство магического сообщества, не боялся решительных мер. Только осознававший всю прелесть и одновременно хрупкость жизни был способен посвятить ее чему-то большему, чем обыденная суета.

После завтрака парень отправился в библиотеку и уселся в самый дальний угол. Поминутно кляня Дамблдора, он приложил всю силу воли, чтобы заставить себя доделать эссе по трансфигурации.

Дамблдор… Том злорадно усмехнулся. Сделку двух потенциально опасных студентов тот проворонил. Не говоря уже о «Вальпургиевых рыцарях».

Время тянулось, как изжеванная резина, которую очень хотелось побыстрее выплюнуть.

Когда Риддл, наконец, стал собирать свой портфель, будто кульминацией всех мучений перед ним выплыла Вальбурга. Неужели жизнь всегда должна быть полосатой? И за радость неизбежно приходилось платить неприятными моментами? Что это? Издевательство со стороны высших сил?

Красавица Блэк остановилась перед парнем, загораживая проход. Лед и ярость читались в ее серых глазах, презрительной улыбке и расслабленно-вызывающей позе.

– Том, не делай из себя шута, – оценивающе осматривая парня с ног до головы, выдавила она. – Над тобой уже смеются, как ты бегаешь на задних лапках за новенькой.

Великий Салазар, зачем Бог придумал женщин?

И с чего она так нагло врет? Опять ее братец?

Нацепив на лицо самое очаровательное выражение, Риддл приблизился к девушке.

– Все уделяют кому-то внимание, – вкрадчиво заметил он, поднося ее руку к своим губам. – Но далеко не все осознают, чего они добиваются в конце.

Глядя, как меняется выражение лица Блэк, парень наградил ее улыбкой чеширского кота. Вальбурга поморщилась:

– Ты мог бы уложить в койку кого угодно, Том.

Он вскинул бровь и промурлыкал:

– И тебя тоже?

– Риддл, не провоцируй меня! – зашипела слизеринка.

– Значит, уже Риддл? – не меняя тона, продолжил Том. – Ты лишила меня последней надежды, жестокая!

Девушка скривилась:

– Не заговаривай мне зубы. Всему факультету понятно, что ты очарован этой Гаррисвилль. Не вчера на свет родились.

– Опыт часто подводит, увы. Мир меняется, моя ненаглядная мисс Блэк. И раз ты меня отвергаешь, позволь откланяться и пойти зализывать раны.

И парень, отвесив легкий поклон, протиснулся мимо слегка растерявшейся девушки и быстрым шагом направился в гостиную Слизерина.

* * *

Надо же, он чуть было не опоздал. Как не похоже на пунктуального старосту!

Краем глаза наблюдая, как Риддл пронесся в свою комнату, а потом вылетел из нее на той же скорости, Гермиона покачала головой.

Она захлопнула книгу и поднялась с дивана, как только он затормозил перед ней.

– Ну, что? Идем? – слегка раздраженно бросил он.

Какой гиппогриф его лягнул?

Девушка последовала за Томом. У лестницы, ведущей на третий этаж, они чуть не столкнулись с Вальбургой. Мерлин, что за издевательство судьбы? Заметив, какими взглядами слизеринка обменялась с Риддлом, Гермиона вскользь подумала, а уж не мисс ли Блэк была этим самым гиппогрифом?

Молодые люди поднялись на пустынный в это время третий этаж, и вскоре уже стояли перед памятным женским туалетом.

– Нам сюда. Подожди, я проверю, есть ли там кто.

Миртл, на счастье, еще не была привидением. Оставалось надеяться, что фан-клуб душегуба не прятался где-нибудь здесь в засаде.

Туалет был пуст, и девушка позвала Тома. Ее рука тронула металл. Такой же холодный, как кровь василиска, барельефом украшающего кран. Глаза подруги Гарри Поттера встретили восхищенный взгляд Риддла. Судя по меняющемуся выражению его лица, он что-то похожее подозревал. Испарина покрыла лоб. Что она делает? Своими руками…

– Это здесь, Том. Здесь проход в Тайную комнату.

Он стоял такой же бледный, как она, облизывая пересохший рот. Глаза наследника Слизерна лихорадочно блестели.

– Как мы войдем туда? – прошептал он.

– Тебе достаточно сказать на парселтанге «Откройся».

Мог бы и сам догадаться. Теряешь квалификацию, Том?

Изо рта змееуста раздались шипящие звуки. Девушка замерла в тревожном ожидании. И ее волнение вспыхнуло, десятикратно усилившись, когда каменные части умывальника начали расходиться в стороны, открывая глубокий тоннель вниз.

Риддл на нее даже не взглянул. Его бледное лицо зарделось румянцем, а глаза, казалось, были готовы прожечь стены входа.

Когда механизм открылся, Гермиона быстро уменьшила свою книгу, пряча ее в карман, убрала палочку и, глубоко вдохнув, сказала:

– Послушай, Том. Если я не вернусь оттуда, письмо с подробным отчетом о тебе и твоих делах будет у Дамблдора.

Лицо Риддла вновь стало белым. Он повернулся к девушке и крепко схватил рукой за волосы на ее затылке:

– Не смей мне угрожать, Гаррисвилль, – процедил он, подавшись к ней.

Гермиона выдержала яростный взгляд.

– На моем месте ты сделал бы то же самое! Мне просто дорога моя жизнь, – твердо отчеканила она.

Что-то изменилось в его глазах.

– Неужели ты думаешь, что я, и вправду, могу скормить тебя василиску? – глухо проговорил он.

– Пока я тебе нужна – нет, – отвела глаза Гермиона.

– Я никогда не совершаю бессмысленных действий, запомни это, – как-то устало подытожил он. – И если я могу – это не значит, что я буду.

– Эмоции слишком часто управляют людьми, а не люди эмоциями, – прошептала девушка, ругая себя за то, что зацепила его в совсем не подходящий момент. – Но я поняла тебя, Том. Пойми и ты меня.

Его ладонь, все еще лежащая на ее затылке, вдруг сделала какое-то скользящее, будто ласкательное, движение по волосам. И Риддл притянул Гермиону к себе. Обхватив ее руками, он спрыгнул вниз.

Казалось, падение никогда не закончится. Темный тоннель ощущался слишком узким, как тут проползала огромная змея? Но, возможно, девушка просто с трудом соображала, накрепко прижатая к мужскому телу. Почему-то она думала, что Риддл не упустит возможности мягкого приземления. И была удивлена, когда парень сам оказался на полу, а она почувствовала его под собой.

Стараясь скрыть пылающие щеки, Гермиона быстро вскочила на ноги. Она ожидала услышать хруст крысиных скелетов, но, видимо, василиск лишь при Томе избрал это место своей трапезной.

– У нас мало времени, идем, – отряхнув одежду, сказал Риддл.

И взяв девушку за руку, быстро направился в тоннель. Оглядывая сырые, мрачные стены, Гермиона чуть было не посочувствовала василиску. Провести тысячу лет в подземелье, вот ведь жизнь.

Через какое-то время молодые люди вышли в огромный зал. Девушка его мгновенно узнала по воспоминаниям Гарри и Джинни.

Непередаваемая атмосфера древней силы, сказочной завесы окутывала все вокруг. Величественные колонны-змеи, огромная каменная голова Слизерина… Но даже заведомо зная обстановку Тайной комнаты, невозможно было не поразиться ее мрачному совершенству, ее темной красоте.

– Великий Салазар, – прошептал парень.

Было видно, что он взволнован и возбужден до предела.

– Василиска надо позвать, только тогда он придет, – заметила девушка, доставая из кармана заранее приготовленный кусок темной ткани.

Казалось, Риддл уже не обращал на нее внимания. Когда вновь раздались шипящие звуки парселтанга, Гермиона спешно завязала глаза. Все ее чувства обратились в слух. Всплеск воды, шипение и чье-то мощное присутствие. Непроизвольно нащупав палочку, девушка чуть было не прижалась к своему врагу. Хотя являлся ли он все еще или, скорее, уже ее врагом?