Бастард (джен)

— Понравилась, видать...

— Хороший человек... Солонку спер...

— И не побрезговал...

к/ф "Формула любви"

— Привет, вы мисс Уоррен, верно? — во владения Плаксы Миртл я попадаю только на следующий день после обеда. Уж очень зверски мне после шатаний по ночным коридорам хотелось спать, а Миртл никуда не денется, и так мертвая.

А у нее тут своя атмосфера. Сразу видно, что домовики уже давно плюнули на попытки отскрести всю эту плесень: судя по белесым отметинам на каменных стенах, в некоторые годы вода поднималась на добрых пару футов, так что между камнями даже образовалось нечто, напоминающее мох. Запах тут тоже какой-то странный, и это я вовсе не о том характерном амбре, которого можно ожидать от общественного туалета. Треснувшие умывальники, зеркала, покрытые язвами облупившейся амальгамы, и обшарпанные кабинки, — все это смотрится так же уныло, как парящее над дальним бачком приведение.

И все же, несмотря на ее унылый вид и крайне склочный характер, я рад ее видеть! Местные приведения — словно привет из моего мира: почти все изменилось до неузнаваемости, а призраки остались такими же. Что не удивительно, конечно. С Миртл в годы ученичества я неоднократно пересекался: она просто сама не своя до купаний в Черном озере, на берегу которого теплыми летними ночами, начхав на запреты администрации, любили устраивать посиделки студенты. А еще она не дура пробираться в мужские душевые родного некогда факультета. Некоторых моих приятелей эта ее привычка бесила, некоторых жутко смущала, ну а лично мне, когда мои нервные тринадцать отшумели, стало пофигу: нравится ей, пусть пялится. В конце концов, что возьмешь с девчонки, навечно застрявшей в собственном четырнадцатилетии? Кажется, это называется «сублимация», хотя я не уверен до конца.

— Да, это я! Но все называют меня просто Плаксой Миртл, — тем временем отзывается моя старая знакомая. Могу поспорить, среди одноклассников эта особа популярностью не пользовалась. Маленькая, очкастая, с россыпью юношеских прыщей на физиономии, одетая в мешковатую мантию девчонка с первого взгляда производит впечатление малолетней грымзы. И по мере общения быстро выясняется, что так оно и есть. — А вы, профессор Локхарт, так? Я вас видела у озера!

— Можете звать меня просто Гилом. Рад знакомству, мисс Уоррен.

Говорить я стараюсь подчеркнуто вежливо, чтобы не спугнуть обитательницу сортира. Охарактеризовать последнее пристанище Миртл словом поприличнее у меня язык не поворачивается.

— Я тоже, Гил, — некрасивое личико расплывается в подобии смущенной улыбки, но тут же снова принимает обиженное выражение. — Ко мне так редко кто-то заходит! Конечно, кому интересна страшная, неуклюжая Плакса Миртл?!

— Ну, мне вот интересна, — миролюбиво сообщаю я. — Мисс Уоррен, я хотел бы задать вам пару вопросов, можно?

— Всем, кто приходит, вечно от меня что-то надо, — явно противореча предыдущему своему заявлению, бурчит призрак. Некоторые женщины просто обожают выдумывать себе поводы для истерик, а живые они при этом или мертвые — без разницы.

— Что ж поделать, если вы такой незаменимый источник информации, — я пожимаю плечами.

— Ладно, спрашивайте, — Миртл косится на меня с подозрением, словно уверена, что я замыслил какую-то гадость. Черт побери, и почему люди вечно меня в чем-то подозревают, интересно?

— В ночь, когда было нападение на кошку завхоза, вы ничего странного не заметили? — я перехожу сразу к сути, хотя этот вопрос относится к категории «так, на всякий случай». Помнится, в ночь Самайна все приведения отжигали в подземельях, и вряд ли мисс Уоррен пропустила такое событие.

— И вы туда же?! — кажется, ее подозрения про «гадость» я только что подтвердил. — Я уже сказала этим детям, и вам могу повторить: я ничего не видела и не слышала! Ничегошеньки! После того как меня на празднике оскорбил этот мерзавец Пивз, мне было не до кошек. Мало я при жизни страдала, чтобы меня сначала полтергейсты травили, а потом еще и всякие разные напоминали о моем унижении!

Ну все, формальный повод наконец-то найден! Я складываю руки на груди и молча наблюдаю за тем, как Миртл ревет: громко, с подвываниями, и, по-моему, как-то уж слишком демонстративно. Да, ей, конечно, не позавидуешь, застрять в вечном пубертате — удовольствие сомнительное. Как для самой Миртл, так и для всех, кто вынужден с ней общаться. Плюс ко всему, сдается мне, годы посмертия ее характер отнюдь не улучшили. Но черта с два я стану ее утешать! Во-первых, потому что нельзя утешить человека, который так хочет выглядеть несчастным, а во-вторых, давно известно: чем благодарней слушатели, тем дольше концерт.

— Ничего я не видела, — повторяет мисс Уоррен, когда становится очевидно: попыток утешения с моей стороны не предвидится. Успокаивается она, кстати, довольно быстро. Что и требовалось доказать. — Я ушла с праздника раньше и плакала здесь, а потом плавала в Черном озере до самого утра! И хоть бы кто-нибудь пришел и поинтересовался, как я себя чувствую… но нет, всем на меня наплевать. А я, между прочим, даже подумывала о самоубийстве!

— Хорошо, что дальше мыслей дело не зашло, — если бы за выдержку раздавали награды, я бы только что стал кавалером какого-нибудь ордена. Я честно его заслужил, поскольку каким-то чудом ухитрился не заржать. — Мисс Уоррен, я еще вот о чем хотел спросить: а как вы погибли? Простите, вопрос, наверное, очень неприятный, но для меня это важно.

Я уже морально приготовился к очередному приступу слез и не удивился бы, если Миртл вместо ответа смылась бы в унитаз, до глубины своей призрачной души сраженная моим хамством. Лично я на ее месте обиделся, если бы до меня докопался какой-то мутный тип с просьбой вспомнить самое неприятное событие в моей жизни. Да к тому же, не только неприятное, но еще и последнее.

Но хотя бы попытаться я просто обязан.

Однако реакция мисс Уоррен, прямо скажем, застает меня врасплох: Миртл буквально расцветает и даже как будто начинает мерцать от удовольствия. Словно я ей изысканный комплимент отвесил, а не бестактный вопрос задал.

— О-о-о, это было просто чудовищно, поверьте! — даже не пытаясь скрыть удовольствия, откликается она. — Это случилось в июне, когда все сдавали экзамены. Помню, как сейчас: эта отвратительная чистокровная выскочка Оливия Хорнби дразнила меня из-за моих очков. Вечно она меня доставала! Но в этот раз она вела себя настолько мерзко, что я разрыдалась прямо в коридоре после экзамена по нумерологии и убежала сюда. И, заметьте, опять же никому не было дела до того, что меня публично оскорбили! Конечно же, всем нравилась Оливия: отличница, красавица, квидчистка… Кобыла высокомерная.

— И что же случилось дальше? — я пытаюсь вернуть рассказ в нужное русло, поскольку сама Миртл явно собирается рассказать мне, какой сволочью была эта самая Оливия. Во всех подробностях. Не удивительно, что девчонка стала приведением: в ней недостаточно жизни для нормального человека, но слишком много для мертвеца. Вынужденные и после смерти торчать на земле духи, как правило, очень быстро теряют способность испытывать настоящие эмоции, словно все их чувства тоже превращаютскя в призрак самих себя. Но ярость, гнев и обиду мисс Уоррен, кажется, при желании можно потрогать руками. Они настолько яркие, как если бы Миртл умерла вчера, а не пятьдесят лет назад.

— А дальше я сидела в кабинке и рыдала, — почти мечтательно отзывается призрак. — Я плакала и плакала… до тех пор, пока не услышала снаружи какой-то шум. Кто-то говорил что-то непонятное, но это явно был какой-то мальчишка, так что я высунулась из кабинки, чтобы велеть этому нахалу убираться прочь! И в этот момент… в этот момент все и случилось.

— Что, ни с того ни с сего просто взяли и умерли? — немного сбитый с толку внезапным окончанием рассказа, уточняю я. После такой прелюдии я ожидал чего-то более масштабного, что ли.

— Не знаю, с чего я умерла, — с видом оскорбленной невинности заявляет Миртл. — Помню только огромные желтые глаза где-то вон там. И все.

— Вон где? — нет, а с другой стороны, чего я еще хотел? Взгляд василиска убивает мгновенно, так что мисс Уоррен наверняка действительно даже не успела ничего понять.

— Там, где умывальники, — раздраженная моей непонятливостью, поясняет Миртл, для наглядности ткнув полупрозрачным пальцем в сторону раковин. Интересно, как василиск мог заползти в женский туалет? А главное, на кой черт ему это было нужно? Версию про то, что ему приспичило, я как рабочую не рассматриваю.

— А какого размера были глаза? — задаю я следующий наводящий вопрос.

— Огромные! Вот такие примерно, — так, либо Плакса Миртл по совместительству еще и знатный рыболов, который любит прихвастнуть, либо…

Припомнив виденного когда-то мной дохлого василиска и прикинув, какого размера должна быть змея с такими глазами, я мысленно содрогаюсь. В том василиске, которого видел я, было футов двадцать, и он считался чертовски крупным экземпляром. В том, которого, судя по описанию, видела мисс Уоррен, получается никак не меньше сорока! Но это невозможно, черт побери: крупнее тридцати футов эти твари в природе не вырастают — научно доказанный факт! С другой стороны, здесь мы имеем дело не с природой, а с магическим источником, в котором ужас Слизерина обитает безвылазно вот уже тысячу лет. То есть, по факту, он просто купается в магии. Теоретически, на таком топливе наша «большая неприятность» вполне могла дорасти до «абсолютной задницы».

И тогда ситуация становится еще загадочнее: в небольшой по размерам женский туалет даже половина заявленного василиска не влезла бы, пожалуй. Но если на секунду предположить, что он сюда не заполз из коридора, а выполз…

Тщательный осмотр раковин и сканирование магией не приводят ни к чему — умывальники, как умывальники. Да и магия упорно сообщает мне о том, что ничего необычного ни в самой сантехнике, ни под ней не имеется. Черт, ну я же почти уверен в том, что прав! Какова вероятность того, что нападение на Миртл в этом туалете и нападение на кошку рядом с тем же самым туалетом пятьдесят лет спустя — банальное совпадение? Как по мне, так минимальная.

— Профессор Дамблдор тоже долго тут палочкой махал после моей смерти, — наблюдая за тем, как я, оставив раковины в покое, обхожу всю остальную комнату, делится со мной Миртл.

— Да? — рассеянно отзываюсь я, шаря взглядом по стенам. — Он вас тоже спрашивал об обстоятельствах вашей гибели?

— Сразу после того, как я тут появилась, — мисс Уоррен летает за мной, следя за движениями моей палочки. Нашла себе развлечение! — Ну, я ему то же, что и вам рассказала, про Оливию, про мальчишку и про глаза. Так он почти неделю сюда каждый вечер приходил, все камни чуть ли руками не ощупал. И тоже все колдовал что-то. Вот только он, кажется, ничего не нашел, потому что выглядел во время последнего своего визита очень расстроенным.

Ну да, я бы на его месте тоже расстроился. В кабинки я заглядываю уже просто для очистки совести: если директор по горячим следам ничего тут не обнаружил, то и мне, пожалуй, ловить нечего. А какая была красивая теория! Хотя, признаю, несколько безумная — с трудом представляю, чем мог бы руководствоваться Слизерин, устраивая вход в свою легендарную тайную комнату в женском сортире.

Черт, да чем же тут пахнет-то!? Все то время, что я нахожусь здесь, не могу отделаться от чувства, что этот запах мне очень хорошо знаком.

— Ого, — констатирую я, заглянув в самую дальнюю от входа кабинку. Теперь по крайней мере понятно, чем провонял туалет. И мне, как человеку, связавшему часть своей жизни и интересов с зельеварением, самое время сейчас устыдиться. В оправдание себе могу сказать, что я слишком уж не ожидал почуять в таком экстравагантном месте запах недоваренной оборотки. — Мисс Уоррен, а это чьих рук дело?

— А это ученики, — с готовностью отзывается Миртл, которую, хлебом не корми, дай только заложить ближнего своего. — Ходят сюда постоянно! Нарушают мое уединение, да еще и весь туалет мне своим варевом провоняли.

Как будто она способна учуять что-то чуть менее духовитое, чем тухлый тестрал.

— Да я уж догадался, что преподаватели по туалетам с котлом прятаться не станут, — я хмыкаю. — А что за ученики-то, мисс Уоррен? С какого факультета хоть?

Я давно уже привык таскать в карманах мелкие предметы, которые по необходимости можно быстро во что-нибудь преобразовать: этой полезной привычке тоже научил меня отчим. Кто-то пользуется камешками, кто-то, как папаша Джон, носит в кармане низку бусин, которые можно легко снять со шнурка, ну а я предпочитаю мелкие маггловские монетки. Так что, наклонившись над гордо водруженным на толчок котелком, я трансфигурирую очередной двухпесновик в черпак и с любопытством помешиваю состав. Ну так и есть: третья фаза в завершающей стадии, скоро нужно добавлять последние ингредиенты. Неплохо, кстати, сварено, разве что со златоглазками, похоже, перебрали: густовато получилось. Но в целом очень даже достойно. Черт, а ведь Снейп две недели назад на всю учительскую вопил, что у него рог двурога пропал!

— Второкурсники с Гриффиндора, — если бы на свете существовала фея стукачества, Миртл была бы первой в списке претендентов на должность. Нет, я все, конечно, понимаю, и, как преподавателю, мне ее готовность сотрудничать только на руку. А все равно неприятно как-то, — сначала тоже приходили и про кошку спрашивали, а теперь вообще здесь постоянно крутятся.

— Второкурсники? — я уважительно присвистываю. В столь юном возрасте потянуть рабочий образчик Оборотного зелья — это не хилое достижение! Его не всякий взрослый-то нормально сварить способен. Богата Британская земля талантами, что ни говори. Это кто же у меня такой подпольный гений, интересно? И такой вороватый заодно. Впрочем, я, кажется, и так догадываюсь, кто из гриффиндорцев на втором курсе претендует на гениальность. — Лохматая такая девочка и два пацана? Один рыжий, второй брюнет в очках?

— Точно, — кивает Миртл. — Гермиона и раньше заходила, она как-то сюда по ошибке забрела, думала, что туалет рабочий. А осенью мальчишек привела с собой. Рон мне не понравился, а вот Гарри ничего так, симпатичный.

Ага, милашка просто! Следователь доморощенный. Ворье малолетнее. И друзья у Поттера ему под стать: у всех в заду по шилу, а вместо мозгов каша. Сказали же им, как порядочным, что взрослые сами разберутся, так нет же. Мне вот любопытно, оборотка-то этим пинкертонам на кой черт понадобилась? И ведь нашли где-то рецептуру и ингредиенты! Впрочем, у кого они ингредиенты нашли, я догадываюсь.

И в связи с этим я им сейчас не завидую, потому что разговор у нас получится интересный. Я, конечно, и сам не ангел, но такого даже в лучшие свои годы не устраивал. Дьявол, похоже, мне все-таки придется заниматься воспитательной работой.

— Спасибо, мисс Уоррен, — я широко улыбаюсь. — Вы даже представить себе не можете, как вы мне помогли и как приятно мне было с вами познакомиться!

Набросив на дверь кабинки сигнальные чары и твердо решив брать поганцев с поличным, я отправляюсь в собственные комнаты, но уже через два лестничных пролета натыкаюсь на бледную и сердитую Макгонагал, которая как на буксире тащит за собой встрепанного и явно перепуганного Поттера. Попался пацан. Впрочем, это как раз может и подождать.

— Что, еще один? — мрачно уточняю я. Это выражение подавляемой паники в глазах заместительницы директора мне слишком хорошо знакомо, чтобы спрашивать, что случилось.

— Двое, — отрывисто бросает она, не сбавляя хода, так что мне приходится пристроиться сбоку. — Второкурсник Хаффлпаффа и сэр Николас. Мальчик оцепенел, а вот Николас…

— Что, второй раз умер? — вот стоило только с мисс Уоррен про самоубийства приведений поговорить!

— Не знаю, как назвать его состояние, — честно признается Макгонагал. — Можете сами в больничное крыло зайти и взглянуть. Я бы сказала, что он стал еще менее живым, чем прежде. Мерлин! Я не могу даже представить себе, что за сила способна довести до подобного состояния того, кто и так уже мертв!

А вот я, к сожалению, эту самую силу представить себе могу. Только ужасно не хочется, если честно.

— А Поттер тут каким боком? — вместо того, чтобы снова пугать свое воображение сорокафутовым василиском, интересуюсь я.

— Я их нашел, — отзывается пацан, глядя на меня кристально честными испуганными глазами. — Но я ничего не делал, правда!

— Не нам это решать, мистер Поттер, — обрывает его Макгонагал, притормаживая перед директорской сторожевой горгульей. — Лимонный щербет.

Ну что сказать, директор в своем репертуаре: работает на публику. Поскольку в кабинет к Дамблдору меня никто не приглашал, я посылаю впавшему в отчаяние Поттеру в меру ободряющий кивок — по крайней мере, в этом он точно не виноват — и отправляюсь в сторону больничного крыла. Мне определенно не помешает посмотреть, как выглядит «убитое» приведение. Черт, ситуация с каждым днем становится все гаже, и неплохо бы разрулить ее побыстрее.

Дело уже не в дамблдоровских просьбах и не в моей совести: не так давно до меня дошло, наконец, что если школу закроют, это намертво отрежет меня и от внутренней библиотеки, и от ритуальных залов! А вот этого я как раз допустить не могу.

Задумавшись, я едва успеваю увернуться от несущегося в сторону директорского кабинета Хагрида. Следом за полувеликаном по воздуху летит шлейф из куриных перьев, а в руке у него, похоже, болтается очередная жертва связанных с василисками предрассудков. Петушиных криков "короли змей" боятся примерно так же, как вампиры чеснока: никак, то есть. Однако в учебниках упорно продолжают выдавать эту средневековую байку за истину.

С другой стороны, Хагрид, благодаря суеверному Реддлу, теперь хоть бульона поест.

* * *

Вся эта ситуация с нападениями на учеников привела к тому, что на рождественские каникулы в Хогвартсе, кроме профессоров, не осталось почти никого. Но и к лучшему — она еще ни разу не видела, чтобы в школе было так тихо и так просторно. Настоящий сказочный замок, в котором могла бы томиться в ожидании рыцаря какая-нибудь принцесса.

Впрочем, Гермионе Грейнджер давно уже разонравились сказки о рыцарях, драконах и принцессах. Попав в самый настоящий волшебный мир и рассмотрев его поближе, Гермиона поняла, что и в сказке все совсем не идеально. По сути, здесь все было почти также, как и в ее старой школе: учителям она нравилась, если Снейпа не считать, а вот софакультетники относились прохладно. Грейнджер искренне не могла понять, чем так уж плоха любовь к учебе, но чем-то она определенно была плоха. Да еще и выяснилось, что некоторым не нравится ее маггловское происхождение, хотя, казалось бы, какая разница? Колдует-то она не хуже, а часто даже и лучше, чем тот же Малфой, обозвавший ее «грязнокровкой». И мелочь, вроде бы, а неприятно. Завидует, что ли? Да нет, не похоже…

Скорее уж тут и правда, как с национал-социалистами в Германии. Хорошо хоть гонения, как на бедных евреев и цыган, не устраивают! Это из минусов. Но плюсов-то все-таки больше получается: например, друзья. Ну и что, что мальчишки? С мальчишками даже интереснее: с ними не соскучишься — вечно они во что-нибудь вляпаются и ее заодно втянут.

Узнав Рона немного ближе, Грейнджер с удивлением поняла, что до школы у него тоже была вполне обыкновенная и не очень интересная жизнь. Ну, насколько обыкновенной и неинтересной может быть жизнь ребенка, родившегося в семье волшебников. Однако, стоило им обоим познакомиться с Гарри, как повседневность тут же превратилась в одно большое приключение. Гермиона вынуждена была признаться, что именно рядом с Гарри, который все время оказывался в центре каких-то необычных происшествий, она чувствовала, что… ну, наверное, что жизнь перестала проходить мимо нее.

Ну а вторым и главным плюсом ее знакомства с волшебным миром стала сама магия, в изучение которой до недавнего времени не подозревавшая о ее существовании Гермиона окунулась с головой, стараясь дотянуться до любых знаний, до каких только получится.

Да она на эту авантюру с варкой Оборотного зелья согласилась больше из-за того, что это была очередная возможность испытать свою силу и свою магию. Хотя и Малфоя прижать тоже очень хотелось, чего греха таить.

Именно поэтому, выдав Гарри и Рону последние указания по добыче волос Крэбба с Гойлом, а заодно и вручив мальчишкам напичканные снотворным кексы, Гермиона отправилась в туалет Плаксы Миртл, чтобы забросить в зелье последние ингредиенты. После добавления рога и шкуры Оборотное сразу можно будет использовать по назначению, так что время у нее еще есть. Куда сложнее было разжиться волосом Милисенты, но на прошлом занятии дуэльного клуба ей все-таки удалось незаметно стянуть с мантии оппонентки короткий черный волосок, который обеспечит превращение.

В туалете было тихо: Миртл, похоже, опять плавала в озере. Она явно была не в восторге от такой частой компании живых людей, но она вообще мало от чего была в восторге! Разведя под котлом водостойкий костерок и еще раз сверившись с выписанным на бумажку рецептом, Гермиона аккуратно всыпала в вязко пузырящееся варево заранее отмеренные порции похищенных у профессора Снейпа ценных ингредиентов. Помешала, глядя, как состав приобретает тусклый бежевый оттенок и удовлетворенно кивнула, поздравив себя с мастерски исполненной работой. Гарри с Роном и не поймут, пожалуй, какое сложное зелье она ухитрилась сварить! Даже цвет получился правильный, все как в книжке.

— А вы знаете, что за нелегальное изготовление Оборотного зелья дают от шести до одиннадцати месяцев Азкабана? — раздался за ее спиной полный живейшего любопытства голос, заставивший Гермиону с грохотом упустить черпак. Зелье чавкнуло, и черпак начал медленно, даже несколько торжественно погружаться. Над головой так и не посмевшей обернуться девочки произошло какое-то движение, и длинная мужская рука, ловко ухватив несчастный инструмент за металлическую ручку, выдернула его из котла.

— А за нелегальное употребление положено либо еще три месяца, либо штраф до тысячи галеонов включительно, — назидательным тоном закончил свою мысль профессор Локхарт.

— Сэр, я… — собрав в кулак все имеющееся у нее мужество, начала Грейнджер, в панике соображая, как бы ей предупредить мальчишек, что соваться в туалет ни в коем случае нельзя. Но профессор, хмыкнув, приложил к губам указательный палец, призывая ее замолчать.

— Пока рано, — сказал он. — Давайте дождемся Поттера с Уизли, и вот тогда начнете каяться в грехах. Да вы садитесь, Грейнджер, садитесь. Хотя мне почему-то кажется, что наше ожидание будет недолгим.

Взмахом палочки профессор стер грязь с низкого подоконника и указал на него Гермионе, предлагая устраиваться. А сам в это время с интересом сунул нос в котел, не забыв потушить под ним пламя. Грейнджер плюхнулась на подоконник, как-то тоскливо думая о том, что теперь их всех отчислят. А может, и в Азкабан посадят. И родителям точно напишут. Гермиона Грейнджер — преступница! Господи, мама просто не переживет… но как профессор вообще догадался?!

Девочка осторожно покосилась на учителя, который выглядел каким-то подозрительно веселым и безмятежным для человека, только что поймавшего нарушивших правила студентов. Это, если честно, пугало Гермиону куда больше, чем если бы профессор Локхарт был вне себя от бешенства.

— Превосходная работа, кстати, — похвалил он, указывая на зелье. — Вполне на уровне обученного специалиста. Карьеру на поприще зельеварения делать не собираетесь, мисс Грейнджер?

— Сэр, вы нас отчислите теперь? — не в силах вынести этого вежливо-приветливого тона, спросила Гермиона. Если уж столкнуться с последствиями, то лучше сразу.

— Отчисляет директор, — фыркнув, отозвался профессор Локхарт. — У меня таких полномочий нет. Я бы, Грейнджер, на его месте вас троих выдрал, так, чтобы надолго запомнилось. Но телесные наказания в Хогвартсе не практикуются, так что вряд ли вам это светит. А по поводу отчисления сейчас побеседуем, как только… а! Ну вот и вы, наконец! Заходите, господа, заходите, не мнитесь в дверях. Только вас и ждем.

Гермиона только еще больше ссутулилась, с отчаянием глядя на ввалившихся в двери туалета мальчишек. Гарри даже не сразу сообразил, с кем столкнулся — прищурился, вглядываясь в полумрак с растерянным видом. Грейнджер знала, что ее друг даже с очками не слишком хорошо видит в сумерках. Зато Рон сообразил сразу — охнул, дернулся было к двери, но мужественно остался на месте.

— Здрасте, сэр, — пробормотал он.

— И вам добрый вечер, Уизли, — согласился профессор Локхарт. — А заодно и вам, Поттер. Хотя, на счет доброго, это я погорячился, конечно. Ну что, раз все в сборе, пойдемте, что ли.

— К директору? — вот за Гарри Грейнджер было, пожалуй, страшнее всего. Недели не прошло, как Джастин оцепенел и ее друга таскали в кабинет к Дамблдору, а тут такое! Хотя и себя тоже было жалко, конечно. А уж что Рону миссис Уизли устроит, даже думать не хотелось.

— К профессору Снейпу, а то он как-то жаловался, что у него рог двурога со шкурой бумсланга ноги отрастили и из хранилища ингредиентов сбежали. Как я понимаю, ноги-то, господа, были ваши, так? — Локхарт несколько секунд полюбовался перепуганными лицами мальчишек и добавил. — Хотя нет, к профессору Снейпу мы, пожалуй, не пойдем. Он человек нервный, может не сдержаться. Так что пойдем в мой кабинет, а то здесь как-то мрачно, сыро и неуютно, не находите?

Понуро следуя за преподавателем в сторону кабинета ЗОТИ, Гермиона продолжала лихорадочно размышлять о том, что же с ними все-таки сделают. Больше всего нервировало ее то, что профессор так и не начал пока ругаться. И вообще вид у него был такой, словно все случившееся его скорее забавляет, чем злит. Грейнджер еще не научилась разбираться в эмоциях взрослых, но сейчас она, пожалуй, предпочла бы отправиться к директору или даже к куда более понятному в этом смысле профессору Снейпу.

— Ну, что я могу сказать? — начал Локхарт, зажигая в кабинете свечи и опираясь спиной о собственный стол. — Поттер и Уизли, начнем с вас. Я правильно понимаю, что именно вы взяли у профессора рог и шкуру? — дождавшись понурых кивков, профессор продолжил. — Помнится, я в начале года вам уже говорил о том, что вы катитесь по наклонной? Так вот, теперь я вижу, что колония по вам плачет. Горько плачет. Как Плакса Миртл. Сначала вы угнали машину, а теперь, стало быть, перешли на бытовое воровство? Хотя какое же оно бытовое? Масштабы просто поражают!

— Но, сэр… — попытался вклиниться в речь Локхарта Рон.

— Не надо так удивленно на меня пялиться, — сейчас, при хорошем освещении, Гермиона отчетливо могла разглядеть, что профессору все-таки нисколько не смешно. Уж слишком холодный и даже презрительный у него был взгляд. — Давайте называть вещи своими именами, мистер Уизли. Вы трое во всей этой ситуации не больше и не меньше, чем воры. Для справки замечу, что ингредиенты, которые вы присвоили, стоят немало и куплены они не на ваши деньги. Послушайте, да вы трое вообще слышали когда-нибудь о том, что воровать это плохо и все такое?

Гермиона, как и мальчишки, только и могла, что потрясенно молчать. Почему-то ей и в голову не приходило так поставить вопрос, когда они разрабатывали план. Кража ингредиентов казалась чем-то сродни походу за философским камнем — тогда им тоже пришлось нарушить кучу правил, но у них была очень верная цель. Так же, как и сейчас.

— Мистер Поттер и мисс Грейнджер, — тем временем продолжил Локхарт, — я знаю, что оба вы выросли в маггловском мире, и я допускаю, что вы все еще не избавились от неких иллюзий, связанных с миром магии. Вы удивитесь, но наличие волшебства у нас не отменяет моральных норм. И с чего вы вдруг решили, что если у магглов воровство — это преступление, то здесь все иначе? Ей Мерлин, у меня такое чувство, что вы этот мир воспринимаете, как какую-то компьютерную игру, в которой можно тащить все, что не приколочено к полу. А дальше что? Дойдете до мысли, что мы тут все NPC [1] и можно отстреливать тех, кто вам чем-то не понравился? Уизли, вы тоже, не отворачивайтесь. То, что вы выросли в магическом мире, но родители вам не объяснили элементарных правил жизни в цивилизованном обществе, — это еще хуже. Грейнджер, держите платок и высморкайтесь наконец. Эти двое — еще понятно, но вы-то, поборница дисциплины, как в это влезли?

Если бы от стыда действительно можно провалиться под землю, Гермиона, наверное, уже оказалась где-то ниже уровня подземелий. Послышался шорох ткани, и Грейнджер все-таки заставила себя оторвать взгляд от носков собственных туфель — профессор Локхарт наклонился, так, что теперь их лица оказались на одном уровне. В руках у него действительно был носовой платок.

Под направленным на нее взглядом ей стало еще хуже: в голубых глазах профессора читалась жалость и как будто разочарование, словно он ожидал лично от нее большего. И сейчас Гермиона с радостью согласилась бы предстать перед профессором Снейпом, потому что зельевар у нее, по крайней мере, не вызывал никакой симпатии, в отличие от Локхарта. Да он, кажется, нравился если не всем девчонкам с их факультета, то подавляющему большинству точно. У них в гостиной частенько можно было услышать восторги по поводу внешности нового профессора или его обаяния. Но саму Гермиону очаровывали скорее его ум и способности.

Именно в глазах профессора Локхарта ей хотелось казаться лучшей, и именно он стал свидетелем самого некрасивого поступка за всю ее жизнь, отчего стыдно было особенно. До слез.

— Что, неприятно? — между тем язвительно поинтересовался учитель. — В кладовой у профессора хозяйничать приятнее было, надо думать, чем сейчас правду слушать. Но я готов дать вам слово и узнать, какую благородную цель вы преследовали. Наверное, это Оборотное зелье должно было спасти чью-то жизнь? Или, чего мелочиться, мир? Тогда я немедленно принесу вам свои глубочайшие извинения, само собой.

— Мы… — шумно сглотнув, словно через силу, начал Гарри. — Мы хотели проникнуть в гостинную Слизерина, сэр. Мы думали, что наследник Слизерина — это Драко Малфой, и…

Гермиона могла только искренне удивляться храбрости друга. Она сама, кажется, даже под угрозой исключения не смогла бы сейчас найти в себе силы, чтобы рассказать что-то связное. А ее друг то краснел до корней волос, то, наоборот, бледнел, но все равно продолжал говорить. Профессор слушал этот немного сбивчивый монолог молча, и лицо его с каждой секундой становилось все мрачнее и мрачнее.

— Не будет вам сегодня извинений, Поттер, — негромко заметил он, когда Гарри, наконец, замолчал, уставившись в пол. — Я-то думал, что у вас хотя бы цель была какая-то стоящая. Но все, что я слышу — это просто детский лепет. Давайте я резюмирую. Вы с чего-то решили, что мистер Малфой — наследник Слизерина, хотя, кроме его нелюбви к магглорожденным, никаких поводов бросаться в его адрес такими обвинениями у вас нет. Почему именно он, а не любой другой чистокровный слизеринец? Похоже, что исключительно потому, что вам не нравится мистер Малфой. Может быть, я вас удивлю, но не все люди, которые вам не нравятся — злодеи. Едем дальше: решив, что он наследник Слизерина, вы, вместо того, чтобы свои подозрения обсудить со взрослыми, решили сварить сложное зелье, приготовление и использование которого контролируется министерством. То есть, ваше мнение о том, что все взрослые — круглые дураки и одни вы тут умные, настолько нерушимо, что вы даже не рассмотрели возможность обратиться к старшим, у которых есть полномочия и которые вполне законно могли бы проверить ваши подозрения. После этого вы добыли где-то рецепт Оборотного зелья… кстати, где вы его взяли? Такие книги в библиотеке в общем доступе не хранятся, насколько я знаю.

— Я… я заказала книгу по почте, — заикаясь, пробормотала Гермиона, боясь даже взглянуть в сторону преподавателя. — Никто из профессоров не подписал бы нам разрешение и…

— И правильно сделал, — отрезал Локхарт. — Потому что книги с такими рецептами, хоть и не являются незаконными, детям не игрушка. Странно, что ограничение на продажу несовершеннолетним таких книг пока не ввели. Но поверьте, Грейнджер, это только пока. Итак, добыв рецепт Оборотного, вы нашли все доступные вам ингредиенты, а недоступные украли. Скажите-ка мне, Поттер, а вы знаете их цену? А вы, мисс Грейнджер? Мистер Уизли? Так я и думал! То есть, вы даже не задумались о том, чтобы их купить. Смотрю, жертвовать во имя своей высокой цели вам не нравится и то, что стоит дороже книги, вы предпочитаете присвоить даром. Нет, скажу вам сразу, никто бы вам такие ингредиенты не продал, но то, что вы даже не задумались о такой возможности, лично мне говорит о многом. Зелье вы, тем не менее, сварили, и тут я не могу не восхититься талантом мисс Грейнджер: у вас действительно получилось и оно бы сработало. В ваши годы это можно считать небывалым успехом, и, если бы не обстоятельства, я бы вам лично баллов начислил и руку пожал. Однако есть еще кое-что, что вы сделали. Вишенка на торте, так сказать: вы еще и на своих однокурсников напали и заперли в чулане! Ну что, я ничего не упустил, господа и дама? Думаю, нет. И какого отношения к себе вы ждете после этого?

Ответом профессору стало гробовое молчание, нарушаемое только сопением Рона.

Профессор обогнул стол и уселся в кресло, глядя на гриффиндорцев поверх сложенных в замок пальцев.

— Дети, — констатировал он с отвращением. — Глупые, эгоистичные дети. Такое чувство, что для вас все это понарошку, но огорчу: никакие вы не благородные герои и с этой иллюзией вам придется попрощаться. По-хорошему, отчислить бы вас отсюда к мерлиновой матери, и идите куда хотите. Домой, в маггловскую школу, к родителям на шею. По лицам вашим вижу, что с такой точки зрения вы на вопрос не смотрели? Так посмотрите! Лбы-то здоровые уже, пора мозгами пользоваться начинать, — он поморщился, — в общем, так, друзья мои, директору я ничего говорить не стану, да и родителям вашим писать тоже. Формально никто не пострадал, кроме кладовой профессора Снейпа, и вот ингредиенты краденые придется ему возместить. Я даже готов вам помочь с покупкой и с тем, чтобы их вернуть владельцу, но деньги на них собирайте сами как хотите, это не мои проблемы. С каждого из вас я снимаю по шестьдесят баллов. Только потому, что у ваших софакультетников должны остаться хоть какие-то шансы в конце года не стать позорищем на прощальном пиру. Иначе снял бы больше. Кстати, на вашем месте я бы не рассказывал им, куда эти баллы делись. Ну и финальным аккордом, месяц отработок для всех троих. А то у вас, я гляжу, свободного времени слишком много. Ну а прямо сейчас вы молча разворачиваетесь и уходите строевым шагом в гостиную. Кребба с Гойлом я из чулана сам достану, так и быть. И еще, конспираторы, вы бы хоть с Миртл честное слово взяли никому не рассказывать, кто у нее в туалете зелья варит, что ли. Свободны.

По дороге до гриффиндорской башни все трое молчали. Гермиона не знала, что там думали ее друзья, а вот самой ей больше всего хотелось волшебным образом отмотать время обратно и сделать так, чтобы сегодняшнего вечера, да и всего остального попросту не было.

— Вот черт… — убито пробормотал Рон, когда дверь гостиной за их спинами закрылась. — Нам теперь точно хана. Ну, попадись мне эта Миртл…

— Знаешь, Рон, — уныло отозвался Гарри. — Мне почему-то кажется, что мы еще легко отделались. Представляешь, если бы это был, скажем, Снейп?

Не в силах слушать сейчас рассуждения мальчишек и стараясь не думать о том, что она, фактически, спасается бегством, Грейнджер поднялась в пустующую нынче спальню второкурсниц, как никогда радуясь тому, что на каникулы все уехали домой.

[1] NPC — для тех, кто не знает, это "неигровой персонаж" к компьютерных играх и ролевках. За действия этих товарищей отвечает компьютер и именно они дают герою квесты, общаются с ним, что-то объясняют...и чертовски легко подыхают пачками. В угоду сюжету или по воле игрока.