Из-за стены (джен)

— Мистер Снейп, думаю, мы с вами станем отличными коллегами! — торжественно объявил начальник футбольного клуба «Рассел», человек чуть постарше средних лет, ярый защитник старомодных костюмов-троек и дорогих сигар.

Северус натянуто улыбнулся в ответ и крепко пожал новому работодателю руку, будто утверждая этим прикосновением договор.

Идентичные своей расцветкой, коридоры с гладкими серыми полами и белыми стенами сменялись один другим абсолютно незаметно. Северус потянул ручки двойной двери.

Надо же, целый стадион. Крытый, с огромными фонарями по краям навеса, который заканчивался большой овальной дырой тучного неба посредине. Ухоженный газон ласкал восприятие свежим зеленым цветом. Пустые трибуны с десятками ровных рядов синих и красных кресел добавляли зрелищу какой-то… грандиозности.

Перед глазами замелькали картинки, отголоски воспоминаний. Вспышки фотоаппаратов, блеск улыбок, адреналин ожидания, свисток!.. И начиналось что-то невообразимое — игра, борьба, волшебство! Гул множества голосов взрывался в голове тысячами звезд, мяч летел к воротам противника, в груди росло чувство эйфории…

Северус тряхнул головой, отгоняя образы из прошлой жизни. Или теперь уже позапрошлой?

Еще неделю назад он и помыслить не мог, что возвратится когда-нибудь в футбол. После стольких лет жалкого учительского труда, лет нелюбимого бездействия, лет сожалений и депрессий. И вот. Тренер любительской команды для взрослых.

Косой мягкий дождь мыл машины на стоянке. Половина неба спряталась за цельной тяжелой тучей, вторая светилась чистыми, похожими на перья полярной совы, вытянутыми облаками.

Северус захлопнул дверку машины, усаживаясь поудобнее, но заводить мотор не спешил. Капли приятным шелестом барабанили по лобовому стеклу, размывая реальность.

Правильно ли он поступил? Оставил школу. Оставил Гарри. Школа-то без него как-то выживет, а вот Поттер… тоже, по большому счету, умереть не должен. Однако.

С самого начала развитию их отношений мешали два обстоятельства. Первое

— кодекс Северуса, неписанным положениям которого противоречило сближение с учениками. Вторым было врожденное нежелание встревать чужие дела. Ведь кто он такой, чтобы учить других людей жить?

Но если, допустим, закрыть глаза на оба эти обстоятельства, выслушав исповедь Дамблдора про разбирательства с непутевыми родителями, Северус не мог не согласиться с его взглядом на ситуацию. Даже если бы хотел.

Он доверял директору, уважал его опыт. Несмотря на осведомленность о недостатках этого человека, Снейпу было прекрасно известно, каким ярым альтруистом является Альбус Дамблдор. Даже змея Амбридж в самых скандальных ситуациях затихала под лучами добра, исходящими от начальника. И, если только возникала возможность как-нибудь улучшить этот мир или хотя бы его часть, Дамблдор тут же храбро бросался в бой: за справедливость и хорошее настроение окружающих. Не мог он годами игнорировать такие вещи беспричинно. Не мог, вот и все.

Северус привязался к мальчику. Невозможно было это отрицать. Наверняка, именно поэтому так сильно боялся ему навредить. И, как много лет уже делал в таких переломных моментах, сейчас решил скрыться, исчезнуть из жизни Гарри Поттера навсегда, исполнив не больше, чем позволило его представление об обязанностях учителя. Родственники теперь напрямую заинтересованы в том, чтобы у Гарри были нормальные условия. Макгонагалл согласилась пристально следить за ним, чтобы сообщить Северусу, если вдруг все вновь возвратится на круги своя и мальчик не дай Бог придет в школу побитым или голодным. Что еще возможно сделать?

Оставаться рядом оказалось невыносимой мукой. Северус постоянно метался в сомнениях, правильно ли поступил, заведя тот разговор с четой Дурсль.

Убегать всегда легче. Особенно считая, что так будет лучше для всех.

Машина тронулась с места, тусклым серебром скрываясь за углом. Деревья серели сплетениями голых веток, дома тускнели темными окнами. Северус не чувствовал ни радости, ни облегчения. Наоборот. Как всегда.

Нажал кнопку пульта, послышался тонкий писк и щелчок блокирования замков. Снейп неспешно зашагал вдоль каменной дорожки, ведущей к дому. На крыльце столкнулся лицом к лицу с незнакомцем.

Серое пальто, такого же цвета шляпа, возраст средний, чисто выбрит.

— Мистер Снейп? — спросил мужчина.

Северус утвердительно кивнул, устало глядя на него.

— Джереми Корнер, сотрудник Вэстерн Юнион, — представился посетитель, протягивая руку для пожатия. — Я должен с вами побеседовать. Думаю, нам лучше пройти в дом.

В кружке перед мистером Корнером дымился черный чай, а Северус потягивал горячий кофе. Шляпа покоилась на журнальном столике, ее хозяин радовал глаз небольшой лысиной и высоким лбом.

— Должен сообщить вам печальную новость, — профессионально четко и уважительно начал мистер Корнер. — Этой ночью, в три часа девятнадцать минут, скончался от сердечного приступа ваш отец, Тобиас Салливан Снейп. Его тело обнаружили в семь часов утра работники дома престарелых «Ачерс Пойнт», где ваш отец жил с октября девяносто первого года. Он будет похоронен на кладбище Сент-Паул… Вы в порядке?

Джереми Корнер с долей искреннего сочувствия глядел на побледневшего Снейпа.

— Да, — вымолвил тот, осторожно опуская чашку на блюдце, пока она не выскользнула из внезапно окоченевших пальцев.

— Дело в том, что ваш отец оставил вам завещание.

— Завещание? — весьма удивленно переспросил Снейп.

— Именно так. Оно было написано… — мистер Корнер заглянул в предварительно вынутую из черного портфеля папку, — пятнадцатого сентября текущего года. И сразу передано в руки нашей компании, чтобы в случае смерти мистера Снейпа завещание без промедлений было вручено вам лично. Здесь также прилагается письмо, адресованное на ваше имя. Можете ознакомиться с ним.

Мистер Корнер неспешно пил чай, а Северус отрешенно рассматривал испещренную слишком хорошо знакомым почерком бумагу.

«Сын.

Твой отец».

* * *

Самое безопасное место — под носом у врага. В их случае, это было скорее «над носом», потому что сидели ребята на крыше школы, а «враг», то есть Филч, смотрел телевизор в своей каморке на первом этаже.

Было уже по-зимнему холодно, хотя ледяной ветер к вечеру неожиданно угомонился, но это не особо волновало, ведь алкоголь — напиток довольно согревающий.

— … а он, — Гарри шумно втянул покрасневшим от холода носом воздух, — уволился.

Рон ткнул ему в зубы ворованную у Томаса сигарету и услужливо зажег.

Гарри прикрыл глаза, затягиваясь. От слишком большого вздоха ядовитого дыма закашлялся. Он курил редко — не богат ведь.

— Ты, брат, это… забудь, — проговорил старательно Рональд, приобняв друга одной рукой, а второй задумчиво взбалтывая остатки своего пива.

— Да, ты прав, — проговорил Гарри тихо, сигарета рассыпалась в пепел слишком быстро. Поднес к губам бутылку, однако там оказалась только последняя капля. — К черту.

Стеклянный сосуд полетел вниз, разбившись в нелепые осколки об асфальтированную дорожку.

— Просто… понимаешь, — снова нежданно-негаданно вступил Поттер. — Когда я мог с ним тренироваться, даже просто сидеть рядом, даже ужинать с ним в этой хреновой «Люменисценте»… я чувствовал себя так… хорошо. Чувства, как когда мы лазали на идиотскую Стену, чтобы спорить с девчонками или как когда разрисовываешь стену — и страх почему-то, и полное счастье одновременно. Я просто… я чувствовал, что это для меня. Только для меня. Я… не знаю, заслуживал ли. Но это было здорово, офигенно просто — тренироваться, будто звезда британской сборной. А потом я его расспрашивал, и он…

Гарри умолк. Глаза его подозрительно блестели. Поспешно выхватил из рук Рона бутылку и отвернулся, жадно глотая.

— Вот это тебя глючит, — тихо, ненавязчиво сказал Уизли, а потом добавил: — Нам, как бы, по домам пора уже. Часа два как.

— Ты иди, а я еще чуток посижу, — слегка заплетающимся языком ответил Гарри.

— Ну, нет, приятель. Дурсли из тебя лепешку сделают, если «чуток посидишь».

— Теперь — нет. Могу вообще не возвращаться.

Небо тяжелыми пепельными тучами цеплялось за антенны, шпили и дымоходы. Друзья плелись по мостовой, пиная камешки и мусор. Гарри не хотелось трезветь, ну вот совсем не хотелось.

* * *

Его даже ударили. Всего один разочек и едва ли сравнимо со слабейшими пощечинами, которые он «ловил» еще в раннем детстве. Правда, сперва он свалился на пол, оглушенный неожиданностью и «острыми ощущениями». Лицо будто одеревенело, и слезы двумя приносящими боль ручейками своевольно скатились к подбородку. Нашарив слетевшие очки, Поттер, прям отрезвевший от рукоприкладства, поспешил ретироваться, пока мистер Дурсль не устал сдерживать себя.

Голова ныла от двойного столкновения с твердыми предметами — сначала рука дяди, потом пол. Верхняя губа и нос незамедлительно распухли, однако некритично. А Гарри было откровенно плевать на это. Он подозревал, что, благодаря некоторым особенно сильным ударам прошлого, его морда и так уже «не айс», так что столь осторожный хлопок вряд ли мог изменить что-нибудь кардинально. В конце концов, он заслужил. И отнюдь не только тем, что в пьяном виде болтался ночами по улочкам города.

Подобрав под себя ноги, Гарри Поттер сел на кровати, обняв обеими руками потрепанный футбольный мяч, словно пятилетка плюшевого мишку. Прижав мяч покрепче к грудной клетке, Гарри тяжело вздохнул. Надеялся выпустить хоть часть этого тошнотворного уныния, да где там!

Больше не за кого было ухватиться, кроме разве что футбольного мяча или же себя самого. Первый был бесполезной резиной, второй никак не мог помочь.

Дурсли с каждым днем закипали все больше, вынужденные сдерживать порывы своей жестокости. Гарри ощущал, как сильно мешает им жить, мешает наслаждаться бытием, даже обычными трапезами. Он продолжал чинно убирать и готовить, пытался еще реже обычного попадаться на глаза родственникам, но и те несколько минут, которые волей-неволей доводилось переживать в одной комнате с Дурслями, были слишком напряженными. Он отравлял жизнь людям вокруг. Вот взять, к примеру, Снейпа…

Да. Было очень больно, что после той привязанности, которая появилась у Гарри за время тренировок, профессор просто сбежал из школы. Поттер понимал огромную долю своей вины и полностью был согласен со Снейпом — от таких, как он, Гарри, нужно держаться подальше. Да и как какого-то постороннего дядьку могут беспокоить проблемы обычного ученика-подростка? Никак. Профессор сделал все, что обещал, Гарри же не сдержал своего слова. Поэтому Поттеру было обидно. Он обижался на себя, за глупость и малодушие. А ведь у него были все шансы.

Дверь резко отворилась. На пороге стоял дядя Вернон. Гарри инстинктивно вжался в спинку кровати.

— Ты, — грубо, но с долей подозрительного волнения произнес Дурсль. — Ты ведь понимаешь, что заслужил это? — он ткнул толстым пальцем в направлении лица Гарри.

Тот напряженно кивнул, пытаясь подавить дрожь.

— Если об этом кто-то узнает, тебе не поздоровится, — рыкнул Вернон и, выходя, громко хлопнул дверью.

Что Снейп сделал с Дурслями? Откуда такая осторожность?

* * *

Звонок. Будильник. Чертов, чертов будильник. Гарри ненавидел просыпаться по утрам. Правильно, ведь это возвращало его к жестокой реальности, от которой нельзя было ни сбежать, ни укрыться. К реальности, где у него не было родителей, только опекуны. К реальности, где больше нет никого взрослого и сильного, кому можно доверять. К реальности, где ему абсолютно плевать на собственное существование.

Опять в школу.

На автомате переоделся, перекусил собственноручно приготовленным завтраком и вышел из дома Дурслей. На улице ярко светило солнышко, невзирая на Поттера, лицо которого было омрачено печально-равнодушным выражением.

Шаркая ногами, обутыми в кеды плачевного состояния, преодолевал он улицы, проулки и скверики. Когда Гарри проходил мимо большого кирпичного здания, он краем глаза уловил кое-что знакомое. Часики показали, что время еще есть. Медленно, словно растеряв обычную свою храбрость, ступал он по асфальту спрятанного в тени высоких стен двора. А остановился ровно по центру. Отсюда было лучше всего видно.

Огромная эмблема «Львов» ядовитой расцветкой украшала унылую в своей прозаичности стену дома.

«Львы с…». Что же он хотел там написать? Ну не мат ведь. Надо будет как-то продолжить, когда совсем мозги отшибет.

Очутившись в двух кварталах от школьного учреждения, Гарри уловил гул множества голосов. Опять какую-то кашу заварили. А ведь он опоздал всего на пять минут!

Сам того не замечая, Поттер прибавил шагу. Вскоре его подхватило толпой, почему-то толкущейся возле школы. После нескольких минут среди орущей неразберихи, его буквально вытолкнули на крепко натянутую красно-белую ленту.

Вокруг толкался народ. Все что-то говорили, иногда пробегал Филч, призывая детей к тишине и порядку. Большая часть Стены уже была разобрана и аккуратно сложена сбоку. К такому знакомому сооружению прикрутили леса. Двое рабочих в оранжевых касках разбирали стену, бережно оббивая с каждого кирпича остатки цемента, и подавали коллегам уровнем ниже, которые, в свою очередь, складывали подачу в ту самую кучу.

— Что… что происходит? — произнес Гарри так тихо, что могло показаться, будто он не ждет ответа.

— Гарри! — послышался за спиной знакомый голос. — Иди сюда, Гарри!

В следующий момент Гермиона вынырнула из-за чьего-то плеча и, ловко схватив его за руку, потащила вон из толпы.

— Гарри! — снова повторила она и заключила его в крепкие дружеские объятья. Поттер онемел от неожиданности.

— Они прочитали наше письмо!

— Что? Где?.. Кто прочитал? — вяло пытался вникнуть в ситуацию Гарри.

— Министр образования и его сотрудники, кто ж еще! Письмо, которое с запросом об объединении школ. Дали согласие и выделили бюджет. Мы теперь будем одноклассниками, Гарри, только представь! — Гермиона наконец отпустила его, демонстрируя сияющую счастьем улыбку.

— Да, это круто, — бесцветным тоном заметил Гарри и попытался улыбнуться в ответ.

Несмотря на его старания, Гермиона вмиг посерьезнела, выражение ее лица резко изменилось.

— Так, — угрожающим тоном протянула Грейнджер. — Пошли, выпьем. Молока, — и без объяснений потянула Гарри за собой — к магазинчику за углом.

Там они купили того самого молока в экологически чистых упаковках-«треугольничках».

Когда ребята присели на скамейку в сквере, потягивая напиток из пластиковых соломинок, Гермиона наконец заговорила:

— Ты…

Недолго ей пришлось вещать — из-за ближайшего дуба вылетел Рональд Уизли.

— Привет, — сказал он и совершенно бесцеремонно опустился между Гарри и Гермионой. — Как дела?

Судя по всему, Рон сейчас находился в прекрасном расположении духа.

— Ну, — задумчиво протянула мисс Грейнджер, — у меня-то все прекрасно. А вот Гарри…

— Это из-за Снейпа, — констатировал уныло Рон.

Гермиона вздохнула, а Поттер сердито засопел.

Спустя минуту мрачного молчания, Гермиона не выдержала и повернулась к Гарри:

— Хочешь, найдем его?

Гарри глянул на нее нечитаемым взглядом из-под челки.

— Можно пойти к Дамблдору и спросить адрес, или хотя бы номер телефона, он должен знать, — продолжала Грейнджер. — Если бы ты со Снейпом поговорил, возможно, он передумал бы насчет своего решения, может быть, он согласился бы просто продолжить тренировки с тобой, вне учебы…

— Нет, — произнес глухо, но уверенно Гарри. — Так нельзя, я не могу так. Это его выбор. А я просто… раскисаю, как идиот. Надо с этим заканчивать. Мне стыдно, что вам приходится видеть меня в таком состоянии.

Повисла недолгая тишина.

— Тогда надо выпить и забыть! — воскликнул Рон тоном «Эврика».

— Да хоть выпить, — удивила ребят Гермиона. — Серьезно, Гарри, я сейчас готова полезть вместе с тобой средь бела дня бить окна Дамблдору и… даже стены разрисовывать граффити! Нас, конечно, посадят, но мне все равно, лишь бы ты перестал убиваться.

— Возьмете меня с собой? — мурлыкнул Рон, заглядывая в глаза.

Гермиона отмахнулась от него, смотря, как Гарри поднимается со скамейки.

— Держи, — он ткнул Рону в руки пакет с молоком. — Извините.

И пошел вдоль дорожки, всем своим видом показывая, что преследовать его не нужно.

* * *

Снейп дал слабину.

Его действия были невозможно банальны. Прошел на кухню, открыл шкафчик, взял виски, плеснул в стакан. И до дна.

Алкоголь незамедлительно ударил в голову.

Северус чувствовал себя ненужной бренной оболочкой, брошенной в этом пустынном доме неизвестно зачем. Он ощущал, как жар спирта овладевает телом, как пульсирует в висках нескончаемая головная боль, как шершавая ткань дивана трется о кожу шеи. Но мысли метались в голове бессвязными отрывками воспоминаний, а душа молчала, заглушенная странной безысходностью.

Все правильно. Он все сделал правильно.

И в то же время что-то его страшно мучило, разрушая логику всех разумных доводов. Катализатором этой пытки оказалось, как ни странно, известие о смерти отца. Или, скорее, письма, которое покойный мистер Снейп написал сыну.

Северус никогда не ладил со своим родителем. На то было множество причин. Но узнав, что отца, с которым он не общался уже добрых тринадцать лет, больше нет, Северус опечалился. Нет, он почувствовал себя виноватым. Неизвестно, о чем, однако он очень жалел.

И, наконец, письмо. Оно было воистину неожиданным. И… трогательным, что ли. Да. Прочитав его, Снейп точно окончательно тронулся. Почувствовал себя идиотом, который упустил что-то очень важное.

«Ведь убегать всегда легче, да, дурак ты мой несчастный?».

Эти слова врезались в память ярким шрамом.

Отец убегал, чтобы не причинять ему боль. В итоге Северус его возненавидел.

Опустошив еще один стакан, Снейп вышел из дому.

* * *

Когда Гарри возвратился в класс, там оказалось аж пятеро парней. Играли в карты на деньги. Вскоре пришла мисс Макгонагалл — сообщить, что, в связи с отвратительным поведением учеников, которые позволили себе сбежать с уроков прежде, чем она загнала их в здание, занятия сегодня отменяются. Оставшись один на один с классным руководителем, Гарри выпросил себе позволение провести-таки полдня в кабинете.

— Все в порядке, мистер Поттер?

— Да, мисс Макгонагалл.

— Если вас что-то беспокоит, не бойтесь обратиться ко мне.

— Да, мисс Макгонагалл.

Несколько часов он грелся у батареи под окном, потом даже вздремнул чуток. Устав сидеть в тишине, Гарри покинул здание школы.

Возвращаться в дом Дурслей, понятное дело, не хотелось, а ноги сами несли Поттера на футбольное поле. Выудив старый набивной мяч из вечно открытой раздевалки, Гарри, даже не отдавая себе в том отчета, начал делать упражнения, которым его научил Снейп.

Забыв про все наставления насчет осторожности и внимательности, Гарри увлекся невеселыми размышлениями о своем прошлом, настоящем и будущем. Спустя семь бросков, мяч с глухим стуком врезался ему в голову, после чего грузно откатился в сторону.

Гарри икнул и опустился на корточки, обхватив звенящую голову руками. Слезы градом покатились из глаз. Когда боль начала уходить, пришло понимание: его не должно было так пробрать из-за обычного удара. Почему же эти страшные рыдания продолжают рваться из груди?

Поттер шмыгнул носом и сделал огромное усилие, чтобы начать дышать глубоко и по возможности ровно. Через минуту он вытер рукавом слезы и затравленно оглянулся. Можно было только надеяться, что свидетелей его позора не было. Впрочем, кроме Филча и самого Гарри здесь мало кто ошивался в сумеречную пору.

Уже приготовившись к новому броску, Гарри неожиданно опустил руки и выронил мяч. Уткнувшись взглядом в носки своих поношенных кроссовок, он вздохнул и без сил опустился на траву. Отсюда было так хорошо видно школу святой Анны. Ухоженные клумбы, аккуратные дорожки, изящные статуи, большие английские окна, серебристость старых стен, сказочные башенки и перила с множеством завитков. Полная противоположность тупой светло-бежевой коробке под названием «тридцать четвертая школа». Сейчас, когда Стену разобрали, разница была видна особенно четко.

Стену разобрали. Надо же. Все так долго этого ждали, столько бучи наделали. Гарри помнил, как был первым в рядах активистов. Помнил, как был первым в рядах хулиганов. Помнил, как являлся самодостаточным ребенком. Это было сладко и легко. Хоть он и занимался всякой чушью, хоть и забивал на законы и учебу, он был свободным. Минуты слабости и зависти бывали, да, но… все было как-то проще. Он не знал другой жизни, поэтому наслаждался своей, как умел.

А сейчас — скован. Забыт в плену. В плену «Чего-то Большего».

Ведь оказалось, мир, где Гарри Поттер — умный и удачливый, сильный и нужный, мог существовать. До недавнего времени он мог открывать для себя этот мир, общаясь с Северусом Снейпом. Он мог забывать про одиночество. Возможно, то был самообман, но ведь такой приятный. А сейчас…

Будто поманили чем-то вкусным перед носом и сами съели желанное. Дадли часто так делал. Одно из любимых развлечений кузена.

Стену разобрали. А Гарри хочется реветь.

Повернулся лицом к ветру, поддаваясь холодным порывам. Может, слезы превратятся в ледышки и просто отвалятся?

Чуть придя в себя, Гарри продолжил тренировку, чтобы не простудиться ненароком на морозном воздухе.

Стараясь выплеснуть всю грусть и злость на самого себя, Гарри яростно отжимался от земли. Сделав несколько десятков таких упражнений, Поттер кое-как поднялся на ноги. Сил почти не было. Но печальные мысли не ушли. Опершись спиной на ближайшую стену, Гарри малодушно позволил им овладеть своим сознанием.

Как тренироваться дальше? У него не было теперь ни тренера, ни наставника. Даже ни одного знакомого, который так же увлекался бы футболом. У Гарри не было денег, чтобы оплатить занятия в футбольном клубе. А уж на Дурслей в этом вопросе рассчитывать было откровенно нечего. Даже в обычный колледж его бы не взяли из-за ужасных оценок и плохого поведения. Он никто. И изменить это не представляется возможным.

Осознав, что распусканьем соплей у стены ничего не добьется в этой жизни, Гарри собрался и покинул территорию школы. Впрочем, отнюдь не для свершения каких-то славных подвигов или с целью перестать что-нибудь распускать.

Гарри брел по мостовой, полагаясь на привычки. Больше ничего не тянуло его в дом Дурслей, ничего не тянуло назад, в школу. Однако на улице было холодно, так что существовала острая необходимость прийти куда-то.

Уже подходя к своему идеально-унылому кварталу, Поттер наткнулся взглядом на большой плакат над дорогой: «ТЦ «Хогсмид». Нам важен каждый посетитель!».

«Вранье все, — подумал Гарри. — Сколько раз бывал в вашем «Хогсмиде», ни разу ничего не купил, ведь у меня не было денег. Как я могу быть вам важен? Я не важен ни для кого из окружающих».

Действительно. Никому не нужен, обычный неудачник. Прямо так и лезли в голову мысли о том, что… эх, лучше бы помер в той аварии тринадцать лет назад.

Придя в дом Дурслей, Поттер почти бесшумно проплелся в свою комнату. Там он, не снимая обуви, взвалился на кровать. Что-то вспомнив, потянулся к тумбочке и, пошарив там несколько секунд, выудил на свет Божий небольшой осколок зеркала.

Блестящий. Небрежный. Изящный.

Острый.

Гарри поднес правую руку с осколком к запястью левой. Едва дотрагиваясь до кожи, он провел острым краем поперек просвечивающих голубоватых жилок.

Интересно, каково это? Собственными руками перерезать себе жизнь? Истекать кровью. Будто засыпаешь, да? И больше никаких проблем, не надо мучиться, думать про ерунду, винить себя. Вообще ничего уже не надо. Только ждать.

В зеркальном осколке отразился зеленый глаз. Благо, слез там уже не было.

Готов ли он утратить способность видеть, слышать, говорить, дышать, ощущать и существовать? Готов ли исчезнуть?

Держащая осколок рука затряслась. Пальцы разжались, и стекло упало на клетчатое покрывало.

— Что же я делаю?.. — спросил у тишины.

Убивать себя — ведь это как сдаваться, словно последняя скотина. Как бесславный побег, как признание поражения, как дезертирство!

К тому же, если ему что-то не нравится, не пора ли начать это исправлять? Не может же быть, что нет никакого выхода. Не может быть, что он остался в живых просто так. Как там было написано на той стене за школой... «Случайности не случайны»? Хотелось бы верить, что человек, придумавший эту глупость, был прав.

А если случайности не случайны, то он не просто так встретил Рона и Гермиону, о которых сейчас почему-то забыл. Ведь им-то он нужен! Правда, Гарри даже не подозревал, зачем им такой унылый товарищ, но чувствовал себя именно что важным в компании двух своих друзей.

А Снейп? Не может же оказаться случайностью и бессмыслицей то, что их… свела жизнь? Решительно не может быть случайностью, что учитель уехал. Наверняка в этом тоже есть смысл. Может быть, Гарри его еще просто не понял. Северус Снейп многому его научил. И не только футболу. С его помощью Гарри наконец-то понял, что есть взрослые, которым можно доверять. Что для дружбы разница в возрасте не значима. И даже к такому заурядному мальчишке, как он, Поттер, можно хорошо относиться. Кроме того, существуют еще люди, которые знали и не презирали его маму, а ворчливый с виду человек на самом деле может оказаться отличным другом и наставником.

Гарри впервые ощутил привязанность и благодарность. Ту, которая возникает только по отношению к действительно близкому человеку, каким для него стал чужак, за его терпение и помощь.

Да даже тот инцидент с чертовым «Дискоболом» никак не мог быть случайностью! Это же испорченный кофейными пятнами кусок гипса и стал тем, что объединило их судьбы!

Гарри отложил осколок и откинулся на подушку.

Завтра. Завтра будет новый день. И Гарри Поттер завтра начнет создавать свою жизнь. Он поговорит с директором насчет колледжа и своих возможностей, он будет больше, намного больше заниматься с Гермионой и без нее, он подтянет все оценки, будет тренироваться, как заведенный. Гарри сейчас искренне верил, что сможет все. Если выгрызть себе базу, никто не сможет столкнуть его с намеченного пути. Да. Именно так он и сделает. Хотя сначала еще надо разобраться, что он уже знает. Так, линейные уравнения…

Перечисляя в голове знакомые темы из учебника по алгебре, Гарри окончательно задремал, улыбаясь.