Северные истории  (гет)

Пока ее водили по замку, Лейлис пыталась запоминать расположение комнат, но получалось плохо — слишком много было слабо освещенных полупустых помещений. В великом чертоге, как и во всем Эстергхалле, было много темно-серого камня, черного дерева и серебра. Серебряными были кубки, тарелки, подносы, кувшины и канделябры — вообще все, что нельзя было сделать из дерева или камня, отливалось из серебра. Стены украшали ковры и гобелены, а в центре мраморного пола сияла мозаичная голова барса, выложенная полудрагоценными камнями разных оттенков голубого. Широкие и длинные столы и лавки были расставлены в форме прямоугольника без одной грани, образуя довольно большое свободное пространство в середине помещения. Количество присутствующих в чертоге людей сперва испугало Лейлис. Только гостей было никак не меньше сотни, в основном мужчины и всего несколько дам и подростков, а еще туда-сюда бегали, суетясь, слуги и служанки. На Лейлис в ее сияющем наряде мало кто обращал внимание.

Пока все рассаживались, она ненадолго оказалась рядом с лордом Хэнредом. Старик, похоже, уже успел выпить и пребывал в замечательном настроении. Он выразил восхищение ее красотой и спросил, какое впечатление произвел на нее Эстергхалл.

— Конечно, Фестфорд поменьше, раза в три, — без особого сожаления признал он. — Зато залы не пустуют, всегда топятся и всегда кто-то там снует. Ну, что скажешь о своем новом доме?

— Здесь великолепно, — с искренним восхищением ответила девушка. — Я даже не представляла, что в целом мире есть столько серебра, сколько в этом зале.

— Еще бы! — Хэнред расхохотался. — Эстерг Великий знал, куда пристраивать свой сиятельный зад. Его потомки уже пятьсот лет сидят на серебряных рудниках, похоже, неиссякаемых. «Если жила кончилась, попробуй ткнуть на полфута в сторону — тут же найдется новая», говорят они. Хотя, лучше б вместо этой блестящей утвари учились ковать добрую вантерскую сталь…

Однако возможности выслушать все, что имеет сказать по этому поводу лорд Хэнред, Лейлис не дали. Ее отвели к ее месту за столом, рядом с лордом Рейвином, и попросили молча постоять, пока он будет говорить. Лейлис даже не сразу узнала жениха — сбрив бороду, он разом стал выглядеть лет на десять моложе, соответственно своему настоящему возрасту. Лейлис ни у кого не спрашивала, сколько ему лет, про себя решив, что, наверное, около тридцати, а теперь ей казалось, что лорду Эстергару едва исполнилось двадцать.

Он говорил довольно долго, Лейлис не понимала слов, но слышала, что он называет ее имя, название дома и перечисляет имена ее родственников. Речь Эстергара сопровождалась тихим, но непрекращающимся ропотом гостей. Было очевидно, что то, что он говорит, большинству присутствующих приходится не по нраву. Лейлис взглядом выискивала среди гостей знакомые лица. Риенар Фэренгсен, особо не слушая сюзерена, беседовал о чем-то с сидящим рядом с ним мальчиком в красно-коричневом дублете, а лорд Хэнред пил и одобрительно кивал. Лорд Рейвин закончил говорить и опустился в резное кресло, жестом позволив Лейлис тоже сесть на свое место. Начался пир, продолжавшийся с полудня и до глубокой ночи.

Слуги приносили и уносили блюда, Лейлис успела сбиться со счета, сколько было перемен. В основном подавали пресноводную рыбу, дичь и свинину. Рядом с самыми почетными гостями ставили подносы с овощами и фруктами, выращенными в теплицах. Единственное, что на Севере росло в изобилии, была тьянка — удивительная ягода, цветущая и приносящая плоды три раза в год. С тьянкой делали все, что только можно — ею фаршировали птицу, ее соком поливали вареную рыбу и жареное на вертеле мясо, кислые весенние ягодки использовали в качестве специи или украшения, из сладких осенних ягод делали начинки для пирогов и варенье, листья тьянки перетирали, варили и добавляли в паштеты или смешивали с орехами и корнеплодами. Но самое главное: из тьянки изготавливали дратху — перебродивший ягодный настой, который северяне считали достойной заменой вину. Дратху пили по великим праздникам, во время ритуалов, а то и просто вместо воды, несмотря на ее значительную крепость. Лейлис только чуть-чуть отхлебнула этого напитка из своей чаши и поморщилась, слишком он показался ей горьким и кислым, поэтому она пила только разбавленное до светло-розового цвета вино и воду. На нее по-прежнему никто не обращал внимания, кроме, пожалуй, Крианса, которого усадили рядом.

— Ты очень красивая, — сказал он, слегка дергая ее за рукав. — Когда я вырасту и получу меч, я тоже поеду за женой на Юг. Это уже скоро будет. Налить тебе еще вина? Я запросто могу поднять этот кувшин, он совсем не такой тяжелый!

«Хотя бы с одним Эстергаром я подружилась», — думала Лейлис, улыбаясь мальчику, и изредка касалась рукой его мягких, слегка вьющихся волос.

Периодически трапеза прерывалась, кто-то из гостей вставал и становился напротив лорда Рейвина, кланялся и начинал что-то излагать. Эстергар слушал внимательно или, по крайней мере, делал вид, что слушает. Иногда ему подавали через стол какие-то бумаги, слуги сдвигали в сторону всю посуду, ставили поближе канделябр, и лорд погружался в чтение. Выяснив суть претензий, Эстергар выносил решение, и проситель удалялся на свое место, довольный или не очень.

Музыкантов не было, только тот злосчастный менестрель из Верга, которого притащил лорд Хэнред, сидел в углу, дергал струны своей лютни и негромко тянул одну за другой мрачные и страшные баллады — что-то про клеймо проклятия, голод и рабство, смертный бой и разрушение мира. Настроение Лейлис было вполне под стать этим песням. Свадьба вообще была мало похожа на развлечение, во всяком случае, первая ее часть. Похоже, что присутствующие лорды сочли это событие отличной возможностью напомнить Эстергару обо всех накопившихся за восемь лет спорах, тяжбах и прошениях, решение о которых нельзя было принять заочно, обменявшись парой писем. Пока продолжалась эта официальная, не имеющая отношения к бракосочетанию часть церемонии, гости ели и пили очень умеренно, кроме, пожалуй, лорда Хэнреда, которому было плевать на все эти формальные претензии и просьбы, сыпавшиеся на Эстергара.

К Рейвину подошел один из лордов — мужчина средних лет, одетый в красно-коричные цвета своего дома, и с ним его сын — тот самый подросток, с которым разговорился Риенар Фэренгсен.

— Лорд Эстергар, — обратился мужчина. — Мой четвертый сын Тайер уже достиг положенного возраста и готов пройти испытание, чтобы получить меч и назваться воином.

— Конечно, лорд Бенетор, если вы считаете, что ваш сын готов стать полноправным членом вашего дома, я не собираюсь возражать.

Рейвин осмотрел меч, на который собирался претендовать мальчик. Легкий и не слишком длинный, из обычной стали, но все равно очень хороший для первого в жизни настоящего клинка, к тому же отлично наточенный.

— Кто испытает поединком этого мальчика, Тайера из дома Бенетор?

— Я согласен, — вызвался Риенар Фэренгсен. Он скинул свой плащ с геральдической рыбой и вышел в пространство между столами. — Ну, давай, парень, места тут хватит.

Лейлис поняла, что сейчас будет происходить, но не могла поверить, что драться они собираются по-настоящему. Мальчик был, должно быть, одного возраста с Шенни, правда, куда более крепкий и рослый, чем ее вечно больной двоюродный братец. Риенар был по меньшей мере на пять лет старше и на полфута выше, и сам был ловким и подвижным, как подросток, что лишало Тайера того единственного преимущества, на которое он мог бы рассчитывать в поединке с более крупным и сильным противником.

— Не бойся, парень, я тебя не покалечу, — улыбнулся Фэренгсен и резко рубанул мечом, так, что если бы Тайер не успел пригнуться, остался бы без головы. Лейлис тихо вскрикнула от неожиданности, а у сидящего рядом Крианса от восторга заблестели глаза. Менестрель запел про враждебные вихри, темные силы и роковой бой.

Тайер обходил противника, выставив перед собой меч, пытался удерживать расстояние и держаться спиной к дверям великого чертога. Фэренгсен все еще улыбался, ведь ему беспокоиться об исходе поединка не приходилось. Они несколько раз сходились, и Риенар осыпал мальчишку градом коротких резких ударов. Тайер парировал или, если не хватало силы, уклонялся. Всего через несколько минут с начала поединка мальчик получил с полудюжины неглубоких порезов, дышал тяжело, сбивчиво, и меч в его руках подрагивал. Улыбку на лице Риенара быстро сменило выражение скуки и разочарования.

— Ты не собираешься атаковать? У тебя в руках сталь или свиной окорок?

Тайер сделал один неловкий выпад, косым режущим ударом. Риенар легко отвел его клинок в сторону и пнул Тайера в живот так, что парень отлетел на несколько футов в сторону. Он быстро подобрался, схватил меч и поднялся на ноги, но теперь близко сидящим людям было видно, что его слегка шатает.

Лейлис не могла разглядеть лицо лорда Бенетора, он сидел, не глядя ни на нее, ни на сына, но было видно, что он держится спокойно и безразлично к происходящему.

— Это спектакль, а не поединок, — ворчал лорд Хэнред, осушив очередной кубок крепкой дратхи. — Я получил меч в пятнадцать лет, и мало у кого в мое время получалось сделать это раньше. Никто не дал бы такому мелкому сопляку меч. А что сейчас? Мальчишки, наряженные в цветные тряпки вместо доспехов, напоказ машут мечами и после этого якобы становятся воинами. У Джоара тоже были эти глупые мысли, но я объяснил ему, что к чему…

— В ваше время, должно быть, и снег был белее, — вставил кто-то сидящий через несколько мест от Хэнреда, но старик, к счастью, не расслышал этой реплики. Молодой мужчина с белесой бородой, заплетенной в косички, на всякий случай пододвинул ближе к Хэнреду пиалу с запеченной икрой и поспешил дипломатично с ним согласиться:

— Вы совершенно правы, лорд Хэнред. Этот мальчик, конечно, совсем не готов к тому, чтобы драться настоящим оружием.

— Этот? — переспросил Хэнред, будто только что вспомнив о Тайере, который все отступал, насколько позволяло пространство, и каждое новое парирование давалось ему все тяжелее. — Да будет он воином. Я же видел, как проходили испытание трое старших сыновей Бенетора. Спектакль, который разыгрывают уже четвертый раз…

Наверное, прошла бы еще минута, и лорд Эстергар приказал бы закончить поединок. Но Тайер вывернулся в пируэте, отскочил в сторону, заставив Риенара неудобно развернуться, поднырнул под свистящий удар клинка, и неожиданно, без замаха, ткнул противника чуть выше колена. Фэренгсен, если и не заметил сразу, что ранен, все же замешкался на долю секунды, и мальчишка мгновенным отскоком опять оказался сбоку, собрав все силы, рубанул из декстера, да так, что Риенар покачнулся, парируя удар. Мечи еще несколько раз скрестились с ожесточенным лязгом, но лорд Бенетор вскочил со своего места и громко потребовал прекратить, а вслед за ним требование повторил Эстергар. Риенар отошел на несколько шагов, опустив клинок. Кажется, он только сейчас заметил змейку крови на своих темно-голубых бриджах. Тайер, тяжело дыша, опустился на колени, положив меч на пол перед собой.

— Ну вот, я же говорил, — усмехнулся Хэнред, но совсем не весело. — Мальчишка выучил один единственный трюк. И чем ему это поможет в реальном бою? Ничем. Кто с ним там играться будет, как кошка с мышкой? Прирежут, и вся недолга. А Фэренгсен сам виноват, что начал по сторонам зевать.

— Действительно, достаточно, — произнес лорд Рейвин, вставая со своего места. — Мы увидели достаточно. Сир Тайер Бенетор, можете поднять свой меч.

Мальчик поднял клинок, вытер его о рукав своего разорванного в нескольких местах камзола и вложил в ножны.

— Завтра я прикажу нашему кузнецу изготовить новую гарду и навершие, под символы вашего герба. Этот меч стоит того, чтобы носить его еще много лет.

Лейлис волновалась, все ли в порядке с сиром Риенаром, но тот только перетянул ремнем ногу чуть выше раны, сел на свое место и потянулся к кувшину с дратхой. Лорд Хэнред, уже успев остыть от своего негодования, поманил к себе к Тайера.

— Слушай, парень… сир Тайер. У меня шесть внучек, все здоровые, рыженькие и незамужние. Одна, Корра, примерно твоего возраста… Я запамятовал, сколько ей точно лет. Можешь приехать в Фестфорд в любой месяц и посмотреть на нее. Если понравится, отдам ее тебе за любой выкуп, какой твой отец сочтет уместным заплатить…

Тайер рассеянно кивал, прикладывая полотенце то к порезу на плече, то на бедре. Куда больше в новом статусе его привлекала не перспектива скорой женитьбы, а возможность с полным правом и по-настоящему напиться.

— Полагаю, сегодня у нас осталось только одно дело, — сказал Эстергар, видимо, уже устав от разбирательств и прошений. — То, ради которого мы здесь собрались.

Лейлис поняла, что он сказал, потому что в этот момент он смотрел на нее. Она с трудом заставила себя отпустить резной подлокотник кресла. Рейвин, видимо вспомнив, как она морщилась, пробуя дратху, наклонился к леди Бертраде и шепнул ей:

— Матушка, проследите, чтобы дратху налили разбавленную и подсластили медом и пряностями.

— Давайте быстрее, — пробормотал Крианс, трогая Лейлис за украшенный сизым кружевом рукав. — Я хочу посмотреть на белого вепря.

Лорд Рейвин взял Лейлис за руку и вывел на середину помещения, к мозаике на полу. Лейлис стояла каблуками на выпуклых полированных кусочках бирюзы и светлого лазурита. Теперь все присутствующие смотрели на нее, а ей хотелось, чтобы богато расшитый свадебный плащ укрывал ее с головой. Менестрель запел было популярную балладу о лорде Фержингарде и его ста женах, но оборвался на первом же куплете и заиграл что-то повеселее, про безбрежные мечты и нежную улыбку, про любовь и весну.

Жениху и невесте обвязали руки красной шелковой лентой, и они произносили свои клятвы на старом наречии. Лейлис повторяла за лордом Рейвином, избегая смотреть ему в глаза и всеми силами стараясь не дать голосу предательски задрожать. Только на секунду мелькнула мысль, что можно отказаться от принесения обетов и ничего этого не будет, ни этой свадьбы, ни брачной ночи… но едва представив, что последует за ее отказом, Лейлис испугалась даже самой этой мысли. Она думала, что ей нужно будет поклясться не только перед предками и свидетелями, но и перед северным божеством, однако во время всей церемонии Неизвестного не упомянули ни разу. Леди Бертрада поднесла им ритуальную чашу, до середины наполненную дратхой, и они пили из нее по очереди, держа все еще связанными лентой руками. Дратха была сладкой и некрепкой, но Лейлис все равно не могла не морщиться, как будто пила горькую настойку из полыни. После этого они снова клялись друг другу в вечной любви и верности.

«Как я могу его любить, если я знаю его меньше двух недель? — спрашивала Лейлис то ли себя, то ли небеса. — Хотя нет, я вовсе его не знаю».

Когда лорд Рейвин наклонился, чтобы поцеловать ее, Лейлис невольно зажмурилась. Он легко коснулся губами ее губ, это не было неприятно, но ответить на поцелуй Лейлис не решилась. Поскольку жрецов и храмовых служителей на Севере не было, на этом брачный обряд был завершен и признан свершившимся. Лорд Эстергар точно сдержал письменное обязательство, данное Хостбину, — завтра сменялся месяц после дня весеннего равноденствия.

Они с Рейвином снова сели рядом, но теперь не за стол, а в середине помещения. Гости по очереди подходили к ним, произносили речи и поздравления и дарили подарки. Лейлис сидела с замершей на губах вымученной улыбкой, делала вид, что понимает их речи и благодарила кивком головы. За час у ее ног собралась небольшая горка из драгоценных подарков — дарили меха, оружие, изделия из золота, меди или хрусталя и книги в переплетах-футлярах. Лорд Рейвин тоже преподнес ей два подарка — тонкий кинжал в ножнах, украшенных опалами, и воротник из бело-серебристого меха осатр. Лейлис знала, что этот мех на Юге считается «императорским» и ценится дороже золота. С оружием она вовсе не умела обращаться и не разбиралась в нем, но Рейвин явно давал понять, что придется учиться.

Может быть, дары заинтересовали бы ее больше, не будь она слишком утомлена. Лейлис не знала, сколько прошло времени с начала церемонии, но свет через высокие витражные окна уже почти не проникал, и слуги принесли еще свечей и чадящих факелов. С официальной частью было, наконец, покончено, и продолжился пир. Теперь подавали жирное горячее мясо, щедро лились привезенные из Верга сладкие терпкие вина. Лейлис уже не хотелось есть, она вообще не привыкла к такой пище: вездесущая тьянка кислила и горчила во рту, хлеб из желудевой муки все же не мог заменить настоящий, фрукты и овощи были маленькие, недозрелые и вялые, а мясо, обожженное до черноты снаружи и почти сырое внутри, вызывало тошноту. В зале становилось все более шумно и, в представлении северян, весело. Риенара Фэренгсена видно не было, наверное, рана все же начала его беспокоить, и он ушел сразу после обмена клятвами. Лорд Хэнред нахваливал всем еще неженатым воинам своих внучек, путая их по именам.

— Старшенькой, Ульве… нет, Гельвере, уже двадцать или больше… а она все еще не замужем, бедняжка…

О том, что его старшая внучка, не слишком тяготясь своим безбрачием, вынашивает уже второго ребенка, Хэнред, даже как следует выпив, предпочитал не распространяться.

— Простите, лорд Хэнред, — говорил сидящий рядом мужчина с заплетенной в косички бородой, не забывая сочувствующе кивать. — Я был женат дважды, и пока больше не хочу. Уверен, ваши внучки найдут себе самых достойных мужей.

Крианс успел устать не меньше, чем Лейлис, только ему было позволено класть голову на стол и дремать прямо во время пиршества.

— Когда приведут белого вепря? Я хочу на него посмотреть, — просил он через каждые четверть часа.

Четверо слуг наконец ввели в зал здоровенного дикого кабана с белой шкурой, держа его за палку, прикрепленную к железному обручу на шее. Лейлис таких вепрей раньше никогда не видела и не представляла, как такого смогли поймать.

— Это называется вепрем? Больше похож на поросенка, — по привычке начал брюзжать Хэнред.

— Что означает ваше недовольство, лорд Хэнред? — Рейвин в первый раз слегка осадил старика.

— Только то, что я готов отправиться в лес, загнать и приволочь вепря в два раза больше этого, мой лорд!

— Сперва забейте этого, лорд Хэнред, — рассмеялся Рейвин.

Хэнред взял длинный нож с немного искривленным лезвием и одним ударом вогнал по самую рукоять в грудную клетку животного, минуту подержал, а когда кабан повалился на бок, тем же ножом отделил голову и отошел в сторону, вытирая руки. Тушу свежевали прямо на мраморном полу великого чертога, сдирали шкуру, а выпотрошенные внутренности кидали в ведро. Наблюдать за этими действиями было, мягко сказать, неприятно.

— Этот не очень большой, — пожаловался Крианс. — Я думал, будет больше. Нужно, чтобы каждому хватило по кусочку, но от этого, наверное, не хватит.

Огромное керамическое блюдо установили на три придвинутых друг к другу жаровни. Когда оно разогрелось и размазанный по поверхности жир расплавился и зашипел, на этот же блюде начали жарить кабанье мясо. Чтобы хватило каждому присутствующему, пришлось резать его на совсем крошечные кусочки. Лейлис тоже пришлось съесть один кусочек жесткого, истекающего соком и кровью мяса и запить дратхой.

Когда закончили и с этим ритуалом, лорд Рейвин все-таки пожалел жену.

— Матушка, леди Лейлис совсем устала, — сказал он матери. — И Крианс уже лег на лавку. Пусть они отдыхают, и вы тоже. Я посижу один, уже недолго осталось.

Леди Бертрада согласилась с ним и тихонько вывела Лейлис из зала.