Luminosity - Сияние разума (гет)

Сью стало хуже.

Каждый день визуально она казалась все больше в положении, и не только для вампирских глаз. Я, как и Гарри, находилась неподалёку от хижины, когда она выпила человеческой крови. Как я и предполагала, кровь оборотней не была для нее аппетитной из-за изменившихся предпочтений в еде; она с трудом могла пить кровь неактивных носителей гена, вроде Билли, но предпочитала обычную человеческую. Чарли был её первым донором, у него неумело взял кровь один из волков стаи Рейчел, который несколько месяцев проучился в медицинском колледже до того, как вылетел оттуда. Кто-нибудь из стаи Рейчел оповестит нас, когда Сью благополучно употребит эту порцию, и мы сможем снова войти в комнату, но пока больше ничем помочь было нельзя.

Сью почти не двигалась. Она таяла на глазах, тело становилось худее во всех местах, кроме живота, который стал огромным — чересчур огромным. Она постоянно хотела есть. В основном просила яйца, но мы заставляли её есть все, что, как мы думали, может ей помочь — шпинат, различное мясо и все продукты с высоким содержанием крахмала и сахара для быстрого получения энергии. Она почти всегда была голодна, так что заставить её есть было не так уж сложно. Между приёмами пищи она постоянно пила жидкость. Время от времени её тошнило.

Малыш начал ломать ей рёбра. Без хорошего медицинского оборудования или врачебных методик сложно было сказать, был ли очередной хруст от того, что сломалось другое ребро, или уже сломанное треснуло в новом месте, и скоро мы перестали обращать на них внимание.

Она решила дать ребёнку имя "Коди".

Так как она была вполне уверена, что будет мальчик, она разрешила Гарри самому выбрать запасное имя для девочки, что он и сделал, очевидно, испытывая смешанные чувства; он остановил свой выбор на "Майя". Я сказала, что ему, похоже, нравятся имена из четырех букв, он кивнул, но мысли его витали где-то далеко.

Да, жена Гарри действительно была предназначена ему судьбой, чтобы провести с ней вечность. Наверное, это должно было умилять и выглядеть очень трогательно, вот только "вечность" в данном случае, похоже, закончится очень скоро. Сью иногда полностью теряла сознание. Обычно это длилось несколько минут, но Гарри при этом всегда впадал в панику. Даже если она была в сознании или просто спала, ему было плохо. Он мерил шагами дом. Он робко брал Сью за руку, при этом жутко пугаясь, что может причинить ей боль и ещё больше увеличить нагрузку на ее перегруженный организм. Он призывал каждого человека-не-волка из резервации сдать кровь для Сью. У него всего один раз это получилось, но он удваивал усилия каждый раз, когда она снова отключалась или кривилась при виде миски с кровью животных.

Я не особо могла ей помочь. Я рассказала Гарри абсолютно обо всем, о чем поведали мне Науэль и Уйлин, а больше никакого опыта у меня не было. Сью была твердо уверена, что я не отправлюсь домой — если ребенок, Коди или Майя, будет прогрызать себе путь сквозь свою оболочку, то присутствие вампира может помочь быстрее пройти эту часть процедуры, чтобы Сью начала обращение в вампира. Клыки и челюсти волков были достаточно острыми, чтобы разрезать кожу вампиров, и, возможно, могли открыть оболочку, но в своей звериной форме они не были способны сделать это очень аккуратно.

Я вдоль и поперек прошерстила дом семьи Калленов в Форксе и в итоге нашла комплект медицинского оборудования. Я не опознала большую часть инструментов, но нашла несколько шприцов, похожих на те, с помощью которых был обращен Иларио. Я взяла их с собой, и больше мне стало нечего делать до того часа, когда смертоносное дитя появится на свет. В основном я слонялась без дела, мечтая, чтобы Эдвард был рядом со мной, и благосклонно слушала рассказы Сета о драмах в стае, которые отвлекали его от тяжелого положения матери.

— Сэм сейчас в стае Бекки, так что, думаю, Ли чувствует себя немного лучше в волчьей шкуре, — рассказал он однажды вечером. Мы бродили по пляжу. — Для решения ему потребовалось больше времени, чем большинству из нас, но, думаю, возможно, перейдя к Бекки, он просто хотел проявить доброту к Ли. — С самого приезда я не разговаривала с Бекки или с кем-либо из ее стаи. Они придерживались той части резервации, где не было дома Клируотеров. Они пришли к нелегкому соглашению, чтобы оставить Коди-Майю в живых, если она-он не обречены на то, чтобы стать исчадием ада.

— Ну, я не думаю, что его запечатление на Эмили заставило его возненавидеть Ли, — сказала я. — Чёрт возьми, Бекки разделила целую стаю, сопротивляясь голосу Альфы, из-за разногласий с Рейчел, но я не думаю, что они ненавидят друг друга. Обычная любовь, конечно, не такая мощная штука, как ее волшебная разновидность, но тоже кое-что.

— Я не думаю, что Сэм ненавидит её, но, похоже, что Ли в этом уверена, — сказал Сет.

— Разве чтение мыслей между всеми вами не упрощает дело?

— Нас очень много. Сейчас полегче, когда осталась всего половина, но слишком много того, за чем приходится следить, много голосов. Ли вообще не хочет слышать Сэма, так что, думаю, она даже не попыталась проверить, ненавидит он ее или нет.

— А что ты думаешь о запечатлении? — спросила я. — У вас ведь уже сколько — пятеро запечатлились?

— Да, — сказал Сет. — Не думаю, что мне этого хочется. Кажется, что от запечатления всем только хуже.

— Джареду хуже не стало, — заметила я, имея в виду парня, который влюбился в свою одноклассницу, после чего выяснилось, что она давно была в него влюблена.

— Да, ему повезло, — согласился Сет. — Но у остальных — стало, хотя бы на чуть-чуть. Сэму просто пришлось хуже всех.

— А что с тем парнем, который влюбился в девушку из Форкса? — спросила я. — Что из этого вышло? Я не в курсе подробностей.

— Её отец — типа расист, — ответил Сет. — Ему не нравится, что она с ним встречается, а так как она не может сказать ему причину, он думает, что она просто пытается его позлить.

— Ой-ей. Надеюсь, парень сможет сдержаться и не откусить её отцу голову.

— Один раз это почти произошло, — серьезно заметил Сет. — Нам тяжело сдерживаться. Мы предназначены для защиты человеческих жизней, в этом весь смысл, но в придачу мы получили вот такой темперамент.

— Со временем становится легче? — спросила я.

— Ну да, — ответил Сет, — а ещё мы быстро излечиваемся, и Рейчел грамотно следит, чтобы те из нас, у кого был трудный день, оказывались подальше от тех людей, кто не в стае. Я нормально справляюсь, получше некоторых.

Я кивнула.

— Ты кажешься достаточно спокойным. Ты даже переносишь мое общество и аромат злых, мятных цветов.

— Хорошо, что я могу, потому что сейчас мой отец тоже вампир, а моя мама... станет им, — вновь встревожено сказал Сет. А ведь смысл этой прогулки был в том, чтобы отвлечь его...

— Я надеюсь, что в конце концов смогу убедить отца обратиться, — сказала я, вместо того, чтобы строить догадки о том, как полувампир будет пахнуть для оборотня.

— Как? — спросил Сет.

— Ну, одним из вас он быть не может, и полувампиром — тоже, а люди — обычные люди — они ведь... — говорить с ребенком, у которого умирает мать, о том, что люди смертны, казалось плохой идеей, хотя, возможно, вероятность избежать смерти у нее больше, чем у моих медленно стареющих родителей. — ...Ну просто не настолько крутые.

— По большему счету, в том, чтобы быть волком, есть много хорошего, — философски заметил Сет, а потом добавил:

— Хочешь пробежаться?

Он перекинулся, и мы добежали до пустынного пляжа — я выиграла только чудом. Рейчел была быстрей меня, но и быстрее большинства волков.

Когда я в следующий раз забежала проверить Сью, ей стало хуже.

Каждый раз, когда я навещала её, она выглядела хуже, чем в предыдущий раз, и это всегда заставало меня врасплох.

* * *

— Как насчёт такой идеи, — сказала я Сью после того, как провела в резервации уже больше недели.

— Если в неё входит позвать твоего мужа — ответ “нет”, — отрезала Сью.

— Не входит, — успокоила я. — Или не обязательно, в любом случае. Но Науэль родился не просто здоровым, он мог сам передвигаться — он прожил целых три дня вообще безо всякой помощи или заботы, посреди джунглей, а когда Уйлин снова смогла передвигаться, он оказался совершенно цел и невредим. У тебя больше нет доноров, кто мог бы безопасно снабжать тебя кровью, ты постоянно теряешь сознание, у тебя бог знает сколько сломанных ребер — если у тебя сломается позвоночник или ребенок сумеет оторвать плаценту — он может закончить тем, что погубит сам себя.

— Я слушаю, — осторожно ответила Сью.

— Кесарево, — сказала я. — Один большой разрез — вынимаем ребенка из оболочки — и всё, затем начинаем твое обращение, потому что если даже ты магическим образом прямо сейчас перестанешь быть беременной, я не знаю, сможешь ли ты выжить в долгосрочной перспективе — настолько ты кажешься слабой. У меня нет ресурсов, чтобы ввести тебя в кому, но без комы обращение не становится менее эффективным, просто немного более неприятным. Я или Гарри сможем раскрыть оболочку — задержим дыхание, примем все меры предосторожности, вместо того, чтобы вдыхать запах твоей крови, когда ребенок неожиданно начнет прогрызать себе путь наружу. Ребенок будет недоношенным, но с ним все должно быть в порядке.

— Я вынашиваю ребенка уже три недели из тех четырех, что предположительно отведены на всю беременность, — сказала Сью. — Это не просто "немного недоношенный", это как стимулировать роды во втором триместре.

— В конце второго триместра, и ещё — мы не знаем, как эти существа решают, что пора прогрызать себе путь из чрева матери, — сказала я. — Мы знаем, что Науэль был не просто чуть более развит, чем человеческий младенец, когда только родился. Мы знаем, что твой живот достаточно большой, чтобы содержать младенца вполне нормального размера, или даже двух. Мы сейчас не говорим о том, чтобы достать из него существо двух дюймов длиной с несформировавшимися внутренними органами. Так как твоему ребенку будет обеспечен хороший уход — ему не придется самому искать себе пищу посреди неизвестной местности, — я искренне считаю, что для вас обоих будет безопасней провести операцию сейчас, чем потом доставать ребенка в авральном режиме.

Сью с подозрением посмотрела на меня, а потом ребенок снова пнул её. Ещё один небольшой перелом.

Она вздрогнула от боли.

— Хорошо, — еле слышно ответила она.

* * *

Порядок действий был таким:

Я сделаю разрез скальпелем из набора медицинских инструментов Карлайла. Гарри считал, что не сможет направить оружие против своей жены, даже для её же пользы. Шприцы — заполненные ядом Гарри, не моим — будут наготове на столике возле её кровати. Когда я доберусь до оболочки с ребенком, мне нужно будет вскрыть её, и Гарри сделает инъекции. Я описала ему всё, что я видела во время обращения Иларио, и он знал, куда колоть шприцы.

— Здесь нет обезболивающего для операции, — забеспокоился Гарри, пока я опускала скальпель в спирт для, возможно, совершенно не нужной стерилизации.

— Гарри, — заметила я, — ты же собираешься её обратить. Если ты волнуешься о том, что не будет никакого обезболивающего, подумай об этом, а не о разрезе.

Он угрюмо кивнул.

Их дети собирались держать ее за руки и за ноги, так чтобы она не молотила ими слишком сильно и не оттолкнула мою руку. После того, как мы введем в нее яд, мы перенесем ее в хижину до окончания трансформации, чтобы рядом не было людей. У нее была вся нужная ей информация, так что у нее были основания полагать, что ее обращение будет столь же гладким, как и у меня. Лучше, чем у Иларио, кто узнал, что вампиры существуют на самом деле, когда он едва мог открыть глаза; лучше, чем Гарри, который знал обо всех легендах, но ни в грош не ставил их до тех пор, пока его дочь не стала оборотнем.

У меня были все основания для оптимистичных прогнозов, но когда мы собрались в этой маленькой, закрытой комнате, пропитанной болью, настроение было мрачным. Тем не менее, Ли послушно взялась за лодыжки матери, а Сет ухватил её за запястья. Я сжала скальпель, Гарри держал шприцы в каждой руке, и мы ждали, пока Сью даст нам знак, чтобы мы могли начать.

Я задержала дыхание.

В глубине сознания голос кричал мне: "Так дела не делаются! Ты не доктор! Ты не знаешь, что вообще надо делать! Ты можешь убить Сью — и её малыша. Гарри никогда не был рядом с человеческой кровью с момента обращения, что будет, если он отреагирует на большее, чем просто запах крови, и задержка дыхания не поможет? Что если... что если... можно найти более безопасный способ..."

Но как раз-таки это и был самый безопасный способ, даже если при этом я держала в руках нож, даже если мне приходилось приступить к активным действиям, вместо того, чтобы ждать.

И я заткнула этот голосок сомнения и посмотрела Сью в глаза.

— Начали, — сказала она.

* * *

Я понятия не имела, что делаю.

Было не сложно сделать разрез, но я старалась больше полагаться на остроту скальпеля, чем на грубую силу, с помощью которой я могла разорвать её голыми руками, и мне нужно было найти равновесие между этими силами, что было для меня в новинку. Было тяжело не обращать внимание на затрудненное дыхание Сью, на ее периодические вскрики, на тихое поскуливание Сета, и неожиданную мысль, что если что-то и может вызвать неконтролируемое превращение оборотня, то это вполне может быть наблюдение за тем, как их мать неумело оперирует вампир.

Я нашла время на то, чтобы одолжить компьютер и посмотреть все доступные источники информации по кесаревым сечениям, из которых я узнала больше, чем мне было нужно, про этимологию этого термина, и гораздо меньше, чем нужно — как достать из Сью ребенка-полувампира.

Скальпель был недостаточно острым, чтобы прорезать оболочку младенца, и благодаря этому я хотя бы знала, где остановиться. Я сделала большой серповидный разрез и не ожидала, что получу нечто округлое и почти несокрушимое из прямой линии. Когда я отложила инструмент и попыталась взяться за оболочку и потянуть, все тело Сью выгнулось за ней. Оболочка плода была встроена в тело. Я потянула недостаточно сильно для того, чтобы сломать Сью позвоночник, но подобного усилия было достаточно, чтобы повредить её и так уже сломанные ребра.

Она снова завыла, и я услышала, как Ли до скрипа сжала зубы. Я снова взяла скальпель и попыталась отрезать от оболочки побольше плоти, но это не привело ни к чему хорошему — оболочка была полностью сросшейся с телом. Сердце Сью начало давать сбой, а вокруг повсюду была кровь.

Если я не могу вытащить оболочку, мне придется открыть её, пока она еще соединена с ней.

— Дыши, мам, — взмолился Сет, плотно закрыв глаза.

Мои руки были сильными, но никак не острыми.

Острыми были зубы, но они находились у меня во рту, а здесь было так много крови, и я знала, что всего один укус — и Сью не станет.

Я перегнулась через Сью, открыла у Гарри рот и вырвала один из его клыков из десен.

Пока Гарри шипел от боли, я провела зубом по оболочке, затем промыла его спиртом, который использовала для стерилизации скальпеля, и отдала ему обратно. Он вставил его в челюсть до того, как кто-либо из не-вампиров в комнате вообще понял, что я делаю, а затем оболочка треснула, и мне удалось запустить пальцы внутрь и раскрыть её.

Внутри был маленький, теплый малыш-мальчик, с сердцебиением, похожим на жужжание, плавающий в ванне с вязкой прозрачной жидкостью, на запах очень напоминающей яд вампиров. Сью начала издавать булькающие звуки.

Я потянулась к малышу и вытащила его. И с помощью сохраненного в легких запаса воздуха сказала Гарри:

— Сейчас!

Жидкость немного обжигала мне кожу, но быстро высыхала на воздухе, и, похоже, не причинила какого-либо вреда.

Гарри взял первый шприц и воткнул его прямо в сердце Сью.

* * *

Коди своим полным набором зубов укусил меня в то же мгновение, как его мать начала завывать от жжения, когда яд вампиров начал действовать, и Гарри ввел второй шприц в остальные ключевые точки. Сью больше не нужно было удерживать, Ли с Сетом отпустили её, и Гарри взял эту обязанность на себя. Он сказал ей, что любит её, но много говорить он пока не мог — пока её кровь полностью не выветрится, он не мог пополнить запас воздуха в легких и при этом не покинуть её на время.

Укус был болезненным, даже очень. Я рефлекторно отдернула руку от лица Коди, и Ли, похоже, не понравилось, как я его держу, потому что она сразу же выхватила его у меня из рук. Я потерла две маленькие серповидные ранки у себя на запястье, которые белели и набухали от яда, оставляя рубцы. Этот шрам спрятать не получится. Но у меня хотя бы было время, чтобы придумать ему оправдание.

— Ли, он... — начала я, но Коди уже вгрызся в её большой палец. Она отбросила его.

Ли закричала — для укушенного ядовитым существом это было нормальным поведением. Её большой палец на глазах зеленел — и это было ненормально.

Существовало предположение, что волки по-другому будут реагировать на яд вампира, и в не самом хорошем смысле. Мне не хотелось видеть, что случилось бы, если бы субстанция пошла дальше: я сжала руку Ли и отрубила ей большой палец.

Отсеченный палец упал на пол, и Ли перекинулась в волка, зарычав на меня; из-за того, что её задняя лапа оказалась не в том месте, прикроватный столик перевернулся, и лампа разбилась. У неё не было пальца на лапе, соответствующей руке с укушенным большим пальцем, но сейчас он быстро заживал и был нормального цвета. Она чуть было не наступила на своего новорожденного брата, который, казалось, совсем не пострадал от своего неожиданного падения и радостно уставился на её пушистую шею. Он подобрал палец, взял его в рот, затем выкинул, не проявив больше никакого интереса. Рукав, оторвавшийся от рубашки Ли во время перекидывания, спланировал по воздуху и приземлился на его лицо, отчего малыш радостно засмеялся.

Сету, который стал свидетелем всех произошедших событий, хватило ума оттащить Коди за ногу подальше от Ли, чтобы тот снова её не укусил. Ли тяжело дышала, поскуливала и в конце концов снова перекинулась в человека. Она схватила с кровати наименее окровавленную подушку, чтобы прикрыться (одеяла стали совсем непригодными). Сет, оставив Коди счастливо пускать пузыри на полу, побежал за её одеждой.

Сью во время обращения не была и близко такой же тихой, как Гарри. Она кричала, без слов, бессвязно, возможно, даже не замечая присутствия Гарри.

Я уже готовила объяснения для одного шрама, и, по крайней мере, укус Коди не оставил меня без каких-либо конечностей. Я подняла ребенка — одну руку под головку, другую под тело, таким образом, чтобы вероятность получить от него укус была наименьшей. Я вынесла его из залитой кровью комнаты, вниз по лестнице, и уложила в колыбельку, которую Сет накануне притащил с чердака. Ли, после того как оделась, спустилась вместе со мной. Сет прошел мимо нас, пробормотав:

— Пойду сообщу остальным, как всё прошло.

— Ты можешь дышать? — тихо спросила меня Ли.

Я вдохнула немного воздуха для проверки. Запах едва чувствовался — сверху доносился очень слабый аромат, а на мне было всего лишь несколько почти высохших капель крови. В крайнем случае то, что Сью была парой для Гарри, пробудило во мне те же самые инстинкты самозащиты, что и в бассейне реки Амазонки.

— Если необходимо, — ответила я. Я услышала, как Гарри, скорее всего, со Сью на руках, выпрыгнул из окна, чтобы отнести её в менее обитаемое жильё.

— Папа не собирается покидать маму, пока она... ну, в следующие несколько дней, — сказала Ли. — Я, хм, у меня сейчас нет одного из больших пальцев. Я не знаю, достаточно ли хорошее у меня излечение, чтобы отрастить его обратно, особенно когда заживающее место похоже на обрубок. Так что, думаю, я не смогу держать Коди, пока он не научится не кусать людей. И Сет тоже. А если младенец укусит кого-нибудь, кто не в стае, они просто... станут, как мама.

— Верно, — подтвердила я, начиная гадать, к чему же она ведёт.

— Ты можешь... присмотреть за моим братом? — наперед спросила она. — Только до тех пор, пока папа не перехватит.

— Все, что вам нужно — избегать его зубов, — сказала я. — Он очень выносливый — даже больше, чем вы, почти как вампир. Я сомневаюсь, что ему можно повредить, если держать его немного странно, чтобы он не смог никого укусить. Кроме того, мне тоже необходимо избегать укусов, — я показала на свой новый шрам.

— Ты меньше рискуешь, — настаивала Ли. — Ты забрала зуб у папы прямо изо рта, безо всяких объяснений, — а ведь он мог тебя укусить.

— Если бы я использовала свой зуб, боль слишком отвлекла бы меня, и я не смогла бы аккуратно сделать разрез, пока зуб не исцелился, а это затруднило бы его возвращение на место. У меня не хватало воздуха, чтобы объяснить свою идею Гарри, чтобы он сделал это за меня, с помощью моего зуба. И, в любом случае, он меня не укусил.

— Но ты в меньшей опасности от укуса Коди, — заметила Ли.

— Помнишь ту часть моего рассказа, где новорожденный Науэль жил в джунглях сам по себе три дня, пока Уйлин не смогла начать ухаживать за ним? Ты можешь оставить ребенка в колыбели и кормить его кровью или детской смесью, или чем там ты ещё решишь его кормить, миниатюрным половником с длинной ручкой, или спринцовкой, или чем-то вроде этого, и иногда дотрагиваться до пальцев на его ножках для физического контакта. Через три дня обращение Сью завершится, и его родители сами смогут о нём позаботиться, а через неделю или две он уже сможет разговаривать, и ты сможешь сказать ему, что "кусаться — нельзя".

Коди выбрал именно этот момент, чтобы заснуть. Он был довольно милым малышом, правда. На его голове уже был короткий пушок черных волос, а кожа была привычного цвета для коренных американцев, а не серовато-бежевого оттенка, как кожа Гарри.

— Пожалуйста, — попросила Ли. — Мне не хватает большого пальца, — я имею в виду, спасибо, что ты его отрезала, иначе я могла бы потерять целую руку или вообще умереть, — но я бы не хотела, чтобы мне отрезали что-то ещё.

— Если ты сделаешь всё правильно, тебе не нужно будет ампутировать что-то еще, — сказала я. — Я хочу вернуться домой к своему мужу. Я уже неделю как хочу вернуться домой, к мужу.

— Черт возьми, ты можешь сделать что-нибудь по-настоящему полезное?

Я долю секунды мысленно перебирала свои действия, которые повлияли на жизнь Ли, и каким образом их полезность может выглядеть "ненастоящей". Активировала Ли — и её жениха, который в результате бросил Ли ради её любимой кузины. Спасла Гарри от ран, которые она ему нанесла: превратила его в вампира и отправила подальше от дома. Помогла родиться её младшему брату — и обратила в вампира её мать, в то время как для Ли особенно неприятно находиться рядом с вампирами. И спасла её от неизвестно чего после укуса Коди — путем отрубания большого пальца.

Неудивительно, что Ли может считать мою помощь несколько... двусмысленной.

Но это не объясняло, почему она хочет сделать меня нянькой для Коди.

— У меня есть способность усложнять обстановку там, где я появляюсь, — заметила я. — Но это свойство не сделает меня замечательной кандидатурой для няни. Как и то, что я схожу с ума из-за того, что мой муж сейчас находится на другом континенте.

— Я боюсь, что Сет попытается взять Коди, если больше никто этого не сделает, и я не хочу, чтобы он умер от укуса, — сказала Ли. — Если одного из нас укусят, а родителей не будет рядом, и тебя не будет рядом, у нас будет не очень много действительно быстрых и чистых способов остановить гангрену.

Я взъерошила волосы. Ли была права. У них были ножи, и оборотни были очень быстрыми, но в их случае пройдет еще несколько секунд, за которые яд успеет распространиться дальше, а если они будут торопиться, точность тоже пострадает.

— Сет не дурак, — заметила я.

— Но он ещё ребенок, — сказала Ли. — Что означает, что он иногда совершает поступки глупее, чем от него можно ожидать. Думаешь, он не попытается надеть свои старые детские вещи на братишку, даже если это будет означать, что его руки будут слишком близко от зубов Коди?

Мне казалось, что Сет с этим справится.

— Так твоим желанием было не заставить меня стать нянькой для Коди, а уберечь Сета от этой работы.

— Ну, ты можешь сделать присутствие Сета необязательным, — ответила Ли.

— Ли, я хочу вернуться домой. Я хочу попрощаться с отцом, купить билеты на самолет и попытаться найти способ объяснить своему мужу, что мы сможем иметь собственного ребенка без необходимости рассказывать именно про Коди.

— Подожди, что? Ты собираешься сделать это снова?

— Если суррогатная мать, которая все равно собирается стать вампиром, согласится — тогда да, я хочу это повторить, в окружении хорошо оснащенных врачей, которые знают, как делать анестезию, и готовы оказать немедленную помощь. Старые, опытные доктора-вампиры, которые отлично знают, как делать кесарево сечение, как оболочка плода соединяется со стенками матки, и так далее.

— Ладно... — сказала Ли. — Так ты не поможешь?

— Если "помощь" подразумевает, что я еще более получаса не буду предпринимать попыток вернуться домой, и она не является срочно необходимой — тогда извини, но я вынуждена отказать, — ответила я виновато. — Если под "помощью" имеется в виду денежная помощь, пара сотен долларов на необходимые вещи для ребенка, или ответы на несколько быстрых вопросов насчет вампиров или полувампиров, или нужно убить несколько лосей и принести их кровь твоему младшему братишке, чтобы ему не пришлось искать еду в ближайшие несколько дней — тогда я согласна помочь, это будет недолго, но, похоже, ты не такую помощь имела в виду.

— У меня есть один вопрос, — сказала Ли.

— Дерзай.

— Что... Папа не рассказывал нам ничего о своем обращении. А сейчас мама в середине процесса. Что с ней происходит? — Ли приостановилась. — И нужно ли мне об этом знать?

— Скорее всего, нет, — ответила я. — Очевидно, что тебе не нужно к такому готовиться. Но запомни: если оно закончится — оно закончится. Через несколько дней с ней всё будет в порядке, эти ощущения не похожи на те, которые мог бы испытывать обычный человек. Кроме того, её превращение в вампира — не такой опыт, который полностью перевернет её жизнь. Ещё через несколько дней она сможет общаться со смертными — твой отец сможет ещё до этого принести ей Коди, он ведь не пахнет как еда или опасность, в отличие от, соответственно, Билли или тебя.

— Он вроде бы приятно пахнет, — рассеяно согласилась Ли, наблюдая за спящим малышом. — Похоже на фрукты.

— Ну, если он пахнет как еда для тебя, это безопаснее, чем если бы он пах как еда для своих родителей, — сказала я. — У волков и вампиров разные поводы для того, чтобы слететь с тормозов.

— Чем он пахнет для тебя? — спросила Ли.

— Почему ты задерживаешь меня? У тебя есть — ну или ты можешь его спросить — мой адрес электронной почты, — сказала я. — В доме в Норвегии есть интернет.

Казалось, что Ли озадачена этим вопросом. Наконец, она произнесла:

— С тобой от имени всей стаи всегда связывалась Рейчел.

— Это не означает, что ты сама не можешь со мной связаться, — ответила я, пожимая плечами. — Мне понадобится найти гораздо больше друзей по переписке, чтобы получение и отправка е-мейлов стала занимать у меня большое время — я читаю страницу экранного текста почти мгновенно и печатаю со скоростью несколько сотен слов в минуту. Хотя я отчасти озадачена, почему ты вообще хочешь со мной разговаривать. Рейчел говорила мне держаться от тебя подальше, потому что я стала "проводником всего самого худшего в твоей жизни" после того, как Сэм запечатлился.

— Именно поэтому я и хочу с тобой общаться, — выпалила она. — После того, как Сэм запечатлился, в стае я не могу ни с кем поговорить, потому что они все на его стороне, как будто я единственная из них не могу почувствовать то, что он чувствует к Эмили, и как будто они не замечают, через что пришлось пройти мне. Даже Сет! Раньше я хотя бы могла поговорить с Эмили. Но после нашей глупой ссоры из-за того, что она взяла мой шампунь — вот ведь повод мы выбрали для того, чтобы поругаться! — она побежала к Сэму, а мы с ним только начали осторожно общаться, и теперь мы никогда снова не станем лучшими подругами. Так что я общалась с мамой, но и этот вариант был не лучшим — потому что в первую очередь я была виновата, что её муж пропал, а потом выяснилось, что они тайно встречались уже несколько недель, и теперь у них будет такая идеальненькая совместная вечность. И с кем мне теперь общаться? Со стариками, которые уже не смогут перекинуться в волка? С теми, у кого нет нужного гена, и кто меня вообще не поймет, даже если я объясню им все по пятьдесят раз?

— Получается... что я достаточно в стороне от твоих проблем, что ты можешь со мной нормально разговаривать, но достаточно в курсе, чтобы тебе не пришлось хранить неудобные секреты, или пытаться пробить стену непонимания? — закончила за неё я, вопросительно наклонив голову.

— Ага. Это едва помогает смириться с твоим зловонием.

— У меня есть телефон, — напомнила я. — Полагаю, что запах не будет тебе мешать при телефонных разговорах. Но не нужно самой по нему звонить — ты не можешь угадать, когда я буду одна. Если тебе не нравится электронная почта, я могу звонить тебе время от времени, чтобы поболтать. Но, если ты не возражаешь — не на следующий день, который я в основном проведу в самолете. Я очень, очень хочу домой.

— Как те из наших ребят, которым какое-то время приходится обходиться без своих запечатленных?

— Вроде того. Но у нас связь действует в обоих направлениях. Так что не только я сейчас нахожусь в состоянии, когда хочется свернуться клубком и скулить от того, что Эдварда нет рядом, я совершенно точно знаю, что с ним в Скандинавии творится то же самое, и мне это не нравится. Он даже не знает, почему мне пришлось оставить его в одиночестве. Он просто доверяет мне, что у меня очень важное дело, о котором ему не надо знать. Ну так мы закончили? Можно мне идти?

— Конечно, — сказала Ли. — Извини.

Мне показалось, что мне больше не нужно специальное разрешение от Ли, чтобы уйти.

Сет и я пересеклись, когда я выходила из его дома. Я спросила, не знает ли он, где Чарли, и он направил меня в дом Билли. Я сразу вошла не постучавшись — дверь была приоткрыта, — и сообщила, что ухожу.

— Так скоро, Беллз? — спросил Чарли, в то время как Билли смотрел на меня с настороженным, но не враждебным выражением лица.

— Да, я очень хочу попасть домой, — ответила я. — Я уверена, что достаточно скоро здесь будет кризисная ситуация, или ещё что-нибудь, что потребует моего присутствия, и даже если ничего не случится, теперь ты знаешь, как всё обстоит на самом деле, и я могу приехать к тебе просто погостить — но ненадолго, по крайней мере, пока Эдвард так или иначе не узнает об одном секрете, и я не смогу взять его с собой.

— Это вообще нормально, что ты так... привязана к нему? — спросил Чарли. За прошлую неделю я разъяснила ему тонкости вампирской психологии, но он все еще продолжал иногда задавать вопросы вроде этого. Я даже думала, что он может спросить меня о чем-то вроде "не пыталась ли я когда-нибудь перестать быть вампиром".

— Это не особо корректный вопрос, до тех пор пока привязанность не уйдет, — сказала я, — и если она даже может исчезнуть — мне бы этого не хотелось.

— Справедливо, — вздохнул Чарли. — Будь на связи, Беллз.

— Конечно.

Я приветливо кивнула Билли, на что он тоже ответил кивком, затем вышла наружу, чтобы позвонить Эдварду и выяснить, где он находится. Проверка ожидаемо вылилась в долгий разговор, в процессе которого я бежала в сторону аэропорта. Оказавшись там, я купила билеты до Хельсинки и села в самолет.

* * *

Эдвард встретил меня в аэропорту Хельсинки. Следующие шесть дней мы провели в приятном, ускоренном туре по Скандинавии, где посетили крупные туристические достопримечательности и несколько не таких известных мест, чтобы можно было потом отчитаться за свое долгое отсутствие. Я выучила несколько выражений и слов на шведском и финском. Я смогла выйти к людям без линз, так как мои глаза стали полностью янтарными — редкий цвет, но у людей такой бывает.

Эдвард заметил и некоторое время рассматривал маленькие шрамы от укуса на моем запястье, затем поцеловал их, но ни о чем не спросил.

Наше путешествие продолжилось примерно в западном направлении, и наконец мы добрались до дома. На мне была одежда с очень длинными рукавами, чтобы оттянуть момент, когда вся семья узнает, что меня покусало маленькое ядовитое существо. Надежного способа спрятать укус от Эдварда не было, но больше никто из семьи не исследовал меня с такой же регулярностью и тщательностью.

Первым, что я заметила, когда мы подъезжали к дому, было пение. Мэгги что-то напевала на гэльском. У нее был удивительный голос; теперь я понимала, почему Элис предсказывала, что Джанне это понравится. Когда я выбралась из машины и огляделась, ирландская вампирша — всё ещё с золотыми глазами — сидела на заднем дворе на покрывале для пикника вместе с Джанной. Та ела сэндвич, и посматривала на Мэгги с гораздо менее неуверенным видом, чем во время нашего отъезда, когда мы в последний раз видели их вместе. Хотя румянец на её щеках все ещё присутствовал. Мэгги была совершенно раскованной (кроме того, она не могла покраснеть), и казалась уверенной в своем голосе и довольной от того, что ей удается развлечь объект своего внимания.

Картина была настолько милой, что я почти упустила из внимания множество синяков, усеивающих кожу Джанны.

С тех пор, как стала вампиром, я ни разу не дотрагивалась до человека. Не считая случая с Гарри, обращение которого началось до того, как я взяла его на руки, и Сью, которую я с самого начала намеревалась жестоко “ранить”. Я не знаю, насколько трудно было не повредить человеку, но, судя по всему, задача была посильной — возможно, учитывая хрупкость Джанны, Мэгги один раз применила силу больше, чем нужно, и с тех пор сдерживалась, чтобы не нанести ей травму?

Хотя вряд ли всё произошло именно так. Синяки были получены в разное время — некоторые несколько часов назад, всё ещё темные, а остальные уже начали желтеть. На Джанне не было ни повязок, ни наложенных шин, даже пластырей не было, так что ничего серьезного не произошло, но синяков было так много... Пока я была человеком, насколько я помню, от Эдварда мне не досталось ни одного ушиба. Опять же, я была настолько неуклюжей, что на множество мелких травм даже не обращала внимания... но я никогда не выглядела настолько пятнистой.

Однако, недостаточная аккуратность Мэгги по отношению к Джанне, похоже, не повлияла на их умилительное сближение и не дала Иларио повод разорвать Мэгги на части. Так что я решила — это не моё дело. Мэгги закончила песню, затем соизволила обратить внимание на нас с Эдвардом.

— Добро пожаловать домой! — крикнула она.

— Спасибо! — крикнула я в ответ.

На этом у Мэгги закончился запас внимания, который она могла уделить кому-то помимо Джанны, и она начала следующую песню. Эта песня, похоже, уже была на английском, но текст был настолько архаичным, с сильным акцентом и кучей местных выражений, что я от силы могла разобрать только каждое третье слово.

Мы поздоровались с остальными членами семьи. Все слышали, как подъехала машина и видели нас из окна, или слышали, как я разговаривала с Мэгги, но вежливость обязывала нас поприветствовать всех лично. Ещё мне было интересно, осталось ли у Джаспера ко мне всё то же прохладное и отстраненное отношение. Гарри со временем стала меньше беспокоить моя нераспознаваемость. Я надеялась, что между мной и Джаспером не будет более продолжительной размолвки.

Джаспер выглядел беспокойным, но не расстроенным. Судя по тому, что Эдвард разговаривал с ним очень спокойно, Джаспер не думал про меня всякие гадости. Элис добродушно сокрушалась, что на этот раз во время своего отъезда я надолго исчезла из её видений — пока это был самый долгий период.

— Больше чем на неделю! Но почему-то только на то время, что ты была не с Эдвардом, — заметила она. — Возможно, пока вы вместе с ним, решения Эдварда настолько влияют на тебя, что становятся видимы и твои действия?

Я должна была подумать об этом.

Элис не могла видеть мои действия, в которые были замешаны волки, но если бы она искала Эдварда, а мы с ним не были вместе, она могла бы с легкостью его найти. Мне оставалось только радоваться, что она не следит за ним двадцать четыре часа в сутки, и, скорее всего, она полагала, что те часы, в которые она за ним не следила, мы были вместе, иначе она бы видела, что Эдвард, бродя по Скандинавии, проводит в одиночестве подозрительно много времени. Чем он собственно и занимался.

Проклятая беззаботность Гарри. Он мог в августе сообщить Элеазару, что хочет переехать в другое место, и тогда Таня не позвонила бы Карлайлу, и Элис не искала бы его. Он мог спросить кого-нибудь, — кого угодно, — меня или любого из Калленов, будет ли безопасно заниматься любовью со своей женой-человеком, когда его самого только что обратили в вампира. Если бы Сью все равно забеременела, мне в любом случае нужно было ехать, чтобы помочь, но у меня было бы больше информации, я могла бы лучше спланировать время, и как только у меня бы возникла идея кесарева, я могла бы приехать к ним всего на день-два.

Элис не выглядела подозрительной, лишь немного поддразнивала. Я рассмеялась, опустив шутку о том, что не могу сконцентрироваться и удержать щит, когда Эдвард рядом, и мы попрощались с ней и ушли в коттедж.

Когда мы добрались до дома, я начала без вступления:

— Я думаю, мы можем безопасно завести ребенка-полувампира.

* * *

— Что? Как...— начал Эдвард, а потом мотнул головой. — Что ты можешь мне рассказать?

Я закусила губу. Я ненавидела то, что не могла сказать ему всё. Всецело ненавидела, когда в моей власти было рассказать обо всем, но это было опасно. Вместо этого я ненавидела Аро. Если бы его не было, мне не пришлось бы ничего скрывать.

Я почти желала, чтобы Эдвард потребовал у меня объяснений, настолько трудно было скрывать от него кучу разных секретов, многие из которых не стоили таких усилий. Или чтобы он сам наткнулся на что-нибудь, как Чарли. Но если бы я действительно этого хотела, то могла бы разболтать всё — и это было бы не самым хорошим решением. В глубине души у меня уже беспокойно зудело чувство тревоги из-за опасности, которая может грозить Чарли, хотя волки и могут по мере сил присматривать за ним. Лучше не добавлять такой же тревоги за Эдварда.

— У меня есть одна идея, — сказала я, и это было правдой. — Кесарево сечение на ранней стадии беременности. Вероятнее всего, Джанна не сможет выжить в течение всего срока, но она сможет выдержать три недели или около того, особенно если мы сразу же её обратим. И Науэль был по-настоящему здоровым младенцем, когда родился. Три дня никто не заботился о нем, и он был в полном порядке. Недоношенный полувампир, скорее всего, будет не более уязвим, чем, скажем, рожденный в срок или чуть раньше срока человеческий младенец, и по мере того, как он будет расти, он догонит нормального ребенка в развитии.

— Звучит разумно, — сказал Эдвард, его лицо прояснилось.

— Хотя меня волнуют эти её синяки, — сказала я, когда осознала, что с этой точки зрения они касаются и меня. — Думаю, Мэгги ничего ей не сломала, так как Джанна, исходя из того, что я вижу, не ходит в бинтах, но лечить дополнительные повреждения в то время, когда вынашиваешь полувампира, это.. я не знаю, как одно наложится на другое, но ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я не особо следил за ними, — сказал Эдвард. — Но некоторые синяки выглядят свежими, так что если Мэгги становится более осторожной, это происходит не так уж быстро. Нам нужно обсудить этот вопрос по крайней мере с Джанной и, скорее всего, вместе с Мэгги.

— Возможно что ей во время беременности нужно будет пить человеческую кровь, — сказала я. — Науэль может жить на той пище, которую выберет сам, но у зародышей нет силы воли... — я продолжала расписывать ему весь процесс, включая вероятность, что оболочку можно повредить только вампирскими зубами, и что она присоединена к матке. Я не привела ни одного доказательства, касающегося Сью, хотя некоторые из моих умозаключений казались весьма спорными, и мне приходилось нагнетать туман неопределенности. Я не была уверена, что Эдвард ни о чем не догадался, сложив вместе кусочки мозаики (крупные, сияющие кусочки, с надписью "сложи нас!"), но даже если он о чем-то догадался, мне он ничего не сказал.

Наступила ночь и Джанна, предположительно, спала, так что мы отложили разговор об этом до следующего утра.