Luminosity - Сияние разума (гет)

Мэгги оказалась очень недовольна этой идеей.

— Давайте-ка я выскажусь прямо, — сказала она с негодованием после того, как мы не смогли застать Джанну одну и нам пришлось объяснять все им обеим. — Под давлением обстоятельств Белла сказала Аро какую-то глупость, которая означает, что Джанне угрожает опасность, если она не выносит Белле ребенка. Но нигде не сказано, что это должен быть ребенок Эдварда. Нет — если это повредит моей Джанне.

— Мэгги, — сказала Джанна, — они считают, что я буду в безопасности, кроме того, из-за этого меня обратят пораньше...

Как только Джанна начала говорить, Мэгги сразу растаяла, повернулась к ней и нежно взяла ее за руку:

— Малышка, я тоже хочу покончить со всем побыстрее, но тебе не обязательно заходить так далеко! Никто так раньше не делал! Они хотят провести эксперимент. Но, малышка, ты же не морская свинка!

— Я сказала, что помогу, — пробормотала Джанна.

— Когда ты так говорила, ты не знала, о чем они попросят! Много женщин умирает даже при нормальных родах — моя мать тоже так умерла.

— Печально слышать, но ведь это было более полутора сотен лет назад, — сказала я. — Карлайл, Эдвард и Розали — врачи. У нас будет все, что только может понадобиться. Мы воспользуемся всеми преимуществами, которых не было у матери Науэля — и у твоей, раз уж речь зашла об этом. Если что-то пойдет не так до того, как пройдет три недели, мы сможем сделать кесарево раньше, чем планировалось.

— Пойду позову Иларио, он меня поддержит, — с отчаянием в голосе сказала Мэгги, погладила Джанну по щеке и выскочила из комнаты, чтобы его найти.

— Я так понимаю, они наконец поладили? — мягко спросил Эдвард.

— С прошлой недели он даже оставляет меня с ней наедине, — ответила Джанна.

— А после того, как ты стала такая... немного черно-синяя, он не изменил свое решение? — спросила я. — Это, конечно, не мое дело, и я уверена, что если бы произошло что-то серьезное, кто-нибудь заметил бы — тот же Иларио, например — и если я ошибаюсь, скажи мне. Но если у тебя увеличится количество травм, то это сделает беременность — это относится к любой беременности — гораздо более рискованной.

— На самом деле, — сказала Джанна, — первый синяк я получила от Иларио. Мэгги сказала что-то такое, что он расстроился. Я не помню точно, что это было, но он схватил меня за руку и потянул прочь от нее. Она не пыталась играть в перетягивание каната или что-то вроде того. Он просто слишком сильно сжал мою руку. А потом она так хлопотала надо мной, что он решил — скорее он сам может повредить мне, чем она. Таким образом, он думает, что с его стороны было бы лицемерием проводить время со мной, а Мэгги не разрешать подходить ко мне. В любом случае, если мне становится больно, она всегда страдает больше, чем я сама.

— Тем не менее, у тебя их много... — задумчиво произнесла я.

Джанна пожала плечами, потупив взгляд и снова краснея.

— Она слишком увлекается, но останавливается сразу, когда я говорю "ой". Когда это произошло впервые, она хотела вообще больше не прикасаться ко мне, чтобы не терять контроль, но... Я сказала, что не надо этого делать, — она слегка поежилась.

— Ну да, кхм... — сказала я только, понимая, что вторглась на территорию, куда мне соваться совсем не стоило. Если Джанна скрывала что-нибудь серьезное, Эдвард знал бы об этом и рассказал бы мне, но он молчал.

— Очевидно, что она очень заботится о твоей безопасности, так что это может помочь при событиях, которые произойдут в ближайшие несколько недель — или месяцев, если мы говорим об обычном человеческом ребенке.

— Я могла бы ей об этом намекнуть, — беспечно заметила Джанна.

— Это может помочь, — одобрила я.

Я услышала приближающиеся шаги Мэгги и Иларио. Через несколько секунд они были рядом, Мэгги быстро села рядом с Джанной и осторожно обняла ее за плечи, а Иларио остался стоять.

— Давайте-ка я выскажусь прямо, — сказал Иларио, и завязался разговор, очень похожий на тот, который произошел у нас с Мэгги, за исключением той части, где Джанну называли "малышкой" и про то, как чья-то мать умерла при родах.

— Я понимаю, что вы оба волнуетесь за меня, — сказала Джанна, когда обсуждение слегка утихло, — но разве не мне решать?

Мэгги закусила губу.

— Малышка, ты не представляешь, что будет со мной, если ты умрешь. Я и сама не представляю, даже мысли об этом невыносимы. Я знаю, что решение принимать тебе, но оно повлияет не только на тебя.

Джанна похлопала Мэгги по колену.

— Я думаю, что вполне смогу выжить. Кроме того, так появляется еще один повод для обращения. Каллены обращали в вампиров умирающих людей, но не тех, кто всего лишь родил человеческого ребенка и отлично себя чувствует.

— Разве я — это недостаточный повод? — возмутилась Мэгги. — Белла вот вообще не умирала, она просто оказалась парой Эдварда!

Я ответила:

— Это было бы достаточным объяснением, если бы ты встретила Джанну год или два назад, до того, как она начала работать на Вольтури. Сейчас они думают, что она принадлежит мне, поэтому мне нужна достоверная причина, чтобы ее обратить. Если бы я считала, что Вольтури устроит довод о том, что все люди должны быть обращены в вампиров, я бы просто так им и сказала в Вольтерре.

— Нам с тобой надо было бы подраться за нее, — сказала Мэгги. — Это выглядело бы вполне правдоподобно.

— Если бы Аро обнаружил, что она стала ставкой в нашем противостоянии, — сухо сказала я, — не думаю, что это сильно улучшило бы ситуацию. Сама подумай — ты, одиночка, вызываешь меня на бой в моем собственном доме, за моей спиной весь мой ковен, и при этом я не должна была рисковать ею или ее терять.

— Ой, — сказала Мэгги, опустив голову.

— Мэгги, — сказала я, — я абсолютно уверена, что Джанна будет в порядке, если мы сделаем кесарево сечение до того, как пройдут три недели, а затем сразу ее обратим.

Мэгги взглянула на меня.

— Ты и правда в этом уверена, — пробормотала она.

Я раздумывала, говорить ей о том, что у меня был иммунитет к ее способностям, или нет. Я решила, что рано или поздно она все равно об этом узнает или будет подозревать что-то подобное, — а признание будет выглядеть как акт доброй воли.

— Я вообще-то думаю, что на меня твоя сила не действует, — смущенно сказала я. Она нахмурилась.

— Эдвард, скажи ей, — попросила я.

— Думаю, что Белла права, — с уверенностью подтвердил он. Мэгги тщательно изучала его лицо. Я не была уверена, делает она так по привычке, просто ради внешнего эффекта, или это такой способ концентрации ее способностей.

Мэгги посмотрела на Джанну.

— Ты действительно хочешь поступить именно так, Джанна?— мягко спросила она.

Джанна кивнула, потом посмотрела на брата, который явно чувствовал себя некомфортно, но ничего не сказал.

Мэгги посмотрела на нас с Эдвардом, поочередно сверля нас яростным взглядом.

— Если она умрет... — сказала она. Пустой, холодный голос был совсем не похож на ее обычную манеру разговора. Она не закончила фразу, позволив нам самим додумать угрозу.

— Если ты попытаешься — неважно, насколько оправданы будут твои действия, — ты тоже умрешь, — мягко произнес Эдвард.

— Если она умрет, — ответила Мэгги, — то мне плевать, что я тоже умру.

* * *

Разрешение было получено, и настало время заняться сложной технической стороной задачи. На данном этапе я не могла сильно помочь. У меня не было соответствующего опыта, а мой биологический вклад уже находился в морозильной камере. Это было делом главным образом Эдварда, Розали и Карлайла — они заказали различное оборудование, которое прибывало в дом в коробках в течение нескольких следующих дней, а затем приступили к работе.

Между тем Мэгги удвоила усилия, чтобы не навредить Джанне, и синяки постепенно исчезли. Попытка не обошлась без промахов, но Джанна могла с тем же успехом получить такие же синяки, просто натыкаясь на мебель, и не собиралась принимать предложение Мэгги, чтобы та вообще ее не касалась. Я не хотела рисковать и требовать больших жертв от Мэгги, чтобы снова не вызвать у нее неприятие нашего плана.

Эдвард держал меня в курсе, как движется дело. Розали взяла у меня гораздо больше яйцеклеток, чем обычно берется при процедуре изъятия, потому что в своем оригинальном виде они мне были больше не нужны. В результате у них была некоторая свобода в использовании материалов, и они создали несколько эмбрионов, большая часть из которых отправилась обратно в заморозку, на случай, если мы найдем еще одну суррогатную мать и захотим второго ребенка. Это также означало, что у нас была возможность выбрать пол ребенка.

— Ну, — сказала я, когда мне все это рассказали, — если есть несколько вариантов, зачем останавливаться только на выборе пола? Давай позовем Элис, пусть она на них посмотрит и подробно нам все про них расскажет.

Так что мы нашли Элис, которая впорхнула в комнату, закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и вдруг воскликнула:

— Ой!

— Что не так?— спросил Джаспер, который следовал за ней по пятам. Эдвард, которому не нужно было спрашивать, разочарованно простонал.

— Они все пошли в тебя, Белла, — тихо рассмеялась Элис.

— Ты не можешь их увидеть? — спросила я. — Что-то не сходится. Меня ты видела прекрасно, когда я была человеком; они не должны были унаследовать мой вампирский иммунитет, если они вообще хоть что-то унаследовали.

— Ничего не вижу, — сказала Элис. — Я даже не могу сказать, кто из них — мальчик, а кто — девочка. Прости, я очень хотела бы помочь.

— А что-то с ними связанное? — спросил Эдвард. — Если мы остановимся на одном из них, и ты посмотришь на несколько месяцев вперед, и увидишь нас?..

Элис попыталась, но затем поморщилась.

— Не вижу ничего, что связано с ними. Ох, мать моя женщина, вот ведь веселье...

Я беспокойно вдохнула.

— Я думаю, тогда нам придется действовать вслепую — или, скорее, с той информацией, которую мы можем получить из генов. Это пол, и что еще?

— Карлайл уже обследовал один из них, и хотя он практически уверен, что это эмбрион женского пола, у него двадцать четыре пары хромосом — это означает, что любые знания человеческой генетики могут быть полностью бесполезны, — сказал Эдвард.

— У людей двадцать три пары, правильно? — спросила я, и он кивнул. — Карлайл когда-нибудь исследовал клетки, взятые от вампира?

— У нас двадцать пять пар, — сказал Эдвард. — Так что в этом есть какая-то странная систематичность. Во всяком случае, Карлайл может догадываться, что будут означать другие гены в хромосомах эмбриона, но это будет всего лишь... игра в угадайку.

— Думаю, что выбор у нас все равно шире, чем у большинства родителей, — вздохнула я. Элис и Джаспер покинули комнату, Джаспер при этом потирал висок. Он бросил на меня подозрительный взгляд через плечо. После того, как я научилась блокировать и его способности, мы старались не пересекаться. Открытого противостояния не было, но когда мы натыкались друг на друга в холле или обменивались какой-то информацией, он, очевидно, был менее дружелюбным и более охотно подозревал меня в каких-то недобросовестных поступках.

Эдвард нахмурился вслед уходящему брату, но не стал ничего говорить по этому поводу.

— Так и есть, — ответил он, повернулся ко мне и взял мои руки в свои. — Так что, любимая, — сын или дочь?

— А у тебя есть предпочтения?— спросила я, и он помотал головой. — Полагаю, что по той информации, которой мы располагаем, девочка, предположительно, должна быть не ядовитой. Выглядит как преимущество.

У меня уже был след от укуса, и, возможно, если бы у меня родился сын, тот укус я могла бы списать на то, что меня куснул ребенок. Но я не была уверена в том, что смогу долго скрывать реальные обстоятельства. У Эммета могут возникнуть подозрения, если я неожиданно потеряю интерес к спаррингам, а во время боя рукава у меня не смогут закрывать руки, конечно, если я не буду прилагать очевидные, и оттого еще более подозрительные, усилия, чтобы этого избежать. Мне на самом деле нужно было подумать, как объяснить след от укуса. Столкнулась с бессмертным ребенком в Швеции, когда Эдварда не было рядом? Но тогда что я с ним сделала после того, как он меня укусил? Нашла младшего братишку Науэля где-то в Финляндии, и его мать взяла с меня клятву держать все в тайне? Да, вполне сойдет. Ввязалась в бой с вампиром-карликом?

— Действительно, — сказал он, как всегда, не обращая внимания на мой мыслительный процесс — это было хорошо, но иногда бесило. — Тогда остановимся на дочери?

Я медленно кивнула. Все происходило как-то слишком быстро, и хотя это было необходимо, и мне нравилась сама идея, все равно было страшновато. Выбор пола для меня был гораздо более эмоционально значимым, чем куча странных медицинских приборов, которые появились в доме.

— Думаю, нам пора задуматься об именах, — сказала я, — так как у нас не будет столько времени их обдумывать, как у человеческих родителей.

Мы вместе вышли из комнаты, где находились эмбрионы, среди которых была наша будущая дочь, и пошли во двор.

— Я ничего не знаю о том, какие имена для детей тебе нравятся, — сказал Эдвард.

— Аналогично, — ответила я. — Мне кажется, мы должны — так или иначе — назвать ее в чью-то честь. Меня немного беспокоит, что полувампир в большом ковене вампиров будет чувствовать себя несколько... одиноким. Имя со значением может помочь ей обрести уверенность в себе. Хотя, конечно, я это сейчас сама придумала: мои родители выбрали мне имя из детской книжки, потому что оно красиво звучало, но я не чувствовала особой неуверенности в себе.

— Зато нам есть с чего начать, — сказал Эдвард. — Меня назвали в честь отца. Я не слишком хорошо его помню, но у меня его имя, и это что-то значит.

— Я этого не знала, — сказала я. — Ладно, тогда как звали твою мать?

— Элизабет, — ответил Эдвард. — На самом деле я думаю, что "Изабелла" — это тоже один из вариантов имени "Элизабет", но источник, откуда я взял эти сведения, может быть не самым надежным.

— Тогда, может, другой вариант имени Элизабет, — сказала я. — Особенно, если то, что ты сказал — правда.

Я перебрала остальные имена, которые мы могли бы дать нашей дочери.

— Знаешь, я думала, что есть способ скрестить имена "Рене" и "Эсме". Ведь гласные в них так похожи. Но их никак не получается объединить таким образом, чтобы получилось слово, похожее на имя, а не на название покемона.

Эдвард рассмеялся.

— Думаю, для Розали будет очень важно, если мы где-нибудь упомянем и ее имя. Возможно, сделаем его вторым именем? — предложил он.

— Есть смысл также назвать ее в честь Джанны. Ее помощь поистине огромна. Как тебе "Аннароуз" — для второго имени?

— Превосходно.

Мы пошли в наш коттедж, и я вытащила ноутбук и начала искать в Интернете имена, производные от "Элизабет". Их было много, в том числе, как Эдвард и говорил, "Изабелла". Я отмела те варианты "Элизабет"или "Изабеллы", которые просто по-другому произносились, а также короткие сокращения-прозвища вроде "Лиз". Вполне вероятно, что наша дочь будет откликаться на них вне зависимости от того, на каком варианте мы остановимся.

— Смотри, — сказала я, ухмыляясь. — Баффи — это прозвище для Элизабет.

— Думаю, что этот вариант нам не подходит, — серьезно сказал Эдвард. — Люди могут сделать неправильные выводы, если заметят, что с ней что-то не так.

Я кивнула и удалила его из списка возможных имен, а затем начала удалять другие имена по более мелким причинам, в основном, эстетическим. Я вычеркнула "Либби" и ее ближайшую "родню", по настоянию Эдварда — он знал кого-то под этим именем, и она показалась ему неприятным человеком. Через некоторое время у нас в руках остался короткий список: "Бабетта", "Беттина", и несколько похожих имен — "Элспет", "Ильза", "Лизель", их производные и "Лилибет".

— Мне нравится Лизель, — сказала я, — но думаю, что Элспет лучше. Оно редкое, но при этом благозвучное и не настолько оригинальное, чтобы через сто лет стать гораздо более неуместным, чем сейчас.

— Значит, Элспет Аннароуз, — подытожил Эдвард.

* * *

Карлайл выбрал для нас женский эмбрион, а Розали досталась почетная обязанность его имплантировать. Остальные эмбрионы были заморожены. Нас заранее предупредили, что для методов in vitro вероятность беременности была достаточно низкой, но на следующий день Джанна была уже абсолютно уверена, что первая попытка удалась, и взяла себе на завтрак полную тарелку яиц. А спустя недолгое время после завтрака ее начало тошнить.

Мэгги настаивала, что Джанна не должна готовить себе еду в таком состоянии, накупила кучу книг с рецептами, чтобы готовить самой, и сожгла несколько омлетов, пытаясь всё сделать правильно. Иларио не выдержал и, закатив глаза на Мэгги, взял готовку на себя. Он мастерски сварил яйца-пашот; он умел готовить, научившись этому, пока еще был человеком, и стал снабжать Джанну всей едой, какую ей только захочется, пока она пыталась безуспешно возражать, что не настолько беспомощна.

В холодильнике был запас человеческой крови, который Карлайл приобрел вместе с оборудованием, и Джанна пила ее из непрозрачных чашек с крышками, чтобы не слишком задумываться о содержимом. Карлайл, который взял на работе длительный отпуск под предлогом того, что Эсме больна и ему нужно за ней ухаживать, снабжал Джанну этим "напитком" и мыл после него посуду. Пока в воздухе витал запах крови, Мэгги, Иларио, Джаспер и я покидали дом по соображениям безопасности, а все остальные, по крайней мере, старались держаться от запаха подальше.

По электронной почте я написала Чарли и рассказала ему все произошедшее; Рэйчел тоже получила правдивую информацию. Я рассказала Рене про свою беременность (по состоянию на начало июля); в планах у меня было делать очень много детских фотографий и отсылать ей частями, в таком ритме, чтобы казалось, будто Элспет взрослеет с обычной скоростью.

После того, как этим письмом я напомнила волкам о своем существовании, Ли отправила мне краткое сообщение в разговорном стиле, которое прозвучало для меня как приглашение к постоянной переписке. Она отвечала нерегулярно и с ошибками, но я все равно ей писала, рассказывала о событиях в своей жизни в виде сводки новостей и вежливо интересовалась, как у нее дела. Мне сообщили, что Сью обратили в вампира, а во время ее обращения часть обязанностей по уходу за ребенком, которые выпали на долю Ли, прошла без существенных происшествий. Коди рос так же быстро, как и ожидалось, и уже говорил полными предложениями (его первые слова были: "Сет, а можно мне покататься на волке?" — просьба, которую Сет просто обязан был исполнить). Отношения между половинами стаи были теплыми, но, к сожалению, они предпочитали держаться друг от друга на расстоянии.

В последующие недели Джанна явно не страдала от недостатка внимания. Мэгги хлопотала вокруг нее как одержимая, из-за невозможности сделать что-нибудь более полезное она по несколько раз на дню меняла Джанне прическу и постоянно пела. Иларио, когда не готовил еду, большую часть времени стоял в углу комнаты Джанны со стоическим выражением лица. Эдвард, я и еще Розали в основном интересовались безопасностью Элспет, а не самой Джанной, которая не нуждалась в дополнительных няньках. Но все равно мы часто находились возле кровати Джанны, где она отдыхала большую часть времени, и старались удостовериться, что у нее есть все, что ей нужно.

Проблемой, к которой мы оказались меньше всего подготовлены, оказалась постоянно меняющаяся температура тела Джанны. Я не задумывалась о том, почему Сью постоянно просила своих детей обнимать ее; сейчас я понимала, что она могла использовать их как источники тепла. Когда Джанне было слишком жарко — а такое случалось, хотя и не так часто — к ней могла прижаться Мэгги, и это хорошо помогало. А вот когда ей было холодно, обогреватель и одеяла работали слишком медленно, чтобы ей было комфортно. Мы купили одеяла с электрическим подогревом, но Джанне они не очень-то понравились. В конце концов мы остановились на том, что будем все время сохранять в доме повышенное тепло, и Мэгги стали звать для обнимашек гораздо чаще.

По всем признакам Джанна, вынашивая Элспет, чувствовала себя лучше, чем Сью, когда была беременна Коди. Возможно, потому, что двадцать три года — более подходящий возраст для стремительной беременности, чем сорок два. Несмотря на то, что дела шли сравнительно хорошо, и за Джанной гораздо лучше ухаживали, через пару недель Элспет начала наносить Джанне травмы. Было сломано несколько ребер, и Джанна стала принимать обезболивающие — как я узнала, невозможно было вылечить их, если просто забинтовать, так что я стала меньше переживать по поводу того, что никто не занимался переломами Сью. Джанна не теряла осознание происходящего, за исключением периодов нормального сна.

Не рассказывая им про сравнение Сью и Джанны, я, как могла, старалась успокоить Мэгги и Иларио. Они постоянно беспокоились о ней и хотели, чтобы рождение Элспет состоялось как можно раньше. До сих пор они были единодушны в своем мнении, но сейчас не могли прийти к соглашению насчет того, кто из них должен будет обратить Джанну, каждый из них хотел сделать это сам.

Джанне пришлось прекратить их споры, которые состояли в основном из отчаянной жестикуляции и напористой речи Мэгги (наполовину на гэльском), на что Иларио отвечал холодным взглядом и односложными отказами. Эта роль была непривычна для Джанны, потому что она ненавидела конфликты, и ее устраивало, когда Мэгги и Иларио сами договаривались обо всем между собой. Однако ей пришлось предложить им компромиссный вариант — Иларио будет вводить яд, но сам яд будет принадлежать Мэгги.

Если не возникнет причина, по которой нам нужно будет поспешить, рождение Элспет было запланировано на двадцать первое октября. В этот день должно было пройти ровно три недели с момента внедрения оплодотворенной яйцеклетки, и я знала, что все остальные считают этот день достаточно безопасным как для Элспет, так и для Джанны. Я предложила план по разрезанию плодной оболочки с помощью зубов так, чтобы никто не рисковал попробовать на вкус кровь Джанны, и вызвалась пожертвовать одним из своих клыков, с помощью которого Эдвард смог бы вскрыть оболочку. Но он сомневался, что сможет провести сложную операцию, потому что мой дискомфорт из-за потери зуба будет его отвлекать, и Розали сразу же предложила взять клык у нее. Моим делом в этом случае стало извлечь Элспет из оболочки.

Тринадцатого октября Эдвард заметил, что прошел уже месяц со дня моего рождения, а я ничего об этом не сказала. Он спросил, возможно ли, что я больше не буду отмечать дни рождения. Тринадцатого сентября я была в Ла Пуш, но за всеми волнениями даже Чарли забыл про мой день рождения, и он (и моя легкомысленная мамочка) через некоторое время прислали мне запоздалые поздравления и пожелания всего наилучшего. Для себя я отметила этот день, когда он наступил, но не сочла нужным всем о нем говорить.

— А какой смысл их отмечать?— спросила я. — В хронологическом плане мне сейчас восемнадцать лет — но мое тело навсегда останется семнадцатилетним, и документы у меня будут в основном поддельные, да и праздничный торт больше не кажется мне вкусным.

— Это было всего лишь предположение, — сказал он. — Значит, и подарков тоже не нужно?

— Ты можешь дарить мне подарки, когда захочешь, но нет необходимости использовать день рождения как повод, — ответила я. И улыбнулась: — Или как ограничение.

— Буду иметь в виду, — рассмеялся он. — Я думаю, что нам нужно будет праздновать дни рождения Элспет каждые полгода, пока она еще будет расти — конечно, их будет не так много, как у большинства обычных людей в их детстве, но все же...

Я кивнула. Элспет стала главной темой наших с Эдвардом разговоров — скоро мы должны были стать родителями. Если все пойдет по плану.

В соседней комнате Джанне не удалось сдержать рвотные позывы.

* * *

Чуть больше чем за неделю до предполагаемой даты рождения Элспет Таня снова позвонила Карлайлу.

Я в это время не была достаточно близко, чтобы услышать звонок — мы с Эдвардом были в нашем коттедже, — однако узнала новости на следующее утро. Лорана не было уже семнадцать дней — это было в два раза дольше, чем его рекордное отсутствие за все предыдущее время. Он не отвечал на звонки, на прошлой неделе не появлялся и ни разу за это время сам не связался с Ириной. Несмотря на то, что во время своих вылазок он не брал её с собой, и это означало, что он не хотел делать её соучастницей употребления своей неэтичной еды или еще каких-то дел, которыми он занимался так долго, но Ирина была уже вне себя от волнения и хотела снова посоветоваться с Элис.

Но когда Карлайл передал её сообщение Элис, та ничего не смогла увидеть.

— Нет, — ответила она мне, когда я спросила ее об этом. — Не как в случае с тобой — немного по-другому.

— А какие вообще виды "темных пятен" в будущем у тебя бывают?— спросила я.

— Их сейчас четыре, — ответила Элис. — У тебя, у Элспет, у Джанны-пока-она-беременна-Элспет и у Лорана — и все они разные. Твое будущее похоже на швейцарский сыр. Иногда оно разворачивается в куски, которые я могу видеть, иногда ты проваливаешься в пустоту, где я не вижу ничего, но большая часть твоего будущего обычно хорошо просматривается. Элспет как таковой для меня просто не существует. Я вообще не могу ее увидеть, и на всех, на кого она влияет, она тоже набрасывает пелену, так что я могу увидеть только большие очевидные последствия от ее присутствия, которые она не может сама изменить. Джанна в основном тоже скрыта, но я могу видеть варианты ее будущего, в которых Элспет напрямую не участвует. Но при попытках их увидеть у меня начинаются дикие головные боли, и я это делаю только в том случае, когда Мэгги или Иларио совсем достанут меня с расспросами, жива ли их Джанна в некоторых из вариантов будущего. А Лоран... — Элис прикусила губу, — он будто вообще не здесь. Это не похоже на поиски кого-то, кого невозможно увидеть, вроде Элспет, потому что он, в отличие от нее, не набрасывает пелену на будущее. Это похоже на поиски человека, которого просто не существует. Думаю, что он мертв.

Конечно же, Ирина услышала это предположение до меня.

— И как Ирина это восприняла?— тихо спросила я.

Элис покачала головой.

— Даже представить не могу, что с ней сейчас происходит. Конечно, она обезумела от горя, но у нее все равно есть слабая надежда, что Лоран на самом деле не умер, и просто что-то другое перекрывает мои видения. В ее мнении есть определенный смысл, потому что в последнее время очень многое мешает моим видениям.

— Ты раньше пробовала искать людей, о ком потом выяснялось, что они уже были мертвы?

— Несколько раз, — ответила Элис. — Хотя они все были людьми... Но мне все-таки кажется, что Лоран каким-то образом погиб.

— А что вообще нужно сделать, чтобы убить вампира? — спросила я, расхаживая по комнате. — Это ведь не такое событие, которое может произойти случайно?

— Обычно нет, — сказала Элис. — Вероятность есть, но она небольшая — его должно было настигнуть сильным взрывом, чтобы он не сумел собрать себя после него обратно.

— Происходило ли что-нибудь подобное в окрестностях Денали?

— Он отсутствовал так долго, что "окрестностями" можно считать весь земной шар, — заметила Элис. — Если, например, он оказался в Секторе Газа и попал под артобстрел или рядом с этим вулканом в Сальвадоре и не уделил достаточно внимания своей безопасности, то таким образом его можно было убить. Или измельчить настолько основательно, что он до сих пор недееспособен, но тогда я бы увидела, как он собирается по частям и отправляется домой.

— Но ты не думаешь, что такое могло произойти.

Элис покачала головой.

— Вероятней всего, он ввязался в схватку с другим вампиром и проиграл. Я никогда не слышала, чтобы вампир погиб при стихийном бедствии, хотя и знаю, что теоретически это возможно.

— Как много вампиров в Северной Америке?— спросила я. — Я понимаю, что он мог быть в любом другом месте, но, по крайней мере, мы знаем, что сначала он был на Аляске.

— Хм-м... так как Вольтури уничтожили армии новообращенных вампиров на Юге, не так уж много, но в крупных городах и вокруг них нас точно можно найти.

— Футбольное поле, заполненное вампирами, — раскиданное по всему континенту?

Элис задумалась.

— Больше сотни, меньше тысячи, если точнее — около трехсот или четырехсот. В основном в крупных населенных пунктах, потому что если территория слабо заселена, то ее нужно больше, чтобы оставаться незамеченным.

— Насколько среднестатистический вампир агрессивен и привязан к своей территории?— задала вопрос я. — Я встречалась только с Вольтури, друзьями семьи и Уйлин, которая была в одиночестве, когда появились мы с Эдвардом. Плюс старый клан Лорана, но в то время я была человеком, и не слишком хорошо их помню.

— Из тех, кого ты встречала, старый клан Лорана наиболее близок к норме, если учесть, что Уйлин постоянно контактирует со своим племянником... — Элис замолчала, закрыла глаза, а затем распахнула их, негромко ахнув. — Ах, как странно! — воскликнула она. — Элспет не пошла в тебя... ну или пошла, но я не вижу ее не из-за этого... Науэля я не могу увидеть таким же образом, как и Элспет.

Мои глаза распахнулись очень широко.

— Это особенность вида.

Она решительно кивнула.

— Я вижу Уйлин... но примерно так же, как и тебя. Швейцарский сыр. Интересно, почему твой иммунитет работает точно так же.

“Потому что ты не видишь меня только тогда, когда я взаимодействую с видами, которые недоступны для твоих видений”.

— Может быть, какая-то часть моего мозга отвечает за невидимость, но работает не всегда, и когда активны другие его отделы, ты можешь меня видеть, — сказала я, пожав плечами, будто бы эта тема мне совсем не интересна.

Элис нахмурила брови. Но тему развивать не стала.

— В любом случае, твой среднестатистический вампир бродит по большому городу — или скрывается — там, где может пропасть много людей, и на это не особо обратят внимание. Питается каждые три или четыре дня, одним или двумя людьми за раз, или залегает на дно на несколько недель, если какая-то из его жертв привлечет слишком много внимания. При такой жизни тяжело иметь легальный заработок, так что, как правило, они крадут, что им нужно. Около трети из них путешествуют в одиночку, еще треть — в парах, последняя треть — в ковенах из двух или трех вампиров, редко — из четырех и более, в их составе могут быть пары, а могут и не быть.

— Не совсем ответ на мой вопрос, — сказала я.

— Вампиры-одиночки склонны избегать конфликтов, — сказала Элис. — Но если предположить, что Лоран тоже был один, и он рискнул спровоцировать другого вампира, если ему не понравился его вид или просто захотелось подраться... некоторые думают о битвах, даже с вероятным летальным исходом, как о разновидности отдыха. Пары и ковены занимают определенную территорию, и они вполне вероятно могут атаковать любого вампира, кто не уберется восвояси по первому же их слову. Хотя гораздо менее вероятно, что они нападут на одиночку просто ради забавы, потому что если этот одиночка не одаренный, то состязание будет совсем нечестным — все шансы победить у ковена. И я не понимаю, почему Лоран просто не ушел с пути других вампиров, если он убегал от одного из них... и в любом случае, я не уверена, почему он изначально так надолго покинул дом.

— Так он же людей ел, — напомнила я. Эта информация уже разлетелась по всей семье.

— Даже если так. Денали находится в отдалении от всех, но не настолько уж далеко, — размышляла Элис. — Я уверена — он мог обойти достаточно потенциальных мест для кормления для того, чтобы ему незачем было каждый раз задерживаться больше чем на сутки.

— Возможно, каждый раз он съедал несколько человек, и ему нужно было распределить свои жертвы по площади, — предположила я, с замиранием сердца вдруг вспомнив, какая особенно опасная территория находилась в сутках пути от Денали.

Но если Лоран ушел туда, то он не вернется.

— Ого, — сказала Элис. — Ты опять провалилась в одну из дыр в своем будущем.

— Да? — ответила я, изобразив удивление. — Полагаю, мы никак не сможем узнать, что случилось с Лораном?

— Едва ли, — с сожалением сказала Элис. — Я вижу будущее, а не прошлое.

Я потрепала ее по плечу, сочувственно поджав губы, и, извинившись, покинула ее.

У меня был к Рейчел один неудобный вопрос.

* * *

Рейчел на самом деле не была уверена в том, что Лорана убили волки.

"Это волки не из моей стаи, я точно знаю, — вот что она написала в ответ. — Я проверяла. Но между мной и Бекки отношения достаточно напряженные, и я не слишком много с ней общаюсь — в основном, по поводу насущных дел, вроде того, где кто будет сегодня дежурить, чтобы знать, где находятся наши стаи, и не пересекаться друг с другом. Самый отстой в том, что наши стаи склонны драться. Оказывается, волки не-альфы могут сами выбирать себе стаю, и она собирает у себя самых жестких противников вампиров, которые готовы напасть даже на Гарри, Сью и Коди. Если ты знаешь, где был тот вампир, то я смогу тебе сказать, был ли там кто-то из моих ребят".

Но я не знала — у меня были только догадки. "Сможешь прямо спросить ее?" — написала я в ответ и приложила описание Лорана.

После этого ответа от нее не было два дня, и я в свободное время занималась тем, что мельтешила возле Джанны, обсуждала наши будущие родительские обязанности с Эдвардом и размышляла, что я буду делать, если узнаю, что Лорана убила стая Бекки.

Я до сих пор не знала, что на это ответить, когда получила письмо от Рейчел. "Обещай мне, что не обидишь мою сестру за то, что она убила твоего друга", — вот и все, что она написала.

"Он не был мне другом, — написала я в ответ. — Если он пришел на вашу территорию, значит, он собирался убить кого-нибудь из Ла Пуш или Форкса, он мог бы убить даже Чарли — я, правда, больше бы хотела, чтобы вы взяли его в плен вместо того, чтобы убивать, потому что, если Ирина когда-нибудь узнает об этом, вас ждет небольшая война". Я объяснила отношения между Ириной и Лораном и причину, по которой остальные Денали терпели его образ жизни. Если Ирина выяснит, что случилось с ее Лораном...

Я не очень хорошо знала Ирину. В своей жизни я встречала только одного вампира, который потерял свою пару — это был Марк, и я ни разу не замечала, чтобы он произнес хоть слово. Он ходил, дотрагивался до руки Аро и сидел, уставившись в пространство — и я не видела, чтобы он еще что-то делал. Я не знаю, как давно умерла его пара, или чем он занимался, когда горе только настигло его. Следующим наиболее доступным для меня источником информации было представить, что Эдвард мертв.

Все мое существо противилось этой мысли и не позволило представить все в деталях. Это было единственное понятие в мире, которое невозможно было вообразить. Я могла представить, что возвращаюсь в то состояние агонии, которое было при обращении, хотя оно было непередаваемо мучительным. Я могла вообразить свою собственную смерть, хотя я любила жизнь и надеялась жить вечно. Я могла представить, как Джанна не может выносить ребенка, и малышка Элспет погибает, хотя с каждым часом я чувствовала себя все более привязанной к своей будущей дочери.

Но Эдвард должен был существовать, или что-то было в корне не так с существующей вселенной.

Вне себя от необоснованного волнения, я восстановила в своей мысленной картине прежние имена и постепенно заставила взбунтовавшийся разум успокоиться. Что если Ирина узнает, кто убил Лорана? Это было гипотетически возможно. А мой муж в безопасности, он не был убит стаей антивампирски настроенных волков, мой Эдвард будет моим вечно.

Я написала, что если Ирина выяснит, что случилось с ее Лораном, она убьет того, кто его убил, или погибнет, пытаясь это сделать. Остальные члены ее ковена могут ей помочь.

Я отправила письмо и пошла искать Эдварда, чтобы успокоить свой смятенный разум.

* * *

— Что случилось с парой Марка?— спросила я Эдварда через некоторое время.

— С Дидим? Она умерла, — ответил Эдвард. — Меньше чем через год после того, как Аро ее обратил. Марк встретил ее сразу после обращения. Марка не было с ней во время ее смерти, поэтому он не знает подробностей, но Аро нашел ковен вампиров, убивших ее, и они вместе с Марком их уничтожили. Она была сестрой Аро, — добавил Эдвард.

— Аро, кажется, перенес ее потерю гораздо лучше, чем Марк, — заметила я.

Эдвард кивнул.

— Я никогда не слышал, чтобы Аро вообще думал о Дидим. А Марк, кроме нее, больше ни о чем не думает, так что все, что я знаю, я узнал от него. Аро любил ее, но... это совсем не одно и то же. Это как Иларио и Джанна — в противоположность Мэгги и Джанне. Иларио ее брат, и это очень человеческий сорт взаимоотношений. Он любит ее, он сделает все, что в его силах, чтобы ее защитить, но он может в конечном итоге продолжить жить дальше, если она умрет. У Мэгги другое положение.

— Через какой ад сейчас приходится проходить Ирине, — сказала я, ближе прижимаясь к Эдварду. Мой, мой, мой... Я знала, что мой мозг был поражен жутковатой магией связей в паре вампиров. Я на это подписалась еще тогда, когда сказала, что готова к обращению. И если бы я так не сделала, тогда бы я в итоге умерла от болезни или от старости, и Эдвард потерял бы меня, и ему бы пришлось пройти через такой же ад, а я была бы мертва, и у меня не было бы Эдварда, и это было неприемлемо. Намного лучше для нас быть бессмертными и быть вместе. Хотя мне становится не по себе, когда я начинаю думать над тем, сколько уязвимостей в нашем бессмертии.

— Она еще не убедилась, что Лоран мертв, — сказал он, поглаживая мои волосы. — У нее еще есть надежда.

— Как долго она будет продолжать надеяться? Если он не приходит и не приходит, и продолжает не приходить домой...

— Это не будет длиться вечно, — признал Эдвард. — Но, возможно, дольше, чем ты можешь подумать.

Потому что, кроме всего прочего, даже отчаянно обманываясь, можно чувствовать себя лучше, чем с такой черной дырой горя внутри, которую я даже не могла себе представить. Но Ирина сейчас как раз это переживала. Что бы она ни думала, но ее худший кошмар — или настолько близкое к нему состояние, что разницы почти не было — уже воплотился в реальность. А я скрывала от нее жизненно важную информацию.

Потому что если я не буду это делать — она умрет и прихватит с собой одного или двух волков.

Выберет ли она смерть, если узнает, что случилось с Лораном? Возможно, что она сначала захочет уничтожить всю стаю Бекки — возможно, и всю стаю Рейчел, а то и все племя квилетов — кто знает, кого она объявит виновным — но после всего этого? Когда она полностью свершит свою месть, как-то вылавливая волков по одному, пока они не закончатся, а она еще будет в живых, что будет с ней дальше?

Я была уверена, что знаю, как поступил бы Эдвард. Я поняла это еще до того, как меня обратили. Для него была характерна трагическая жертвенность, он не захотел бы жить в мире, в котором не было меня. Насчет Ирины — я не была в этом уверена. Будет ли она считать, что стоит жить дальше? Будет ли она вообще об этом задумываться?

Я внезапно подумала — что же случится с волком, если умрет тот, на кого он запечатлен? Те, на кого они запечатлелись, были смертными людьми, без необычайной живучести или увеличенной продолжительности жизни. Может быть, именно поэтому в племени нет доживших до сего дня столетних волков из последней стаи; возможно, они все были запечатлены и забросили свой режим, при котором они не стареют — они перестали время от времени перекидываться в гигантских волков, чтобы им не пришлось надолго пережить своих любимых. Когда маленькая Клэр дорастет до Квила, неужели он тоже перестанет обращаться в волка, и его физический возраст начнет увеличиваться — ему будет тридцать, сорок, пятьдесят лет, так же, как и ей, и ему не придется оставаться молодым, в то время как она станет стареть, и не придется долго жить, когда она уже умрет? А Джаред — возможно ли, что он уже пытается взять под контроль свои способности, чтобы его подружке — одного с ним возраста — не пришлось бы стареть больше него?

Как я могу быть уверена, что подобная катастрофа никогда, никогда не случится со мной?

Я решила, что не собираюсь больше лететь в Ла Пуш, если у стаи будут мелкие проблемы. Рэйчел — умница и сама справится со своими заботами, если я буду продолжать консультировать ее и посылать деньги через Интернет. Мое физическое присутствие не требовалось, особенно рядом с Гарри, Сью и Коди, я не хотела стать постоянным источником яда на случай, если им захочется кого-нибудь обратить. (Рэйчел упомянула в предыдущем письме, которое не было связано с Лораном, что для того, чтобы сохранить мир со стаей Бекки, Гарри, Сью и Коди продолжали постоянно жить в хижине. Гарри пытался обустроить ее, чтобы там можно было нормально жить. Ли и Сет продолжали жить в их доме в резервации. Но они все еще находились очень близко.)

Но просто присутствовать там не было достаточным для меня, чтобы отогнать призрачные тревоги, угрожающие моему спокойствию. Мне нужно было присутствовать и действовать эффективно. У меня были некоторые преимущества перед некоторыми из врагов, с которыми мне придется в конце концов столкнуться. Но этим самым врагам они тоже были известны, и если я одна останусь невредимой, пока Алек заставит членов моей семьи бесчувственными пасть на землю, тогда я останусь единственным вампиром, не очень искусным в бою, и кого можно будет атаковать физически, пока мои беспомощные родственники и Эдвард будут не в состоянии меня защитить.

И тогда их — его — могут уничтожить. Больно. Думать об этом было так больно, что я хотела переключиться на другие мысли или вообще ни о чем не думать — просто прижаться к моему великолепному, живому Эдварду и притвориться, что наше "бессмертие" гарантирует нам неуязвимость. Но это не так. Пренебрежение фактами не делает их менее достоверными. Эдварда могут разлучить со мной. Я не могла защитить его от всего, чем мог угрожать нам внешний мир.

Нехорошо.

Я размышляла о пределах своего щита. Что я могу к нему добавить? Было легко стать невосприимчивой к Джасперу. Мне нужно было только повторять про себя мантру. Моя первая в жизни мантра. Было ли это совпадением — возможно ли, что сила Джаспера действовала где-то на границе моих способностей, между тем, что я могу заблокировать, и тем, что не могу? Или мои способности можно было сильно улучшить?

Насколько я могу повысить свою невосприимчивость, если попытаюсь это сделать?

Скорее всего, существовали определенные ограничения, и мне нужно было компенсировать их навыками физического боя. Я избегала спаррингов после того, как получила шрам. Я не носила такую одежду, которая смогла бы закрывать мне запястье даже в самом обычном учебном поединке — рукава имели обыкновение сползать. Я до сих пор не придумала, как правдоподобно объяснить укус. Но вполне возможно, что у Элспет будет яд, и тогда я смогу сказать, что это она меня укусила. Она будет образцом полувампира номер пять, причем четверо предыдущих — единокровные братья и сестры. Это не гарантировало, что моя дочь будет похожа на гибриды женского пола, которые были до нее.

Менее чем через неделю я смогу узнать, будет ли Элспет хорошим прикрытием для истории с укусом. До тех пор я буду носить длинные рукава рядом со всеми, кроме Эдварда.

А потом материнство будет занимать большую часть моего времени.

Но, по крайней мере, ночами Элспет будет спать.

* * *

Страсть, с которой Мэгги стала оберегать Джанну, и беспокойство за ее состояние впечатляли. Они делали подготовку к рождению Элспет почти скучной. В то время как Мэгги, затаив дыхание, бережно держала за руку Джанну, а Иларио беспокойно ерзал рядом, Карлайл вводил ей успокоительные препараты и тяжелые анестетики. Эдвард сделал разрез до оболочки, Розали передала ему клык, он вскрыл оболочку и вернул клык Розали. Пока она смывала кровь и прилаживала зуб на место, чтобы он снова прирос, я раскрыла оболочку, и там была Элспет.

Мой ребенок.

Я широко улыбнулась и погрузила руки в околоплодные воды, чтобы ее вытащить. Она открыла ротик, и меня осенила внезапная идея — я подставила руку таким образом, чтобы внутреннюю часть моего левого запястья было удобно укусить, и малышка послушно вцепилась в нее зубами. Она была не ядовитой, но жидкость, в которую были погружены мои руки, была похожа на яд — и это могло объяснить шрам. Я не думала, что кто-то будет проводить специальные эксперименты, чтобы проверить мою историю.

— Ой, — пробормотала я, когда взяла ее на руки, потому что она действительно прокусила мне кожу. Но я уже чувствовала, как затягивается рана, и, похоже, Элспет не понравился вкус, потому что она больше не пыталась меня укусить, когда я прижала ее к себе. Карлайл передал мне одеяло и похлопал меня по спине, и я завернула ребенка.

Джанна перенесла всю процедуру настолько хорошо, что Карлайл смог поместить ее в кому еще до того, как Иларио ввел ей яд Мэгги. Напряжение Мэгги было настолько велико, что казалось, его можно пощупать. Джанна была без сознания, и после некоторого времени в таком состоянии и краткого периода непереносимых мучений с ней всё будет в порядке. Мэгги приняла защитную позу, удерживая свою будущую пару так, будто она была сделана из стекла. Иларио выбросил шприцы и начал ходить из угла в угол, пока Карлайл убирал кровь.

А я стала мамой.

У Элспет были мои глаза. Не янтарные глаза вампира, которые все больше светлели после каждой охоты — а карие глаза, которые были у меня, когда я была человеком. Оттенок точно соответствовал фотографиям с моих первых семнадцати лет.

Это не ускользнуло от внимания Эдварда. Когда мы покинули комнату, где лежала Джанна, он об этом сказал.

— Признаться, я скучал по твоим глазам. Я рад, что они не оказались потеряны навсегда.

— Зато у нее твои волосы, — ответила ему я, как только мы отошли достаточно далеко. Так и было: ее волосы были того же красно-бронзово-коричневого оттенка. Только немного пушистее. Пока я восхищенно смотрела на нашу дочь, у меня возник вопрос:

— Ты что-нибудь от нее слышишь?

— Пока нет. Мне никогда не удавалось услышать что-либо от ребенка младше двух месяцев. Обычно что-то улавливается где-то через полгода после рождения. Но я уверен, что с Элспет это произойдет гораздо раньше, особенно если она унаследовала твой ум, — сказал он, усмехнувшись.

— То, что Элис ее не видит, может оказаться удачным для Элспет, — сказала я. Я коснулась ее носика, и малышка выдохнула с негромким звуком.

— Но ты сама отмечала, что человеком не была на такое способна, — ответил Эдвард, непроизвольно улыбаясь при взгляде на ребенка.

Я кивнула.

— Ах да, — сказала я, когда мы были вне пределов слышимости главного дома, — Если кто-нибудь спросит, — я переместила Элспет на другую руку и указала на разорванный рукав, который частично открывал шрам на моем запястье, — то этот шрам — от укуса Элспет. Яда у нее нет, но околоплодные воды близки к нему по составу.

— Понял. А если спросит Мэгги?

Я раздумывала над тем, что ей можно было сказать.

— Я точно не знаю, что она может заметить, а что нет. А ты можешь просто сказать: "Ее укусила Элспет"? Она ведь меня действительно кусала.

— Только не в ответ на прямой вопрос о шраме, — ответил он, — я ведь уже знаю, что шрам ты получила до рождения Элспет. В утверждении должно содержаться что-то, что я буду считать истинным в контексте разговора, а не отдельно от него.

Я выдохнула сквозь зубы и погладила Элспет по волосам. Она была очень теплой.

— Она никогда не поверит, что ты не знаешь, откуда он. Тьфу. Если Мэгги спросит тебя... то меня укусил ребенок-полувампир. Я полагаю, что она сможет неправильно понять это выражение.

Глаза Эдварда расширились, но он кивнул.

— Можно мне ее подержать? — спросил он через мгновение. Я передала ему Элспет, уже скучая по ее теплу и трепыханию ее сердечка.

Когда Эдвард прижал к себе нашего ребенка, на его лице появилось неописуемо отеческое выражение.

— Она идеальна, — прошептал он.

— Я знаю, — ответила я, любуясь ими.

— О-о-ох, — сказала Элспет, улыбнувшись, — улыбка ее была странно зубастой для новорожденного, — и мы отправились в наш сказочный лесной домик, чтобы попробовать заинтересовать ее пищей, не содержащей крови.