1+1 (гет)

Сборы у Гермионы не заняли много времени. Зато, пока она одевалась, у неё была возможность хорошо подумать, и к Гарри она вышла сосредоточенная на деле и во всеоружии.

Ещё была ночь, но на горизонте виднелись признаки приближающегося рассвета. Она нашла Гарри по свету от волшебной палочки, которую он у неё забрал, когда Гермиона бесцеремонно вытолкала его на улицу.

Он не стал уходить далеко от палатки и поджидал подругу, сидя на стволе поваленного дерева. Сейчас Гарри выглядел уставшим. Видимо, сказывалось практически суточное дежурство. Он не обратил внимания на Гермиону даже тогда, когда она подошла к нему вплотную, и смотрел словно сквозь неё.

— Гарри, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Гермиона. Не каждый выдержит такой ритм жизни, ведь живут они в нём уже второй месяц. Двенадцать через двенадцать. Когда их было трое — было проще — у каждого сутки на отдых. Тут ещё, видимо, Гарри решил сыграть в благородство и дать подруге именно эти сутки, чтобы восстановить силы, естественно, себе во вред.

— Да, в полном, я просто задумался, — он твёрдо посмотрел Гермионе в глаза. Она уселась рядом, положив голову ему на плечо в ожидании дальнейших действий. Пауза затянулась.

Начало светать: забрезжил рассвет, прогоняя с небосвода темноту ночи.

— Не хочешь? — нарушая идиллию, Гарри протянул меч Гермионе. Та вопрошающе подняла на него взгляд, безмолвно требуя дальнейших объяснений. — На моём счету уже есть один крестраж, а в твоей копилке пока пусто.

— Воздержусь, — она подняла голову с его плеча и внимательно посмотрела на своего друга, — я лучше буду сторонним наблюдателем, — Гарри лишь хмыкнул.

Выпустив изо рта облачко пара — утро, видимо, будет морозным, — Гарри спрыгнул на землю. Гермиона последовала его примеру. Пройдя вдоль ствола, Гарри остановился около той части, где торчал небольшой сучок. Он накинул на него цепочку медальона, чтобы тот не соскользнул на землю. Палочку Гарри вернул хозяйке и покрепче вцепился в рукоять меча, держа оружие в опущенном положении.

Словно сама природа чувствовала, что сейчас здесь произойдёт что-то нехорошее: поднялся сильный ветер, пошёл мелкий противный снег. Сердце Гермионы ускорило свой ритм. Вновь проснулся страх. Страх перед неизвестностью.

— Чувствует, зараза, — сквозь зубы прошипел Гарри, — я слышу его недовольство. — Гермиона встревоженно посмотрела на друга. Переспрашивать не хотелось. Можно было попытаться прочесть эмоции на его лице, но он так сильно сощурился от встречного ветра, что это было невозможно. У неё возникла одна догадка, которая ей совершенно не понравилась.

«Из-за своего умения разговаривать со змеями он может слышать медальон. Тогда очень странно, что самое худшее воздействие он оказывал на Рона, а не на Гарри». Гермиона даже не обратила внимания на то, что совершенно спокойно думает о покинувшем их друге. Хотя можно было сослаться на то, что ей сейчас совершенно не до этого.

Гарри рассказывал, что тогда, во время битвы в Министерстве, Тот-Кого-Нельзя-Называть попытался с помощью легилименции захватить его разум. А в книгах, которые Гермиона стащила из кабинета Дамблдора, вскользь упоминалось, что при создании крестража используется ментальная магия. Испытав на себе его пагубное влияние на психику, она могла подтвердить это. Что, если через их эту «родственность» крестраж, оказавшись атакованным, пустит в дело свою ментальную защиту? С окклюменцией Гермиона была знакома только в теории, в отличие от Гарри, с которым практиковался бывший профессор Зельеварения. Связь Гарри с Риддлом никак не давала Гермионе покоя. Если крестражу это будет только на руку? Может, зря она себя накручивает, в конце концов, это только её догадки, не более того. «Но у Гарри поинтересоваться всё же стоит», — подвела она черту своим размышлениям.

— Гарри, что будет, когда ты откроешь медальон?

— Не знаю.

— А когда ударишь по нему мечом?

— Не знаю.

Если в начале её путешествия с другом она ещё удивлялась отсутствию у него мало-мальски систематизированных сведений, то сейчас его очередное «не знаю» восприняла как само собой разумеющееся. Правда, это незнание удручало, но она в этот раз ничего не сказала.

— Когда я уничтожил дневник, крестраж был уже активирован. И его желание меня прикончить было довольно ярко выраженным, — съязвил он. — Дамблдор особо не распространялся о том, как именно прошло уничтожение крестража в кольце, но ты же помнишь его почерневшие пальцы? Это скорее последствия. Каждый крестраж защищён по-своему, и что нам предстоит, я даже не представляю. Конечно, стоит быть готовыми ко всему, но это невозможно, — словно почувствовав, что подруга в нём засомневалась, Гарри выдал разъяснение сказанному им ранее «не знаю».

Такой ответ больше устроил Гермиону, и она положила руку на плечо Гарри в качестве поддержки. Он свою свободную положил сверху, слегка сжав её пальцы. Меч в правой руке он перевёл в режим боевой готовности, сделал глубокий вдох, концентрируясь, и прошипел: «Откройся».

Гермиона вздрогнула от его шипения, но руку не убрала, наоборот, крепче вцепилась в его плечо. Палочку она на всякий случай приготовила, так, перестраховки ради.

Медальон открылся с тихим щелчком. Сначала ничего не происходило, но потом окружающий воздух как будто задрожал и стал сгущаться: над раскрытым медальоном словно собиралось облако тёмной пыли. Дышать стало труднее, а из-за встречного ветра приходилось щуриться — видимость была отвратительной. Гарри на мгновение показалось, что в сгустившейся тьме мелькнули два красных уголька до боли знакомых ему глаз.

— Глупцы, — по барабанным перепонкам ударил резкий холодный голос, от чего тут же заложило уши. Ребята дрогнули и отступили назад. — Я знаю все ваши страхи. Маленькая девочка, которая боится остаться без друзей. Или парень, страшно переживающий за то, что не сможет оправдать возложенных на него надежд. А где же третий? Вот уж кто точно кладезь всевозможных страхов. Что самое забавное, вы двое — самый большой, — раздался противный ледяной смех.

Гермиона первой вышла из оцепенения и крикнула:

— Давай, Гарри, не медли! Чего же ты ждёшь?! — но он словно и не слышал подругу, остекленевшим взглядом смотря на оживший перед ним сгусток тьмы.

— Давай, Гарри, — передразнил голос, но вышло у него пугающе и скрипуче, зато потом он продолжил более вкрадчиво, — посмотри, Гарри, каково быть страхом своего лучшего друга. И друга ли?

Гермиона начала теребить Гарри за плечо, отчаянно пытаясь до него докричаться, но всё было без толку. Она боялась пускать в ход палочку, потому что друг был под влиянием крестража, от которого ей самой каким-то чудом удалось избавиться.

Тьма перед ними оживилась, и в её очертаниях стали проглядываться две фигуры. Гермиона всмотрелась внимательнее и замерла. Она узнала сцену из недавно увиденного сна.

— Самый страшный его кошмар. Сны подобного содержания я счёл вполне себе интригующими, — иронично прокомментировал картину голос, намеренно выделяя интонацией последнее слово.

Гермиона начала отчаянно краснеть, ей захотелось провалиться сквозь землю. «Мерлин, стыд-то какой! И ведь Гарри смотрит!» — пульсировала у неё в голове паническая мысль. Но потом, взяв себя в руки, она продолжила попытки докричаться до друга.

— Гарри. Гарри! Гарри!!! — надрывно звала она его. В голосе уже слышались слёзы. Никакой реакции.

«Сознание словно в тумане, — как-то заторможено подумал Гарри. — Это что, я и Гермиона? — он впился любопытным взглядом в переплетённые в страстном танце тела: его и подруги. — Почему я занимаюсь любовью с Гермионой? — он аж встрепенулся, взгляд стал более осмысленным. — На её месте должна быть Джинни, или на моём — Рон. Точно, это же кошмар Рона», — Гарри словно сквозь стекло услышал, как отчаянно зовёт его подруга. Тут вновь вмешался крестраж:

— Я смотрю, картинка тебя не впечатлила, Гарри, может, стоит добавить звуков и щепотку драматизма? — теперь он не только видел, но и слышал, и от того, с каким трепетом и придыханием стонала Гермиона, у него по коже побежали мурашки.

На сцене появилось ещё одно действующее лицо. Рон. И от чего больше у Гарри волосы вставали дыбом — ещё вопрос: от созерцания того, чем друзья в принципе заниматься не могу, или от того, что Рон стоит и смотрит на всё это, и лицо его искажено такой гримасой боли и отвращения.

— Это мой самый любимый момент, — вставил голос, про который все уже успели позабыть, свой комментарий.

Меч опустился…

Масло в огонь подливало звуковое сопровождение. Гарри хотелось заткнуть уши и закрыть глаза, но что-то мешало ему это сделать. Он просто стоял, ничего не предпринимая. Смотрел на Рона, а слышал Гермиону и себя и прочие аккомпанирующие звуки.

Заметив, что меч в руке друга дрогнул, Гермиона плюнула на бесполезные крики, тем более некоторые звучали в унисон со стонами той Гермионы. Она поспешила переместиться, чтобы оказаться в поле зрения Гарри. Была надежда, что, увидев её настоящую, из плоти и крови, он выйдет из транса. Игнорировать происходящее ей становилось всё трудней и трудней, и из-за этого её действия были слегка заторможены.

— Гарри, я прошу тебя, — заглянув ему в глаза, взмолилась она. Взгляд его был осмысленным, но стоял он так же не шелохнувшись. Тогда, поджав губы, Гермиона со всего маху отвесила ему звонкую пощёчину. Его свободная рука инстинктивно коснулась вспыхнувшей от удара кожи на щеке. Гермиона потрясла рукой: от волнения перестаралась, зато был достигнут положительный эффект — Гарри потерянно уставился на неё.

— И кульминация, — прошипел голос тихо, зато то, что последовало после, ошарашило обоих.

— О, Гарри! — находясь на пике, эмоционально простонала та Гермиона.

До Гарри стал доходить смысл происходящего: почему он, совершенно не смущаясь, завороженно смотрит на творящееся на его глазах безобразие? Почему она вообще позволяет ему творить с собой такие аморальные вещи?

— Гермиона? — спросил он удивлённо, когда взгляд сфокусировался на другой Гермионе, которая рассеяно и в то же время взволнованно прожигала его взглядом. — Что тут происходит?

— Я прошу тебя, бей, — просипела она сорванным голосом, — я тебе потом всё объясню, — она отступила в сторону, давая ему пространство для манёвра. Он уже более пристальным взглядом смотрел, как сквозь переплетённые в пылу страсти их с подругой фигуры проступили очертания раскалившегося добела медальона.

Гарри покрепче перехватил меч уже двумя руками. И тут произошло сразу несколько вещей.

В глазах фантомного Рона мелькнули красные угольки, и он с яростным воплем кинулся в их с Гермионой сторону, вытянув вперёд руки, показывая тем самым своё явное желание вцепиться ими в чью-нибудь шею.

Гарри и сообразить-то толком не успел, что произошло, тело сработало на уровне инстинктов. Он сделал рывок вперёд, оттолкнув Гермиону в сторону и сам подставляясь под удар. На его шее сомкнулись вполне себе материальные ладони. Весь воздух из лёгких тут же вышибло, и он попытался сделать рефлекторный вдох, но в горло ему вцепились крепко.

Гермиона, которую Гарри оттолкнул, не ожидала подобного, неуклюже оступилась и, окончательно потеряв равновесие, осела на землю, на несколько секунд теряясь в пространстве.

— Ты, ты, ты! — сквозь шум от пульсирующей в висках крови Гарри услышал механический ледяной голос, который отдалённо напоминал ему голос лучшего друга. В глазах потемнело, но Гарри отчётливо видел налитые кровью и полные ярости глаза Рона.

Гарри выпустил меч и попытался отцепить его руки от себя — ничего не получилось. Они проходили сквозь него, как будто он был призраком, но при этом Рон вполне осязаемо с каждым мгновением сдавливал его горло всё сильнее и сильнее.

— Ты всегда был между нами! Она всегда выбирала тебя! — ненавистно бросил он.

У Гарри закружилась голова, ему только оставалось хрипеть в ответ в надежде на то, что Гермиона в скором времени придёт к нему на помощь.

Как только Гермиона вскочила на ноги, она тут же испуганно взвизгнула от увиденного и, не думая о последствиях, пустила в ход волшебную палочку. Невербальное Протего воздвигло между Гарри и фантомным Роном щит. Благо заклинание сработало, и Гарри как подкошенный опустился на колени, жадно хватая ртом спасительный воздух.

Окружающая обстановка опять поменялась. Растаяли его и Гермионы фигуры, растворился Рон, и раздался леденящий душу отчаянный крик, постепенно переходящий в вой.

— Гарри! — крикнула она так, как будто от этого зависела её жизнь. Но оклемавшемуся Гарри не нужна была команда, чтобы начать действия. Подхватив выроненный меч, он, тяжело дыша, замахнулся и опустил оружие поперёк створок раскрытого медальона.

Всё стихло, и даже как будто посветлело вокруг. Был отчётливо слышен глухой треск разбившегося стекла. Гарри победно сверкнул глазами в адрес подруги. Но с крестражем ещё не было покончено.

Начал нарастать какой-то непонятный гул, постепенно переходя в агонизирующий стон. Тьма, рассеявшаяся после удара мечом, начала сгущаться вновь. Ветер изменил своё направление, теперь он дул им в спину, как будто этот сгусток тьмы всасывал окружающий воздух.

Гарри увидел, как выражение на лице Гермионы изменилось на испуг, и обернулся. Тёмное облако устремилось к нему. Он начал отмахиваться от него, как будто отбиваясь от комаров, возжелавших его крови. Опять стало трудно дышать, в шраме начало щипать, а потом голова взорвалась адской болью. Он закричал, сжимая голову в тисках из собственных рук. Глаза наполнились слезами.

Выйдя из оцепенения, перепуганная Гермиона кинулась к нему. Ветер опять изменил своё направление. Причём очень мощно и внезапно. Гермиона словно попала под взрывную волну. Её отбросило на ствол близстоящего дерева, о который она неудачно приложилась головой. Перед глазами заплясали белые пятна, в висках вспыхнула тупая боль, ноги стали ватными и оказались не в состоянии держать её.

Она упала на землю, краем глаза заметив, что тьма, окутавшая Гарри, рассеивалась, и он сам, пошатнувшись, повалился на землю. Во рту пересохло, она почувствовала металлический горьковатый привкус, но всё равно нашла в себе силы тихонько прошептать:

— Гарри… — и после провалилась в небытие.

* * *

Гермиона со стоном открыла глаза. Уже вовсю светало. Голова раскалывалась. Гермиону слегка подташнивало. На осознание того факта, кто она, где находится и что, чёрт побери, произошло, потребовалась секунда.

Она резко вскочила на ноги — мир перед глазами пошатнулся, Гермиону повело в сторону, и она чуть вновь не повалилась на промёрзшую землю. Зверским усилием воли она заставила себя сделать шаг в сторону лежащего без сознания Гарри. От наложенных на саму себя Энервейта и Эпискея толку было мало, но хотя бы перестало двоиться в глазах и сознание стало более ясным. Гермиона нетвёрдым шагом поплелась к Гарри.

От страха у неё вспотели ладони. Как же она боялась того, что может увидеть, если подойдёт ближе. Раздался облегчённый вздох. Было заметно, как грудь Гарри поднимается и опускается в такт дыханию. “Хвала Мерлину! Он жив!” — мысленно возликовала Гермиона. Волнение за друга никуда не делось, но вот неприятное сосущее чувство под ложечкой сошло на нет.

Постоянное переживание за Гарри вошло у неё в привычку. Конечно, со многими его встречами лицом к лицу со смертью она была знакома только по рассказам: столкновение с Квирреллом, схватка с василиском, дуэль с возродившимся Волдемортом. В некоторых опасных приключениях она была непосредственным участником. Например, в их с ним авантюрном путешествии во времени на третьем курсе, чтобы спасти Сириуса. Шутка ли, если ей до сих пор снятся кошмары, как Люпин в обличии оборотня кидается на них, а Гарри закрывает Гермиону, как щитом, в надежде защитить её от когтей и клыков ослеплённого инстинктом зверя. Страху тогда натерпелись оба. Вот только Гарри ни минуты не думал, а рвался действовать, в отличие от Гермионы.

Иногда ей доставалась роль лишь наблюдателя. Гермиона ведь с самой первой секунды поверила, что это не он бросил своё имя в кубок. Тогда, на первом испытании Турнира Трёх Волшебников, она вся испереживалась, пока Гарри выделывал умопомрачительные пируэты вокруг хвостороги.

Стоять и смотреть, будучи не в силах чем-либо помочь, — что может быть хуже? Это чувство было знакомо Гермионе, поэтому когда оно в ней проснулось сейчас, ей пришлось совершить зверское усилие над собой, чтобы его игнорировать.

Она опустилась рядом с Гарри, аккуратно положив его голову себе на колени. Неестественная бледность лица настораживала. Бросив ей известные диагностические заклинания, Гермиона получила отрицательный результат — физических повреждений не обнаружилось.

Не на шутку её перепугал кровоточащий шрам. Кожа вокруг него воспалилась и покраснела. Самое противное заключалось в том, что Гермиона не знала, что это могло бы значить.

Она аккуратно пригладила вечно растрёпанные волосы Гарри. Дышал он умиротворённо, как будто спал, лицо было расслабленно, никакой гримасы боли. Гермиона не стала бы его тревожить, если бы Гарри не лежал на холодной промёрзшей земле.

Она ещё раз зарылась пальцами в его волосы, применяя невербальное Энервейт. Гарри чуть поморщился и открыл глаза.

Близоруким взглядом смотря на окружающее пространство, он, провозившись с очками чуть больше обычного, водрузил их на законное место, потом стал медленно подниматься на ноги. Гермиона последовала его примеру и, не дав ему опомниться, кинулась обнимать:

— У нас получилось, Гарри! — облегчённый вдох. — Мы справились и уничтожили его, — она отпрянула, смутившись собственной горячности. Её взгляд упал на покорёженные, слегка подкоптившиеся и немного дымящиеся остатки медальона.

Гарри с непониманием уставился на Гермиону и, как будто в первый раз слыша свой собственный голос, спросил:

— Девушка, а вы кто?

Вместо очередного восторженного потока радостных восклицаний в честь удачно завершившегося уничтожения крестража из её горла вырвался какой-то непонятный булькающий звук. Она шокировано уставилась на Гарри, пытаясь понять, шутит ли он. Нет, Гарри не такой, общение с близнецами Уизли не могло испортить его настолько, чтобы он счёл уместным шутку в такой ситуации.

Его недоумённый и в то же время изучающий взгляд был правдоподобен. Гермиона запаниковала. Мысли в голове разбегались. Заметив, что Гарри готов разразиться целым потоком нескончаемых вопросов, она, даже толком не подумав, дрогнувшей рукой взмахнула палочкой, тихонько прошептав:

— Остолбеней, — невербально колдовать сейчас она была не в состоянии. Подхватив бессознательное тело друга, она как следует выругалась вслух всеми ей известными из двух миров способами. На мгновение полегчало. Переложив Гарри на наколдованные носилки, она полевитировала его в палатку. Ей нужно было собраться с мыслями и выпить горячего чая. “Или чего покрепче”, — отчаянно подумала Гермиона, не забыв прихватить остатки крестража и обронённый Гарри меч, перед тем как скрыться в палатке.

Подозревал ли Дамблдор, что уничтожение крестража может так аукнуться для Гарри? Едва ли.

* * *

Гермиона никак не могла найти в себе силы, чтобы привести в чувство лучшего друга. Она столько раз уже поднимала палочку, но ей не хватало духу, и та опускалась вместе с её рукой. К концу подходила уже третья чашка чая.

Рука с палочкой была поднята вновь. Но тут же опущена. Гермиона не знала, как начать разговор. Что говорить, как говорить. Как вообще себя вести. О чём лучше умолчать. Всё ли забыл Гарри или только некоторые моменты. Если он её не помнит, то потеря памяти достаточно серьёзна. “А-а-а, Мерлин, что же делать?!” — от хаотичных размышлений начала болеть голова. Сделать нужно было столько, что глаза разбегались, за что ухватиться первым. “Соберись, Грейнджер, гриффиндорка ты или старый ржавый котёл в кабинете зельеварения?!” — дав себе мысленную пощёчину, Гермиона покрепче перехватила палочку.

— Энервейт,— в какой уже раз произнесла она. Как бы она ни храбрилась, голос у неё всё равно дрогнул.

— Дьявол, Гермиона, зачем было с такой силой запускать в меня оглушитель? — раздалось недовольное бурчание приведённого в сознание Гарри. На секунду показалось, что ей тогда просто послышался этот его вопрос. Гарри тем временем уселся в кровати, на которую его предусмотрительно уложила Гермиона. Он обжёг её укоризненным взглядом, но потом тот изменился на удивлённый и изучающий. “Смотрит так, как будто видит в первый раз”, — внутренне запаниковала Гермиона, но изо всех сил старалась внешне никак не выдавать своего волнения.

— Ты помнишь, как меня зовут? — осторожно спросила она. “Так, про магию он помнит, значит, это не полная амнезия. Жалко, я не особо интересовалась медицинской литературой по этому вопросу, что маггловской, что магической. Хороший совет, как быть в такой ситуации, мне бы сейчас не помешал”.

— Гермиона, кажется,— ответил Гарри неуверенно.

Та кивнула в подтверждение его слов и продолжила прощупывать почву дальше:

— А помнишь, как тебя зовут?

— Гарри, — голос был более уверенным, — Гарри Поттер.

— Что ж, Гарри, — Гермиона позволила себе немного расслабиться, потому что до этого была напряжена как струна,— расскажи мне о себе, что ты помнишь.

— Почему ты спрашиваешь? — подозрительно спросил он, косясь на палочку, видимо, ожидая от Гермионы ещё какой-нибудь подлянки.

Заметив, куда он смотрит, Гермиона положила палочку на стол и, отодвинув её на самый край, терпеливо начала объяснять.

— Потому что, когда я привела тебя в чувство, первое, что ты сказал… ты спросил о том, кто я. Меня как твою лучшую подругу озадачила такая реакция.

— Лучшую подругу?

Кивок.

— В лучших друзей не швыряют оглушителем,— пробурчал Гарри.

— Гарри, прости меня, пожалуйста! — в сердцах воскликнула Гермиона. В её голосе было столько раскаяния, что он поверил и немного расслабился. — Я правда не хотела, просто растерялась. Не каждый день с таким сталкиваешься.

— Это уж точно,— взгляд друга стал мягче. Решив, что препятствие преодолено, Гермиона пошла дальше.

— Когда очнулся, ты назвал меня по имени. Значит, ты знаешь, кто я. Знаешь, но забыл. Я — Гермиона, Гермиона Грейнджер. Твоя лучшая подруга, помнишь? — в голосе было столько мольбы, и всё прозвучало так искренне, что Гарри поверил. Недоверие постепенно стало сходить на нет. Он нахмурился, было видно, что он изо всех сил пытается вспомнить, но потом складка на его лбу разгладилась и лицо просияло. Он легонько ударил себя ладонью по лбу.

— Гермиона, ну конечно же, как я мог забыть! — он виновато взглянул на неё. — Я, ты и Рон. Друзья навек, — Гермиона мысленно простонала. Рона он помнит, что, конечно, укололо её обидой. Ей бы не хотелось сейчас затрагивать тему о нём, но в конце концов придётся рассказать всё. — Кстати, где он и… — тут взгляд Гарри опять стал недоверчивым: колючим и пристальным. — Ты выглядишь старше, намного старше, хотя должна быть моей ровесницей.

Тактично проигнорировав тот факт, что Гарри вспомнил о Уизли, Гермиона продолжила беседу.

— Что ты вспомнил?

— Как я и Рон спасли тебя от огромного зелёного вонючего чудища.

— Тролль, — пояснила она.

— Что?

— Огромное зелёное вонючее чудище — это тролль.

— А, ну да, может быть, — Гарри опять задумался, нахмурив лоб.

— Что-то ещё?

— Остальное как в тумане,— он хмурился всё сильнее, но ничего больше не сказал.

Гермиона задумалась: говорить или нет, но потом всё же решила, что молчать не стоит.

— Это было шесть лет назад, Гарри.

— Шесть лет?! Не понимаю и не помню! — его глаза забегали по окружающим предметам, он начал паниковать. Чтобы продолжать контролировать ситуацию, Гермиона стала действовать решительнее.

— Гарри, ты мне доверяешь? — фраза прозвучала больше как утверждение, а не как вопрос.

— Конечно, ты моя подруга!

— Я тебя очень прошу. Сосредоточься. Скажи, с какого именно момента ты ничего не помнишь? — она вновь задала интересующий её вопрос, слегка изменив формулировку.

Гарри утвердительно кивнул и погрузился в воспоминания. Гермиона гипнотизировала его взглядом, но торопить не спешила.

— Хагрид сообщил мне, что я волшебник на моё одиннадцатилетние. Скучный месяц в ожидании и предвкушении. Первого сентября утром дядя привёз меня на вокзал. Я с грехом пополам попал на платформу, — Гермиона внимательно слушала и не перебивала, но очень сильно удивилась, когда Гарри помимо пересказа своих воспоминаний стал вставлять кое-какие комментарии. — Знаешь, мне всё-таки кажется, что та женщина использовала магглоотталкивающие чары: толпа рыжих со странным багажом, шуму от них полно и ещё болтают о каких-то непонятных вещах, магглов обсуждают. Зная о подозрительном отношении магглов к странным личностям, замеченным в общественных местах, становится ясно, почему те не замечают волшебников.

— Гарри, это, конечно же, интересное предположение, но давай мы обсудим это позже. Рассказывай дальше.

— Прости, отвлёкся. Просто это так странно, не помнишь, но знаешь. Откуда вот я вспомнил про магглоотталкивающие чары? Тогда я про них и не знал. И ведь даже не удивился тогда, а обрадовался, что хоть кого-то из волшебников встретил. Хотя проторчал на платформе около часа и больше подозрительных личностей со странного вида багажом я не встретил, а ведь искал! Может, на меня тоже наложили какое-нибудь хитроумное заклинание, чтобы я не замечал остальных волшебников, кроме этой семьи? — видимо, эта идея так захватила Гарри, что ему было трудно от неё отделаться. Он будто с нового ракурса взглянул на произошедшие с ним события, но, заметив укоризненный взгляд Гермионы, который показался ему жутко знакомым, продолжил: — Ну, а тут, вроде, и всё. Я забрался в поезд, он тронулся, а дальше всё в тумане. И это воспоминание, как ты назвала то существо?

— Тролль.

— Во-во, с троллем, внезапно выскочило, как чёрт из табакерки, когда ты полностью назвала своё имя. Видимо, твоё перекошенное от страха лицо вот с такими глазищами неплохо мне в память въелось. Кстати, Гермиона, почему я ничего не помню, что всё это значит? Что со мной? — у Гарри произошла резкая смена настроения. Из окрылённого энтузиастом рассказчика он превратился в угрюмого и взволнованного типа.

— Так, спокойно, Гарри, без паники. Я рядом. Мы справимся, — она попыталась успокоить переволновавшегося друга. Убедившись, что он не собирается совершать никаких глупостей, Гермиона начала свой рассказ: — Пусть ты не помнишь, но у нас с тобой была миссия.

— Миссия? Что за миссия? Мы же ещё школьники.

Гермиона тяжело вздохнула, но терпеливо продолжила.

— Мы должны уничтожить крестражи.

— Крестражи? — Гарри произнёс это слово так, как будто слышал его в первый раз. Хотя, скорее всего, для него сейчас так оно и было. Гермиона решила подойти издалека.

— Ты помнишь, кто такой Вол… Ох, Гарри, — виновато начала она, — я сейчас совсем не в том состоянии, чтобы произнести его имя.

— Ничего, всё в порядке. Ты совсем как Хагрид, тот тоже не мог произнести его имени, долго упрашивать пришлось, — Гарри посерьёзнел, — он повинен в смерти моих родителей, — холодный металлический блеск в его глазах заставил Гермиону вздрогнуть.

— Так вот, он пытался убить тебя ещё совсем маленьким. Из-за этого погибли твои родители, но у него ничего не получилось.

Кивок.

— Он не бросил своих попыток убить тебя, Гарри. Ты четыре раза сталкивался с ним лицом к лицу. И, как видишь, ты ещё жив и продолжаешь бороться. Ты отправился в путешествие, забросив последний курс в школе, чтобы лишить его бессмертия. Крестражи — это тёмная магия, Гарри. Извращённый путь к бессмертию, потому что пока есть якорь из этого самого крестража, душа никогда не покинет этот мир. Чтобы создать его, нужно совершить убийство, и тогда душа расколется. Можно поместить этот осколок в любой предмет и наложить на него и вокруг кучу охранных чар. Сегодня ты уничтожил один крестраж, — Гермиона продемонстрировала остатки медальона, — но мы с тобой даже не могли предусмотреть такого исхода — тебе отшибло память. Не знаю, модификация ли это Обливиэйта или какие-то специфические ментальные чары, но то, что ты хоть что-то помнишь, — уже хорошо. Потому что будь иначе, я бы сума сошла, а так я хотя бы чувствую, что есть шанс и всё нормализуется, — Гарри выслушал её внимательно, не перебивая, а Гермиона и сама была бы рада замолчать, но тут уж, как говорится, накипело.

— Так помоги мне, Гермиона! — он посмотрел на неё таким взглядом побитой собаки, что сохранить хладнокровие было просто нереально. То, что он просил помощи у неё, — это уже хорошо. Ей выгодно, чтобы между ними как можно скорее установились максимально доверительные отношения.

Взяв остатки силы воли в кулак, Гермиона спросила:

— Гарри, ты голоден?

— Есть немного.

— Значит так, сейчас мы завтракаем, а после я попытаюсь рассказать тебе всё, что знаю.

— Может, ну его, этот завтрак, помоги мне всё скорее вспомнить, — Гарри похлопал ладонью по кровати рядом с собой, тем самым намекая, чтобы Гермиона расположилась рядом с ним и приступила к рассказу.

Гермиона в очередной раз протяжно вздохнула. Видимо, упрямство — это наследственное.

— Хорошо, Гарри, но дай мне хотя бы приготовить бутербродов и горячего чая. Разговор предстоит долгий.

Сначала он расстроился, но потом ему в голову пришла какая-то идея:

— Я могу тебе помочь! — с энтузиазмом заявил он. Видимо, к перепадам настроения ей придётся привыкнуть.