Шестнадцать (гет)

— Твоя дочь — уникальное создание, — насмешливо хмыкнул Мелькор, выслушав рассказ Сириуса во всех подробностях. — Как по-твоему, пережитое не помешает ей в будущем полноценно превращаться? Летучая мышь легко проникнет туда, где собака вызовет ненужные подозрения.

— Ты издеваешься? — возмутился Сириус. — Тхури чуть было не погибла, и это все, что тебя волнует?

— Об остальном пока рано судить, — пожал плечами Мелькор. — Я намеренно не спрашиваю тебя о Майроне, хотя определенно вижу в болезни Тхурингветиль немало полезных для нас последствий.

— Сделаю вид, что не слышал последней фразы, — вздернул подбородок Сириус, но не удержался и добавил: — А вот твоей репутации среди майар можно позавидовать. Прямо усовершенствованная версия лорда Волдеморта. Еще немного, и они начнут бояться произносить твое имя.

— Эта чепуха меня не волнует, — безразлично отмахнулся Мелькор. — Ты пропускаешь главное в словах Майрона. Над чем это работает Ауле? Что еще за загадочное творение?

— Сомневаюсь, что оно включено в замысел, иначе ему не пришло бы действовать скрытно, — нахмурился Сириус. — Думаешь, он, сам того не зная, решил последовать нашему примеру?

— Я думаю о многом, — уклончиво ответил Мелькор. — В частности, о том, что после таких случайных оговорок не стал бы верить ни единому слову Майрона. Ты правильно сделал, что заставил его принести непреложный обет, — он помолчал. — Если, конечно, они не рассчитывали на что-то подобное.

— Из твоих слов я понял, что Ауле — человек ремесла, физического труда, — возразил Сириус. — Не думаю, что он додумался бы послать к нам шпиона.

— Ауле не единственный вала на Альмарене, — усмехнулся Мелькор. — Он и сам по себе не так прост, как может показаться. Но еще меньше я бы доверял его супруге, Йаванне. У нее нет причин питать ко мне теплые чувства. Особенно когда она увидит это, — и он с сомнением обернулся на толстые черные стебли довольно недружелюбного растения, побочного продукта эксперимента, в котором друзья пытались вывести хотя бы однолетнюю мандрагору. — Растения, животный мир — ее вотчина, а в наших творениях она явно усмотрит вызов ее авторитету.

— Ей никогда не сломать наш Фиделиус, — примирительно проговорил Сириус. — Я, может, и не самый лучший из Блэков, но талант к ритуалам у нас в крови. Особняк Блэков пережил много поколений наших врагов, и нет такой силы, которая могла бы смести Утумно с лица земли. Поверь мне, крепость будет стоять вечно.

За время своей болезни Тхурингветиль сильно похудела и побледнела, сейчас напоминая Сириусу вампира, которого профессор Слагхорн как-то осмелился привести в Хогвартс. Его лично на ту рождественскую вечеринку, разумеется, никто не приглашал, но Джеймс не мог отказаться от безумной затеи проследить за Лили и, конечно, нуждался в компании.

— Сириус! — с радостным криком она повисла у него на шее, и он подумал, что обзавелся еще одним счастливым воспоминанием для Унголиант.

— Ну ты и заставила нас поволноваться, — все-таки его голос дрогнул, не сумев скрыть нахлынувших чувств. — Мелькор чуть было войну тут не устроил. Гоблины твои скучают.

— Я так хочу домой, — искренне прошептала Тхурингветиль. — У Мелиан, конечно, хорошо, но я скучала по вам, все время скучала.

— Как тебе только пришло в голову осваивать анимагию самостоятельно, не посоветовавшись с нами, — начало было возмущенно выговаривать Сириус, но тут же осекся и только махнул рукой: — Хотя кто бы говорил. Что за безответственными болванами мы были…

Майрон стоял чуть поодаль и с любопытством прислушивался к их разговору. Сириус пристально посмотрел на юношу, вспомнив о подозрениях Мелькора. Лично ему этот бестолковый мальчишка не казался таким уж опасным, хотя — и тут он снова досадливо поморщился от внезапно напомнивших о себе разочарований прошлого — в свое время, он и Питера просмотрел.

— Я сказал и повторю, — обратился он к Майрону, — мы бесконечно обязаны тебе и твоей подруге за спасение Тхури. Мелькор передавал вам свою благодарность.

Майрон кивнул, а затем как-то неуверенно спросил:

— А сам он… сам он где?

— Повсюду, — закатил глаза Сириус — приятель его и дня не мог усидеть на месте. — А что, ты так хотел с ним познакомиться?

— Нет, — слишком быстро отреагировал Майрон. — Это лишнее. Мы помогли вам, чтобы избежать несправедливости, но это не делает нас союзниками.

— Ты прав, — размеренно кивнул Сириус. — Дружба дружбой, а служба службой, как говорится. Я дам вам с Тхури время попрощаться, ведь больше вы не увидитесь.

Тхури бросила на него короткий пронзительный взгляд и, точно поняв его цели, ничего не ответила, а лишь печально кивнула. Майрон же явно был застигнут врасплох.

— Но… мы с Мелиан не всегда пребываем на Альмарене. Я думал, мы могли бы…

— Нет, — остановил его Сириус. — Не могли бы. Мы в Арде на полулегальном положении. Мелькора вы открыто называете врагом, кем станете считать меня — ведомо одной судьбе. Я не поставлю на кон безопасность своей единственной дочери.

Он покосился на ошеломленную таким заявление Тхурингветиль. Надо отдать ей должное, держать лицо девушка умела отменно, и ничем не выдала своего изумления перед Майроном.

-У вас есть несколько минут, — роль сурового родителя, эдакой реинкарнации Сигнуса Блэка Сириус доиграл до конца. — Потом мы расстанемся и забудем о существовании друг друга.

Тхурингветиль хранила молчание, пока они не шагнули на тенистую тропу, что вела к восточным воротам Утумно.

— Ты назвал меня дочерью, — заметила она, наконец. — Это для того, чтобы запутать Майрона?

— Не только, — усмехнулся Сириус. — Напротив, я был с ним даже слишком честен. Я хочу ввести тебя в род по всем правилам. Ты будешь моей наследницей по крови и магии. Ты и так выглядишь, как настоящая Блэк, нынешнее положение дел становится неприличным.

— Но это же невероятно… и потрясающе, — в порыве чувств Тхури сжала его руку. — И у нас будет все, как в твоем прежнем мире? С гобеленом… и родословной… и традициями?

— Все, что мне удастся вспомнить, — Сириус с облегчением рассмеялся, увидев ее реакцию. — Отчего-то мне кажется, даже моя скандальная матушка была бы очень довольна, познакомившись с тобой, — уже серьезнее он добавил: — После того, что случилось, я понял, что не могу снова тебя потерять. Ты особенная, Тхури. Вы с Мелькором вернули мне смысл жизни, когда я уже и не чаял вновь его обрести, — он улыбнулся: — Дело не только в том, что ты моя майэ, мне бы и в голову не пришло предложить что-то подобное Унголиант.

Тхури кивнула с какой-то странной торжественностью.

— Знаешь, — заговорщически проговорила она, — я ведь обманула Майрона. Я пришла в себя намного раньше, чем думали они с Мелиан. Когда я поняла, что оказалась у валар, я вспомнила все, чему ты меня учил. Как закрывать свое сознание, чтобы никто не мог прочитать мои мысли. И когда пришла та женщина, она действительно поверила в то, что я без сознания и почти что умираю.

Сириус замер, настороженно глядя на дочь:

— Что это значит? Какая еще женщина?

— Майрон не сказал тебе всей правды, — пояснила Тхури. — Он и представить себе не может, что я знаю. Они называли ее валиэ Эстэ. Я притворялась, думала, что на это уйдет вся моя магия, но я слышала их разговор от первого до последнего слова. Они действительно не друзья нам. И они замышляют что-то против Мелькора.

На мгновение Сириусу почудилось, что к горлу его подступает дурнота.

— Тебя видели валар? — хрипло проговорил он.

— Только она одна, — покачала головой Тхури. — Она положила руку мне на голову и попыталась посмотреть на мои мысли своими глазами. — И тогда я стала посылать ей выдуманные картинки. Мрак, и болота, и ту тьму и льды на севере, что мы видели до того случая, помнишь? Она ничего не узнала от меня об Утумно. И сказала им, что я несчастное дитя, отмеченное перстом рока. У нее было видение…

— Видение? — Сириус беззвучно выругался. — Только второй Трелони нам не хватало! Что еще за видение?

— Она не сказала им всего, — расстроенно сообщила Тхури. — Но там были корабли, уплывающие по морю белые корабли, и я смотрела им вслед, стоя по правую руку от того, кого они называют врагом.

— Мелькора? — нахмурился Сириус. — Для того видения не нужно быть провидцем, она ведь знала, что вы связаны.

— Валиэ Эстэ не знала, кто был тем врагом, — покачала головой Тхури. — Она не могла разглядеть его лица, только исходящую от него тьму. Думаю, отец, — это слово она произнесла так осторожно, словно от него с гор могла сойти лавина, — им мог быть и ты.

Сириус устало вздохнул. Интуиция его не подводила: жизнь уже не могла быть столь же беззаботной, как прежде, когда Арда принадлежала только им.

— Стоило умереть, чтобы все же исполнить мечту Вальбурги и заделаться черным магом, от которого все кругом трепещут, — иронично процедил он. — Ты умница, Тхури. Времени даром не теряла, выяснила то, до чего мне за целую вечность не докопаться, — помолчав, он добавил: — Белла бы тобой тоже гордилась.

— Белла? — переспросила Тхурингветиль. — Это еще кто?

— Твоя двоюродная тетка, — ответил Сириус. — Вы с ней похожи, мне даже иногда не по себе становится. Такой, как ты сейчас, она была сразу по окончанию школы.

Тхурингветиль заинтересованно подалась вперед.

— Расскажи, какой она была?

Сириус криво ухмыльнулся. Что он мог ответить, когда Тхури так нетерпеливо ждала прекрасной истории о могущественной и очаровательной волшебнице, о которой и по прошествии лет отец вспоминает с улыбкой? Стоило ли продолжать волочить за собой груз прошлого, следовало ли трагедиям Лонгботтомов, Маккиннонов, старших Поттеров и десятков других безвинно погибших семейств заново звучать под этим безоблачно лазурным небом, омрачая ослепительный свет, рассеянно искрящийся над Ардой?

— Дерзкой и не умеющей проигрывать, — ответил он, аккуратно подбирая слова. — С неистощим запасом внутренних сил. Всегда смеялась в лицо опасностям и могла выдержать все, что угодно. Любая неурядица, положение, когда другой бы сломался и сдался — Белла же раз за разом поднималась, собирала себя из пепла и шла дальше. Никогда не боялась начинать сначала.

Тхуренгветиль смотрела на него во все глаза.

— Но я ведь совсем не такая, — растерянно проговорила она. — Я не сделала ничего особенного.

— Но и жизнь у тебя совсем не похожа на жизнь Беллы, — откликнулся Сириус с неподдельной благодарностью судьбе. — И это прекрасно.

— А она была счастлива? — подозрительно поинтересовалась Тхури. — Когда ты говоришь о ней, у тебя странное выражение лица.

— Просто все это было слишком давно и будто не со мной, — нашелся с ответом Сириус. — Белла… Да, пожалуй, она была счастлива. По крайней мере, было в ее жизни нечто, во что она по-настоящему верила. После Азкабана могу заверить: это самое главное…

До дома они шли в молчании, которое, как ни странно, оказалось красноречивее любых слов.