Слишком случайно (гет)

Лидия бросает вещи в сумку, стараясь не замечать, что все ещё чувствует прикосновение губ Джордана к её виску. Иначе она просто растворится в этом ощущении, поверит в обязательный и безоговорочный хэппи-энд — как в книжках. А этого делать нельзя. Надежда — это хорошо, надежда, которую вселил в тебя самый правильный и милый Пэрриш, — ещё лучше. Но голоса в голове слишком отчетливо предвещают её смерть, чтобы поверить в чудо окончательно.

Лидия медлит с выбором наряда. Ей совсем не хочется яркости, но ещё одного ошарашенного ее черным свитером взгляда Пэрриша она не вынесет. Что ж, бордовое короткое платье вполне сойдет за компромисс привычного с внутренним. И вот когда ее рука уже тянется к заколке в волосах, из ванной раздается сдавленное шипение. Лидия успевает подумать, что в доме Джордан и ему может грозить опасность, когда замечает его в полуоткрытую дверь. Пытаясь ничем себя не выдать, он достает осколки зеркала из рук. Кажется, Лидия, ты и есть самая большая опасность в жизни помощника шерифа. Это могло бы быть забавным, если бы не было таким печальным.

— Ты так и собирался ехать весь в крови и стекле? — Голос звучит так сухо, что Лидия сама пугается этого звука. Не мудрено, что пойманный с поличным Пэрриш дергается, резко вырывая стекло из тела. Тяжелые капли падают на пол, и даже в этом едва уловимом звуке Лидия слышит упрек Вселенной: "Это. Все. Ты."

— Это сейчас не важно.

И ведь он действительно так думает! Лидия только вопросительно поднимает брови.

— Ну я же выжил в огне, может, и это переживу.

— Или умру от инфекции, отключусь от потери крови...

— Ладно, ты права. Я сейчас схожу в машину за аптечкой и все сделаю.

— Сам? На спине? -Лидия складывает руки на груди и мысленно усмехается этой трогательной самостоятельности.

— Лидия, ты...

Слова повисают в тишине горьким ароматом жалости. Лидия только-только нашла это хрупкое равновесие, чтобы вот так отправить всё к черту от этих недосказанных фраз.

— Я возвестила собственную смерть, да. — Она поджимает губы, хочет разозлиться, но не может злиться на него. Не выходит. — Но это не означает, что я стала немощной или бесполезной.

— Ты не бесполезна! Я...

— Ты можешь просто попросить.

И не дожидаясь его просьбы, Лидия разворачивает Джордана к себе спиной и внимательно разглядывает повреждения.

— Раздевайся.

Забавно. Раньше она просто срывала одежду с парней и они, между прочим, не дергались от таких просьб. Но это был не просто парень, это был Пэрриш, который готов броситься с головой в бой, готов сорваться непонятно куда, чтобы попытаться ее спасти, но вот попросить помощи или просто снять перед ней свою так чертовски идущую ему форму — это он робеет и мнется.

— Давай я всё-таки сам… — Джордан оборачивается и видит то самое выражение лица, после которого все знакомые Лидии предпочитают заткнуться. Побеждёно опустив голову он расстёгивает свою куртку, снимает её, сильно морщась, и уже тянется к футболке, когда холодные пальцы Лидии его останавливают.

— Нужно разрезать — так ты только хуже сделаешь. Подожди.

Лидия быстро спускается на кухню за ножницами и аптечкой. Странно, что после всего этого транса, в котором она находилась всё утро, сейчас в голове тихо и спокойно. Джордан отвлёк её, и она просто перестала прислушиваться. Если бы смерть отступала всегда, когда ты перестаешь её замечать.

Руки, оказывается, немилостиво трясутся — это становится очевидным, когда ножницы с глухим стуком падают на пол. И следом за ними обрушивается и показная собранность: Лидия оседает и начинает плакать. Тихо, чтобы Пэрриш не услышал. Она зажимает рот ладонью, потому что хочется кричать и спрашивать “Почему?”, всхлипывать во весь голос и не верить, не верить, не верить… Ей страшно. Лидия впервые за этот день понимает, что ей страшно — умирать.

— Лидия, всё в порядке?

Она кивает, запоздало сообразив, что Пэрриш её не видит. Нет, нельзя снова пугать его, нельзя делать ему больно. А то, что её реальность причиняет ему боль, Лидия успела заметить. Она не хочет знать почему. Это будет слишком. У неё всегда всё слишком!

— Да, я уже иду.

Быстро вытереть глаза, успокоить дыхание и подняться наверх. Из-за неё он там, между прочим, истекает кровью. А она тут оплакивает свою скорую кончину. Лидия пытается встряхнуть себя этой внутренней язвительностью, но получается плохо. Судя по тому, как приподнимаются брови Пэрриша — чертовски плохо.

— Ты плакала. — Он даже не спрашивает, он просто стирает оставшуюся влагу с её лица своими безумно теплыми пальцами. Тепло, страсть, огонь… В нём бушует огонь, расцветает жизнь, в то время как её холодная кожа говорит как раз-таки об обратном.

— Поворачивайся.

Джордан молча выполняет её просьбу. Четыре глубоких вдоха — чтобы руки не тряслись, и вот уже Лидия разрезает окровавленную ткань, осторожно освобождая повреждённую кожу. Столько вопросов сразу: это как нужно было кричать, чтобы вот так летели осколки? И как ему удалось так быстро среагировать, что на ней — ни царапины? И как скоро это всё заживёт?

Джордан молчит, только шумно втягивает воздух. Каждый кусочек стекла, который оказывается в руках Лидии, отзывается в его теле, наверное, невыносимой болью. Но отчего-то ей хочется думать, что дело не только в его пораненной спине. Что дело в ней самой.

— Сейчас будет больно. — И, услышав ироничное хмыканье, добавляет: — Очень больно.

На секунду её рука задерживается. Лидия смотрит на эту широкую сильную спину и хочет, чтобы не было никакой поездки, не было этого кошмара, а просто вот так взять, уткнуться носом в эту спину, обнять его руками… Нет, это слишком радостное будущее для неё. Будущее, которое никогда не наступит.

Именно в этот момент Лидия почему-то понимает, что не верит в своё спасение.

Всё уже решено.

* * *

Джордан чувствует, как Лидия смывает кровь с его спины, и закрывает глаза. Снова физическая боль заглушает ту, другую, которая волной накрыла его, стоило только увидеть заплаканные глаза Мартин. Ему плевать и на порезы, и на кровь, что оставила следы на кафеле… Нужно скорее ехать, нужно искать ответы, спасать! И вот сейчас он понимает — ему страшно. А что будет, если спасения нет? Что будет с ней, с этой хрупкой девочкой, похожей на героиню диснеевского мультфильма? Странная ассоциация, конечно, но он и сам не помнит, почему именно так.

А что тогда будет с ним?

Джордан судорожно выдыхает.

— Потерпи… — Лидия тихонько дует на его порезы, отчего всё внутри натягивается звонкой струной. Пусть думает, что это всё из-за ран. Ведь по сути — так оно и есть. Только самые большие раны в нём оставляет она.

— Тебе нужна одежда.

Ещё секунду не открывать глаза, не поворачиваться и верить, что всё это просто очень плохой сон. Ну же, Джордан, не будь эгоистом! Он не будет. Только не рядом с ней.

— У меня в машине есть сумка — на всякий случай. Нужно только заехать в участок.

— Тогда поехали. — Она протягивает узкую ладошку.

— Что?

— Ключи давай. Или ты думал, что я пущу тебя за руль в таком состоянии?

Это было слишком, но напоминать о её состоянии Джордан не хочет. Одного неудачного раза хватило.

— Только до участка. Дальше я сам поведу.

— Слушаюсь, помощник шерифа!

Слабая попытка пошутить. Но и она радует. Пусть делает, что угодно, только не плачет. И не кричит.

Джордан идёт к машине, стараясь не смотреть на Лидию. Всё так внезапно и бездарно, что у него просто не хватает сил осознать происходящее. Он находит футболку в сумке в багажнике и натягивает её, извращённо радуясь, что спина всё ещё болит. Пусть болит, пусть держит его на плаву.

Путь к участку они проводят в полной тишине. О чем говорить? Каждая тема кажется взрывоопасной. Он был сапёром в армии целых два года, но такие бомбы, сотканные из человеческих чувств, он, к сожалению, обезвреживать не умеет.

Джордан смотрит в окно, стараясь просчитать все возможные варианты развития событий. Если не врать самому себе — а он таким, обычно, не занимается — шансы на благоприятный исход ничтожно малы. Он, конечно, не так много знает о всей этой сверхъестественной истории, но судя из рассказов Лидии…

— Приехали.

Лидия распускает волосы и Джордан на секунду задыхается — они так похожи на огонь. У него, надо сказать, сложные отношения с огнём — и с реальным, и с этим рыжим пожаром, что рассыпался искрами по плечам Лидии. Кажется, со вторым — особенно сложные.

— Пойдём? — Он видит, что Лидии сложно совладать с собой и показаться на людях, не выдав своей паники, но оставлять её одну он не хочет.

В ответ лишь блёклое подобие улыбки и нервный кивок.

Он не знает, чем вызван этот внезапный порыв, но он ловит своими пальцами её ладошку и крепко сжимает. И не выпускает — так и ведёт её с собой в участок, словно на эшафот. Шериф не первый год знаком с Лидией и может догадаться, что что-то не так. Может, его не будет в участке и он просто оставит записку?

То, что удача отвернулась от него, Джордан понимает по тому, как резко Лидия вырывает свою руку из его ладони.

— Джордан? Лидия? Что-то случилось?

Наверное, в голове у шерифа проносятся нерадужные картины очередной кровавой войны — он хмурится и пристально вглядывается в своего помощника. Конечно, это же Бейкон-Хиллс: тут уж если что и случается, то обязательно катастрофическое и смертельное. И их случай отлично подходит под это описание. К сожалению.

— Шериф, мне нужно отлучиться на пару дней… Мы…

Пока Джордан судорожно ищет подходящий предлог, оживляется Лидия.

— Понимаете, мы хотим выяснить, кто же такой Пэрриш… — Лидия неловко улыбается и пожимает плечами.

Потрясающе! Сейчас он и сам бы не поверил, что встретил её два часа назад в чёрном свитере и с безжизненным выражением лица. И откуда в ней столько силы?!

— Лидия согласилась мне помочь в этом… нелегком деле…

— Конечно-конечно. Езжайте. Только будь со мной на связи, Джордан.

— Хорошо. До встречи.

— До свидания, Шериф.

Если шеф что-то и заподозрил, то благоразумно промолчал. Отлично выходит: помощник шерифа увозит куда-то несовершеннолетнюю школьницу. Чертов Бейкон-Хиллс! До назначения сюда всё было так гладко и спокойно.

— Спасибо за помощь.

Лидия в ответ только качает головой. Кажется, она израсходовала все силы на эту ложь.

Садясь в машину Джордан думает лишь о том, чтобы поскорее вернуться. С хорошими новостями. С живой Лидией. И, желательно, с прежней — а не той бледной копией Мартин, что сидит на соседнем сидении. По традиции сегодняшнего дня он крепко обнимает её и целует в висок — своеобразный ритуал поддержки и… Нет, остановимся на поддержке. Всё остальное будет слишком в их ситуации. “Их” — это тоже слишком, но уже безоговорочно и бесповоротно. Теперь они вдвоём, связанные общим обманом, общей тайной и общей надеждой.

— Поехали?

— Поехали.

Заводя мотор Джордан решает для себя, что не верит в плохой исход. Он спасет Лидию, во что бы то ни стало. Он сможет. Надежда есть.

Голоса в голове Лидии шепчут о том, что надежды нет. Она обречена. Но она ни за что не признается в этом Джордану. Она не отберет у него эту последнюю надежду. Она снова перестанет слушать. До тех пор, пока смерть не оглушит их тишиной.