Summertime Of Our Lives (гет)

— Лили, просыпайся.

Мама водит рукой по моим волосам, присев на краешек кровати. Я зарываюсь лицом в подушку, надеясь, что она даст мне поспать еще пару часиков, а может, и все сутки. У меня сильно болит голова, и я буквально не могу разлепить глаза.

— Давай, дорогая, вставай, — повторяет она немного странным голосом и легонько трясет меня за плечо. — Завтрак ты уже пропустила.

— Мне приснился такой ужасный сон, — хныкаю я, чтобы она сжалилась надо мной.

Я не помню всех подробностей, все в голове перемешалось, но там был лагерь, Скорпиус Малфой, и мне было очень плохо.

— О чем? — спрашивает она.

Нет, серьезно, что с ее голосом?

Я открываю глаза. Окна зашторены и в комнате довольно темно. Только комната эта не моя, а над моим лицом склоняется Доминик. А значит, это был не сон, и у Скорпиуса действительно все еще есть невеста.

— Дом?

— Привет, соня, — произносит она с легкой улыбкой. — Как ты себя чувствуешь?

— Что я здесь делаю? — хриплю я, потому что ответ на ее вопрос слишком очевиден, чтобы его озвучивать.

— Не помнишь? — она поднимает брови. — Ты неплохо так вчера повеселилась. Правда, мне пришлось тебя увести, прежде чем Ал заметил.

В голове начинают вспышками появляться какие-то отрывки вчерашней вечеринки, где я пила вино, огневиски, пиво и лимонад (хотя сейчас я начинаю подозревать, что лимонад был непростой), танцевала на столе и всеми силами пыталась показать окружающим, как я круто развлекаюсь и знать не знаю о том, что у Скорпиуса Малфоя есть невеста, да и если бы знала, мне было бы плевать. «Кто вообще такой Скорпиус Малфой?» — вот что должно было быть написано у меня на лице, только соответствовать этому образу без вина у меня не получалось. Потому что вечеринка по случаю вечера пятницы — окончания короткой учебной недели? чьего-то Дня рождения? просто классного лета? Я точно не знаю, был ли у нее изначально повод — неожиданно для всех стала вечеринкой по случаю возвращения Ребекки. Не знаю, совпадение ли то, что она приехала ровно в тот день, когда уехала Селина. Может, Матье почувствовал угрызения совести и связался с больницей, пообещав обеспечить ей полный уход в лагере. А может, ей просто повезло, и она разминулась с малолетней преступницей и избежала угрозы быть отравленной снова. Мне все равно, если честно. Я очень рада, что ей стало лучше, правда. Но я не хочу знать ничего о ней, как и о любой девушке, хоть чем-то связанной со Скорпиусом.

То ли от этого болезненного отвращения к теме Малфоя, то ли от похмелья, но все выпитое ночью, кажется, начинает подниматься по моему пищеводу. Издав непонятный жалобный звук, похожий на скуление, я умоляю Доминик хоть о чем-то, что могло бы мне помочь.

Она берет с тумбочки стакан и подносит его к моим губам.

— Выпей, станет лучше, — говорит она, помогая мне держать голову.

Я осушаю стакан в три глотка, и зелье тут же начинает действовать: тошнота проходит, а в висках перестает пульсировать боль.

— Спасибо, — я едва не стону от облегчения и падаю обратно на подушки. — А где все?

— Сесилия разрешила тебе занять ее кровать и ночевала где-то еще, — объясняет она. — Ты очень не хотела возвращаться к себе. Ну, а вообще все давно ушли, завтрак уже закончился. Ал и Джеймс оба заходили, но я сказала им, что ты спишь. И как ты живешь с такой чрезмерной опекой? — Дом качает головой, но вряд ли она говорит серьезно.

— Выбора нет, — я пожимаю плечами. — И, кстати, спасибо за… ну… Все.

— Ну что ты, для чего еще нужны сестры? — улыбается она с таким пониманием, что моя привязанность к ней вдруг усиливается в разы. Жаль, что она не учится со мной в Хогвартсе. Такая старшая сестра мне там точно бы не помешала. — Хоть я и очень люблю Луи и доверяю ему, есть вещи, которые просто нельзя обсудить с братом.

— Это точно, — соглашаюсь я, даже не представляя, как смогла бы завести с Алом и Джимом разговор о Скорпиусе. Не только потому, что он их друг и что они слишком переживают, что я найду себе неподходящего парня. Просто — они мальчики, и рассказывать им о своей бывшей влюбленности было бы ужасно неловко.

— И ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной о том, что тебя беспокоит, — продолжает Доминик, и я понимаю, что с ее-то проницательностью она догадалась, что что-то не так. — Я всегда тебя выслушаю и постараюсь помочь.

Я молча смотрю на нее некоторое время, обдумывая, стоит ли ей рассказать. Почему бы и нет? Она не понесется сломя голову избивать Малфоя, не будет меня осуждать, возможно даже посоветует, как себя вести. Я почти открываю рот, но слова застревают в горле. Я не могу. Это же Доминик — самая идеальная из всех девочек Уизли. Она бы никогда не попалась так, как я. Никто никогда бы ее не обманул. Любой парень бросил бы всех девушек и невест, чтобы быть с ней. Мне было бы стыдно признаваться ей, какой наивной и глупой оказалась я.

— Все хорошо, — говорю я, растягивая губы в улыбке. — Я просто не следила за тем, что пью.

— Ну ладно, — мягко отвечает она, не настаивая. — Но, если что, ты знаешь, где я живу.

Разговор на этом сворачивается, и я прошу у нее полотенце, чтобы не поддаться порыву и не излить ей душу.

Через полчаса я выхожу из ванной, чувствуя себя немного лучше, и сажусь за туалетный столик девочек, по которому разбросана вся их косметика вперемешку. Я обычно пользуюсь только тушью и блеском, но теперь у меня появилось это дурацкое маниакальное желание выглядеть безупречно и уж точно быть красивее Аделы Селвин. Я ее никогда не видела, но в моем представлении она похожа на Мелани, а значит, у нее всегда идеальные блестящие волосы, ровная кожа и грамотный макияж. И я должна выглядеть так же. Не чтобы он выбрал меня, нет, мне это уже не нужно… А просто чтобы он пожалел. Если он вообще на это способен.

Как же я его ненавижу!

Перед обедом я забегаю в свою комнату, чтобы взять привезенные из дома конспекты по истории. Перед интеллектуальной игрой надо будет пробежаться по ним глазами, просто на всякий случай. Я была готова к мероприятию и без долгих раздумий записалась в команду Крейга, но после того, что случилось со Скорпиусом, я боюсь, что не смогу сосредоточиться ни на чем другом. Мелани там нет. Либо мне повезло, либо она избегает меня так же, как я ее. Думаю, нам обеим не хочется об этом разговаривать. Поначалу я была очень зла на нее, потом пыталась поставить себя на ее место и понять, сказала бы я ей правду, если бы невеста была у Джеймса, но мой брат, в отличии от ее, никогда не стал бы обманывать так ни одну девушку. Возможно, в кругу Малфоев и Ноттов это нормально.

Дом дожидается меня, и в столовую мы идем вместе. Решив меня проверить, она называет мне случайные даты и имена, чтобы я назвала ей в ответ события, достижения и другие факты.

Я удивляюсь, увидев за нашим столом Скотта и Уильяма, которым в последнее время надоело сидеть в женской компании, но почти сразу понимаю, почему они решили вернуться на сегодняшний день. Меня встречают пением, которое отзывается в моей памяти слабым отголоском вчерашнего импровизированного караоке, и с довольными ухмылками пересказывают мне все, что я предпочла бы не знать. Но я смеюсь вместе с ними, закатываю глаза и отвешиваю им подзатыльники, чтобы в любую секунду быть готовой показать Скорпиусу, как мне весело без него. Только его здесь нет. Мои глаза уже давно натренированы искать его в помещении каждый раз, даже сейчас, когда эта привычка мне совсем не нравится. Конечно, она помогает мне следить за своим поведением и внешним видом, когда я нахожусь в его поле зрения, но я хотела бы вообще никогда больше о нем не думать. Хочу, чтобы он исчез навсегда, а я даже не заметила.

Я не только слежу за ним взглядом всякий раз, когда мы оказываемся в одной комнате, но и буквально физически чувствую его появление. Не знаю, как. Вот и сейчас я резко поворачиваю голову к двери, как зверек, который только-только уловил запах пищи, — но заходит только компания американцев. И только я успеваю усомниться в своей интуиции, как замечаю в самом ее центре Скорпиуса. Рядом с Ребеккой. Она ему улыбается, он несет в руке ее сумку, а я роняю ложку с противным грохотом, который эхом проносится по всей столовой. Скорпиус его слышит. Он оборачивается в мою сторону. Я пытаюсь заставить себя отвернуться, но продолжаю смотреть на него. Я чувствую себя идиоткой. Вся моя гениальная актерская игра летит к черту. Я должна безразлично отвести взгляд, как будто только на секунду отвлеклась от разговора с друзьями, чтобы найти источник шума. Я должна ответить на шутку Уилла, подколоть Скотта так, чтобы расхохотался весь стол, или, в крайнем случае, открыть конспекты, но я все еще смотрю на него. Как полная дура. А все перечисленные действия совершает он, уже через две секунды возвращая внимание Ребекке и кивая ее словам, как будто я просто неуклюжая девочка, уронившая ложку и не представляющая собой никакой опасности. Я хочу вскочить, перевернуть стол, швырнуть в него тарелкой с пирогом, закатить истерику, чтобы все, включая Ребекку, узнали, какой он мерзавец на самом деле.

У него есть невеста. У него есть чертова невеста, на которой он женится через два года, с которой будет спать и воспитывать детей! Что он творит?! Кем надо быть, чтобы на следующий день после того, как я узнала правду, пойти к другой девушке, и так пострадавшей из-за него, и продолжить обманывать ее как ни в чем не бывало? Неужели у него напрочь отсутствуют понятия о морали, честности и уважении к людям? У меня просто в голове не укладывается, что может существовать хотя бы один человек, способный на такой поступок. Но он существует, один, и это именно тот, в кого я должна была влюбиться. Поверить не могу.

Скорпиус провожает ничего не подозревающую Ребекку к ее столу, за которым ему нет места, и, сказав ей что-то милое на прощание, идет к своему. Там уже сидит Мелани, и, когда она переводит на меня взгляд, я вижу, что она так же шокирована его поведением, как и я. Похоже, Скорпиус перешел все границы.

Я не могу поддерживать разговор с ребятами, потому что-то и дело ловлю себя на том, что наблюдаю за столиком, где мой родной брат разговаривает со своим другом, не подозревая, какой он на самом деле плохой человек. Сославшись на то, что мне нужно готовиться, я встаю из-за стола посреди рассказа Скотта и выхожу из столовой. В дверях я сталкиваюсь со Свити и, неловко пожелав ей удачи на игре, прохожу дальше. Она пыталась расспросить меня о свидании весь вчерашний день, и я обещала рассказать позже, но я бы предпочла вообще больше никогда не возвращаться к этой теме. Мне не хочется идти в комнату, и я решаю найти скамейку подальше от людей, где можно спокойно почитать. Но когда я отхожу от столовой на несколько метров, мне на плечо резко ложится чья-то рука. Я едва не вскрикиваю от испуга, и со всей силы заезжаю Джиму локтем в ребра.

— Совсем, что ли? — возмущаюсь я, не замедляя шаг, но он увязывается за мной.

— Прости, Лилс, — ухмыляется он, потирая бок. — Как дела?

— Потрясающе, — буркаю я в ответ.

— Говорят, ты плохо себя вела вчера, — продолжает он тем же ехидным тоном.

— И что теперь? Санта не подарит мне подарок? — интересуюсь я.

Я не хочу ему грубить, но у меня настолько паршивое настроение, что это выходит само собой.

— Лилс, — говорит он уже мягче. — Что с тобой происходит?

— Ничего, — я мотаю головой. — Правда.

Я не знаю, что ему сказать, но боюсь, что, если он начнет расспрашивать дальше, я расплачусь.

— Ты в последнее время сама не своя, — продолжает он. — Мы просто переживаем. И хотим помочь.

— Мы?

— Я и Ал. Он рассказал мне, что ты была очень расстроена чем-то, — признается он.

— Это была ерунда, правда, — говорю я, пытаясь вложить в свой голос как можно больше уверенности. — Просто день был плохой. Немиров меня опустил перед всем классом, потому что я не смогла сделать его дурацкий амулет, а потом я… поругалась с Розой, — заканчиваю я, понимая, что это звучит вполне правдоподобно, учитывая, что это произошло на неделю раньше.

— Опять поругалась? — переспрашивает Джим.

— В смысле «опять»?

— Я знаю, что у вас были проблемы недавно.

А это-то он откуда знает?! Не сама же Роза рассказала. Хотя, может, Мелани.

— У нас с Розой всегда были натянутые отношения, — я пожимаю плечами, чтобы казаться безразличной. — Обычно меня это не волнует, но тогда, говорю же, день был плохой.

Я чувствую на себе его пристальный взгляд, и мне приходится повернуться к нему лицом. Я невинно поднимаю брови, и он прищуривается.

— Ну смотри, — с подозрением протягивает он. — Если случилось что-то еще, я со всем разберусь, только скажи.

Ох, Джим, с этим ты был бы очень рад разобраться. Только благородный род Малфоев прервался бы навсегда.

— Случится что-то еще, если мы сегодня проиграем, — говорю я и заставляю его развернуться в сторону скамейки. — Я вообще-то готовиться шла.

— Заучка, — фыркает он, и я закатываю глаза. — Удачи, Лил.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

Он уходит, оставляя меня наедине с конспектами и своими мыслями.

И я честно пытаюсь сосредоточиться на именах и подвигах волшебниках, помогающих магглам в Наполеоновских войнах. Я проговариваю про себя все даты, но у меня из головы никак не выходят Малфой и Ребекка. Я не знаю, что делать. Я не могу пойти к Ребекке и рассказать ей правду. Это унизительно — вести себя как ревнивая брошенная девочка, пытаясь их разлучить. Но и не сказать ей — неправильно. Она должна четко осознавать, кто будет держать ее за руку, провожая до кабинета. Она должна понимать, кем на самом деле является человек, который будет говорить ей, какая она красивая, целовать ее… Боже, она будет с ним спать, может, она уже снова с ним спит и ничего не знает! Они будут проводить вместе каждый день и каждую ночь, и я же сама знаю, что Ал почти живет у Саммер, а Ребекка не будет возвращаться в свою кровать, когда комната Малфоя всегда свободна. Господи, как я смогу здесь жить все это время, как я смогу спать, зная, что они вдвоем, представляя, что они делают? Я просто сойду с ума, если буду видеть их вместе каждый день. А Ребекка — не та девушка, которую нужно прятать под мантией-невидимкой. Они не будут скрывать свои отношения. Они всегда будут передо мной. Не только в моей голове, но и наяву.

Я крепко зажмуриваюсь, чтобы эта картинка сменилась пятнами перед глазами, но она только усиливается в моем воображении. Мои пальцы резко сминают страницу, вырывая ее из тетради, и у меня уже не получается сдержать слезы.

Я открываю глаза, когда слышу, как кто-то садится рядом со мной, и поворачиваю голову, стараясь улыбнуться.

— Ты в порядке, Лили? — спрашивает Крейг, сочувственно глядя на меня.

Черт, он же капитан нашей команды! Он не должен видеть, в каком я состоянии.

— Да, в полном, — я энергично киваю. — Ты только не подумай, что я не готова, я всегда так паникую перед чем-то важным. Особенно перед экзаменами у Макгонагалл. В последний раз я вообще чуть не упала в обморок, но потом сдала хорошо, у меня просто нервы такие, но здесь я точно все знаю, так что…

— Лили, дыши ровно, — перебивает он меня с усмешкой. — Я уверен, что никто в нашей команде не готов лучше, чем ты.

— Да, — я облегченно выдыхаю, и еще несколько слезинок скатывается по моей щеке.

Крейг хмурится, глядя на меня, а затем протягивает руку к моему лицу, чтобы их стереть.

— Я знаю, что тебе нужно, — произносит он с обезоруживающей улыбкой, и мне становится немного легче еще до того, как он достает из рюкзака половину плитки шоколада.

— Это мой любимый! — не сдержавшись, восклицаю я, рассмотрев этикетку.

Он смеется и отдает его мне.

— Не уйду, пока все не съешь, — заявляет Крейг. — Моя команда должна быть в лучшем расположении духа.

— Так у тебя для всех шоколад припасен? — спрашиваю я, отправляя в рот дольку и наслаждаясь вкусом начинки из мягкой карамели.

— Вполне возможно, — ухмыляясь, отвечает он.

Я только качаю головой. И как ему только удалось вернуть мне хорошее настроение всего за минуту? Мы с Крейгом пересекаемся, только когда организуем мероприятия, и он все время такой приветливый, а его увлеченность фотографией всегда меня вдохновляла. Что-то в нем есть заражающее — и позитивом, и желанием что-то делать. И почему, когда рядом со мной есть такие классные люди, я должна была влюбиться в самого худшего?

Видимо, эта мысль отражается на моем лице, потому что улыбка Крейга гаснет.

— Лили, ты уверена, что у тебя все в порядке? — спрашивает он снова, уже серьезным тоном.

— Да, — говорю я. Голос у меня выходит каким-то грустным.

Он молчит, изучающе глядя на меня, и мне кажется, что он хочет что-то сказать, но не может подобрать слова. Я не могу понять, о чем он думает, но какая-то мысль заставляет его раздраженно сжать челюсть.

— Крейг?

— Лили, — начинает он и тут же обрывает себя: — Ничего.

— Все равно же скажешь после уговоров, давай сэкономим время, — предлагаю я. — Что не так?

Он глубоко вздыхает.

— Я видел тебя со Скорпиусом, — цедит он сквозь зубы.

Чего бы я ни ожидала, то точно не этого. У меня в голове не появляется ни одного адекватного ответа на это заявление, и я просто жду, что будет дальше.

— Лили, я знаю, что ты его ненавидишь, — продолжает он, распаляясь все больше с каждым словом. — И я знаю, что он друг твоего брата, и понимаю, почему ты ему не говоришь, но если Малфой принуждает тебя к чему-то… Скажи только слово, и он больше никогда к тебе не подойдет.

— Что? — глупо переспрашиваю я. — Крейг, ты все не так понял!

— Думаю, я понял все правильно, — он качает головой. — Я же вас давно знаю, я видел, как ты к нему относишься. Никто в здравом уме не поверил бы, что ты можешь быть с ним по своей воле. Послушай, Лили, я не хочу лезть не в свое дело и я не буду ни о чем тебя расспрашивать, но я не могу оставаться в стороне, зная, что…

— Крейг, пожалуйста, Скорпиус не заставлял меня ничего делать…

— Ты что, боишься его? — спрашивает он, совершенно сбивая меня с толку. — Если ты поэтому не можешь никому рассказать, то он никогда не узнает, что ты сказала мне, хорошо? Я просто хочу помочь.

— Мне не нужна помощь, Крейг, — твердым тоном произношу я, до сих пор не веря, что этот разговор принял такой оборот. — Я ценю твою заботу, но ты видел меня со Скорпиусом, потому что мы встречались.

Он смотрит на меня так, как будто все еще думает, что я вру.

— Ладно, — кивает он, даже не скрывая свои сомнения. — Я уже сказал, что не буду лезть не в свое дело, но ты всегда можешь прийти ко мне, договорились?

Неужели у меня настолько жалкий вид, что уже третий человек за сегодня решил мне это сказать? Но, на самом деле, хоть я и не могу никому рассказать, поддержка других мне немного помогает.

— Спасибо, — говорю я искренне. — Правда. Но вряд ли мне когда-нибудь это понадобится.

— Но ты плакала, — напоминает он.

— Мы расстались, — коротко сообщаю я.

Крейг поднимает брови.

— Значит, он все-таки что-то сделал?

Я медленно выдыхаю, чтобы оставаться спокойной.

— Нет, я просто узнала то, что не хотела бы знать.

Он прищуривается, а потом кивает с каким-то странным пониманием.

— Ты узнала про ту девушку, — произносит он, даже не спрашивая, а утверждая.

— Какую девушку? Аделу?

— Аделу? Я не знаю, как ее зовут.

— Его невеста, — говорю я, глядя на его лицо в поисках реакции.

— Невеста? — переспрашивает он с удивленным смешком. — Так он ее назвал?

— А это не так? — жадно спрашиваю я, разворачиваясь к нему всем корпусом, как будто так я смогу получить больше информации. — Что ты о ней знаешь?

— Немного, — Крейг мотает головой. — Кузина Джессики Берк со мной в одном классе, а Джессика знает саму Аделу. Ну и ты знаешь, как разносятся слухи. Но Лили… То, что я тебе скажу… Ты уверена, что хочешь это услышать?

Я хочу сказать да, потому что я должна знать всю правду, если Скорпиус солгал мне и тогда. Но почему-то согласие застревает в горле. А хочу ли я ее знать? Хочу ли я знать, кого я не просто впустила, а сама пригласила в свою жизнь? Может быть, мне достаточно и того, что мы не будем вместе? Нет, я теперь не смогу жить в неведении.

— Уверена, — говорю я. — Говори.

Крейг вздыхает и с неохотой рассказывает:

— Я не знаю подробностей, и даже не знаю, правда ли это. Может быть, просто сплетни. В общем, Скорпиус познакомился с Аделой на каком-то приеме, где ее представляли обществу. Не знаю, сколько ей было лет. Говорят, он ее напоил, хотя, скорее всего, ему достаточно было просто проявить к ней интерес и… Можешь сама догадаться. Ее отец грозил судом, и ему пришлось сделать ей предложение.

С каждым его словом во мне поднимается протест, потому что это просто не может быть правдой, и я начинаю мотать головой еще до того, как Крейг заканчивает говорить.

— Нет, они с детства помолвлены, — говорю я, чувствуя нелепую потребность оправдать Скорпиуса если не в его глазах, то хотя бы в своих. Не хочу, чтобы эта отвратительная история всплывала в моей голове при каждом упоминании его имени.

— О, — произносит Крейг. — Значит, это просто слух. Наверняка Джессика приревновала его к Аделе и сама его распустила. Я обычно не интересуюсь сплетнями, но ты понимаешь, почему я переживал, когда узнал про вас.

— Ага.

— Я не хотел, чтобы что-то такое произошло и с тобой, — добавляет он, поморщившись. — Но если ты абсолютно уверена, что это неправда, то я спокоен. И можешь не волноваться, я никому не расскажу об этом в школе.

Я рассеянно киваю. Что-то в его словах зацепило меня. «Если ты абсолютно уверена». А уверена ли я? Скорпиус сам сказал мне, что они с Аделой помолвлены с детства. Это очень удобная версия, учитывая традиции аристократических семей. Кто может это подтвердить, кроме Мелани, которая всегда будет на стороне своего брата?

Нет. Нет, не надо уходить в эту степь. Это ложь. Точка.

Это даже логически не может быть правдой, ведь так? Когда мы были вместе, Скорпиус не сделал ни одной попытки затащить меня в постель, кроме как для того, чтобы просто в ней спать. Хотя кто знает, что бы он сделал, если бы я не психанула, как только он предложил мне остаться? Нет, Мерлин, он не стал бы ничего делать. Я могу признать, что он обманывал меня, скрывая наличие у себя невесты, но настолько низко он бы никогда не опустился.

Конечно, не опустился бы, двоеженство у нас запрещено.

Нет. Хватит. Если я позволю себе так думать, поставлю под сомнение каждое его действие. Скорпиус женится на Аделе, потому что они помолвлены с детства — не потому что он ее соблазнил. Скорпиус не давил на меня, потому что он все-таки джентльмен — не потому что он научился на своих ошибках и не хотел разбирательства с моей семьей. Скорпиус отказал Селине, потому что она его не привлекала — не потому что он уже поплатился за связь с несовершеннолетней.

Черт. Черт.

Кто такой Скорпиус Малфой? Знаю ли я о нем хоть что-то настоящее? Хотя бы одну маленькую деталь… Может, человека, в которого я была влюблена четыре года, и вовсе не существует? Может, я влюбилась в мальчишку на вокзале, по рассказам брата-идеалиста показавшегося мне несчастным и непонятым, когда в действительности он просто подлый, аморальный, гнилой…

— Лили!

— Да? — встрепенувшись, я обращаю взгляд на Крейга, который, кажется, что-то говорил.

— Прости, что расстроил тебя, — произносит он с искренним сожалением.

— Ничего, — отвечаю я. — Больше, чем он, ты бы не мог меня расстроить. Я уже знала, что совершила ошибку, и ты это только подтвердил.

— И все равно, мне жаль, что так получилось, — говорит он и пристально смотрит мне в глаза. — Я уверен, ты встретишь человека, гораздо более достойного, чем Малфой.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты Лили Поттер, и любой парень мечтает быть с такой как ты, — Крейг улыбается и встает, протягивая мне руку. — Идем, лучше готовиться всем вместе.

И несмотря на все, что я только что узнала, на все, что произошло со мной в эти последние несколько дней, я отвечаю ему искренней улыбкой.

Мы направляемся к корпусу, потому что, как оказалось, вся наша команда уже собралась в комнате Крейга. Он открывает передо мной дверь и пропускает вперед, но, когда я уже сворачиваю к лестнице, он хватает меня за локоть.

— Если ты хочешь отомстить, сейчас твой шанс, — говорит он, кивком указывая на общую гостиную.

Судя по громкому разговору, там собралась компания американцев, и мне даже не надо заглядывать туда, чтобы узнать, кто сейчас с ними.

Несмотря на мое настойчивое желание выкинуть Скорпиуса из головы насовсем, предложение звучит слишком заманчиво, и я киваю. Покажу ему, что он мне не нужен, — и потом благополучно забуду. Отличный план.

Крейг закидывает руку мне на плечи, а я обнимаю его за талию, чтобы оказаться ближе. Он заговорщицки подмигивает мне, как будто ему самому доставляет удовольствие этот план. Впрочем, учитывая всю эту историю с Аделой, неудивительно, что Скорпиус ему не нравится. И мне приятно, что он хочет меня от него защитить, хотя, в отличие от Ала и Джеймса, это не является его прямой обязанностью. Почему-то он напоминает мне Кайла.

— У тебя есть девушка? — неожиданно для себя спрашиваю я.

— Нет, — говорит он, поднимая брови. — А что?

— Ничего, — я мотаю головой. — Просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за этого.

— Не будет, — ухмыляется он. — Готова?

— Да.

— Ты знала, что Пирс как-то притащил к нам в комнату кошку, не зная, что это Макгонагалл?

Этот вопрос оказывается настолько неожиданным, а сам факт — настолько нелепым, что я разражаюсь хохотом, и Крейг тут же тянет меня в гостиную. Все присутствующие поворачивают к нам головы. Краем глаза я замечаю среди них Скорпиуса, но делаю вид, что не обращаю внимания. Это легко, учитывая историю о Макгонагалл.

— До сих помню, как она превратилась обратно, — выдавливает он через смех. — Это был самый неловкий момент в моей жизни. Пирс не мог ходить к ней на уроки еще месяц…

Мы проходим через всю гостиную в библиотеку, где Крейг просит у Хлои учебник по истории магических войн. Получив его, он берет меня за руку свободной рукой, и я крепко сжимаю его пальцы. Проходя мимо Кайла и Саммер, я здороваюсь с ними, улыбаясь и размахивая нашими сцепленными руками.

На Скорпиуса я так и не смотрю. И мне хочется гордиться этим, но почему-то мне совсем не стало легче. Ни капельки. Он все так же меня обманул, он все так же вернулся к Ребекке, и, сколько бы раз я ни вызывала его ревность, это ничего не изменит. Тем не менее, как только мы оказываемся на втором этаже, я с энтузиазмом ударяю по поднятой ладони Крейга и благодарю его за потрясающе сыгранную сцену.

— Пойдем обратно — можем повторить, — легко предлагает он, и уже хочу кивнуть, но потом только растягиваю в улыбке сжатые губы.

— Думаю, я вполне отомщена, — если бы.  — Спасибо тебе, не представляешь, как я благодарна.

Жаль только, это не сработало.

— Да ладно, — отмахивается Крейг. — Тут как со старым пластырем: чем быстрее сдернешь — тем проще.

Я киваю, следуя за ним по коридору, и почти веря, что в его словах есть правда. Только вот мой пластырь за четыре года успел намертво прирасти к коже.

До игры остается не так много времени, но мы успеваем настроиться. Крейг был прав — готовиться действительно лучше всем вместе. Мы отложили книги и конспекты и просто придумывали друг другу заковыристые вопросы обо всем, что только приходило в голову. И это оказалось гораздо полезнее, чем пялиться в учебник, потому что у меня не было ни секунды, чтобы погрузиться в собственные мысли. Я доставала из своей памяти нужные факты с такой скоростью, что едва могла внятно произносить их — так мой мозг старался наполнить сознание чем-то отличным от моей неудачной влюбленности. И здесь он наконец-то преуспел: между мной и Скорпиусом стояли четыре призрачных года и какая-то неделя отношений, а история Магии занимала целые века, которые, даже при самом поверхностном взгляде, были насыщеннее и куда драматичнее, чем вся моя жизнь. В рамках истории и общества такой факт как неоправданные ожидания одного человека попросту не рассматривается. Я уменьшила его до песчинки и поместила где-то между принятием Закона о свободе эльфов тридцать первого августа две тысячи девятнадцатого и первой ничьей на Чемпионате Мира по Квиддичу второго сентября того же года — в общем оставила Малфоя ровно там, где он должен был остаться четыре года назад. И если бы я спросила у собравшихся в этой комнате, что произошло в тот день, максимум, что они смогли бы вспомнить, это самое дождливое первое сентября за последние тридцать девять лет.

Поэтому, когда мы впятером направляемся в зал, мой мозг работает на все двести процентов, и я не слышу ни шуток товарищей по команде, ни напутственной речи капитана, которую произносит Крейг. Даже на Розу, которая готовилась с нами все это время, я обращаю внимания не больше, чем на нитку, прицепившуюся к платью.

— Удачи нам! — подводит итог Крейг, и мы все складываем руки вместе, чтобы с радостными воплями вскинуть их вверх.

— Итак, мы начинаем наш интеллектуальный марафон, я прошу команды занять свои места за столиками для первого тура, — голос ведущего, я узнаю по нему Заккари, разносится по залу, и оживление стихает. — Сейчас я раздам вам первое, письменное задание, на которое вам отводится пятнадцать минут.

На игру зарегистрировалось девять команд, и каждой отведен круглый стол, какие выставили вместо привычных рядов кресел. Зак делает взмах палочкой, и по залу разлетаются запечатанные конверты, которые все ловят на лету. Потом он запускает таймер, и мы быстро разрываем бумагу, деля между собой карточки с заданиями. Их всего четыре, так что Крейг объединяется с Эмили, а Чарли, Роза и я получаем по отдельной. Я быстро проглатываю шапку с объяснением, ставлю перо на чистый лист и понимаю, что уже забыла, в чем суть. Нервно встряхнув головой, я уже вдумчивее читаю задание и только после этого начинаю выписывать буквы на черновик. Мне достались заклинания, а, вернее, их анаграммы — перемешанные буквы, которые нужно составить в слова. Не сложно. Я живо меняю буквы местами, ищу логические цепочки и знакомые сочетания, а потом, наконец, собираю одно из двух слов. Инкантатем. Из оставшихся символов легко складывается Приори, так что я вписываю ответ в карточку с заданием и берусь за вторую их трех анаграмм. Она оказывается гораздо проще первой, и мне хватает всего минуты, чтобы догадаться, что это Экспекто Патронум. Воодушевленная, я интересуюсь, как дела у остальных, и оказывается, что Крейг с Эмили уже разобрались со своим заданием и теперь помогают Чарли. Роза только мотает головой, давая понять, что мы ее отвлекаем, но в целом ее ответ меня не интересует. Не очень приятно признавать, но она точно не облажается. Я возвращаюсь к своим записям, перемешивая в голове буквы так и эдак, но никак не могу ухватить хотя бы кусочек существующего заклинания. Ведущий объявляет три минуты до конца. Вот черт! Я и не знала, что провозилась так долго. Лихорадочно перебирая исписанные листы с множеством вариантов, я хватаюсь то за один, то за другой, но ничего не складывается. Бросив беспомощный взгляд на ребят, я поспешно опускаю голову, чтобы никто не понял, что у меня проблемы. Знаю, это неправильно, но ведь они тоже заняты, и их задания наверняка были сложнее, а мне досталось такое легкое, и вот — не могу справиться даже с ним! Незаметно для себя я начинаю грызть кончик пера, и поглядывать на часы, а потом Крейг и остальные ударяют по рукам и оборачиваются ко мне.

— Лили, ты как?

Я мотаю головой, но все равно единственное, что могу делать, — это тупо смотреть в лист, на котором не хватает последнего ответа. Мне кажется, если я открою рот, чтобы попросить помощи, — разрыдаюсь.

— Это Дезилюминационное, Лили, — произносит Роза, вписывая в свою карточку правильные ответы. — Я была уверена, что ты знаешь его.

— Конечно, — шиплю я, не осознавая до конца, что она сказала мне, но автоматически ища подтверждение ее словам. — Я знаю, как раз проверяла.

Она ничего не говорит, только убирает свое выполненное задание в конверт к остальным. Я, скрепя сердце, вписываю ее подсказку и отдаю карточку Крейгу за мгновение до того, как Зак начинает десятисекундный отсчет. Конверты взмывают в воздух и приземляются в его руки. Я откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза, чувствуя, как меня трясет.

— Лили, ты в порядке? — участливо спрашивает Крейг, и я через силу киваю. — Ты слишком нервничаешь.

— Я просто забыла слово. Вертелось в голове, а все никак не могла сообразить, — отвечаю я спокойно. Ни слова о том, насколько унизительно было принимать подачку от Розы. — Помнила, что заклинание для сокрытия объектов, а дальше…

А дальше в моей голове сами собой всплывают картины и люди, которых там быть не должно. Комната Альбуса, визит Селины, руки Скорпиуса… Истеричный смех в моей памяти едва не выливается в настоящую истерику. Я не знаю, что помогает мне сдержаться, но, когда я все-таки открываю глаза, я благодарна всем Святым, что Заккари в этот момент объясняет правила следующего тура.

— … номер один — «Войны большие и маленькие», тема номер два — «Коронованные волшебники», номер три — «История квиддича» и четыре — «Фантастические твари и места их обитания». У вас одна минута, чтобы распределиться.

— Так, — Крейг поднимает голову, записав все темы. — Чарли, думаю, ты лучше всех справишься с квиддичем. Эмили возьмет «Тварей». Роза, как у тебя с войнами?

— Хорошо, — она кивает.

— Тогда ты пойдешь на них, а Лили… Лили, я ни черта не смыслю в «Коронованных волшебниках», кем бы они ни были. Это придется сделать тебе, — он смотрит на меня с таким доверием, что я невольно киваю несколько раз подряд.

— Я уверена, что справлюсь.

— Отлично, — улыбается он, как будто и не ждал другого ответа. — А теперь идите и принесите нам победу!

И, разумеется, Роза ее приносит, набрав в теме войн восемьдесят очков из ста пятидесяти возможных. Все время, что она проводит на сцене, вместе с участниками других команд, я пытаюсь собраться, не грызть перо и думать только о том, каких волшебников, хоть как-то связанных с короной, я знаю. Когда приходит моя очередь подниматься к Заку, Крейг ободряюще пожимает мою ладонь, и я киваю, не глядя на него. Ребята желают удачи, а я, совсем не чувствуя ног, иду к сцене, сжимая палочку вспотевшими пальцами. С этим туром все не так просто: нужно не просто знать ответ, но и дать его, взмахнув палочкой раньше остальных.

— Вопрос за десять. Вильгельм Первый происходил из первого магического рода в Нормандии, однако оказался сквибом и оттого получил ЭТО прозвище раньше, чем прозвище Завоева… Команда номер семь, пожалуйста.

— Незаконнорожденный, — отвечает девушка справа от меня, и я киваю, соглашаясь с ней. Конечно. Это слишком просто. Здесь все дело в реакции. Сейчас будут вопросы, где нужно подумать, и там я наберу очков.

— Вопрос за двадцать, — продолжает Зак. — Лучшими отравителями за всю историю признавали женщин и итальянцев. Назовите ту… Команда номер три?

— Екатерина Медичи, — выпаливаю я, едва успев взмахнуть палочкой.

— Плюс двадцать очков!

Я перевожу дух. Понятия не имею, как я смогла так быстро догадаться. Он ведь даже не дочитал вопрос, а я уже дала правильный ответ! Все. Теперь я точно в порядке.

Оглянувшись на команду, я вижу, как Крейг показывает мне большой палец, и я окончательно успокаиваюсь.

Следующий вопрос берет парень из девятой команды, но только потому, что успевает взмахнуть палочкой раньше, чем я. Я тоже знала, что это был Иван Грозный, потому что читала о нем прошлым летом: он родился в маггловской семье и всю жизнь подавлял свою магию по религиозным соображениям, что, к несчастью, приводило к многочисленным вспышкам агрессии.

— Вопрос за сорок. У этого английского короля было шесть жен, вторая из которых была уличена в колдовстве и казнена, однако перед этим…

Давай, Лили. У кого из маггловских королей было шесть жен? Ты же знаешь. Шесть жен… Шесть… Вторую казнили… А что стало с первой? Куда он девал первую? Наверное, отправил в монастырь. Или развелся. Она просто ему не нравилась. Так, сосредоточься. Вторую казнили. А что с остальными? Неужели не смог сразу найти одну-единственную? Он же король… Черт, Лили, вспоминай!

— Команда номер три, — Заккари смотрит на меня, а я в ужасе смотрю на свою волшебную палочку. Я только что взмахнула ей. И, кажется, раньше всех. Теперь надо отвечать. — Команда номер три?

— Да, да, сейчас, — я пытаюсь начать рассуждать заново, но время идет, а я даже не помню, в чем заключался вопрос. Мы не знаем имени короля. Наверное, нужно имя короля. Предположим, с первой он расстался. Вторую казнил… Расстался, казнил… умерла!

Я подпрыгиваю на месте. Расстался — казнил — умерла. Расстался — казнил — пережила!

— Короля звали Генрих Восьмой, — выдохнув, отвечаю я.

— Правильно, но вопрос звучал иначе, — говорит Зак. Я холодею. Я не помню, как звучал вопрос. Я начала думать раньше, чем дослушала, так боялась снова опоздать. Какой может быть вопрос? Заккари еще ждет, но вряд ли он прождет долго.

— Женой была Анна Болейн, — продолжаю тыкаться я. Знаю, что если говорить близкие ответы, подбираясь к правильному — ведущий может подождать, пока ты дойдешь до него. — Елизавета Первая была их дочерью…

— К сожалению, время вышло. Команда номер три — минус сорок очков. Команда номер пять?

— Ноль. У Елизаветы Первой, в отличие от отца, не было ни одного брака.

— Сорок очков!

Черт! Черт, черт, черт. Что я натворила? Почему я не догадалась дослушать вопрос? Зачем я полезла? Какая разница, сколько у кого жен, и что они с ними делает? Какая разница, куда он девал их, и сколько вообще женщин пострадало по вине этого самовлюбленного… Генриха?! Нужно было просто выслушать вопрос. Я облажалась. Господи, Господи, Господи…

— Пятьдесят очков! — объявляет Зак, и я в ужасе распахиваю глаза. Я пропустила последний вопрос! Я даже не слышала, как он его задавал, а потом кто-то ответил, получил кучу очков, а я в это время переживала за потерянные сорок! Сколько у меня теперь? Минус двадцать? Если сложить с очками команды, выходит шестьдесят. Это плохо, очень плохо, что я скажу ребятам?

— Тема номер три — «История квиддича».

Я на заплетающихся ногах возвращаюсь к столу, и, проходя мимо Чарли, даже не желаю ему удачи, потому что не могу смотреть ни на кого из команды. Я падаю на свое место и опускаю голову на ладони. Меня до сих пор трясет, и от перенапряжения, и от стыда, и вопросы о квиддиче я не слушаю и не слышу.

— Лили, — негромко зовет меня Крейг. — Ты как?

— Переволновалась, — отвечаю я. — К следующему туру соберусь, обещаю.

— Ты только не расстраивайся, — мягко говорит он. — Со всеми бывает, наверстаем.

Я слабо киваю и бросаю быстрый взгляд на Эмили и Розу: они с капитаном не спорят, но его оптимизма не разделяют. Я знаю, что они винят меня в потере баллов. Уверена, что Крейг тоже, вот только он, в отличии от девочек, знает, в чем причина моего состояния, и я не могу понять, утешает меня это или нет.

Чарли возвращается с сорока баллами, сияющий и гордый собой, и мы провожаем Эмили на сцену нестройным хором. По ней сразу видно, что ее парень не оказался помолвленным с другой ублюдком: она успевает среагировать быстрее всех и отвечает на первый вопрос без промедлений. Ее ничего не отвлекает от игры, а вот я, хоть от меня сейчас ничего не зависит, нервно стучу по полу ногой, и, когда Крейг опускает руку мне на предплечье, обнаруживаю, что изорвала на маленькие кусочки листок с номером и списком нашей команды. Я бросаю его на стол и крепко сцепляю пальцы, чтобы они не тряслись. Когда Эмили вызывается на третий вопрос, но молчит, я перестаю дышать, пока она наконец не дает правильный ответ. Я бы не переживала так в другой ситуации, но если мы проиграем — это будет из-за меня. Поэтому дальше мы все должны брать по максимуму, чтобы исправить мою ошибку.

Сорок и пятьдесят баллов уходят Австралии и Франции, и по результатам первого этапа второго тура мы занимаем третье место. Я оказалась единственной, кто ушел в минус.

Второй этап отличается тем, что темы объявляются по одной, а не все сразу. Как только Заккари произносит первую — «Проклятия и их жертвы», — Эмили и Чарли указывают на Розу. Крейг качает головой:

— Розу лучше оставить на потом. С проклятиями справлюсь и я, а Роза, очевидно, знает больше меня.

Крейгу удается втянуться со второго вопроса, на который он отвечает правильно, принося команде двадцать баллов. Его успех меня воодушевляет, и я сама начинаю с азартом угадывать ответы на вопросы из его темы. Мне становится лучше, нервозность проходит, и я снова готова выкладываться на сто процентов. Это было просто неудачное начало.

Крейга наш столик приветствует аплодисментами и улюлюканьем. Я обнимаю его, наклонив свой стул к его, и он улыбается мне, а потом кивает на Заккари.

— Следующая тема — «Снадобья и эликсиры»! — провозглашает он, и команда единогласно выбирает Эмили.

За ее выступление мы поднимаемся на второе место, и я в предвкушении потираю руки, надеясь отыграться и вернуть потерянные баллы, а заодно восстановить свою репутацию. Но о «Магических рекордах» Чарли осведомлен лучше, поэтому он становится третьим представителем нашей команды.

— Замечательно, спасибо участникам, можете возвращаться на место, — говорит Заккари, когда Россия забирает вопрос на пятьдесят баллов. — И последняя тема в этом этапе — «Министры Магии»!

Я подскакиваю на своем стуле, готовая сорваться с места, как только Крейг даст добро. Министры Магии? На них я могу заработать хоть все сто пятьдесят!

— Роза, ты министров хорошо знаешь?

— Да.

— Подождите, но я хорошо знаю министров, — возражаю я, когда до меня доходит смысл разговора. — Я даже на Политику здесь хожу! Разве не логичнее взять меня?

— Лили, мы верим, что ты знаешь эту тему, но сегодня ты очень несобранна, —поясняет Эмили. — Давай не будем рисковать.

— Крейг, — говорю я умоляющим тоном, поворачиваясь к капитану. — Я справлюсь.

Он смотрит на меня с сомнением, потом переводит взгляд на Розу и обратно на меня. Я не опускаю глаза, показывая, что абсолютно спокойна.

— Команда номер три, — окликает нас Заккари, когда все остальные участники уже поднимаются на сцену. — Какие-то проблемы? Вам требуется перерыв?

— Нет, — громко отвечает ему Крейг, а потом спрашивает нас: — Кто за Лили?

Я поднимаю руку, выпрямляя ее полностью. Помедлив, он присоединяется ко мне.

— Ладно, кто за Розу?

Три руки взлетают в воздух, едва дослушав его вопрос.

— Прости, — говорит он, смотря на меня с сожалением. — Но мы с тобой в меньшинстве. Роза, удачи.

Она кивает, встает и уверенным шагом направляется к сцене, а я до сих пор не верю, что это произошло. Я знаю, что это всего лишь игра в лагере, но мне становится обидно до слез. Я должна была хоть в чем-то преуспеть. И я могла в чем-то преуспеть, но мне, конечно же, предпочли Розу. Опять.

Вот все и окончательно вернулось на круги своя: Скорпиусу Малфою плевать на мои чувства, а моя кузина отбирает у меня малейшие шансы чего-то добиться. И стоило мне так усиленно работать над собой все эти годы?

Роза с легкостью отвечает на первый вопрос, и я, больше не в силах это выносить, поднимаюсь с места.

— Лили, ты чего? Ты плохо себя чувствуешь? — обеспокоенно спрашивает Крейг, отрывая взгляд от сцены.

— Я не думаю, что я вам здесь нужна, — говорю я, и дрожь в моем голосе раздражает меня саму. — Если вы мне не доверяете, я не буду тратить свое время.

— Лили, не драматизируй, — качает головой Эмили. — Сходи умойся, попей воды и возвращайся. Ты не можешь просто уйти посреди игры.

— Так вы все равно уже решили, что я в запасе, — огрызаюсь я. — Задания рассчитаны на четырех человек, пятый нужен на случай, если кто-то заболеет, умрет или вдруг окажется недостаточно умным и классным для своей команды.

— Лили, пожалуйста, ты не так все поняла…

— Да пошли вы все! — гневно бросаю я, не дослушав Крейга до конца, и быстро иду к выходу.

Остальные участники провожают меня любопытными взглядами, Свити окликает меня со своего стола, но я делаю вид, что не заметила. Главное — убраться подальше от этого дурацкого зала, своей дурацкой команды и их дурацкой любимицы Розы. Пожелала бы ей потерять все баллы, но на это можно и не надеяться. Это же Роза, гениальная Роза Уизли, которая, «очевидно, знает больше всех».

Уже в который раз за последнее время я возвращаюсь в комнату с отчетливым намерением собрать чемодан, но если братья и поверят, что я сбегаю из лагеря из-за провала на интеллектуальной игре, то решат, что я помешалась. Поэтому я просто запираю дверь на замок, чтобы Мелани не портила мне настроение еще больше. Пусть гуляет, где хочет, мне все равно.

Упав на кровать, я просто начинаю плакать. Господи, как я устала! Как же я устала от всего этого… Почему я не могу существовать одна? Почему я не могу быть счастлива просто так, независимо от него? Почему я не могу прожить ни дня, не испытывая никаких чувств к Скорпиусу Малфою, не завидуя Розе, не пытаясь всем что-то доказать? Почему мне не хватает меня самой? Мне нужна хотя бы маленькая передышка, хотя бы один день, когда я не буду думать обо всех остальных. Особенно о Скорпиусе, который въелся в мою жизнь, как красное вино въедается в белоснежный ковер. Только, в отличие от пятен, нет ни одного заклинания, которое может вывести его из моей головы. Он был в моих мыслях, когда я ненавидела его и когда я была с ним, а сейчас он настолько прочно там обосновался, что я просто больше ни на что не способна. Жаль, что Омут памяти только хранит воспоминания, а не забирает их навсегда. Я бы избавилась от них без сожалений.

Где-то раздается стук, и он не утихает, становясь все громче, и в какой-то момент я понимаю, что я уснула и это стучат в мою дверь. Только представив недовольную мину Мелани, я морщусь, медленно скатываюсь с кровати и иду к двери.

Но, открыв ее, я обнаруживаю на пороге Розу, а за ее спиной маячит Джеймс.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я кузину, и мне даже не хочется знать, чем закончилась игра.

— Джим получил письмо из дома, сказал, это важно, — объясняет она, проходя в комнату.

Я испуганно вскидываю взгляд на Джеймса, но по его лицу не скажешь, что случилось что-то страшное.

— В чем дело? Ал уже идет? Кто тебе написал?

— Да, знаете, тут…О Боже, что это?! — неожиданно восклицает он, указывая в сторону окна.

Там ничего нет, и, когда я снова поворачиваюсь к Джеймсу, он уже держит в руках мою сумку. Не успеваю я среагировать, он уже выхватывает палочку Розы из глубокого кармана ее юбки, ухмыляется и выскальзывает в коридор.

— Что за черт? — кричу я ему вслед, подпрыгивая к двери и дергая ее за ручку. Она не поддается, и я запоздало соображаю, что в сумке у меня были и палочка, и жетон. Если Джим заколдовал дверь, нам отсюда не выйти.

— Джеймс, если ты думаешь, что это смешная шутка, ты ошибаешься, — громко произносит Роза.

— Вам необходимо было вмешательство, — объясняет он приглушенным голосом. — Вам надо решить все ваши проблемы.

— Мерлин, тебе же не двенадцать лет! — восклицаю я. — Прекрати дурачиться и открой эту чертову дверь!

Для усиления эффекта я пинаю по ней пару раз, но результата это не приносит.

— Я вернусь через три часа, — сообщает Джим. — Надеюсь, к этому времени вы уже помиритесь.

— Джеймс, выпусти нас сейчас же! Джеймс! Джеймс?

Но на мои мольбы и угрозы никто и не отвечает. Этот поганец действительно запер нас здесь и скрылся с нашими палочками. О том, что следующим пунктом в его плане будет отвлечение Мелани, догадаться несложно, а значит, следующие три часа мне придется провести наедине со своей кузиной.

Кажется, к концу дня в лагере станет на одного атланта меньше.