Коуквортский рубеж (гет)

9 августа 1997 года, 9 часов утра, Косой переулок, Лондон.

Ритмично постукивая каблучками по брусчатке мостовой, Прозерпина и Персефона быстрым шагом прошли вдоль продуктовой лавки и, свернув за угол, вышли к Косому переулку.

— И все равно я не понимаю, зачем так рано, — жаловалась младшая сестра старшей, едва за ней поспевая. — Ты вернулась вчера ночью, я разгребала завалы отчетности Гринготтса допоздна: мы вполне могли бы подойти и к открытию!

Возмущенно фыркнув и ускорив шаг, Панси перехватила поудобнее заказанный с вечера торт и бросила через плечо:

— Поверить не могу в то, что это говоришь ты, Прозерпина, — она кинула косой взгляд на высокие башенные часы от лавки с домашней мебелью. — Поторопись, уже почти девять!

Устало выдохнув и сжав кулачки, Прозерпина поспешила за ускорившей шаг сестрой, надеясь не потерять ту в толпе постоянно спешащих куда-то магов. Глаза сами собой норовили закрыться: бессонные ночи за бумагами, упрямые, вытягивающие золото гоблины и озверевший после явления на ковер к начальству Люциус никому бы не прибавили здоровья.

Поначалу идея посильной помощи в столь важном деле казалась Прозерпине замечательной, позволявшей реализовать все возможности ее ума. Она также не была лишена своего рискованного очарования, к которому Гермиона так привыкла за шесть лет дружбы с Гарри Поттером. По факту же оказалось, что работе не было видно конца и края, ожидаемые результаты терялись, а весь энтузиазм и жажда выслужиться выветрились даже из головы Люциуса. Чем больше дней проходило с момента их званого обеда, тем обреченнее выглядел этот человек.

— Ну, — недовольно бросила Панси через плечо и обернулась, нахмурив брови, — где ты там?

Ускорив шаг, Гермиона быстро догнала ее. Панси уже расправляла растрепавшиеся волосы палочкой не хуже обученного стилиста: явно где-то нахваталась по крупицам секретов их особых чар. На нее были надеты сшитый с иголочки салатовый плащ от мадам Малкин, неприкрыто отдающий маггловской модой, привычные туфли-лодочки на небольшом каблуке и слегка открывающее колени платье. Насколько Гермиона разобралась в нравах чистокровных, Панси балансировала на самой грани допустимого наряда.

— Так, посмотри на меня, — прищурившись, протянула она, осматривая ее растрепавшиеся локоны, и легко взмахнула палочкой, — вот так…

Волосы Гермионы чуть спружинили, повторяя образ витых прядей Панси, которые та, в отличие от Грейнджер, не стала частично собирать в тугой пучок на голове. Закусив губу, Паркинсон одобрительно кивнула и поднесла палочку к двери, а затем легко постучала в стекло ее кончиком.

Растрепанная Джинни появилась в дверях через полминуты, доверху обмотанная непонятными гирляндами и растяжками. Очевидно, она работала с раннего утра, но, несмотря на это, до сих пор не могла побороть в себе сонливость. Гермионе пришла в голову мысль, что Джинни могла вообще не ложиться, но на нее это было не похоже.

— Паркинсон… — удивленно пробормотала она и отошла в сторону от двери, пропуская их внутрь. — Билл предупреждал, что пригласил тебя на открытие, но я не ожидала тебя увидеть.

Волосы Джинни опали и казались потускневшими в неярком свете утреннего солнца, а цветом лица она выровнялась с объявившемся в отделе тайн Волдемортом. Под ее глазами залегли те же глубокие синяки, что и у самой Прозерпины в июле, а движения казались невольными и рваными. Девочка себя не щадила.

— Я Прозерпина, — добродушно улыбнулась Гермиона Джинни, — сестра Панси.

Джинни недоуменно на нее посмотрела, представилась и натянуто улыбнулась в ответ, жестом приглашая всех пройти за собой куда-то в помещение, служащее им то ли кабинетом, то ли столовой, то ли гостиной. Тут же за перегородкой была и кухня, так что комнату вполне можно было бы назвать просто общей.

— Я подумала, что вам будет сложно одним управиться с открытием, — Панси, перехватив упаковку торта в другую руку, закинула свою сумку выше на плечо и оглядела зал. — В таких делах никогда не бывает лишней помощи. Я помню, как мне в одиннадцать лет пришлось улаживать дела по наследству, было очень трудно.

Джинни понимающе закивала головой и перестала поглядывать на нее, как на пробравшуюся в курятник лисицу. Гермиона отметила, что с ее стороны было умным ходом озвучить проблемы юридически, а не вспоминать об огромном северном поместье, дорогом столичном доме и спасенных Люциусом счетах, которыми управлять было ничуть не проще, чем принимать наследство в одиннадцать.

— Нам пришлось очень долго снимать охранные чары с коробок, — отозвалась Джинни, забирая из рук Панси торт и покрывая его какими-то бытовыми заклинаниями. — Еще сложнее было оформить права владения. Я боялась, что возникнут проблемы из-за нашего имени, — Джинни чуть помялась, готовая среагировать на любое неверное движение бровей Панси, — но все застопорилось на неясном статусе братьев. В Министерстве была собрана целая комиссия по решению этой проблемы: у многих пропали родственники и открылись имущественные вопросы.

— Правительство все еще не приравнивает пропавших без вести к мертвым, но все к этому движется, — из коридора вышел Билл, на ходу расчесывая волосы, и улыбнулся широкой, приветливой улыбкой. — Формально, сейчас мы вступили в права пользования и владения, но оформление полноценного наследства с правом распоряжения пока что всем блокируют, оглядываясь на доклады исследовательских комиссий с Рубежа.

— Да, — закивала головой Панси, припоминая, что ей об этом известно. — Там сейчас всем заправляет Руквуд… Слышала, что к нему послали Беллатрису Лестрейндж с ревизией.

— О, — усмехнулся Билл, — ну тогда стена точно скоро рухнет, а Руквуд сбежит на север, не выдержав напора этой сумасшедшей.

Панси засмеялась, прикрывая рот рукой, а Прозерпина непонимающе на нее поглядела.

— Что? — отсмеявшись, выдохнула она. — Да, Лестрейнджи наши родственники в пятом и седьмом поколениях, но даже Нарцисса лишний раз предпочитала запирать двери на замок еще в те времена, когда Белла и Родольфус возвращались из своих деловых путешествий в Европу!

Покосившись на непринуждённую болтовню Панси, улыбнулась и Джинни, рассортировывая Берти Боттс по цветам.

Об особенностях появления Прозерпины в доме Паркинсон им уже было известно. На следующий день после того, как Гермиона приняла то косметическое зелье, к ним в гости вновь заглянул Билл, и Панси, ничего больше не опасаясь, пустила его в дом. Гермиона тогда работала с Люциусом в библиотеке и вышла только на обед, но названая сестра воспользовалась возможностью представить ее другу. Люциус тогда тоже зачем-то явился в гостиную, обменялся с Уизли косыми взглядами и молча ушел назад, не желая нагружать голову лишними проблемами.

— Панси — взрослая девочка, — говорил он Прозерпине. — Сама со временем разберется, с кем дружить не стоит.

Ну, вот Панси и разбиралась. Позже Прозерпина встречала Билла в банке, все чаще появляясь там по делам банкротства. Он знать не знал о всей серьезности ситуации и продолжал работать там на совесть так же, как и при прежней власти. Они мило побеседовали и разошлись хорошими приятелями, а Прозерпина узнала, что она неуловимо напоминает ему одну его очень умную подругу, имя которой он называть отказался. Они не виделись еще неделю: все то время, что Панси проводила в незаметном Лондонском госпитале, решая свою неприглядную проблему. Сдача анализов, реакций и базовое обследование не заняли много времени, много больше его потребовалось на то, чтобы наколдовать качественные документы, не светясь следом магии перед Министерством. Врачи дали добро на медикаментозный аборт, и уже через день побледневшая Панси сама аппарировала домой, предупредив Гермиону, чтобы не ждала ее к ужину. А утром, стараясь заколдовать себе тоску макияжем, собрала бумаги и направилась в банк, из которого месяц назад вывела последние сикли.

— Билл, — буркнула через плечо Джинни, — мне нужны те канареечные помадки, что ты видел под завалами коробок с расколдованной одеждой. И красивые банки для них, они стояли на пятой полке под чердаком! Только, пожалуйста, не разбей ничего в этот раз, а то даже репаро уже не поможет!

Билл обреченно глянул на нее исподлобья: видимо, случаев битья посуды за ним и вправду накопилось немало, — сгреб из банки сортируемых конфет горсть сладостей и ушел назад в коридор.

— Я помогу, — отозвалась Панси и направилась за ним. — Похоже, у вас там только трикстер не прошелся.

Судя по всему, Билл так и не успел сегодня позавтракать, раз с таким энтузиазмом принялся за конфеты.

— Здесь только хорошие Берти Боттс, — он протянул ей раскрытую ладонь с драже. — Близнецы — те еще шутники, но они никогда не переставали любить сладости.

Панси с охотой подхватила одну штуку с его руки и закинула себе в рот: позавтракать она тоже не успела.

— Арбузная, — довольно отметила она и, покопавшись еще раз в его конфетах, вытащила вторую такого же цвета. — Я запомнила, как они выглядят, это мои любимые!

— А я с детства люблю медовые, — улыбнулся Билл. — Жаль только, что они редко появляются.

— Так вот почему ты самый рыжий! — засмеялась Панси, поднимаясь вслед за ним по крутой лестнице на чердак.

— Нет, — усмехнулся Билл, — поэтому я самый добрый, ведь близнецы еще в детстве объелись драже со вкусом соплей, а Джинни вообще не ест сладкого. Самый рыжий у нас Чарли.

— Странно, — задумалась Панси, переступая высокий порог чердака. — Никогда его не встречала.

— Он сбежал от нас сразу же, как только окончил школу. Ты же семьдесят девятого года? — Панси, спрятав глаза, кивнула. — К моменту твоего поступления он уже выпустился.

Чердак и вправду оказался доверху завален таким количеством хлама, которое Панси никогда в своей жизни не встречала, даже разгребая накопившиеся в особняке вещи нескольких поколений ее семьи. Здесь в большой куче лежали наваленные друг на друга плащи-щиты с щитами-шляпами, убыстряющие ботинки и экспериментальные иллюзорные мантии, которые близнецы так и не успели пустить в продажу. Сбоку от них были навалены раскрытые деревянные ящики: видимо, Билл и Джинни уже достали из них все, что можно, и разложили по выставочным стендам в зале. Левее располагались полки, от пола до полотка заставленные разными банками и зельями, некоторые из которых уже начинали опасно отсвечивать в темноте. Свет поступал на чердак через узкое окно мансарды и не мог полностью рассеять тени даже в самый ясный день. От сладкого у Панси немного скрутило живот, и она провела по нему ладонью, надеясь ослабить спазм.

— Люмос, — шепнул Билл и указал палочкой куда-то вверх, к углу комнаты. — Кажется, Джинни говорила про те банки. Я сниму их оттуда, а ты выбери из них самые красивые.

Он взял с другой стороны комнаты лестницу и переставил ее к полкам, а затем полез наверх, стараясь как можно аккуратнее ступать по ступеням. Панси прекрасно его понимала: левитировать в такой темной захламленной комнате хоть что-то было бы опасно.

— Вот та, левая, — она подошла к лестнице и кивнула на переливающуюся желто-розовым банку, ухватившись за живот, — и за ней такая же!

Билл понятливо кивнул, взял банки подмышку и, придерживаясь свободной рукой за опору лестницы, стал спускаться обратно.

Он уже почти стоял на полу, когда его ноги задергались, будто зачарованные Таранталлегрой, и он взмахнул руками, стараясь ухватиться не то за лестницу, не то за полки, но все равно упал, свалив Панси ровно на мягкие залежи плащей-щитов.

— Хорошие конфеты, говоришь? — негромко рассмеялась она, путаясь под его весом в мантиях и сама начиная неосознанно дергать ногами.

— Я не виноват! — засмеялся Билл, стараясь на руках оторваться от Панси и закапываясь вместе с ней еще глубже под груды плащей. — Наверное, это были экспериментальные образцы!

— Угу, — кивнула она, распластавшись под ним звездочкой и уткнувшись носом куда-то ему в подбородок. — Можете смело пускать в массовое производство.

— Прости, — сдерживая улыбку, прошептал он, вновь постарался подняться и легко боднул лбом ее скулу.

— Если ты будешь продолжать закапывать нас и дальше, то мы задохнемся, — доверительно шепнула Панси ему на ухо и успокаивающе обхватила рукой спину, стараясь как можно меньше дергать ногами. — Просто полежим так минуту или две.

Расслабив руки, Билл согласно улыбнулся и повернул лицо к Панси, в глазах которой неведомым образом переливался оконный свет.

— И как мне удалось втянуть тебя в это? — покачав головой, прошептал он, найдя под мантиями ее талию.

— Наверное, у тебя рецессивный ген близнецов, — волнуясь, пробормотала она подслушанную в маггловской больнице глупость.

Билл молчаливо улыбнулся и кивнул, даже не став переспрашивать.

— Ты пахнешь медом, — дрожащим голосом прошептала Панси, уткнувшись носом ему в шею и вдохнув аромат конфет, — и солнцем.

Билл, успокоившись, прикрыл глаза. Проклятие почти не действовало на лежачих, а от дрожи ее тела по сердцу разливалось мягкое, манящее тепло. И еще все это было правильно, потому что она была англичанкой.

— А ты арбузами, — он прижал ее к себе за талию и второй, свободной рукой откинул длинную прядь волос с ее лица.

— Я купила медовый торт, — пробормотала Панси и дотронулась губами до его щеки. — Вкусный.

Билл слабо кивнул, крепче прижимая ее к себе, и чуть повернул голову.

Она невесомо коснулась его губ, сама того не ожидая, но и они на вкус казались медом. Где-то во всем этом был вымысел сознания, а где-то правда, Панси точно знала, но предпочла не думать, когда он крепче прижал ее к себе за талию, зарываясь руками в витые каштановые волосы. Он целовал ее мягко, но настойчиво, и она не давала ему отстраниться, обхватив обеими руками его шею и сжав коленями талию.

Его кожа горела солнцем, и хотелось прижиматься к ней неотрывно, как к последнему источнику света — единственному, который может согреть. Выгнув шею, Панси подставила под поцелуи свои плечи и прокралась рукой под его рубашку, растирая пальцами поясницу, обвивая ногами бедра. Платье задралось до пояса, позволяя Биллу скользить ладонью по животу, проглаживать пальцами точеный изгиб талии, изучая наощупь все линии тела, пока она, прикрыв глаза, растворялась в запахе его волос и мягкости кожи рук.

— Нас нет слишком долго, — прохрипел он, дрожащей рукой обхватывая ее шею и касаясь губами яремной впадины. — И мы разбили банки.

— Наколдуем Обливейт, — шепнула Панси, прогибаясь в талии под его рукой. — Возьмем другие.

Судорожно выдохнув, Билл поднялся на локтях, подтянул ее ближе к себе и нежно поцеловал в уголок губ, вызвав легкую улыбку и подлый перехват рукой за шею.

— Мы не можем считать это инцестом? — усмехнулся он, невесомо целуя ее дрожащие ключицы.

— Если только ты не против троюродных бабушек, — счастливо улыбнулась Панси, крепко удерживая его голову на шее. — Шучу-шучу!

— Но нам правда пора, — пробормотал Билл, тяжело выдохнув и перехватив руку Панси. — Джинни взбесится, а сейчас ей меньше всего нужно о чем-то думать.

Обреченно на него посмотрев, Панси с ним согласилась и поправила другой рукой его растрепавшиеся волосы.

— Думаешь, прошли? — кивнула она в сторону ног, продолжая обнимать его за шею.

— Должны уже, — он нежно поцеловал Панси в сгиб локтя, освобождаясь от захвата ее рук.

Ноги и в самом деле ходить не отказались. Поправив на себе рубашку и брюки, Билл протянул руку Панси и помог ей выкарабкаться из вороха сваленных мантий, а затем аккуратно пригладил ее одежду.

Внизу было тихо, но от этого не менее беспокойно. Прозерпина, в отличие от Панси, быстро нашла общий язык с Джинни и сейчас помогала развешивать той по выставочному залу зачарованные в честь открытия гирлянды, пока сама хозяйка занималась выкладкой оставшегося товара. Банки так и не понадобились: Билл убрал под прилавок все непроверенные конфеты.

Официальное открытие состоялось в десять, но посетители стали прибывать к полудню. Наследница Паркинсон послужила молчаливым одобрением действий Уизли старыми семьями, пришедшими к власти, и люди задерживались в магазине дольше, не боясь открыто общаться с молодой хозяйкой и покупать подарки своим детям, испуганным и сбитым с толку так же, как и их родители. Старшие школьники в Переулке появлялись реже, но уже к обеду стали подтягиваться в магазин группками, состоящими в основном из представителей не слишком влиятельных чистокровок и осмелевших полукровок, родители которых внесли немалый материальный вклад в фонд Эйвери на решение министерских проблем. По всей улице не висело ни одного плаката, обличающего магглокровных волшебников, но, следуя общественному мнению, они все еще боялись появляться на людях. Весь день мимо магазина ходили патрульные группы обновленного Аврората, не слишком скрывающие свою связь с Пожирателями. Один раз даже прошел Родольфус Лестрейндж, заглянул в витрины и пошел дальше, не сбавив шагу. Всем было на все плевать, но за что-то люди сами себя наказывали и придумывали то, что Пожирателям есть до них дело.

Через полчаса после закрытия, когда довольная продажами Джинни уже разрезала праздничный торт, в дверь постучала Нимфадора Тонкс. Она была взмокшей, будто после долгого бега, в одежде, покрытой слоем пыли, который, едва переступив порог, стряхнула палочкой. Билл быстро помог ей управиться с мантией, пока Джинни кричала на кухню, чтобы подготовили еще одну тарелку и стул.

Прозерпина быстро нашла на полках запасные приборы и шепнула Мане, пришедшей помогать с ужином, чтобы та отыскала что-то из мебели на чердаке, словно являвшемуся второй выручай-комнатой в Британии. Панси наблюдала за приветствием друзей из-за угла: Дора порывисто обнимала Билла, широко улыбалась чему-то и похлопывала его тонкой ладонью по плечу. Вздохнув, она пододвинула свой стул поближе к сестре, чтобы уж точно не возникло никаких вопросов.

— Так вот, я, наконец, попала в эту больницу! — громко объявила Дора, чуть не споткнувшись о сложенный у входа ковер. Билл вовремя успел подхватить ее за руку. — Это уже совсем не наше Мунго — все перестроили! Но персонал, видимо, тоже наняли новый. Не поверите, — она взмахнула рукой, — их даже направили на переобучение! Видимо, кому-то в Министерстве сильно жмет общеевропейское мнение о нас после того, что случилось с Шотландией.

— Может, Яксли просто решил сделать себе на этом имя? — подняв брови, поделился мыслью Билл. — Он только занял пост министра, а социальные проблемы — то, на что закрывали глаза все, кто был до него.

— Брось, — фыркнула Дора, подхватывая Джинни под руку. — Пост министра ему достался по наводке Того-Самого и только по его же приказу он его покинет.

Панси закатила глаза и переглянулась с Гермионой: Яксли просто старался скорее сбыть больницу с рук — других проблем хватало. Об этом поведал за очередным обедом Люциус, утомленно ковыряя вилкой курицу.

С громким хлопком за их спинами появилась Маня и поставила найденный стул в точно освобожденное Паркинсон место, а Прозерпина, недолго думая, палочкой переместила тарелку, чашку и приборы на стол перед ним.

Небольшой праздничный ужин организовали в той же общей комнате, где Джинни перебирала зачарованные конфеты. У близнецов оказался добротный разборный стол, на размеры которого никто бы не обратил внимания, если бы Гермиона не узнала в нем точную копию стола родителей. До открытия магазина близнецы экономили на всем, в том числе и на мебели, которую оптом закупали у магглов.

— Панси! — Дора была удивлена Паркинсон не меньше, чем ее царившей на кухне домовичке. — Вот уж не ожидала!

Эльфийка, смутившись от новой громкой гостьи, спряталась за спину хозяйки, обхватив тонкой лапкой ее ногу, но воодушевленно подняла уши, едва Гермиона успокаивающе погладила ее по голове.

— Тонкс, — Панси натянула на лицо вежливую улыбку, подальше в голову заталкивая мысли о том, как все было до нее хорошо. — Рада тебя видеть. Это моя сестра, — ровным жестом Нарциссы она указала на Гермиону, — Прозерпина.

— Можно просто Рози, — Гермиона широко и искренне улыбнулась Доре.

Тонкс слегка опешила, но растерянно кивнула в знак приветствия, поспешно растягивая губы в улыбку.

— Вот, садись, — Билл отодвинул перед Тонкс стул, а подоспевшая Джинни положила перед ней кусок зажаренной свинины с картофелем, — мы отмечаем открытие магазина.

— Серьезно? — брови Доры поползли вверх.

— Да, — улыбаясь, кивнула Джинни, подливая ей чая. — Близнецы были правы, считая, что в тяжелые времена людям нужна радость: продажи окупили всю подготовку, и сейчас я уверена, что должна разобраться во всех их исследованиях.

— И что, никаких проблем? — удивленно спросила Дора, перехватывая горячую кружку. — Ни рейдов, ни писем?

Джинни, улыбаясь, покачала головой и стала дорезать торт.

— Лестрейндж, проходя под окнами, был особенно учтив, — усмехнулся Билл. — Прошел мимо.

Дора громко хмыкнула и сделала глоток чая.

— Прямо джентльмены они все там какие-то, — выпив, пробормотала она.

Джинни усмехнулась и принялась накладывать всем остальным разрезанный торт.

— Ты все так же работаешь в банке, Билл? — накалывая на вилку свинину поинтересовалась Тонкс.

— Да, — отмахнувшись, Билл подставил блюдце под руку Джинни. — Там все так же, как и всегда: до скуки надежно и до безумия скучно. Сейчас, похоже, даже лучше — проклятий за последний месяц почти не обнаружили.

«Потому что мы не даем выйти наружу ни одному компрометирующему слуху», — добавила про себя Прозерпина. Удалось договориться с гоблинами, чтобы они временно решали все возникающие проблемы сами, не давая доступ магам ни к одному рычагу их внутренней работы. Если бы Флер еще работала в Банке, ее бы сократили как стажера.

— А чем ты решила заняться после всего этого? — Билл махнул рукой за спину, косо указывая пальцами куда-то на улицу. — Не осталась же в Аврорате?

— Нет, — невнятно пробормотала Тонкс, опустив взгляд к тарелке. С Родольфусом у нее не было желания пересекаться раньше, не появилось и сейчас, хотя поговорить с коллегами было нужно. — Исследованиями.

— Рубежа? — уточнил Билл, запивая кусок торта чаем. — Никогда не поверю, что ты пошла на собеседование к Руквуду.

Тонкс усмехнулась и, потускнев волосами, кивнула.

— Вообще-то, Билл, я пришла к тебе. Мы можем поговорить? — она бросила извиняющийся взгляд на Джинни. — Одни.

Понимая, в чем дело, Билл скосил глаза на Панси и встал из-за стола, жестом подзывая Тонкс идти за собой. Панси сжала под столом кулаки: предательница крови не доверяла ей, чистокровной, без объективных на то причин. Не потому ли таких, как она, называли предателями? Не за то ли, что осмеянные сами, они смели сомневаться в других?

— Билл, — уверенно начала Дора, накладывая чары приватности на небольшую рабочую комнату для экспериментов, — прости, что врываюсь к тебе в дом, но мы уже и так слишком сильно с этим затянули.

Он вопросительно поднял брови, призывая ее продолжать.

— Нужно вновь созывать Орден, пока Пожиратели успели расслабиться, но все еще не привыкли к власти, — быстро начала говорить она, нервно расхаживая по комнатке. — Со мной вышли на связь Робардс и Уильямсон, они готовы связаться со своими людьми в Министерстве, формально оставшимися чистыми перед Правительством. От нас нужно мобилизовать всех известных нам союзников из тех, что уже успели засветиться в сопротивлении. Мы пока не обозначали точную дату первого собрания, но, я думаю, что лучше устроить его на той неделе, максимум на следующей… В качестве временной базы я предложила мой дом: он остался от Ремуса, и о нем никто не знает. У тебя в банке работает кто-то из наших? Знаешь их в лицо?

Дора наконец остановилась и беспокойно посмотрела на Билла, сложив руки перед собой и нервно сжав их в кулаки.

— В банке вообще работает не так много людей, — объяснил Билл, опираясь спиной на закрытую дверь, — в основном — гоблины. Они не лезут в дела людей и требуют того же нейтралитета от своих подчиненных. Я в некотором роде исключение, — он усмехнулся. — Так что вряд ли смогу помочь тебе с этим.

— Понятно, — недовольно протянула Дора и вновь зашагала по комнате. — Ты вообще помнишь кого-нибудь, кто может поддерживать контакт с другими? Я всегда работала оперативно, знала только своих, никогда не лезла в дела управления или вербовки…

Билл отрицательно закачал головой и, последовав ее жесту, сложил руки на груди.

— Нет, — ответил он. — Как ты помнишь, я не так давно приехал из Египта и не успел подключиться к работе.

— Проклятье, — закачала головой Дора и крепко сжала зубы, остановившись перед окном и ухватившись за подоконник руками. — Выходит, что мы в тупике. Надеюсь, у Робардса было больше связей, иначе придётся начинать все с нуля… — сощурив глаза, она вгляделась в темноту закоулка на заднем дворе дома. — Защита дома Блэка сорвана. Как думаешь, может стоить повесить на нем сигналки?

— Только если поверх тех, что уже налепили туда Пожиратели, — усмехнулся Билл.

Тяжело выдохнув, Тонкс повернулась спиной к окну и осела на подоконник, грубо растирая виски пальцами.

— Я больше не хочу во всем этом участвовать, Тонкс, — ровно сказал Билл, подходя к ней от двери. — Каким бы безумцем не был Волдеморт, его правительство не безумно, а у меня за спиной несовершеннолетняя сестра, о сохранности которой я должен заботиться. Я уже втянул во все это Флер, и благодаря мне она попала в ту ловушку, из которой невозможно выбраться. Больше этого не будет.

Билл присел рядом с ней на подоконник и посмотрел на противоположную стену, с которой молчаливыми свидетелями ему махали рукой Фред и Джордж под руку с Гарри Поттером. Вроде бы они уболтали его на совместное фото после того, как он отдал им свой выигрыш за Турнир.

— Нам не за что сражаться, и у нас нет союзников, Тонкс, — произнес он, всматриваясь в озорные и счастливые лица братьев. — Если все, что говорят о барьере, — правда, то Гарри Поттер оказался в самом безопасном месте страны вместе с моей семьей и Ремусом. Мы должны заботиться о тех, кто остался здесь.

— Они придут за вами, — выдохнула Тонкс, подняв к нему испуганные глаза.

— Мы никогда не были им нужны.

— Даже если так, это глупо! — воскликнула она, подскочив с подоконника. — Вы устроили здесь пир во время чумы и радуетесь тому, что у вас не забрали последнее!

— Конечно, — кивнул головой Билл. — Ведь в этом доме все, чем я дорожу. Я не стану этим рисковать до тех пор, пока не почувствую угрозу. А пока не почувствуют угрозу они — они не нападут.

— Ты просто трус, — яростно закачала головой Тонкс.

— Как знаешь, — беззлобно ответил Билл и поднялся от окна.

Тонкс, не попрощавшись, выбежала из комнаты, суетно обняла Джинни, что-то сбивчиво прошептала ей на ухо и тут же выскочила из магазина.

Переулок на мгновение озарился ярким, слепящим светом молнии. Серые тучи над Лондоном разрозились дождем.