A Familiar Place (гет)

Дождь начинается

Сентябрь подошел к концу; начался холодный, дождливый октябрь. Казалось, листья даже не успели поменять цвет перед тем, как дождь смыл их с веток. Между тем Гермиона стала ощущать тяжесть занятий: наверное, она замахнулась на слишком большой кусок. Грейнджер не жаловалась, но, видимо, она уже успела позабыть, каково это — учиться в школе.

Восьмикурсники постепенно привыкали к новым порядкам в школе и самостоятельным занятиям, а Гермиона обнаружила, что ей было сложновато учить предметы вроде древних рун и зельеварения почти полностью в одиночку, без преподавателя. Впрочем, если даже она испытывала трудности, то можно только гадать, каково приходилось остальным.

Тем вечером, во вторник, они с Драко и Майклом занимались подготовкой ингредиентов для практики по зельям. За окном лило как из ведра, и даже сквозь толстые каменные стены замка было слышно, как снаружи барабанит дождь.

Майкл потянулся через стол за растением, которое они кипятили в котле, чтобы пятикурсники могли работать с получившимся отваром на ближайшем занятии. Работать нужно было тщательно, чтобы достичь необходимого результата: стоило налить воду не в тех пропорциях — и вся работа насмарку. Майкл уже в третий раз перегибался через стол и в третий же раз задевал Драко. В конце концов, из-за него Малфой пролил на стол кислоту и вызвал небольшой пожар.

— Да чтоб тебя, Корнер! Прекрати меня толкать, идиот! Я же мог кого-нибудь спалить! — не выдержал Драко, выхватывая палочку, чтобы погасить огонь.

— Иди работать за другой стол, — парировал Майкл, — нам с Гермионой нужно больше места.

— А я первый пришел, — по-детски заявил Драко.

— А мы тут, вообще-то, делом занимаемся, так что проваливай, — сказал Майкл, явно нарываясь на ссору с бывшим слизеринцем.

Гермиона решила не вмешиваться. Парни пререкались изо дня в день, и, хотя это действовало ей на нервы, она понимала, что ничего не сможет с этим поделать. Остальные восьмикурсники потихоньку оттаивали, но Майкл продолжал относиться к нему враждебно, и она понятия не имела, почему.

Майкл снова толкнул Драко, и Гермиона ясно увидела, что он сделал это нарочно. Драко бросил на него едкий взгляд, но молча продолжил работать. Гермиона подошла к шкафу с ингредиентами, Драко отправился за ней.

— Не позволяй ему к тебе цепляться. — Гермиона повернулась к Малфою.

Она это серьезно? Предлагала устроить драку?

— Что я могу поделать, если я ему не нравлюсь? Не могу же я распускать руки просто потому, что он ведет себя как кретин. Они все только и добиваются, чтобы я взорвался и меня выкинули отсюда. Но этого не будет! — быстро произнес он и прибавил: — Я закончил, пойду наверх.

Драко ушел, а Гермиона отправилась помогать Майклу закончить работу.

— Майкл, зачем ты его вечно задираешь? Он ведь приехал сюда учиться, как и остальные, — сказала она.

— Он просто тебе нравится, вот ты его и защищаешь, — со злостью сказал он.

— Мы дружим, и все, — ответила девушка.

— Ага, друзья. Вы и уроки делаете друг у друга в комнатах, и гуляете вместе. Это же отвратительно! Он — сын Пожирателей смерти, а ты — лучшая подруга Гарри Поттера! Да всем ясно, что ты с ним спишь! — выплюнул он.

— Это неправда! — воскликнула Гермиона и быстро добавила: — Мы просто друзья, и я ни с кем не сплю! Ты грубый и жестокий!

— Ну конечно нет, — сардонически ответил он. — Просто имей в виду, Грейнджер: ни один нормальный парень больше не захочет иметь с тобой дело, потому что ты — «порченый товар», да еще и порченный Пожирателем смерти. Да и черт знает, чем ты его прельстила — ты для него всего лишь грязнокровка.

Гермиона так и застыла с открытым ртом. Все слова вдруг испарились, да и мозг отказывался принимать, что Майкл мог сказать такие ужасные вещи. Она расплакалась, как последняя дура, и выбежала из кабинета. Она побежала наверх и — прямо под дождь через боковую дверь. Стоя под дождем, Гермиона тут же промокла до нитки. Она обхватила себя руками и стояла так, пока не выплакала все слезы. Через какое-то время Гермиона взглянула на часы — наверное, все сейчас ужинают в Большом зале. Гермиона проскользнула обратно в замок и почти добралась до своей комнаты незамеченной, как вдруг столкнулась с Полумной у портретного проема.

— Что случилось, Гермиона? Почему ты мокрая? Искала виснокопащих червей? — спросила она. — Видишь ли, они только во время дождя вылезают.

Гермиону хотела было воскликнуть: «Кого?!» — но вместо этого сказала:

— Да, и мне нужно переодеться. Увидимся за ужином, — и протиснулась мимо нее во внутренний коридор. Миновав портрет, она увидела Драко, идущего в гостиную. Гермиона бросилась в свою комнату, молясь, чтобы он ее не заметил.

Мерлин не услышал: Малфой увидел, как она, насквозь мокрая, прошла через портретный проем. Еще полчаса назад в подземельях было сухо. Он подошел к ее двери и постучал.

— Не сейчас, Малфой! — прокричала она, догадавшись, кто это.

— Почему ты вся мокрая, Грейнджер? — послышалось из-за двери.

— На улице дождь, — просто ответила она.

— Вот именно, что на улице, а не внутри.

— Я и была на улице.

— А зачем ты была на улице?

Ему начинало надоедать разговаривать через дверь.

— Я хотела подышать воздухом, — слабо ответила она. «Пожалуйста, уйди».

«Чушь какая», — подумал он.

— Грейнджер, впусти меня, — настойчиво сказал Драко.

Гермиона открыла дверь. Она стояла в лужице воды, которая натекла с одежды, мокрые темные волосы свисали вниз, на спину, лицо в слезах — он был уверен, что это не дождевые капли. Ткань прилипла к телу, очерчивая стройную фигуру.

«Да она же мокрая, как крыса!» Драко склонил голову набок, не зная, что сказать. Если Гермиона хотела оставить произошедшее в тайне, это ее право, однако он все равно спросил:

— Что происходит?

— Ненавижу Майкла Корнера, — ответила Гермиона, опустив голову. — Он назвал меня грязнокровкой.

— Почему? — обеспокоенно спросил Драко, мысленно продумывая всевозможные пытки для этого поганца.

— Понятия не имею… Он вел себя отвратительно, да еще и шлюхой меня обозвал… Ну, не напрямую, конечно, но он явно намекал на то, что… мы… занимались непристойностями, — тихо сказала она, не глядя на Малфоя.

Он сделал два шага к ней.

— Какими? — также тихо спросил он.

— Сам знаешь.

— Нет, не знаю, скажи. — Еще шаг.

Она подняла на него глаза.

— Что мы спим вместе.

— С чего он взял? — Теперь Драко стоял всего в нескольких сантиметрах от нее. В эту минуту его ненависть к Майклу Корнеру вошла в зенит.

— Потому что он ублюдок, — нерешительно улыбнулась она.

— Вот и я так думаю, — сказал он, тоже улыбаясь. — Ты себя так же чувствовала каждый раз, когда я тебя так называл? — Ему и впрямь было это важно.

— Да, это никогда не обходило стороной мое сердце, — поэтично ответила она.

Ему захотелось извиниться за все разы, когда кто-то заставлял ее плакать. Почему? За свою жизнь он не единожды оскорблял множество людей, ни разу до сих пор не пожалев об этом. Он потянулся к ее лицу, и Гермиона снова опустила глаза в пол. Щеки у нее все еще были влажные от слез или от дождя. Драко провел по ее лицу большим пальцем.

Внезапно у нее подогнулись колени. Ей казалось, что она сейчас упадет в обморок, и сделала единственное, что дало ей возможность устоять: ухватилась за его руку. Других причин у нее не было.

Другой рукой он прикоснулся к ее влажным волосам, а потом — к плечу. Они просто стояли вот так, смотря друг на друга, казалось, целую вечность. Во рту у нее пересохло, губы были слегка приоткрыты. Драко хотелось к ним прикоснуться. Казалось, будто его тянуло к ней невидимой веревкой. Он наклонился, все еще глядя Гермионе в глаза. Она подошла чуть ближе и чуть запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

Гермиона ужасно нервничала. Неужели Драко собирается ее поцеловать? Ей этого хотелось. Должна ли она что-то сделать? Гермиона прикрыла глаза и в этот самый миг почувствовала легкое прикосновение чуть сухих губ к своим губам. Он слегка притянул ее к себе обеими руками за талию, и она положила ладони ему на грудь. Драко слегка шевельнул губами, приоткрыв рот, но практически сразу отстранился.

Драко все еще обнимал ее, и Гермиона, доверившись внутренним ощущениям, чуть склонила голову ему на грудь. Она чувствовала, как конечности наливаются свинцом. Губы покалывало, и она слегка смутилась. Он крепче обнял девушку, поглаживая ее по спине и слегка покачиваясь взад и вперед.

Неужели Драко Малфой и Гермиона Грейнджер и вправду только что поцеловались? В целом, Драко подумал, что это весьма приятно. Ему хотелось вечно стоять вот так в обнимку с ней, однако мозг победил в схватке с сердцем, и он отодвинулся. Опустив руки, он сжал ее пальцы в своих. Потеряв возможность прятать лицо у него на груди, Гермиона подняла взгляд на Драко и выдохнула: оказывается, она даже не заметила, как задержала дыхание.

Гермиона облизнула нижнюю губу, и Малфой криво ухмыльнулся.

— Переоденься все-таки во что-нибудь сухое, а потом пойдем на ужин.

— Что сейчас произошло, Малфой? — задумчиво спросила Гермиона.

— Поправь, если я ошибаюсь, но, кажется, мы целовались, — насмешливо ответил он. — В конце концов, — с озорной улыбкой добавил он, — раз все уже думают, что именно так мы и проводим время, почему бы не попробовать.

Гермиона опустила глаза.

— Почему ты меня поцеловал?

— Ты меня тоже поцеловала, — в свое оправдание сказал он, отпуская ее руки и прислоняясь спиной к двери. Она что, расстроилась?

Гермиона подошла к окну и выглянула наружу. Драко начинал думать, что совершил ошибку. Сожалеет ли она об их поцелуе? Он тоже подошел к окну. Там, на улице, капли, казалось, соревнуются друг с другом, и каждая пыталась допрыгнуть до подоконника первой. Оба делали вид, что наслаждаются дождем. Драко коснулся холодной гладкой поверхности стекла сначала одной, а затем и другой ладонью, как бы ловя Гермиону в кольцо собственных рук. Неожиданно она повернулась и, схватив Малфоя за шею, крепко обняла его. Он убрал руки со стекла и обнял ее в ответ.

— Не волнуйся, это не ошибка, — шепнула она ему на ухо.

Он сильнее стиснул Гермиону в объятиях.

— Ты прямо мысли читаешь. Иди переодевайся, — сказал он, отпуская ее, — я подожду в холле.

А дождь и не думал кончаться

Дождь продолжался всю неделю, а затем и следующую. Порой Драко казалось, что он никогда не кончится. Он сидел за своим столом, пытаясь доделать доклад по трансфигурации, но в голову лезли только мысли о них с Гермионой. Это было просто поцелуй, даже не страстный, но, наверное, это был самый значимый поцелуй за всю его жизнь. Они ни разу не говорили об этом и ни разу больше не целовались. Все шло так же, как и до этого — даже дождь.

Гермионе пришло письмо от Гарри. Он писал, что Невилл рассказал ему о зародившейся дружбе между ней и Малфоем, и Гермиона подумала, что за ней установили слежку. Гарри напомнил ей, что со слизеринцем стоит быть начеку. Также Гарри писал, что рассказал обо всем Рону, но тот воспринял новость плохо, продемонстрировав свои худшие качества. Перечитав письмо в четвертый раз, Гермиона сложила его и спрятала в ящик стола. Она пропустила завтрак, чтобы посвятить время письму друга, поэтому поесть ей теперь удастся только вечером, а сейчас было пора на травологию.

Она выскочила из-за портрета и побежала в сторону классов, где проходили занятия восьмикурсников. Когда Гермиона влетела в кабинет, профессор Стивенс просматривал составленный Невиллом список магических растений с высокогорных озер.

— Вы опоздали, мисс Грейнджер. Садитесь.

Она плюхнулась на единственное свободное место — рядом с Терри.

— Ну, в этом году с факультета хоть баллы не снимают за наши опоздания, — улыбнулся тот, наклоняясь к ней, и она улыбнулась в ответ.

Профессор Стивенс прошелся по классу и, остановившись рядом с Гермионой, спросил, над чем она работает. Она протянула ему свой доклад о магических свойствах подводных лиственных растений и сказала, что еще не начала составлять список магических высокогорных растений.

— Не слишком ли вы нагрузили себя работой, мисс Грейнджер? — спросил Стивенс. — Обычно вы работаете быстрее остальных, однако травология — уже третий предмет, по которому вы отстаете. Не могли бы вы выйти со мной в холл?

Когда преподаватель и ученица оказались за дверью, Стивенс продолжил:

— Мисс Грейнджер, мне кажется, вам стоит отказаться хотя бы от одного предмета. Никто, кроме вас, не изучает девять предметов, да и восемь тоже, — мягко сказал он.

— А вы изучали, — заметила Гермиона.

— Тогда было иначе. Нас грамотно курировали, и от нас никто не требовал самостоятельного изучения предметов продвинутого уровня почти без помощи преподавателей. Я понимаю, что это может казаться нечестным, но мы решили, что в интересах студентов необходимо разделить седьмой и восьмой курс. Особенно учитывая, что для некоторых восьмикурсников этот год — лишь повторение пройденного. — Он остановился, повернувшись к ней лицом. — Однако вас в том году в школе не было, и все, чем мы сейчас занимаемся, для вас в новинку. Я поговорю с директрисой по этому поводу. Все остальные изучают по пять, максимум шесть предметов. Я считаю, вам стоит отказаться от одного или двух. От травологии, например, и, может быть, истории магии: по ним нужно больше всего читать, это занимает много времени. Да, думаю, так и поступим. Чуть позже мы вернемся к этому разговору. — Гермиона продолжала стоять рядом с дверью в класс, а Стивенс направился к выходу.

Гермиона была в ужасе. Она всегда много занималась и была, черт побери, лучшей ученицей! Она чуть отставала в некоторых моментах, но были ведь и те, кто изучал по четыре-пять предметов, и они тоже отставали! Да это же просто нечестно! Настроение у Гермионы резко испортилось, да в придачу еще и разболелась голова. Сначала письмо от Гарри, потом вынужденная голодовка, затем опоздание, а теперь еще и это! Вернувшись в класс, она увидела, что Майкл Корнер и Драко Малфой ожесточенно спорили. Судя по всему, до драки оставалось недолго.

— Да ты всего лишь Пожиратель смерти, нечего пачкать собой нашу школу! Тебе место в тюрьме, вместе с мамочкой и папочкой! — насмехался Майкл.

Гермиона не знала, с чего все началось, но точно знала, что ничем хорошим это не кончится. С другой стороны, день уже был испорчен, так что их драка была бы вишенкой на торте. Студенты окружили спорщиков. Будто под чарами помех Драко замахнулся, чтобы ударить Майкла по лицу. Казалось, Гермиона одна не понимала, что сейчас произойдет, и совершила ошибку: она встала перед Драко, и его кулак тяжело опустился прямо ей на лицо. Девушка упала.

Раздались крики, в стороны полетели парты и стулья, и кто-то — кажется, Ханна Эббот, — воскликнул: «Помогите!» Гермиона рухнула навзничь, больно ударившись головой о каменные плиты, и замерла на холодном полу.

Перед глазами мелькали вспышки света, похожие на пресловутые звездочки (Гермиона всегда думала, что эти самые звездочки — всего лишь фигура речи, однако теперь она поняла, как ошибалась). По щекам побежали слезы, но она даже не осознавала, что плачет. Голова не соображала, и Гермиона чувствовала только волны обжигающей боли внутри, снаружи, во всем черепе. Она провела рукой по затылку: та покраснела от крови, и Гермиона потеряла сознание.

Очнулась она уже в больничном крыле. За окном было темно. Видимо, погода решила, что одного дождя для такого сумасшедшего дня мало, и теперь небо то и дело расчерчивали молнии, гремел гром. Идеальное завершение идеально паршивого дня.

Гермиона села на кровати и увидела сидящую рядом с ней Полумну — та читала книгу, перевернув ее вверх ногами.

— О, ты уже проснулась! Хорошо, — нараспев сказала девушка. — Мы все так за тебя беспокоились. У Майкла и Драко большие неприятности. Директриса даже думала их исключить. Майкл рассмеялся, когда Драко тебя ударил, и Невилл за это ему врезал, так что им всем досталось.

Гермиона откинулась обратно на подушку и закрыла глаза. Когда она уже решила, что хуже быть не может, раздался голос директрисы:

— Мисс Лавгуд, идите на ужин, мне нужно поговорить с мисс Грейнджер наедине.

Когда Полумна вышла, профессор МакГонагалл села рядом с Гермионой на кровать и спросила:

— Вам уже лучше?

Гермиону захлестнули эмоции: она всегда очень любила свою старую преподавательницу, однако, переживая такой ужасный день вдали от дома и семьи, она вдруг осознала, как ей не хватает материнской заботы, и, сев на кровати, Гермиона просто-напросто рухнула на руки директрисе. Профессор МакГонагалл слегка опешила, однако все же приобняла ученицу в ответ.

— Ну, соберись, девочка, — мягко сказала она, разглаживая одежду. — Профессор Стивенс считает, что вам стоит отказаться от пары предметов, но мне кажется, что все будет в порядке. Я знаю, мистер Малфой не собирался вас бить, но, как бы то ни было, он хотел ударить мистера Корнера. По словам свидетелей произошедшего, мистера Малфоя спровоцировали. Они оба, а также мистер Долгопупс, наказаны. Ночь вы проведете здесь, а завтра снова вернетесь к учебе.

Женщина встала, тепло улыбнулась девушке и покинула больничное крыло.

После дождя

Гермионе принесли завтрак на подносе прямо в больничное крыло, а после еды она отправилась на первый по расписанию урок — защиту от Темных искусств. Обычно они занимались теорией, но сегодня профессор Билл Уизли обучал их защитным заклинаниям на практике. Гермиона вошла в класс первой. Билл, увидев ее, улыбнулся, но тут же нахмурился, заметив у нее на лице большой синяк. Прищурившись, он уже было хотел спросить ее, в чем дело, но тут в класс стали заходить остальные ученики.

Реакция на синяк Гермионы была примерно одинаковой: кто-то вздрагивал, кто-то отворачивался, а кто-то, наоборот, не мог отвести от нее глаз. Падма, улыбнувшись, села рядом с девушкой и одобряюще положила руку ей на плечо. Драко был единственным, кто, войдя в класс, не взглянул ни на Гермиону, ни на ее синяк. Он сел точно за ней, рядом с Джастином. Гермионе хотелось повернуться к нему и сказать, что она не злится на него, однако вместо этого прислушалась к словам преподавателя. Билл велел им разбиться на пары, чтобы отработать заклинание. Гермиона встала рядом с Падмой, не смотря на Драко.

По окончанию занятия профессор Уизли дал им задание на неделю, сказав, что снова приедет в школу где-то в следующем месяце на очередное практическое занятие.

Гермиона отправилась в подземелья на практику по зельеварению. Она вошла в класс сразу за Драко — тот уже был в лаборатории, принимаясь за зелья. Не поднимая головы, он протянул ей листок:

— Принеси из подсобки вот эти ингредиенты.

— А где Майкл? — в ответ спросила Гермиона.

Драко впервые встретился с ней взглядом — очень злым взглядом.

— Его перевели на другую практику. Теперь здесь только мы. Тебя это напрягает?

— А чего ты злой-то такой?

Вместо ответа он вырвал у нее из рук список и сам пошел за составляющими для зелья.

Гермиона разожгла огонь под котлом. Драко вернулся с ингредиентами, и следующие сорок минут они работали в полном молчании. Раньше это ее не напрягало, но только не в этот раз. Ей казалось, что воздух можно было резать ножом.

Она чуть наклонилась, чтобы слегка подуть на пламя, и в этот момент Драко взглянул на нее. Отблески оранжевого пламени плясали у нее на щеке — той самой, на которой оттенками лилового, синего и черного расплылся синяк. След от удара занял собой почти всю левую часть ее лица, даже под глазом. И все это из-за него. Он хотел врезать Майклу, а не ей; Драко бы следовало извиниться, но кто, черт побери, просил ее лезть между ними?! Все вышло случайно!

Гермиона буквально чувствовала, как он прожигает ее спину взглядом, но, встретившись с ним глазами, она увидела, взгляд Драко были обжигающе холодным. Гермиона открыла было рот, чтобы сказать что-то, но потом снова его закрыла. Говорить было нечего.

Он готовил ингредиенты, она добавляла их в зелье. Гермиона нагнулась над столом, чтобы взять толченые лапки сверчка, которые ее напарник только что пересыпал во флакон, и случайно задела руку Малфоя. Как и тогда, у портрета, она почувствовала, как через все ее тело пробежала волна тепла. Забавно, какую бурную реакцию могут вызвать мельчайшие прикосновения.

Гермиона подняла глаза на него и снова встретилась с ним взглядом. Девушка мигом забыла о флаконе: теперь ей хотелось пулей вылететь из помещения и убежать так быстро, как только возможно — собственно, именно это она и сделала. За что он так зол на нее? И почему это мимолетное прикосновение буквально воспламенило ее изнутри?

Девушка кинулась к двери, но Драко оказался проворнее: он схватил ее за плечи и встряхнул так, что у нее клацнули зубы.

— Зачем ты так со мной? Оставь меня в покое! — Его голос почти сорвался на крик.

— Что я творю, Малфой?.. — Вопрос был искренним. Испытывал ли он те же противоречивые чувства, что и она?

— Послушай, это была случайность! Я не хотел тебя бить! — воскликнул Драко.

— Да знаю я! Я тебя разве хоть словом обвинила?!

— Ты осуждаешь меня каждым взглядом, каждым движением!

— Что?! Не пори чушь! Тебя гложет чувство вины! Честно, я ни в чем тебя не обвиняю! Все, я пошла отсюда, закончишь сам. — Гермиона рванулась уйти, но Драко преградил ей путь.

— Просто признай: ты винишь во всем меня! Ты меня ненавидишь! — крикнул он.

— Ты бредишь! — выплюнула она.

— Признай, сука! — Он явно перегнул палку. Так и до «грязнокровки» недалеко.

— Ты хочешь, чтобы я признала это и тем самым облегчила тебе жизнь. Я тебе нравлюсь, и тебе стыдно, что ты ударил меня, вот и все!

— Что за чушь! Ты мне не нравишься. Да ты меня даже не привлекаешь! — соврал он.

Мгновение она молчала, а затем сказала:

— Я и не говорила, что ты считаешь меня привлекательной. Я так не думаю и знаю, что ты тоже так не считаешь. То есть, ну, посмотри на меня и на себя. Я о том, что… мне казалось, я начинаю нравиться тебе как… как друг.

Она повернулась к столу — пораженная, смущенная, и снова принялась за зелье. Он привалился к двери:

— Ну, хоть тут мы друг друга поняли. Я не считаю тебя хоть сколько-нибудь привлекательной.

— Приму к сведению, — мрачно буркнула она. Ей хотелось расплакаться. Малфой начинал ей нравиться, и на той неделе они даже целовались. Она ведь не выдумала все это, равно как и не придумала свои ощущения, когда их руки соприкасались. Все было реальным… по крайней мере, для нее.

Она стала помешивать зелье, и тут он неожиданно оказался рядом:

— Нет, надо против часовой стрелки. Ты что, хочешь, чтобы все наши труды насмарку пошли? — Он положил руку поверх ее, мешая зелье против часовой стрелки. Гермиона чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Если такие чувства были только у нее, тогда это просто катастрофа: одно только прикосновение к его коже вызвало шквал мурашек по спине. От близости его тела ей хотелось растаять, как льдинка на солнце. От его дыхания на своей шее хотелось вскрикнуть. Она покачала головой, высвободила руку из его хватки и отошла на другую сторону стола.

— Вот сам и мешай, — только и сказала Гермиона. Драко продолжил помешивать зелье, а потом накрыл котел крышкой. Гермиона принялась вытирать стол. — За ним нужно еще час последить, прежде чем снимать с огня. Ты иди, я сама.

— Ладно, — ответил Драко, собрал свои книжки и направился к выходу. Он открыл дверь и замер на пороге. Гермиона подняла на него взгляд, не понимая, почему он замешкался. Малфой повернулся к ней и сказал:

— Я не хотел бить тебя.

— Я знаю.

— Я хотел врезать этому козлу, Корнеру, — повторил он.

— Уж надеюсь, — чуть улыбнулась она.

— И… я считаю тебя привлекательной. — Последнюю фразу он пробормотал очень быстро, глядя в пол, так что Гермиона гадала, не послышалось ли ей.

— Что?.. — решилась переспросить она.

— По-моему, ты все прекрасно слышала и теперь хочешь заставить меня повторить это дважды, — сказал он, и уголки его губ слегка дернулись.

— Может, так, а может, и нет, — шутливо ответила она.

Драко отложил учебники и подошел к Гермионе. Проведя пальцем по синяку на ее лице, он нагнулся и поцеловал ее в заплывшую щеку, чуть задержавшись на ней губами. Подняв руки, она чуть сжала ткань его рабочей мантии. Драко снова провел пальцем по щеке Гермионы, а затем прочертил им воображаемую линию по лбу, другой щеке, подбородку, вниз по шее, и, наконец, слегка коснулся пуговички на ее блузке. Малфой подался вперед и привлек девушку к себе, положив обе руки ей на плечи, а потом поцеловал ее в лоб. Чуть приподняв лицо Гермионы, он поцеловал ее в губы.

На этот раз он целовал ее медленно, с большей охотой. Он играл с ее губами, облизывая их, чуть покусывая. У Гермионы стало покалывать пальцы; она запустила руки ему под мантию, касаясь спины. Он сильнее прижал ее к себе, пылко целуя.

Драко остановился, не стал проникать языком ей в рот. Это был страстный поцелуй, который значил больше, чем любые слова.

Отстранившись от Гермионы, он сказал:

— Я, пожалуй, тоже останусь. Может, помогу тебе с твоим списком по травологии, пока мы тут ждем.

Гермиона улыбнулась и покраснела.

— Знаешь, помощь с травологией меня вдохновляет даже больше, чем поцелуи, — хихикнула она.

— Еще бы… ты очень, очень странная девушка, — ответил Малфой, поднимая сумку Гермионы, чтобы найти в ней учебник по травологии.