Она скользнула по нему взглядом и вернулась к своему занятию: подписанию конверта. Драко захлопнул дверь и подошёл к шкафчику, в котором хранились письменные принадлежности. Развернувшись, он собрался расположиться за столом, но там всё ещё стояла Грейнджер. Теряя остатки терпения, он громко кашлянул. Грейнджер оглянулась.

— О! Извини, я задумалась.

Она сгребла со стола конверт и исчирканные листки пергамента, освобождая для Драко место. Садясь, он успел заметить побелевшие буквы на её руке, складывавшиеся в оскорбительное «грязнокровка».

— Почему ты его не прячешь?

— Что?

Грейнджер стояла возле урны. Отсюда шрам почти не был виден, но Драко казалось, что он слишком ярко выделяется на её тонком запястье.

— Твоё клеймо.

— Это не клеймо, а боевой шрам, напоминающий о том, что я прошла через испытания. Почему я должна его стесняться?

— Шрам тебя выдаёт. Будь я на твоём месте, я бы стеснялся, что моя кровь…

— Такая же красная, как у всех? — с иронией перебила Грейнджер. — Степень магических способностей от чистоты крови не зависит, как и умственный потенциал. Ты и сам это знаешь.

Драко промолчал. Он уже успел пожалеть, что открыл рот. Какой драккл дёрнул его заговорить с ней?

Грейнджер истолковала его молчание по-своему.

— Тебе, наверное, кажутся странными мои слова, и это неудивительно. Магическое сообщество — замкнутая на себе культура с очень узким мировосприятием. Не обижайся, это объективная правда. Я пришла из мира с более прогрессивными взглядами. Выражение «грязная кровь» абсурдно. Моя кровь не более чем смешанная.

Драко снова промолчал, но приглашения к продолжению Грейнджер явно не требовалось. Похоже, она была не против поболтать.

— Много лет назад в нашем мире появился один человек. Он провозгласил, что право на жизнь имеют только люди с арийской внешностью: светлые волосы, светлые глаза, светлая кожа. Само по себе слово «арии» на санскрите означает «достойный, благородный, уважаемый». Он ратовал за чистоту арийской крови и безжалостно истреблял евреев. Их он считал недостойными жить в новом мире, которым собирался править. Он называл это «расовой гигиеной», а по факту просто уничтожал людей из-за их якобы неполноценности. Ты представить не можешь, какие зверства творились в то время. Ваш Волдеморт по сравнению с ним — кроткий котёнок. Но главное то, что сам этот человек совершенно не был похож на арийца.

— И за ним всё равно последовали? — Драко фыркнул. — Значит, Кэрроу были правы насчёт тупости маглов.

— Вы же следовали за Волдемортом.

— При чём здесь Тёмный Лорд?

— А ты разве не знал, что он полукровка?

Драко решил, что ослышался.

— Прости, что?

— Полукровка. Его отцом был магл, которого звали Том. Именно в его честь Волдеморт получил своё человеческое имя — Том Риддл-младший.

Драко посмотрел на неё, как на умалишённую.

— Что за бред ты несёшь, Грейнджер?

— Это правда. Гарри узнал от Дамблдора ещё на шестом курсе.

— Невозможно. Его матерью была Меропа Гонт, древнейший колдовской род от самого Слизерина…

— Я и не отрицаю, — пожала плечами Грейнджер. — Меропа родилась сквибом. Она влюбилась в магла по имени Том Риддл, но была слишком дурна собой и жила в большой бедности, чтобы такой красивый и богатый юноша обратил на неё внимание. Она напоила его любовным зельем, и они сбежали. Вскоре Меропа перестала давать Тому амортенцию, надеясь, что фальшивые чувства перерастут в настоящие, но чуда не случилось. Том бросил её беременную. Она умерла при родах, завещав назвать мальчика в честь отца.

— Том рос в приюте, — продолжала Грейнджер. — Он рано открыл у себя магические способности и быстро понял, что они ставили его на ступень выше сверстников. Неудивительно, что, узнав историю родителей, он возненавидел отца. Он не мог принять, что какой-то магл посмел отказать чистокровной волшебнице. На летних каникулах между пятым и шестым курсом Том вернулся в дом матери, чтобы забрать кольцо Гонтов, а заодно решил заглянуть в особняк на холме, принадлежавший его отцу.

В наступившей паузе Драко поймал взгляд Грейнджер.

— Он убил их всех: отца, бабку и деда. Не моргнув глазом. Ему было шестнадцать.

По спине против воли пополз мерзкий холодок. Драко вспомнил своё разочарование, свою обиду и гнев на отца. Что должен испытывать человек, чтобы убить отца? Ответ пришёл сам.

Ничего.

Да, он давно это знал. Тёмный Лорд не испытывал никаких чувств, именно поэтому для него не существовало разницы между первым попавшимся маглом, участником сопротивления и родным отцом.

Значит, Лорд был таким всегда. Чудовищем.

— Как видишь, все его стремления выросли из детских комплексов, — резюмировала Грейнджер. — Он сменил ненавистное магловское имя на более устрашающее и скрыл своё истинное происхождение, сделав упор на родство с Гонтами и Салазаром Слизерином. Чистокровным этого хватило. Никому и в голову не пришло копнуть глубже. Теперь ты знаешь, почему я не прячу свой шрам. В мире магии множество двойных стандартов. Когда ты назвал меня грязнокровкой в первый раз, я не обиделась. Просто не знала, что это означает. Хотя мне было неприятно, не скрою, ведь я чувствовала, что это что-то плохое. Тогда я сразу отправилась в библиотеку и, знаешь, вычитала много интересного о Малфоях.

Она вдруг прервалась и принялась привязывать письмо к лапке птицы.

— И что же интересного ты там нашла? — насмешливо поинтересовался Драко.

Грейнджер удивлённо покосилась на него через плечо.

— Разве ты не знаешь историю своей семьи?

Он перестал ухмыляться.

— Я знаю достаточно.

— О, — воодушевилась Грейнджер. — Можешь не повторять. Я уяснила самое главное: ты трижды особенный, потому что ты волшебник, ты чистокровный и ты Малфой. Мне не хватает всего двух пунктов, чтобы дотянуть до твоего уровня! — Она откровенно веселилась. — Ты когда-нибудь задумывался, откуда у вашей семьи такие богатства?

Драко не ответил, и Грейнджер продолжила:

— Большинство входящих во владения Малфоев земель когда-то принадлежали маглам, как и огромная часть вашего состояния. Ты знал, что до введения Статута о секретности в тысяча шестьсот девяносто втором твои предки активно вращались в магловской среде? Разумеется, они выбирали исключительно тех, кто был им выгоден и обеспечивал связями, но сам факт общения с маглами изрядно меня повеселил. Они очень расстроились, когда Статут всё-таки приняли, зато после этого стали самыми ярыми его сторонниками. Говорят, первый Люциус Малфой претендовал на руку Елизаветы I — это королева Англии в шестнадцатом веке. Уж не знаю, были ли у вас в роду маглы, но полукровки и маглорождённые найдутся точно.

Она отпустила сову. Повисла напряжённая тишина. Её прорезал резкий голос Драко:

— Если хочешь продемонстрировать своё превосходство, сейчас самое время.

— В смысле? — не поняла Грейнджер.

— Ты же наверняка собиралась сказать, что я сделал всё возможное, чтобы оказаться здесь. — Он кивнул на Метку, прятавшуюся под рукавом. — С этим. Ни с чем.

— Видимо, в окклюменции ты сильнее, чем в легилименции, — без веселья в голосе заметила она. — Ничего подобного я говорить не собиралась. Но раз ты сам сказал, то, может, часто об этом думаешь?

— Тебя не касается, что я думаю!

— Я только имею в виду, что в переосмысливании своей жизни и убеждений нет ничего плохого. Мы растём, получаем опыт, становимся мудрее, узнаём что-то новое. Невозможно оставаться на месте. Либо развитие, либо деградация. Третьего не дано.

Драко криво усмехнулся.

— Корнер, значит, тоже решил переосмыслить свою жизнь?

Грейнджер досадливо нахмурилась.

— Не стоит воспринимать всерьёз его угрозы.

— Так ты с ним не говорила?

— Нет.

— И МакГонагалл не в курсе?

Она отрицательно покачала головой. Драко не верил своим ушам

— Грейнджер, ты серьёзно думаешь, будто всё разрешится само собой?

— Это не моё дело, — не очень уверенно ответила она и повернулась уйти.

Драко снова усмехнулся.

— Для гриффиндорки ты поразительно расчётлива, — произнёс он, заставив её остановиться. — Увидела врага — собрала на него досье; поняла, что конфликт не задевает твои интересы, — самоустранилась; встретила Мальчика-который-выжил — тут же втёрлась к нему в доверие. А ведь тогда никто не мог предположить, что ставка на Поттера сыграет так удачно. Браво, Грейнджер!

Она покачала головой.

— Какой же ты циник, Малфой. В отличие от тебя, я места под солнцем не искала. Даже если бы мы проиграли, я ни на секунду не засомневалась бы в сделанном выборе и продолжила бороться за него до последнего.

Драко хмыкнул и отвернулся.

Всё-таки мама была права: факультет определяет характер. Даже сейчас он умудрился свести беседу к голому расчёту, потому что так было привычнее. Да, он расчётлив, и в этом его единственное преимущество. Ему приходится выживать. Что же до отца… Драко сжал левую руку в кулак. Люциусу снова придётся посмотреть в глаза родному сыну и ответить за всю ту ложь, которой он его кормил.

* * *

Гермиона исподволь взглянула на Малфоя. Может, не стоило вываливать всё вот так разом, без подготовки? С другой стороны, откуда ж ей было знать, что он не в курсе реального положения вещей? Теперь по крайней мере ясна причина его былой самоуверенности. Гермиона поняла, что ей жаль Малфоя. Может, знай он с самого начала, как всё обстоит на самом деле, то сделал бы другой выбор.

Она посмотрела за окно, в которое пять минут назад вылетела сова с привязанным к лапке запросом. Гермиона и сама не могла до конца понять, какого ответа ждёт. Вернее, какой ответ хочет получить. Ведь если министр даст зелёный свет, придётся отправляться в Австралию. Сколько можно держать собственных родителей в неведении?

Развернувшись, она быстрым шагом направилась к двери, но не успела коснуться ручки, как снаружи послышался глухой рык. Гермиона невольно вздрогнула: рык был до ужаса похож на драконий. Но это просто невозможно. В Хогвартсе нет драконов, а Хагрид, который мог бы притащить такое чудовище в свой дом, ещё не вернулся. Гермиона приоткрыла дверь. В щели мелькнули перепончатые крылья, а в следующий миг на неё уставилась пара затянутых белой плёнкой глаз. От неожиданности Гермиона шарахнулась, привлекая внимание Малфоя.

— В чём дело?

Гермиона указала на дверь.

— Там фестралы перегородили лестницу. — Она похлопала себя по карманам. — Чёрт, забыла палочку.

Со всеми этими ссорами и выяснениями отношений она стала слишком рассеянной.

Малфой нахмурился, посмотрел за окно, потом встал и подошёл к двери. Когда он повернулся, Гермиона заметила лёгкий румянец на его бледных щеках.

— Отогнать не получится, они слишком агрессивные.

— Почему?

Малфой вдруг ухмыльнулся.

— У них брачные игры.

Гермиона изумлённо вскинула брови. Брачные игры у фестралов? Ей такое даже в голову не могло прийти. Она вздохнула.

— Будь у меня волшебная палочка, я бы призвала метлу…

— Разуй глаза, Грейнджер.

Метла и впрямь нашлась: она завалилась за шкаф для письменных принадлежностей.

— Довольно хилая, — пробормотала Гермиона. — Но чтобы слететь на холм сойдёт…

Взяв тяжёлую метлу, она приготовилась её оседлать, когда заметила, что Малфой смотрит на неё.

— Ты должна взять меня с собой.

Гермиона пожала плечами:

— Садись.

— Мне нужно написать ответ.

Она закатила глаза.

— Давай разделимся: я схожу за палочкой, а ты пока сделаешь все свои дела.

— Я не останусь тут один! — отрезал он и покосился на дверь, за которой разыгравшиеся не на шутку животные издавали жуткие звуки. — К тому же мне запрещено пользоваться метлой, так что нам всё равно придётся лететь вместе. Будь добра, подожди три минуты.

Гермиона помрачнела.

— Ладно. Три минуты, не больше.

Время шло. Малфой медлил, и Гермиона начала всерьёз волноваться. Она бросила беспокойный взгляд на дверь. Видимо, оккупации лестницы фестралам оказалось недостаточно, и они решили во что бы то ни стало попасть в совятню, чтобы устроить себе здесь брачное ложе. Дверь вздрогнула от первого мощного удара, и Гермиона вздрогнула вместе с ней.

— Ради Мерлина! — воскликнула она. — Что ты там делаешь, Малфой? Пишешь философский трактат?

— Я почти закончил, — огрызнулся тот.

Дверь трещала и скрежетала, всё больше поддаваясь под натиском обезумевших животных. Совы беспокойно ухали и перелетали из угла в угол. Гермиона нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

Спустя вечность Малфой поднялся, держа в руках совсем коротенькую записку, отчего Гермионе захотелось огреть его метлой по голове.

— Ну наконец-то!..

Не успела она это сказать, как петли издали последний жалобный скрежет, и дверь с грохотом рухнула на каменный пол.

Совы снялись с места, заверещав и беспорядочно заметавшись по совятне. Каким-то чудом Малфою удалось поймать одну за хвост и, ценой нескольких царапин, привязать записку. Гермиона обернулась и чуть не взлетела, бросив бывшего сокурсника: фестралы, скаля острые зубы, пытались протиснуться в узкий дверной проём, мешая друг другу и рыча.

Малфой запрыгнул на метлу позади Гермионы и крепко обхватил её за пояс.

— Давай, Грейнджер! Взлетай!

Синхронно оттолкнувшись от пола, они вылетели сквозь широкое окно в окружении истерично ухающих сов.

Только оказавшись на расстоянии не меньше сотни футов от совятни, Гермиона позволила себе выдохнуть с облегчением. Она направила метлу к земле, но тут поверх её рук легли исцарапанные ладони Малфоя. Не спрашивая, он взял управление на себя и резко рванул метлу в сторону. Не ожидавшая такого поворота Гермиона чуть не сорвалась вниз.

— Малфой! — рявкнула она через плечо. — Ты же сказал, что тебе нельзя пользоваться метлой!

— Одному — нельзя, — весело прокричал Малфой ей в ухо и забрал круто вверх.

Гермиона в ужасе сжала древко онемевшими пальцами. Она хотела визжать, но её парализовало от страха. Облака мелькали перед глазами, небо и земля смазались в одну зелёно-голубую кляксу. Она окончательно перестала понимать, где верх и где низ.

— Малфой, разворачивайся!

В ответ раздались счастливый хохот и улюлюканье. И тут Гермиона с леденящим кровь ужасом ощутила, как старая метла, не выдержав нагрузки, начала вибрировать. В панике она принялась пихать Малфоя локтями, пытаясь сбросить его руки, но он держал крепко и только продолжал смеяться.

— Малфой! — из последних сил проорала Гермиона, чувствуя, что её хватка слабеет.

Он наконец-то направил метлу вниз. Гермиона не успела обрадоваться, как у самой земли метла окончательно потеряла управление. Малфой вцепился в неё с такой силой, что у Гермионы заныли руки. Он попытался приподнять древко, но метла гуляла, как флюгер на ветру, и несла их в направлении хижины Хагрида. Земля приближалась, уже можно было различить поросшие сорняком грядки…

— ОСТОРОЖНО!!!

Гермиона зажмурилась и вжала голову в плечи.

Удар!

Она кубарем полетела прямо на грядку, пребольно ударившись коленкой и отбив ладони, и замерла, боясь открыть глаза. В ушах стоял звон, в желудке зарождалась дурнота. Гермиона осторожно приподнялась на локтях и сдула выбившийся из косы локон со лба. Малфой лежал ничком в нескольких футах от неё и странно дёргался. С холодеющим сердцем она подползла к нему.

— Малфой?.. Эй!

Она наклонилась, заглядывая ему в лицо, и тут же вспыхнула: Малфой ржал! Гермиона задохнулась от негодования. Ну, знаете ли!

— Не вижу ничего смешного!

Малфой с трудом перекатился на спину.

— Знаешь, Грейнджер, говорят, высоты боятся те, кто привык всё контролировать. В воздухе они теряют чувство контроля. Может, ты как раз из таких людей?

— Теряют чувство контроля?! — вне себя от возмущения возопила Гермиона, вскакивая. — Ты нас чуть не угробил!

— Брось, Грейнджер, ты была напряжена как струна. Да если б не я, ты бы вместе с метлой торчала из земли строго вертикально. Нельзя летать с таким деревянным телом.

— Тебя не касается моё тело! — горячилась Гермиона. — И вообще, метла была старая, а ты… ты… Это безответственно выделывать такое с пассажиром и на плохой метле!

Вздёрнув нос, она развернулась на пятках и решительно зашагала прочь; вдогонку ей нёсся его беззаботный смех.

Размашистыми шагами Гермиона взбиралась по холму к замку, про себя проклиная Малфоя и дурацкую затею с полётом. Ну что за ребячество! Они же в самом деле могли разбиться насмерть! И не торчала бы она из земли, если бы он не мешал ей управлять полётом!!!

Гермиона остановилась и перевела дыхание. Через досаду и злость прорывалось… веселье. Мерлин! Неужели этот сумасшедший полёт на неисправной метле её развеселил? А смех Малфоя! Если бы не бешено колотящееся от испуга сердце и желание пристукнуть его по голове, она бы с удовольствием расхохоталась вместе с ним, настолько заразительно он смеялся. Она никогда не видела Малфоя таким. Обычно его радость была окрашена в тона злорадства или самолюбования, но сегодня… Это был обыкновенный мальчишка. Таким она его не знала.

Оглянувшись, Гермиона увидела, как Малфой поднимается с земли и отряхивает одежду. Она всё же позволила себе улыбнуться. Это, конечно, было в высшей степени опасно, безрассудно и безответственно, но в то же время помогло ей немного расслабиться.

Гермиона посмотрела на свои руки. Она отправила запрос, оставалось только ждать. Она сказала Гарри, что забыла. И соврала. Разумеется, она не забыла. Просто обвинения Рона заставили задуматься о своём решении. Нет, Гермиона не сомневалась в его правильности, но уже не могла не сомневаться в реакции родителей. А вдруг они так же, как Рон, посчитают её поступок оскорбительным? Вдруг не простят за то, как она их защитила?

Сделанного не воротишь, и Гермиона была готова ответить за свои действия, не пряча глаз.

* * *

Анжелина собирала вещи. Работы по восстановлению замка были завершены, так что делать ей здесь было больше нечего. Пора возвращаться в реальную жизнь. Чем раньше она возьмётся за отработку долга, тем быстрее сбросит с себя эту ношу. Нет, она не жалела о своём поступке, но быть кому-то должной Анжелина Джонсон не любила.

Она сложила последнюю мантию и закрыла чемодан, когда за спиной щёлкнула дверная ручка. Анжелина обернулась: перед ней стояла Алисия. Не сказав ни слова, она вложила ей в руку сложенный вдвое кусочек пергамента и быстро вышла.

Анжелина в недоумении посмотрела на закрывшуюся дверь, потом на свою ладонь. Записка? Она развернула пергамент.

«Просто будь честной с ним».

А ведь она даже не думала о том, чтобы просто поговорить. Она сдалась. Как бы ни было больно и горько, Анжелина смирилась с тем, что этот эпизод её жизни останется в прошлом. Но эти пять слов перевернули всё с ног на голову.

Они должны поговорить! Она не уйдёт, пока не раскроется со всей искренностью, на какую способна, ведь, будь она честна с самого начала, весь этот кошмар бы не случился.

Джордж до сих пор гостил в «Норе», так что ей придётся чем-то занять себя до его возвращения. Жаль, что Оливер снова уехал в тренировочный лагерь. Он смог бы отвлечь её от переживаний своей мальчишеской болтовнёй.

Анжелина посвятила полётам и отработке бросков остаток утра и всё время до обеда. Едва успев заскочить в душ, побежала в Большой зал, но Джорджа всё ещё не было. После обеда она вновь взяла метлу и собралась уже выйти из комнаты, но тут взгляд зацепился за клочок пергамента, отброшенный на тумбу. Именно эта записка придала ей уверенности и помогла решиться на разговор. Алисия хотела помочь. Получилось ли у неё? Анжелина взяла записку. Что ж, по крайней мере, она уйдёт с лёгкой душой и спокойным сердцем, зная, что была откровенна. Значит, всё-таки помогла?

Намереваясь сократить путь от гриффиндорской башни до вестибюля, Анжелина воспользовалась тем же потайным проходом, где в тот злосчастный вечер обнаружила Джорджа. Спускаясь по ступенькам, она верила и не верила одновременно, что встретит его если не сразу, то за следующим поворотом точно. Но лестница кончалась, и вот уже ткань гобелена угадывается в полумраке. А его всё не было.

Анжелина вышла в широкий светлый коридор пятого этажа. Чуда не случилось. Но это не значит, что она отступит. Раз уж решила, то добьётся своего. Даже если придётся наведаться в «Нору» и силком выволочь его из комнаты.

Она быстро преодолела расстояние до первого поворота и успела сделать ещё несколько шагов на чистейшей инерции, прежде чем встала как вкопанная. Рука с метлой опустилась.

— Джордж…

Он тоже замер. Она заметила мелькнувшую на его лице досаду, а затем оно приобрело ожесточённое выражение.

Анжелина стиснула древко в кулаке. Ну уж нет. Пусть кричит, брыкается и обзывается сколько душе угодно, она не отступит. На этот раз не сбежит!

Она решительно шагнула вперёд.

— Джордж, нам нужно… — Нет, не так. — Мне нужно, чтобы ты меня выслушал.

Его брови удивлённо дёрнулись.

— Мне нечего добавить к тому, что ты уже слышала, — недружелюбно отозвался Джордж, но уйти не попытался.

Анжелина сочла это хорошим знаком. Она приблизилась к подоконнику между ними и прислонила метлу к стене. Джордж несколько секунд стоял, пристально глядя на неё, а затем тоже подошёл ближе. Анжелина посмотрела на окно.

«Это тот самый подоконник», — эхом прозвучали в памяти тихие слова. Анжелина невесело усмехнулась краем губ. Надо же, как иронично.

— Присядешь? — предложила она, запрыгивая.

Джордж нетерпеливо вздохнул. Анжелина прислонилась спиной к боковой стенке окна, подтянула к себе колени и посмотрела на зеленеющие холмы.

— С чего же начать? — она задумчиво провела пальцем по стеклу.

— Например, сначала, — буркнул Джордж, опёршись плечом о стену и сложив на груди руки.

Анжелина грустно улыбнулась своим мыслям.

— Ты прав. Итак, сначала я была самой обыкновенной девчонкой, которая хорошо училась, общалась с друзьями и любила квиддич. В моей жизни не было места сердечным волнениям. До Турнира Трёх Волшебников. В тот год на Рождество устроили Святочный бал, на который меня — уверена, шутки ради, — пригласил Фред. Тогда-то всё и завертелось. Что было дальше, ты знаешь. Правда, вряд ли знаешь, что летом девяносто пятого, устав от нескончаемых ссор, я была готова разорвать отношения. Сейчас я думаю, что именно так и следовало поступить. Но я решила дать нам шанс, хотя уже тогда понимала, что не люблю и никогда не полюблю Фреда так, как он меня. А потом… Потом я влюбилась в другого.

Анжелина замолчала, давая себе возможность собраться с силами. Сейчас или никогда. Всю правду одним махом.

— После расставания, — продолжала она, не глядя в сторону Джорджа в страхе увидеть его реакцию, — я надеялась, что мои чувства к тому, другому, пройдут сами собой. Так же, как надеялась, что Фред отпустит меня и заживёт дальше. Я закончила Хогвартс и поступила на службу в Мунго, старалась разнообразить свою жизнь, даже начала встречаться кое с кем. Но в итоге сама же разорвала отношения и решила посетить магазинчик, хозяином которого был тот самый человек. Я поняла, что и через полгода мои чувства не угасли. Поняла, что это не просто временное увлечение.

Анжелина обняла себя за плечи.

— Был канун Рождества. Я не сомневалась, что застану его, но мне и в голову не могло прийти, что у него другая. Дверь открыл его брат. Видеть этого человека спустя несколько месяцев после разрыва было тяжело. Его дома не оказалось, потому что он повёл свою девушку на каток. — Она наконец перевела взгляд на Джорджа. — Это был ты, Джордж. — Она зажмурилась, осознавая, что наконец-то призналась в самом главном. — Узнав, что ты с другой, я ушла и решила больше никогда не возвращаться. А потом случилась Битва за Хогвартс, в которой Фред… — Она с силой провела руками по лбу и волосам. — Не могу описать, что почувствовала, когда узнала об этом. Мне было страшно даже подумать, что чувствовал ты. Вот тогда-то я и поняла, что должна быть рядом.

Анжелина спрыгнула с подоконника. Джордж стоял, не шевелясь, всё так же скрестив на груди руки. Меж его бровей пролегла напряжённая складка. Она сунула руки в карманы кофты и нащупала в одном из них записку Алисии. Смяла её в кулаке, понимая, что самое трудное позади.

— Я ничего не требую. Просто хотела быть честной с тобой. Хотя бы раз. Хотела, чтобы ты знал правду. Всю до конца.

Постояв ещё с секунду, Анжелина схватила метлу и стремительно прошла мимо Джорджа, чтобы не броситься ему на шею, даже не коснуться, хоть и желала этого каждой клеточкой тела. Почему-то признаться оказалось не так сложно, как она себе представляла. Возможно, потому что они больше никогда не увидятся.

Завтра же она покинет Хогвартс.

* * *

Следующим утром Драко проснулся ни свет ни заря. Ответ на его вчерашнее письмо с согласием пришёл только под самый вечер. После официальных строк об указании времени встречи было приписано, что сова, которую Драко отправил, заблудилась по неясным причинам и доставила почту с большим опозданием. Это заставило улыбнуться.

Драко простоял в душе не меньше часа. Стоит ли говорить, откуда узнал правду? Вначале он хотел проверить информацию лично, даже набросал записку матери с просьбой выслать несколько нужных книг, но в итоге решил, что ему нужны не безликие страницы, ему нужно лицо отца.

Крочер уже караулил в вестибюле, когда Драко сбежал с парадной лестницы и промолчал в ответ на приветствие. Как обычно, министерский наблюдатель не выразил ни малейшего удивления, оставаясь невозмутимым ко всему происходящему. Казалось, вылети сейчас вместо Драко венгерская хвосторога, Крочер преспокойно повёл бы на свидание с Люциусом её.

Весь путь до Министерства Драко прокручивал в голове предстоящий разговор с отцом. Прибывающие на службу волшебники непрестанно косились в их сторону, пока они шли через атриум, так что хотелось стряхнуть их прилипчивые взгляды с одежды. Наконец лязгнули решётки, и лифт повёз их вглубь Министерства. Драко посмотрел на своё отражение. Брови сосредоточенно нахмурены, в глазах враждебность, губы поджаты. Он не знал, чего ожидать, но знал, что обязан спросить у отца напрямую, правда ли всё то, что сказала Грейнджер.

На нужном уровне створки с грохотом разъехались в стороны. Крочер бодро зашагал по коридору в направлении допросных комнат, Драко на негнущихся ногах последовал за ним. Вот и закут с ручками. Снова допросная номер пять. И снова Хоггарт встречает на пороге.

— Пятнадцать минут.

Мог бы и не напоминать.

Люциус уже сидел на положенном месте, смиренно сложив на столе руки, и смотрел перед собой. Едва Драко вошёл, он тут же поднял голову. Радость, мелькнувшая в потускневших серых глазах, почти утешила, но кто знает, может, это была радость от того, что Люциусу представился второй шанс уговорить Драко вытащить его отсюда.

Губы отца чуть приоткрылись, но он так ничего и не сказал. Как будто боялся спугнуть. Его взгляд внимательно следил за каждым жестом сына.

Драко сел и резко задвинул стул.

— Я пришёл поговорить.

Люциус вскинул бровь, но кивнул. Как будто сидел не в робе и оковах, а в своём рабочем кабинете.

— Я сам хотел побеседовать с тобой, Драко. Наш предыдущий разговор…

— У меня есть вопросы, — всё тем же непреклонным тоном, за которым скрывалась неуверенность, проговорил Драко. — И мне нужны честные ответы.

— Вопросы? — с лёгким недовольством переспросил Люциус. — Что ж, полагаю, мы можем вначале обсудить то, что волнует тебя.

Драко царапнула такая реакция, но он постарался сосредоточиться на деле. Он долго думал, как подать всю ту информацию, которая обрушилась на него прошлым утром, и в итоге решил, что не пожалеет отца так же, как его не пожалела Грейнджер.

— У нашей семьи обширные владения и богатства, так? — начал он в лоб. — Откуда?

— Что…

— От маглов?

— Драко, послушай…

— Наши предки поддерживали связь с маглами до введения Статута. Это правда?

— Ты не даёшь мне…

— Это правда? — с нажимом повторил Драко.

Люциус поджал губы.

— Да, — сухо ответил он. — До введения Статута о секретности Малфои вели дела с богатыми маглами. Какое значение это имеет сейчас? Я тебя не понимаю.

— Значит, и в роду у нас были маглорождённые и полукровки?

— Возможно. Не уверен насчёт маглорождённых, но знатные полукровки… Вполне вероятно.

Непринуждённость, с которой он это произнёс, поразила.

— Ты же говорил, что мы — чистокровная семья в драккл знает каком колене…

— Так и есть. Но при чём здесь Малфои, жившие за несколько сотен лет до нас?

Драко поражённо смотрел на отца.

— Выходит, все эти годы ты знал. Знал, что Малфои когда-то водились с маглами и женились на маглорождённых.

— Разумеется, я знал. В библиотеке достаточно книг по истории нашей семьи. Никто не прятал их от тебя. Ты давно мог прочесть всё, что тебе интересно.

У Драко уставился в столешницу. Он знал… Всё это время знал и не стеснялся заявлять в лицо каждому встречному, что они — волшебники с чистейшей магической кровью, которые скорее станут затворниками, чем будут иметь дела с маглами. С каким презрением он смотрел на них, говорил о них, при этом помня, что когда-то Малфои совсем не чурались общения с маглами, да и сам пользовался нажитыми с их помощью благами.

— А мама? — вскинул голову Драко.

— Знала ли твоя мать? — Люциус на секунду задумался. — Вряд ли. Она никогда не интересовалась вопросами истории семьи Малфоев.

Опора стремительно уходила из-под ног. Он ведь нарочно не отправил записку матери с просьбой прислать книги, потому что до последнего верил, что это неправда, что Грейнджер просто выдумала всю эту ересь про его предков, чтобы успокоить себя.

— Ты принимаешь всё слишком близко, — проворчал Люциус. — Эти люди жили ещё до семнадцатого века, и мы не имеем к их убеждениям прямого отношения. Хотя я благодарен им за богатства и земли…

— Значит, ты не стал бы возобновлять сделки с маглами, если бы Статут отменили?

— Никто не отменит Статут, по крайней мере, в ближайшее время. Шеклболт, конечно, либерал, но не до такой же степени…

— А если бы отменили? — настаивал Драко. — Ты бы остался в стороне, пока другие волшебники, не имеющие таких строгих убеждений, как мы, налаживали отношения с богатыми и влиятельными маглами?

— Не знаю, Драко! Сейчас мы в этом не нуждаемся, но если бы наше положение в магическом мире было под угрозой, то я мог бы пойти на подобный беспрецедентный шаг. Исключительно на благо семьи.

— Разумеется, — усмехнулся Драко. — Всё исключительно на благо семьи.

— Ты слишком юн, чтобы такое понять, — строго проговорил отец. — На твоих плечах ещё не лежала ответственность за честь фамилии.

— Ну конечно! Ничего я ещё не понимаю. Это же не я вступил в ряды Пожирателей в шестнадцать и придумал план с Исчезательным шкафом, только чтобы на нас не смотрели, как на мусор. Кстати о Пожирателях. — Драко скрестил на груди руки. — Это правда, что Тёмный Лорд был полукровкой?

— С чего ты взял?

— Неважно. Ты знал?

— Впервые слышу.

— Он сын магла и сквиба. Его мать, Меропа Гонт, не могла колдовать.

Отец выглядел искренне удивлённым.

— Тёмный Лорд хорошо знал нашу культуру, нашу историю. Он был искуснейшим магом и владел языком змей, никто не смог бы заподозрить, что он не был чистокровным. Ты уверен? Откуда ты узнал?

— Неважно. Я тебе верю. — Драко пристально посмотрел в лицо отца. — Но если бы ты с самого начала знал, что Тёмный Лорд — обманщик, как бы ты поступил?

Люциус развёл руками.

— Драко, ты же понимаешь, в таком случае никто не последовал бы за Тёмным Лордом.

Драко покачал головой. Ушёл от прямого ответа. Нагло, не смущаясь. Глядя в глаза собственному сыну.

— Ты закончил? — нетерпеливо спросил Люциус. — Мне нужно обсудить с тобой важные новости. До меня дошли слухи, что твою мать оправдали и разрешили вернуться в мэнор. Если это так…

Драко смотрел в одну точку. Он пришёл сюда в надежде узнать правду от человека, которому когда-то безгранично доверял. Если бы отец хоть как-то объяснил своё поведение, Драко смог бы его понять. Нашёл бы в себе силы сделать это. Но отец даже не пытался.

Драко встал.

— Я ухожу.

Люциус непонимающе уставился на него.

— Ты меня слушаешь?

Он развернулся и пошёл прочь.

— Драко! Великий Мерлин, хотя бы выслушай, что я хочу сказать!

У самой двери Драко всё же остановился. Подумал мгновение и повернулся к отцу. Тот уже был на ногах и смолк, едва их взгляды встретились.

— Последний вопрос. — Пальцы судорожно вцепились в дверную ручку. — Если бы единственным способом спасти меня стало самопожертвование, как бы ты поступил?

Люциус попытался обойти стол.

— Я… Драко, это…

Драко отвёл взгляд.

— Понятно.

Он решительно нажал на ручку и покинул комнату, больше не оборачиваясь.

* * *

Драко лежал на кровати в спальне Рейвенкло, неподвижными глазами глядя в потолок. Прошедшие два дня выпотрошили его, вывернули наизнанку. Всё, во что он верил, оказалось ложью. Тёмный Лорд был полукровкой, Малфои когда-то водились с маглами и не считали это унизительным, а собственный отец превратился в сплошное разочарование.

В словах Люциуса было здравое зерно: их семья действительно не имела прямого отношения к жившим несколько веков назад Малфоям, — но при этом отец с удовольствием пользовался нажитыми ими благами и вряд ли пожелал бы с ними расстаться. Он не видел ничего зазорного в том, каким способом Малфои достигли высокого положения.

Да, Драко привык к обеспеченной жизни, привык, что любая проблема легко решаема с помощью денег. Готов ли он отказаться от столь удобного положения в их небольшом мире? Нет. Но, выходит, всё влияние чистокровных Малфоев выстроено на фундаменте из благ, которые они веками получали от тех, кого сейчас презирали и считали ниже себя.

Какая ирония.

От тяжёлых размышлений отвлёк стук в окно. Кому понадобилось писать на ночь глядя? Подумав, что это может быть записка от матери, Драко всё же впустил птицу вместе с влажным ветром августовского дождливого вечера. Едва он отвязал пергамент, сова отряхнула перья и тут же вылетела обратно в темноту.

Драко развернул записку.

«23:00. Зал наград. Приходи, если не трусишь».

Это что, вызов на волшебную дуэль? Но у него же нет палочки. Сова ошиблась адресом? Драко повертел пергамент, но не нашёл подписи. Вспомнился первый курс, когда он вызвал Поттера на дуэль. Разумеется, сам он приходить не собирался, ему просто хотелось, чтобы Поттер попался в лапы Филча и его безумной кошки. Он снова посмотрел на записку. Поттер? Бред. Он уже дал понять, что ему нет до него дела. Даже помешал тогда Корнеру …

Корнер! Как он сразу не догадался. Но почему зал наград? Совпадение или Поттер рассказал ему о занятном случае из детства?

Если это в самом деле Корнер, то стоит держаться от зала наград подальше. Ни к чему сейчас лишние проблемы. Он бросил взгляд на часы. Самое время лечь спать.

Сон не шёл. Устав ворочаться с боку на бок, Драко спустился в гостиную. Завернувшись в плед, он уселся на диван и уставился в камин. Виски ломило, он явно нуждался в нескольких часах сна, но стоило только провалиться в дрёму, как он тут же выныривал обратно в реальность. Драко посмотрел на часы. Без двух минут одиннадцать. Можно же незаметно посмотреть, кто отправил записку. У него не было полной уверенности, что это именно Корнер.

Замок был тих и пуст. Факелы на стенах больше чадили, чем давали света, так что коридор был погружён в полумрак. Драко в который раз пожалел, что у него нет волшебной палочки, чтобы осветить дорогу. Пробравшись вдоль стены до поворота, за которым располагался вход в зал наград, Драко заглянул за угол.

Факелы здесь почти потухли. Сквозь приоткрытые двери зала в коридор валил густой чёрный дым. Глаза и нос защипало, Драко прикрыл рот рукавом и закашлялся. Что за чёрт? Похоже, кто-то действительно решил устроить ему ловушку!

С противоположной стороны коридора раздались шаги, и сквозь клубящуюся тьму проступил плечистый силуэт. Драко машинально попытался нащупать палочку. Пальцы сжались в пустой кулак.

— Значит, я был прав. Это ты отправил записку. — Раздавшийся из дверей шум заставил его вздрогнуть, а затем леденящий душу вопль отчаянного ужаса пронзил выползающую из зала наград черноту…