С самого утра небо свинцово хмурилось и низко висело над Лондоном. Гермиона смотрела, как тяжёлые тучи лениво клубятся серой массой, и не могла поверить, что ещё вчера ярко светило солнце. Ей предстояло побывать уже на вторых похоронах. Была ли она к этому готова? Да разве к такому подготовишься…

Вчера к ней зашёл Гарри и посоветовал дать Рону остыть. Гермиона и сама понимала, что сейчас не время для выяснения отношений. Она уже думала о том, что мысль о предстоящих похоронах брата могла так повлиять на Рона. Чем ещё объяснить его внезапный срыв? Не может быть, чтобы он действительно думал так, как говорил. Поэтому Гермиона постаралась отогнать эгоистичную обиду и решила просто быть рядом, чтобы Рон не чувствовал себя одиноким в такой день.

Поправив заплетённую косу, Гермиона вышла из палаты и тут же налетела на кого-то.

— Гарри!

— Привет, — отозвался тот, поправляя сбившиеся очки. — Я за тобой пришёл.

В коридоре показался хмурый Рон. Гермиона тут же сделала к нему шаг.

— Рон, я…

Он полоснул её взглядом, от которого вдоль позвоночника пробежали ледяные мурашки, и быстро пошёл к лестничным маршам. Гермиона так и застыла с протянутой рукой.

— Я заходил к нему вчера, но он не стал со мной говорить, — сказал Гарри. — Джинни посоветовала пока его не трогать.

— Как она?

— Ничего, держится.

— А ты?

— Тоже. Что ещё остаётся, — риторически заметил Гарри и попытался выдавить улыбку.

Гермиона автоматически кивнула и двинулась к лестнице. Словно издали она слышала шаги идущего рядом Гарри. Её остановившиеся глаза раз за разом видели брошенный Роном взгляд из-под враждебно нахмуренных бровей. Она и не подозревала, что голубой может быть настолько обжигающе холодным и колючим.

Едва они вошли в буфет, все головы повернулись к ним. Гермиона подошла к столу и села на свободный стул. Рядом опустился Гарри. А дальше — Джинни, Джордж и… Их глаза встретились на долю секунды. Рон отвернулся первым.

Гермиона кожей ощущала общую напряжённость. Присутствующие то и дело посматривали на их стол. Она заёрзала на стуле. Ей казалось, что со своими попытками сочувствия она выглядит фальшиво здесь, среди настоящего горя. Мерлин, какая же это нелепая и ужасная мысль: ощущать себя лишним только потому, что не потерял никого из родных…

Кусок не лез в горло. Завернув в салфетку пару булочек, она поднялась.

— Я пойду, — отрывисто бросила Гермиона и вылетела из буфета.

Захлопнув дверь палаты, привалилась к ней спиной и с силой потёрла лоб. Дурная ночь давала о себе знать, ничем другим Гермиона не могла объяснить эти идиотские мысли. Она направилась в умывальную и ополоснулась холодной водой. Упёрлась руками в края раковины, медленно выдохнула. Посмотрела на своё отражение.

— Соберись.

Зеркало не ответило.

Спустя четверть часа Гермиона, уже готовая к выходу, доедала вторую булочку. Голод так и не пришёл, но впереди долгий и трудный день, подкрепиться было не лишним.

В дверь постучали.

— Гермиона, это я, — раздался голос Гарри.

— А где Рон? — спросила Гермиона, выходя из палаты.

— Ушёл вниз с Джинни. Они не хотят оставлять Джорджа одного. Идём?

— Подожди. Твой воротник.

Гермиона аккуратно расправила ворот его чёрной рубашки. Он слабо улыбнулся.

— Спасибо.

Когда они спустились, холл уже был полон народу. Гермиона и Гарри пробрались сквозь толпу к Джинни, Джорджу, Невиллу, Луне и Рону. Гермиона попыталась было ободряюще улыбнуться, но Рон снова отвёл глаза.

Гул в холле перекрыл зычный голос Кингсли Шеклболта:

— Все в сборе?

— Похоже, он и вправду занял пост министра, — шепнул Гарри Гермионе.

— Портключи сработают через три минуты. Быстро и без суеты разбиваемся на группы.

— Видали, сколько авроров? — проговорил Невилл, когда они всемером сгрудились вокруг сдутого футбольного мяча. — Усиленные меры безопасности.

Гарри что-то недовольно проворчал.

— Они не только тебя здесь охраняют, — заметила Гермиона.

— Лучше бы вам с Роном новые палочки выдали, — досадливо отозвался Гарри.

— Готовы? — прогремел министр. — Всем коснуться портключей! Три… два… один…

Противное ощущение, словно тебя дёргают крюком за живот, и водоворот красок. Свист ветра в ушах оглушал. Наконец ноги ударились о землю, и Гермиона пошатнулась, с трудом удержав равновесие. Их группы оказались разбросаны на громадной поляне, устланной ковром изумрудно-зелёной травы. Хэмпстедская пустошь. Гермиона узнала её с первого взгляда: в восьмилетнем возрасте она приезжала сюда с родителями.

— Группам построиться!

По правую руку от Гермионы встала Джинни, дальше Гарри и Джордж. Рон, Невилл и Луна — в ряду впереди них. Рон по-прежнему старался её игнорировать, а Гермиона старалась подавить в душе тоску оттого, что он, похоже, совсем в ней не нуждался. Ни в её поддержке, ни в утешении.

Она исподтишка покосилась на Джинни. Когда они виделись вчера, та показалась ей вполне бодрой. Теперь же перед Гермионой словно предстал совершенно другой человек. Густые рыжие волосы были стянуты в тугой пучок на затылке, голову окаймляла тонкая чёрная полоска, резко оттеняя мраморную бледность лица. И само это лицо не выражало абсолютно ничего. Просто застывшая каменная маска.

Кингсли отдал приказ, и процессия начала движение. Низко нависавшее грязно-серое небо провожало её глухими раскатами грома. Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, Гермиона представляла, как отреагируют местные жители на их многолюдное шествие. Но, едва они вошли в деревушку под названием Хайгейт, всё поняла. Улицы были пустынны; на окнах задёрнуты шторы, в пабах наглухо заперты ставни. Маглоотталкивающие чары.

Вот и аллея Суэйнз-лейн. Кованые ворота распахнуты; розовая будка контролёра на входе пуста. Минута — и неторопливая процессия беспрепятственно попала на территорию Хайгейтского кладбища. Гермиона знала, что эта улица делит кладбище на две части — западную и восточную. В восточной она побывала вместе с экскурсией ещё в детстве, а западная оказалась закрыта. Именно в её сторону повернула головная группа.

С этой секунды Гермиона не смела дышать, осторожно ступая по одичавшим тропам. Расколотые выщербленные надгробия, увитые плющом, тонущие в тёмно-зелёных зарослях, навевали праведный страх. Викторианские мавзолеи, искусно вырезанные гробницы — всё утопало в буйстве одичавших растений. Кроткие, в тёмных подтёках каменные лица ангелов, склонивших головы в смирении. Их ладошки с аккуратными непорочными пальчиками то приглашали в свои объятия, то были сложены на груди в мольбе. Некоторые фигуры были выворочены из земли и опрокинуты в море зелени. Обломанные крылья за спинами этих библейских созданий словно напоминали о том, что всё конечно.

Впереди замаячила Египетская улица. Она вывела в лабиринт склепов и гробниц, укрытых за дубовыми дверьми в глубоких альковах. Поднявшись по просторной лестнице, они оказались на площадке, уставленной белыми стульями в несколько рядов. Часть из них уже была занята.

Под руководством авроров группы начали размещаться. Гермиона, Гарри и Невилл сели в один ряд, где уже сидела миссис Лонгботтом в шляпе с чёрной вуалью. Луна ушла к мистеру Лавгуду. Оба они сегодня были в белом, ярко выделяясь в море чёрных траурных мантий. Джинни, Джордж и Рон присоединились к семье в ряду впереди. Артур Уизли повернулся и протянул руку поочерёдно Гарри и Невиллу.

— Мы скорбим вместе с вами, мистер Уизли, — сказал Невилл.

— Нам очень жаль, — добавила Гермиона.

— Спасибо, ребята. Гарри, — мистер Уизли положил ладонь ему на плечо. — Мне очень жаль. Ремус был хорошим человеком.

— Спасибо, мистер Уизли, — негромко отозвался Гарри. — Мне тоже очень жаль.

— Ты можешь гордиться всеми своими детьми, Артур, — произнесла миссис Лонгботтом, подавая ему руку. — Как я горжусь родителями Невилла. И им самим, разумеется.

— Я горжусь, Августа, — заверил мистер Уизли и повернулся к миссис Уизли.

Сгорбившись, та утирала глаза платком. Чарли держал её под руку. Тут же были Билл с Флёр и кусающий губы Перси. В серебристых волосах Флёр, подхваченных крабом-ракушкой, виднелись фиолетовые цветки барвинка. На коленях у неё лежал букет тёмно-бордовых маргариток. Джордж с неестественно прямой спиной сидел между Роном и Джинни.

Прямо перед сидящими по-королевски раскинул ветви ливанский кедр, возвышаясь в центре над склепами ливанского круга. Вперёд вышел Кингсли Шеклболт.

— Друзья. Мы собрались в этот день здесь, чтобы почтить память преждевременно ушедших от нас близких, родных и товарищей. Каждый из них пал жертвой напрасной жестокой войны, развязанной тёмным волшебником, имя которого отныне не под запретом. Волдеморт мёртв. — Шеклболт сделал паузу, а затем продолжил: — Но вместе с ним ушли и дорогие нам люди. Сегодня мы провожаем в последний путь Ремуса Люпина, Нимфадору Тонкс и Фреда Уизли. Каждый из них стоил тысячи таких, как Волдеморт. Они без раздумий отдали свои жизни за то, чтобы мы смогли победить, и будут похоронены как герои здесь, в самом знаменитом среди волшебников месте захоронений — в западной части Хайгейтского кладбища.

Кингсли умолк. Из зарослей появились люди, с помощью магии несущие по воздуху белые гробы. Один, второй, третий… Наверняка родители Колина, которые были маглами, отказались отдать тело сына и решили проститься с ним сами. Гробы опустили на землю перед рядами стульев. Все три были закрыты, но вот волшебники взмахнули палочками, и крышки медленно поднялись. Всхлипнула Молли, Флёр прижала ладонь к губам, Джордж дёрнулся. Гермиона посмотрела на Гарри.

— Я в порядке, в порядке, — пробормотал он.

С кончиков волшебных палочек сорвались символические вспышки. Первым встал Джордж, на деревянных ногах подошёл к Фреду и застыл, словно статуя. Следом поднялись Молли и Артур, за ними и все их дети. Флёр положила букет маргариток на грудь Фреда. Белая, как полотно, Джинни смотрела на брата, не отрываясь. Рон сжимал дрожащие губы, изо всех сил стараясь сдержать слёзы, уже стоявшие в глазах. Щёки Перси давно были мокры, и он даже не пытался их утереть.

— Он умер с улыбкой. — Все вздрогнули и повернулись к Джинни. — Как будто давая нам понять, что мы не должны переставать улыбаться. Что мы должны продолжать шутить.

Она замолчала так же резко, как начала говорить.

Рядом с безутешным семейством перед гробом Ремуса Люпина растерянно замер Гарри. Гермиона приблизилась к нему.

— Не думал, что будет так тяжело, — сдавленно произнёс он. — Может, не до конца верил, что это правда.

Гермиона взглянула на Люпина и увидела спокойствие на его неподвижном лице.

— Теперь он свободен, — тихо сказала она.

Гарри утёр нос рукавом рубашки. К ним подошла Флёр, провела ладонью над гробом, и на Люпина осыпался фиолетовый дождь из барвинков.

— Спасибо, — хрипло произнёс Гарри.

Они подошли к гробу Тонкс. Флёр вновь сделала лёгкое движение рукой, и тело Тонкс укрыло цветами, словно одеялом.

— Мы позаботимся о Тедди. Спи спокойно. — Она поцеловала её в лоб.

Все трое замерли над гробом в немой скорби.

— Нет… Нет…

Гермиона обернулась, и сердце у неё похолодело. К гробу Фреда подошла группа магов, один из которых хотел закрыть крышку, а двое других уже приготовили волшебные палочки.

— Нет! — Джордж оттолкнул волшебника. — Вы не заберёте его у меня!

— Джордж… — Мистер Уизли попытался отвести сына. — Джордж, не надо…

— Нет!!! — Его голос сорвался на хрип, прокатился над головами оцепеневшей толпы. — Вы не можете забрать его! Он мой брат! Он мой брат! — Джордж склонился над безжизненным телом. — Фред, Фредди… Не оставляй меня, Фредди! — Он уткнулся носом в белую шею брата, гладя трясущимися пальцами его волосы.

Осела на стул и зарыдала навзрыд миссис Уизли, Артур опустился рядом с ней, прижимая её голову к своей груди. Флёр спрятала лицо на плече Билла. Джинни прикусила губу до крови. Рон то и дело утирал рукавом лицо.

Перси и Чарли положили ладони на плечи Джорджа.

— Джордж, — позвал Перси. — Джордж, пожалуйста…

Ноги перестали подчиняться ему, и братьям пришлось подхватить Джорджа под мышки. Он безвольно повис в их руках, только бледные губы бормотали что-то беззвучно и несвязно. Волшебники в нерешительности наблюдали, как его усаживают на стул, а затем посмотрели на мистера Уизли. Тот слабо кивнул, и гроб с телом Фреда закрыли.

Гермиона взглянула на профиль Гарри. Она не знала, как ещё поддержать его, и переплела их пальцы. Гарри стиснул её ладонь так сильно, что она едва терпела. Зазвучала грустная мелодия, налетел прохладный ветер, встрёпывая ветви ливанского кедра, кроны деревьев зашептались. По тёмному низкому небу прокатился глухой раскат грома. Гробы медленно спустили по лестнице. Толпа последовала за ними. Фреда поместили в отдельный склеп, Люпина и Тонкс — вместе.

Когда отзвучала музыка, Кингсли Шеклболт негромко произнёс:

— Покойтесь с миром.

Гарри молча пошёл к выходу вслед за толпой — стройных колонн больше не было. Мимо Гермионы пронёсся Рон. Его руки были упрятаны в карманы, спина ссутулена. Он втягивал голову, словно хотел казаться как можно меньше.

— Рон, — окликнула Гермиона и прибавила шагу.

Она поймала его под руку. Рон резко обернулся, словно испугавшись. Гермиона с трудом его узнала. Под запавшими глазами круги, на побледневших щеках небрежная щетина, искусанные губы сжаты, брови насуплены. Гермиона растерялась, и Рону этого хватило, чтобы высвободить руку.

— Рон, я… — но он был уже далеко.

— Оставь его.

Гермиона вздрогнула. Рядом стояла Джинни. Упрямый ветер всё-таки вырвал рыжую прядку из строгой причёски. Она медленно убрала её за ухо.

— Что бы ты ни собиралась ему сказать, он не будет слушать. Просто не услышит. Слишком много навалилось, понимаешь?

Они неспешно пошли к выходу. Небо продолжало набухать над их головами. В воздухе явственно запахло грозой. Ветер пронизал насквозь. Усыпанная мелким гравием дорожка хрустела под подошвами туфель. Гермиона вспомнила свои утренние ощущения и испытала непреодолимое желание, почти потребность поделиться ими с Джинни.

— Сегодня утром, на завтраке, когда мы сидели за одним столом… Я вдруг почувствовала себя лишней. Вы все кого-то потеряли, а я… Мои родители живы. Я не знаю, каково это — терять родных. Не могу разделить и понять вашу боль.

— Глупости, — резко ответила Джинни. — Ты сделала всё, чтобы смерть обошла твой дом стороной, и ни в коем случае не должна испытывать вину за это.

— И всё-таки чудо, что мои родители выжили.

— Нет, не чудо. Ты защитила их. Гарри рассказал мне. Это очень смелый поступок.

— Да, только в моём случае всё ещё можно исправить, а в вашем…

— Гермиона, перестань, — оборвала её Джинни. — Не смей даже думать об этом. Каждый сам держит ответ за свою жизнь и свою смерть. Не бери на себя лишнюю ношу.

Джинни ускорила шаг, а Гермиона остановилась и обратила лицо к тяжёлому небу. Каждый сам в ответе за свою жизнь и свою смерть… Могла ли она согласиться с этим? Ведь именно от неё зависело, останутся ли родители живы, не попадут ли в лапы Пожирателей. Она владела ситуацией, она принимала решение. И не это ли она делала — рискуя, брала ответственность за их жизнь и смерть?

За холмом вспыхнуло, и воздух сотряс очередной раскат грома. Ветер усиливался. Гермиона бросилась догонять остальных. Она сильно отстала, в мутном сером воздухе среди зелени было сложно рассмотреть чёрные силуэты людей, выходящих за ворота кладбища. Только белые спины и волосы Лавгудов выделялись пятном, как ориентир.

Она уже догоняла, двигаясь почти бегом по главной улице Хайгейта, когда на землю упали первые крупные капли. Одна попала Гермионе за шиворот, заставив поднять воротник мантии. Сквозь шум ветра и громовые раскаты она расслышала голос министра, но не смогла разобрать слов. Небо клубилось и разрывалось вспышками молний, нависая уже так низко, что казалось, его серое брюхо вот-вот ляжет на холмы. Несколько длинных прядей вырвались из косы и хлестали Гермиону по щекам. Деревья раскачивались с такой силой, будто готовы были в любую секунду переломиться пополам. На Хайгейт налетела настоящая буря.

За воротами происходила какая-то суматоха. К голосу министра добавилась целая какофония звуков. Острые капли всё чаще окропляли землю, и когда Гермиона наконец добралась до ворот, на неё обрушился мощный поток воды. В пелене бешеного ливня мелькали вспышки, раздавались голоса. Крики. Новая вспышка озарила её осознанием: это не молнии. Не молнии!

Гермиона застыла в ужасе, и вдруг боль пронзила левую часть лица, из глаз посыпались искры. Она отшатнулась и схватилась за щёку, обожжённую ударом. Во рту стало солоно от крови.

— Вот ты где, маленькая грязнокровка. Тебя-то я и искал! — Губы на тупом небритом подбородке растянулись в победоносной усмешке. — Это за нашего Повелителя! — Пожиратель смерти взмахнул палочкой.

И тут всё в голове Гермионы переключилось. В один миг из взмокшей, подавленной, безоружной девушки она превратилась в бойца, готового защищать свою жизнь. Не успел Пожиратель начать заклинание, Гермиона бросилась наземь и впилась в дёрн пальцами. Комья тяжёлой мокрой земли вперемешку с корнями и травой полетели в лицо врагу. Отплёвываясь и рыча проклятия, он пытался очистить глаза и рот, поражённый внезапным сопротивлением. Не теряя времени, Гермиона изо всех сил дёрнула его за ногу. Скользкая трава и неожиданность сделали своё дело, и Пожиратель, путаясь в собственной мантии, рухнул на спину. Смахивая с лица волосы, Гермиона выхватила волшебную палочку из его мокрых грязных пальцев.

— Ступефай!

Пожирателя подбросило в воздух и отшвырнуло на добрых шесть футов.

Тяжело дыша, сжимая трофейную волшебную палочку, Гермиона осмотрелась. Вокруг летали вспышки заклятий, кричали люди. Разобрать хоть что-то было невозможно: вода плотной стеной стояла от неба до земли. Освободившись от отяжелевшей мантии, Гермиона стала пробираться дальше.

— Рон! Гарри! — кричала она, не слыша собственного голоса за шумом стихии. Вода заливала глаза, уши, рот и нос, но Гермиона упорно звала.

— Экспеллиармус! Ступефай! Назад! — Кто-то с силой оттолкнул её в сторону. — Петрификус Тоталус!

Гермиона едва удержалась на ногах и машинально вскинула палочку, целясь в разбрасывающего во все стороны заклятия волшебника. Ливень мешал разглядеть, но вот человек резко развернулся к ней. На облепленном тёмными волосами знакомом лице отразилось негодование.

— Какого Мордреда ты делаешь?! — прокричал аврор, тот самый, что навещал её в палате. — Быстро за мной!

Он бесцеремонно схватил её за руку и силком потащил за собой. Она упёрлась было ногами, но подошвы проскальзывали, а пальцы аврора стальным капканом сомкнулись вокруг её запястья.

— Нет! Мне нужно найти друзей! Мне нужно найти друзей! — вопила Гермиона, пытаясь перекрыть вой ветра, ливень и оглушающий гром. — Вы слышите меня? Пустите немедленно! Да пустите же, чёрт бы вас побрал!

Гермиона собрала всю свою силу и вырвалась. Аврор снова попытался поймать её за руку, но она отпрыгнула назад.

— Ты что творишь, ненормальная!

— Мне нужно найти друзей! — упрямо повторила Гермиона.

— Во имя дракона, иди за мной!

— Я никуда не уйду без них!

— Твои друзья в месте сбора, сейчас сработают портключи, нужно немедленно убираться отсюда. — Он протянул руку, уже не пытаясь схватить. — Ну!

Гермиона опустила палочку, взяла его за руку, и они бросились бежать. Впереди замаячило тёмное пятно, при приближении оказавшееся группой людей, во главе которой стоял Кингсли и отдавал приказания.

— Гордон, туда!

Аврор поволок Гермиону в сторону. Она увидела несколько человек, собравшихся вокруг слабо мерцающих предметов.

— Их здесь нет.

— Что?

— Их здесь нет!

Аврор как будто смутился, и Гермионе этого хватило, чтобы вывернуться из его рук.

— Я иду искать друзей!

— Стоять!

Она не успела даже пискнуть, как её палец силой прижали к портключу. Он мгновенно прилип намертво, и Гермиону унесло прочь с Хэмпстедской пустоши, прочь от бури и разразившейся битвы.

Её выбросило на пол холла госпиталя. Вскочив на ноги, Гермиона завертелась вокруг своей оси в поисках аврора, которого неизвестный кричавший назвал Гордоном.

— Гермиона!

Сквозь ошалевшую толпу к ней пробился Гарри. Она крепко обняла его.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, а вы? — Она посмотрела на стоящую рядом Джинни, такую же мокрую и грязную.

— В норме. Где Рон? Он с тобой?

— Разве он не с вами?

— Нет, мы потеряли друг друга, когда началась заваруха. Я хотел вас найти, но меня увёл Чарли. — Гарри всматривался в Гермиону с возрастающей растерянностью. — Я думал, он с тобой.

Всё внутри Гермионы опустилось и похолодело.

— Если он не здесь, то где? — встревоженно спросила Джинни.

Раздался глухой хлопок, людская масса заволновалась, послышались сдавленные крики, и хриплый голос разнёсся над головами:

— Целителя ко мне! У меня раненый! Целителя ко мне!

Гермиона, Гарри и Джинни принялись протискиваться сквозь толпу, пока она сама не расступилась перед ними. Гермиона встала как вкопанная, и оцепенение овладело каждой её клеточкой. В луже грязной воды, стекающей с одежды и ботинок, стоял тот самый аврор Гордон и держал бессознательного Рона. С его безвольно свисавшей руки капала кровь.

— Рон… Боже мой, Рон… — Гермиона коснулась влажных рыжих волос.

Его лицо было абсолютно бело, в уголках губ запеклась кровь, глубокий порез шёл от правого плеча до левого бока поперёк груди.

— Что с ним произошло? — Она вскинула глаза на аврора. — Я спрашиваю, что с ним произошло? — требовательно повторила она, сотрясаясь то ли от холода, то ли от бешенства, то ли от страха.

— На него напали. Я не успел его прикрыть. — Аврор избегал смотреть на неё прямо. — Целителя, быстрее! — гаркнул он.

Наконец в холл вбежало несколько человек в лимонно-жёлтых халатах с носилками наперевес.

— Это вы во всём виноваты, — прошипела Гермиона, когда Рона забрали. — Вы не имели права уводить меня оттуда силой.

— Мне был дан приказ охранять вас, а не потакать капризам.

— Потакать капризам?! — взвизгнула Гермиона. — Вы заставили меня бросить моего друга!

— Я выполнял приказ! И если бы ты не упиралась, я бы успел вытащить и его без всяких последствий!

— У меня была волшебная палочка, я могла его защитить!

— Или погибнуть, — жёстко отрезал Гордон. — Чудо, что я успел отправить тебя и прихлопнуть тех двоих. Ещё секунда, и твой друг был бы мёртв. Сейчас тебе и твоим друзьям лучше вернуться в свои палаты и дать осмотреть себя целителям. А мне нужно разбираться со своими делами.

Гермиона осталась стоять, как примороженная. Кто-то взял её за плечи и попытался увести. «Если бы ты не упиралась…» Получается, она виновата в том, что Рона ранили? Это он хотел сказать?

— Гермиона, — пробился сквозь гул мыслей чей-то голос. — Гермиона!

Кто-то хорошенько встряхнул её. Она моргнула. Гарри пристально смотрел ей в лицо.

— Гермиона, ты слышишь меня? У тебя кровь и синяк на щеке. Нам надо пойти к целителям. Рона унесли наверх. Всё будет хорошо. Идём. — Гарри снова потянул её за собой, и на этот раз она подчинилась.

В палате целитель сначала заставил её снять мокрую грязную одежду и отправил в душевую отмываться. Сидя через четверть часа на постели, распаренная горячим душем, завёрнутая в мягкий халат, Гермиона думала и думала о словах аврора.

— Пожалуйста, уберите волосы, я обработаю вашу щёку.

Не было никакого смысла разбираться, кто прав, кто виноват. Рон уже ранен. Гермиона может сколько угодно грызть себя за то, что не уберегла, но ему это не поможет.

— Гематому мазь удалит, но покраснение останется до завтрашнего утра. Успокоительное зелье на тумбе, принять сегодня после обеда и ужина. На ночь — зелье сна-без-сновидений.

Целителя вышел из палаты, оставив её наедине со своими размышлениями. Вчерашняя ссора казалась теперь чем-то нереальным и несерьёзным. Всего какой-то час назад они могли запросто погибнуть. Вот так, спустя полторы недели после победы, когда войну хотелось забыть, как страшный сон. Сражение на Пустоши словно выдернуло из уютного кокона настоящего и швырнуло назад, в прошлое. В то, что они так хотели считать прошлым.

Нет, ничего не кончено. До тех пор, пока не поймают последнего приспешника Волдеморта, война продолжится. Это будет битва до последнего солдата.

Крупные капли барабанили по стеклу и железному козырьку, в воздухе висела тяжёлая муть пасмурного дня. Никто из них не может просто жить дальше. Прошлое будет отчаянно цепляться когтями за их спины. Сейчас самое время остановиться и позволить ему отпустить их. Никакой искусственный побег не поможет двигаться вперёд.

Прошлое должно отмереть само.

* * *

Весь день госпиталь стоял на ушах. Около двух часов целители сообщили, что жизни Рона больше ничто не угрожает, но навестить его прямо сейчас нет никакой возможности.

В ожидании ужина друзья собрались в палате Джинни. Гарри места себе не находил, мечась из угла в угол, как зверь в клетке.

— Это я виноват. Не надо было слушать Чарли! Нужно было сразу найти вас.

— Гарри, перестань, — устало отозвалась Джинни. — Останься мы там, неизвестно, что бы случилось.

— Всё было задумано неверно, — упрямо качал головой Гарри.

— Было задумано защищать прежде всего тебя, — сказала Гермиона, вертя в руках волшебную палочку неизвестного Пожирателя. — Ты главная цель. Я уверена, что Шеклболт отдал приказ всеми правдами и неправдами вытащить тебя оттуда в случае опасности. Чарли оказался ближе всех.

— А как же вы? — вскричал Гарри. — Рона ранило, ты чудом спаслась! И если бы Джинни в тот момент не была рядом со мной, её бы тоже бросили!

— Я прекрасно могу за себя постоять, — возразила Джинни.

— Так в этом всё и дело, Джин! Мы все можем за себя постоять, но нас не берут в расчёт. Шеклболт обязан был посвятить в свой план всех.

— Я согласна, — сказала Гермиона. — Мы имели право знать.

— Вы что, серьёзно? Вы оба. — Джинн повертела пальцем у виска. — Гарри сейчас больше всех нуждается в защите. Беглые Пожиратели охотятся первым делом за ним.

— Это не защита, а медвежья услуга, — парировал Гарри. — Любой из нас мог совершить ошибку, потому что не знал о намерениях Кингсли. Нет, так дела не делаются.

Джинни хотела что-то ответить, но вмешалась Гермиона:

— Раньше я бы тоже поспорила, но вот это, — она подняла трофейную волшебную палочку, — доказательство того, что мы уже не нуждаемся в опеке. Семь лет не прошли для нас бесследно. Мы в состоянии за себя постоять. И мы достаточно взрослые, чтобы принимать самостоятельные решения.

Джинни закатила глаза.

— Тебе адреналин в голову ударил? Я думала, ты здравомыслящая девушка, Гермиона. Дай министр знать о своём плане, и вас двоих силком бы оттуда не выволокли. Волдеморт мёртв, ты, Гарри, теперь обычный человек, не избранный. Министр мог бы вообще не брать на себя такие трудности, как твоя защита, тем не менее он этим занимается, и вместо благодарности вы возмущаетесь его действиями.

— Ты хочешь, чтобы я ему спасибо сказал? Он спасал мою жизнь, рискуя вашими!

— Значит, для него твоя жизнь важнее.

— А для меня нет! Джинни, ты понимаешь, что именно поэтому Рона ранило? Если бы мы знали о плане заранее, если бы обсудили всё… — Гарри махнул рукой и сел на кровать. — Прости, я не должен срываться на тебе.

Джинни опустилась рядом с ним.

— Наверное, ты прав. Но если бы мы остались там все вместе, кто-то мог бы вовсе погибнуть. А я не хочу… понимаешь, чтобы это был ты. И не хочу, чтобы это был Рон. Или вообще кто-то из нас. Если бы ты знал о плане, ты бы ни за что оттуда не ушёл.

Гермиона начала понимать Джинни, чья бунтарская натура не вызывала сомнений. Та соглашалась с действиями министра только по одной причине: жизнь Гарри была ей дороже своей. Она готова прогнуться и подчиниться, если это спасёт его. Каково ей было узнать, что Гарри спасён, но Рон оказался на грани между жизнью и смертью?

— И всё же мы имели право знать, — вслух проговорила Гермиона.

— Я смотрю, безрассудство заразно, — заметила Джинни со слабой улыбкой. — А я всё удивлялась, как такая правильная Гермиона Грейнджер связалась с такими оболтусами, как мой братец и Гарри. — Она вздохнула. — Тяжёлый день.

— Ты в порядке? — сочувственно поинтересовалась Гермиона.

— Да всё нормально. То есть, разумеется, у меня внутри всё вверх дном. Только одного брата похоронила, чуть не потеряла второго…

Гарри встревоженно сжал её ладонь. Гермиона вышла, оставляя их наедине.

Сразу после ужина все трое, получив разрешение целителей, отправились навестить Рона.

— Я уж думал, вы про меня забыли.

— Отлично выглядишь, — похвалил Гарри, по привычке оседлав стул.

Джинни бросилась обнимать брата.

— Слава Мерлину, я так перепугалась!

— Джинни, больно же, — сморщился Рон.

— Как ты себя чувствуешь? Что-то беспокоит? Тебя сильно задело?

— Ты прямо как мама, — проворчал Рон, но по его лицу было видно, насколько ему приятна забота сестры. — Задело сильно, но я в норме. Больше никого не ранили? — Он перевёл взгляд на стоящую у изножья кровати Гермиону. — Привет.

— Привет.

Она обошла кровать и села с другой стороны.

— Тебе тоже досталось? — тихо спросил Рон, касаясь пальцами её щеки.

— Немного. Мы очень переживали за тебя.

— Немудрено, — хмыкнул Рон. — Они чуть меня не прикончили! Выскочили из ниоткуда, с палочками наперевес. Сразу оглушили. Я даже не помню, как меня ранило.

— Похоже на плохо сработанное режущее, — сказала Гермиона, вспоминая виденную утром картину. — Видимо, оглушающее выстрелило раньше и помешало.

— Значит, мне крупно повезло. На мне не меньше трёх слоёв бинта, припарки из каких-то трав и вдобавок ужасно вонючая мазь.

Друзья прыснули.

— Я серьёзно! Вот, понюхайте, — Рон вытянул вперёд ладони, будто предлагая оценить запах лечебной мази.

Несколько мгновений в палате висела тишина.

— Как Джордж? — нарушил её Рон, заставив всех напрячься.

Гермиона и Гарри посмотрели на Джинни.

— Не знаю, — сказала та. — Я не видела его после того, как он прибыл вместе с Биллом. Знаю только, что не ранен. По крайней мере физически с ним всё в порядке.

Гарри поднялся.

— Мы пойдём. Целители сказали, что тебя нельзя беспокоить, а сегодня ещё наверняка будут посетители и кроме нас.

— Спасибо, что проведали.

— Поправляйся, — напутствовала Джинни.

Они вышли, как бы невзначай оставив Рона и Гермиону вдвоём. Палата погрузилась в неловкую тишину. Оба смотрели куда угодно, только не друг на друга.

— Гляди-ка на них. Сама тактичность, — пробурчал Рон.

Гермиона невольно улыбнулась. Рон опёрся руками о постель и приподнялся, прислоняясь спиной к изголовью.

— Больно? — спросила она.

— Немного.

Она взяла его ладонь в свои руки.

— Я не должна была тебя оставлять.

— Да ведь я сбежал от тебя, как ошпаренный.

— Всё равно не должна была.

Рон закусил губу.

— Слушай, то, что я сказал… Я не имел в виду…

— Забудем об этом?

Рон робко улыбнулся и вновь коснулся её повреждённой щеки.

— Как это случилось?

Теперь в голубых глазах не было льда. Гермиону согрела искренняя забота.

— На меня тоже напали. Но я отбилась. Швырнула этому ублюдку в лицо земли, пусть распробует. Потом повалила, вырвала палочку и оглушила.

— Воительница, — с гордостью сказал Рон. — Будет знать, как нападать на безоружную девушку.

— Надеюсь, он уже ничего не узнает.

— Какая ты кровожадная!

— Прекрати, — шутливо возмутилась Гермиона, отводя его руку от лица.

Рон поймал её ладонь в воздухе.

— Испугалась?

— Его — нет, только за тебя.

Она посмотрела в его глаза, и время словно замерло. Она слегка наклонилась, а он чуть подался вперёд. Их сплетённые пальцы лежали на одеяле. Этот поцелуй не был похож на сумасшествие во время Битвы. Хрупкий момент сближения двух не успевших толком объясниться друг с другом людей.

Секунды бежали. В голове у Гермионы не было никаких мыслей, не существовало никаких ссор и обид. Только здесь и сейчас.

Он жив и рядом с ней, это было самым главным.