Во вторник, сразу после завтрака, МакГонагалл попросила весь седьмой курс Хогвартса задержаться, вызвав немалое удивление одних и непонимание других. Когда за столами остались только семикурсники, а среди преподавателей — Вестенра, Роуан Кримсон и сама МакГонагалл, Филч закрыл двери, погружая зал в тишину.

— Я попрошу вас переместиться поближе к нам, — сказала МакГонагалл, и студенты, переглядываясь друг с другом, заняли места возле учительского стола.

Но не все вели себя настороженно. Несколько человек не выражали абсолютно никакой тревоги, разве что Дафна Гринграсс явно волновалась, но исключительно в положительном смысле. Разумеется, дело было в том, что они знали причину неожиданного собрания, ведь их предупредили заранее, строго-настрого запретив рассказывать однокурсникам. Итак, старосты знали обо всём, и было весьма непросто держать такую тайну в секрете, особенно когда тебя атакуют вопросами личности вроде Кристы Рассел и Розы Мейсон.

МакГонагалл поднялась с места.

— Как вы помните, администрацией школы был запланирован рождественский бал, однако в свете событий, имевших место последние три месяца, педагогический состав пришёл к выводу, что одного бала будет недостаточно. Поэтому с сегодняшнего дня все семикурсники без исключений, — тут МакГонагалл посмотрела на стол Слизерина, — являются участниками проекта под общим названием «Бал». Профессор Вестенра, вам слово.

Директор опустилась в кресло, и все взгляды прикипели к неподвижному Вестенре. Он не встал, но высокий рост и без того выделял его за столом.

— Проект условно разделён на две части. — Вестенра наколдовал прямо в воздухе доску. — Первая часть подразумевает участие в постановке пьесы. Вторая, — Вестенра снова сделал пасс, и по доске заструились новые буквы, — открывающий бал танец, а именно — вальс.

Криста, Роза и Грейс принялись шушукаться и хихикать.

— Для чего всё это? — громко спросил Нотт.

Гермиона знала, что рядом с ним сидит Малфой, и старалась в ту сторону не смотреть.

— Мы организовываем проект в рамках приобщения магов к магловской литературе, — ответила профессор Кримсон, — а также ради формирования межфакультетских связей.

— То есть отказаться нельзя?

— Вы всё верно поняли, мистер Нотт, — кивнула Кримсон. — Вы самые старшие в школе, и администрация считает, что именно вы можете подать пример остальным. Нам важно сформировать здоровое послевоенное общество, и начинать следует с Хогвартса.

Гермионе нравилась Роуан Кримсон. Нравилось, что она позволяет дискутировать прямо на занятии, не давая превратить обсуждение в базар. При всём уважении к Чарити Барбидж и её печальной судьбе, на взгляд Гермионы, Кримсон вела магловедение гораздо интереснее.

— Чтение пьесы и прослушивание на роли пройдёт в среду во время литературного клуба, — добавила МакГонагалл. — Выбор пар состоится в четверг в зале для дополнительных занятий по защите от Тёмных искусств. На этом всё. Звонок через десять минут, поспешите.

Покидая Большой зал, Гермиона по-прежнему не смотрела в сторону слизеринцев, но на пороге её окликнула Грейс, и по закону подлости первым, что увидела Гермиона, обернувшись, был именно Малфой. Со вчерашней сцены возле зала для дополнительных занятий она игнорировала факт его существования, но почему-то ей даже в голову не пришло, что Малфой… может делать то же самое. Он, как ни в чём не бывало, прошёл мимо, что-то обсуждая с Ноттом. Гермиона почувствовала странную смесь обиды, удивления и глухого гнева. Она тратит усилия, чтобы выбросить из головы вчерашнее и вообще всё, что произошло между ними с начала учебного года, а этому хорьку и дела нет! Ведёт себя так, словно… словно… Словно она пустое место!

— Гермиона?

— Что? — рявкнула она.

Грейс Аллен так и подскочила на месте. Стоящие рядом Криста с Розой захихикали.

— Я только хотела спросить… Ну, насчёт этого проекта…

— Мне сейчас не до проекта, Грейс, — перебила Гермиона. — Почему вы до сих пор здесь? Директор МакГонагалл велела всем идти на занятия.

— Ты тоже здесь, почему нам нельзя? — возразила Роза, накручивая прядь волос на палец.

— Я староста, а вы — нет. У меня могут быть особые поручения.

— Какие например?

— Не ваше дело! — отрезала Гермиона и вышла, задрав нос к потолку.

Малфоя в коридоре не оказалось, но настроение всё равно было испорчено. Гермиона поспешила на руны. Ей до сих пор не верилось в то, что он сказал. Картинка мигом сложилась у неё в голове, и оттого она не смогла сдержать слёз. Казалось невероятным, что Малфой может быть таким циничным и бессердечным. Впрочем, о чём разговор? Это же Драко Малфой! Похоже, испытания, через которые он прошёл, если и повлияли на него, то лишь сделали более отстранённым и осторожным. А ведь, возможно, именно благодаря Гордону он здесь — больше за их семейство вступаться некому. И не Гордон ли взял на себя ответственность за ту сцену, что Малфой устроил в начале учебного года?

Гермиона остановилась. Вот почему Гордон так заботился о ней летом! Когда приходил в палату после ночного дежурства, чтобы проведать, когда передал их с Роном волшебные палочки, и когда лично заставил её покинуть Пустошь, едва началось нападение. Она напоминала ему о дочери, которая… Гермионе даже думать не хотелось, что произошло. У неё никак не укладывалось в голове, по какой причине Гордон разделил такую тайну с Драко Малфоем. С тем, кто уж точно не в состоянии понять.

Что ж, он быстро доказал, что действительно не достоин доверия.

Поначалу было неловко. Гермиона не знала, как вести себя в присутствии Гордона. Кому понравится напоминать чьего-то погибшего родственника? Но потом заметила, как светлеет его лицо при взгляде на неё, как он радуется её успехам, словно родной отец, и решила, что, раз так случилось, она не станет отнимать у него эту крупицу счастья. Для неё это совсем не трудно, а для Гордона, возможно, означает целый мир.

Звон колокола вывел из раздумий. Гермиона бросилась в кабинет, по пути не к месту подумав, что фактически опаздывает из-за Малфоя. Влетев в класс через две минуты после начала занятия, как назло, сразу напоролась глазами на белобрысую макушку. Несколько студентов обернулись, но не Малфой, что-то искавший в своём конспекте. Гермиона решительно прошагала между партами.

— Здесь свободно? — обратилась она к Адаму Холланду — достаточно тихо, чтобы не нарушать ход занятия и достаточно громко, чтобы услышал Малфой, сидящий рядом.

Адам кивнул, но Гермиона продолжила стоять, ожидая, чтобы он подвинулся на соседний стул. Сообразив, Адам освободил ей место. Малфой не проявил ни малейшего интереса к её персоне. Гад! От злости Гермиона так хлопнула учебником по столу, что Септима Вектор споткнулась на полуслове.

— Мисс Грейнджер, пожалуйста, потише.

— Извините, — буркнула Гермиона.

— Всё в порядке? — шепнул Адам, когда Вектор возобновила лекцию.

— Да.

В самом деле, что с ней такое? Разошлась невесть почему, да ещё устроила цирк с пересаживанием. Мерлин, какое ребячество! В последний раз она вела себя так глупо до войны, когда… Гермиона сжала перо в руке. Когда ей нравился Рон. Как же зла она была на его слепоту. На то, что он видел в ней только товарища, но не девушку. Так долго соображать! Виктор оказался гораздо умнее. Впрочем, Виктор и был старше…

Кто-то легонько толкнул её локтем.

— Гермиона, ты не записываешь лекцию.

Адам Холланд смотрел на неё с серьёзнейшим выражением лица. Так, должно быть, она смотрела на Гарри и Рона, когда те не выполняли вовремя домашнее задание. Какие же всё-таки они с Джулианом разные. Всё равно что она и Рон были бы братом и сестрой.

Брат и сестра… Почему-то так их отношения стали казаться ей более естественными. Непоседливый братец и его ответственная сестрица. Ссорились бы они так же сильно, будь между ними родственная связь?..

Гермиона помотала головой, выбрасывая из неё глупые мысли, и постаралась сосредоточиться на лекции, но через несколько минут снова посмотрела на Адама. Причастен ли он к тому разговору между ней и Джулианом возле зала для тренировок? Оказывается, Джулиан искал её, чтобы помириться. За хорошее поведение ему вернули значок старосты школы, и он решил поговорить с Гермионой, раз уж, как он выразился, им снова работать вместе. Вот только примирение едва не переросло в очередную ссору. По вине Малфоя. Произнесение его имени стоило ей почти четверти часа выяснения отношений. Всего лишь имя! Которое она произнесла только для того, чтобы обратить на себя внимание.

— Что, собственно, и сработало, — добавила она тогда.

— И ты остановила нас, потому что… — с жутким сарказмом начал Джулиан.

— Потому что мы в Хогвартсе, и есть правила. Тебе вернули значок, так что скажи спасибо, что я уберегла тебя от очередной его потери.

— Лучше позаботься о том, чтобы уберечь себя от грязных Малфоевских лап. Или позволь это сделать другим.

— Меня не нужно оберегать. Малфой ничего мне не сделал.

— Он схватил тебя за руку!

— Потому что я его ударила!

Джулиан на мгновение онемел.

— Ты… ударила Малфоя?

Он выглядел таким искренне удивлённым, что Гермиона испытала одновременно гордость и лёгкое разочарование.

— Мне не впервой, — кисло пошутила она. — Всё было под контролем, Джулиан, иначе я бы разговаривала с МакГонагалл.

Губы Джулиана расползлись в ухмылке.

— Ты в самом деле его ударила? По лицу?

Гермиона закатила глаза и попыталась вернуть разговор в изначальное русло, но Джулиан всё требовал и требовал подробностей, пока она с досадой не выпалила:

— Да, я дала ему пощёчину! Я могу постоять за себя, давай закроем тему.

В следующие десять минут пришлось выслушивать, обладателями какого безграничного благодушия является всё семейство Холландов, ведь Джулиан снисходительно прощает её за возвращение заколки и готов возобновить их дружеские отношения в прежнем виде. Слава Мерлину, в тот вечер Пивз ощутил прилив вдохновения и разрисовал несколько картин мелом, так что Джулиан ринулся на подмогу разъярённому Филчу, а Гермиона ускользнула, улучив момент.

Рядом кто-то прочистил горло. Гермиона машинально повернула голову и тут же ощутила волну раздражения. Она была готова спорить, что Малфой нарочно кашлянул, а стоило ей взглянуть на него, прикинулся, будто слушает Вектор. Но какое ей дело? Тема Драко Малфоя для неё закрыта, пусть делает что хочет.

Перехватив перо, Гермиона с удовольствием погрузилась в урок.

В среду весь седьмой курс собрался в кабинете на втором этаже, где Вестенра вёл свои дополнительные занятия. За кафедрой уже ожидали сам Вестенра и Роуан Кримсон с тонкой книжкой в руках. Стопка таких же книжек возвышалась рядом с ней на учительском столе. Когда все нашли себе место, книжки, повинуясь волшебной палочке профессора Кримсон, разлетелись по партам.

Гермиона прочла знакомое название: «Ромео и Джульетта».

— Думаю, вас интересуют причины выбора именно этого произведения, — заговорила Кримсон, пока студенты с любопытством перелистывали страницы. — Но прежде вопрос: кто из вас знаком с пьесой Уильяма Шекспира?

Чистокровные все как один выглядели озадаченно, но и среди тех, кто имел отношения с миром маглов, нашлось лишь несколько человек, кто слышал о пьесе, и только трое читали её целиком или частично. Естественно, Гермиона читала пьесу от и до.

Кримсон абсолютно не расстроило неведение учеников. Совсем наоборот.

— Замечательно, — удовлетворённо кивнула она и принялась ходить между партами. — Значит, мы с профессором Вестенрой сделали верный выбор. Пьеса «Ромео и Джульетта» — одно из самых популярных произведений в мире вообще и среди произведений Шекспира в частности. История стара как мир: юный Ромео влюбляется в юную Джульетту, но их счастью мешают непримиримые разногласия семей. Знакомо? Думаю, каждому из нас не составит труда понять главную мысль и трагедию, постигшую героев. Именно поэтому мне кажется — хотя, разумеется, мы прослушаем всех, — что лучшими кандидатами на роли Ромео и Джульетты будут те, кто ярче всего иллюстрируют главный конфликт нашего общества и чей пример может стать заразительным для всех. — Кримсон остановилась рядом с Гермионой и посмотрела на неё, а затем перевела взгляд на слизеринцев.

— Мистер Малфой.

Гермиона, до того внимательно слушавшая профессора и согласно кивавшая в такт её словам, замерла. Взглянула на Малфоя и едва не рассмеялась — такой глупый у него был вид.

— Вы же не серьёзно, — полувопросительно уточнил он.

— Прекрасная идея, разве нет? Вы и мисс Грейнджер — как два разных мира. Такая очевидная параллель. Кому, как не вам, сыграть эти роли?

В классе повисла гробовая тишина.

— Ничего глупее в жизни не слышал, — прорезал её резкий голос Малфоя.

Роуан Кримсон с интересом взглянула на него.

— Почему вы так думаете?

Вот она, та особенность, за которую Гермиона обожала уроки магловедения в этом году. Кто бы что ни говорил, как бы ни спорил, профессор Кримсон оставалась невозмутимой и продолжала дискуссию, не пытаясь подавить своим авторитетом.

— Почему? — иронически вскинул бровь Малфой и переглянулся с Гринграсс. — По-моему, тут и так всё ясно.

Улыбка слетела с губ Гермионы. Она даже не поняла, что задело сильнее: неоправданное высокомерие или обмен взглядами с Дафной Гринграсс. Словно им опять по тринадцать лет.

— У нас не так много времени, профессор Кримсон, — вмешался Вестенра. — Читать будем по цепочке, чтобы каждый активно поучаствовал. Мисс Грейнджер, с вас и начнём.

Гермиона открыла первую страницу и зачитала знаменитые строки:

В двух семьях, равных знатностью и славой,

В Вероне пышной разгорелся вновь

Вражды минувших дней раздор кровавый,

Заставил литься мирных граждан кровь.⁽¹⁾

Гермионе всегда импонировала эта история, отзываясь в душе ураганом чувств. Трелони назвала Гермиону сухой, как пергаментный лист, но, будь это действительно так, она ни за что бы не обиделась. Кто обижается на правду? Вот только у неё тоже есть сердце, и оно вновь затрепетало, когда Блейз Забини дочитывал трагическую концовку:

— Но нет печальней повести на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.

В классе воцарилась тишина. Большинство девочек смахивали со щёк слёзы. Забини был серьёзен, а Нотт погрузился в задумчивость. Даже у Джулиана на лице отсутствовало привычное самовлюблённое выражение. Только трое, похоже, оказались недостаточно развиты: Девис, уже что-то рисовавшая в книге, Паркинсон, отказавшаяся даже зачесть отрывок, да Малфой, сидящий с таким видом, будто его пытают.

Гермиона нахмурилась. Идея Кримсон не казалась ей такой замечательной. «Ромео и Джульетта» всегда была особенной историей. Разве можно испоганить её паршивой игрой Малфоя? В том, что актёр из него никудышный, Гермиона не сомневалась — особенно после того, как он зачитал отрывок. Вяло, монотонно, без выражения. Мысль о том, что он сделал это нарочно, лишь бы его не выбрали, она предпочла игнорировать.

Впрочем, вряд ли сама Гермиона сгодится на роль Джульетты. Она и не рассчитывала. Гораздо интереснее руководить процессом. Репетиции, подбор костюмов, создание декораций… Это лучшая роль для неё. В конце концов, в пьесе не так уж много действующих лиц. На всех всё равно не хватит.

В подтверждение её размышлениям профессор Кримсон произнесла:

— Поскольку в пьесе не так много женских персонажей, девочки, не получившие ролей, попадут в хор. Также нам потребуются куратор и декоратор для оформления сцены.

— Дин может! — радостно воскликнул Шеймус.

— Вряд ли мистер Томас сможет, — возразила Кримсон. — Мужских ролей полно. Так что декоратора и куратора мы выберем среди девушек, которые не пройдут пробы. — Она посмотрел на часы. — Прослушивание переносится на завтра. Экземпляры пьесы остаются у вас. Если кто-то желает сыграть определённую роль — инициатива только приветствуется. Можете идти.

Решив не дожидаться завтрашнего вечера, Гермиона тут же сообщила о своём желании. Во взгляде Роуан Кримсон читалось разочарование.

— Вы уверены, что не хотите попробоваться на роль?

— Уверена.

Кримсон постучала пером по столу.

— Это из-за предложения отдать роль Ромео мистеру Малфою?

Не ожидавшая такого вопроса Гермиона опешила.

— Что… Нет, вовсе нет! — горячо возразила она. — Малфой тут совершенно ни при чём.

— Очевидно, проблема в застарелом конфликте. Я вас понимаю, мисс Грейнджер. Но и вы поймите: чтобы изменить мир, нужно прежде изменить себя. Пока вы не избавитесь от предрассудков, ничего не выйдет.

Гермиона открыла рот, чтобы ввязаться в спор, но поняла, что это бессмысленно. Откуда Кримсон может знать, что творилось между ними все эти годы? Её не было в Хогвартсе, да и участвовала ли она в военных действиях напрямую, тоже неизвестно. Она просто теоретик, который хочет претворить идеальную картинку в жизнь. Что ж, её ждёт большое разочарование.

— Я пройду прослушивание, — сказала Гермиона.

Кримсон заулыбалась.

— Вот и хорошо! Но о вашем желании стать куратором проекта я помню. Приходите завтра, мы всё обсудим и решим.

Покидая кабинет, Гермиона осознала, что когда-то была такой же, как Роуан Кримсон: верящей в то, что идеальное на бумаге будет таким же идеальным на практике. Но реальная жизнь показала, что далеко не всегда выходит так, как ты себе распланировал. И ты ничего не можешь с этим поделать.

Только смириться.

* * *

— Значит, на Рождество мы увидим настоящий спектакль?

Пэнси, водившая кистью по холсту, скривилась от возбуждённого ребяческого тона. Они с Сэнди устроились возле окна на пятом этаже, самом малопосещаемом во всём замке. Пэнси — на наколдованном табурете, Сэнди — на подоконнике.

Их встреча произошла случайно и в то же время — так естественно, что им даже не понадобились слова. Она пошла дальше, держа под мышкой мольберт, а он последовал за ней.

— Очередная паршивая затея руководства.

— А по-моему, отличная идея! Ничего подобного раньше не устраивали. Хотелось бы и мне поучаствовать… — мечтательно протянул Сэнди. — Ты уже решила, какую роль хочешь?

Пэнси вскинула бровь.

— Издеваешься?

— Ты же сказала, что участие обязательно для всех.

— Не для меня.

Сэнди помолчал, наблюдая, как она резкими мазками создаёт очередной мрачный пейзаж. Серая морось, висящая над Хогвартсом второй день, служила для неё лучшим вдохновением.

— И всё равно классно, — неунывающим голосом сказал Сэнди. — Костюмы, декорации… Кстати, раз ты не хочешь играть, почему бы тебе не заняться оформлением сцены?

Пэнси только фыркнула.

— Я серьёзно. Ты прекрасно рисуешь. Уверен, ты бы справилась отлично.

— Не стану я заниматься такой ерундой.

Она ожидала, что Сэнди примется её уговаривать, но он только пожал плечами и спрыгнул на пол.

— Мне пора. Ещё уроки делать.

Пэнси ничего не ответила и ещё с минуту после ухода Сэнди сосредоточенно изображала бушующие волны, но вот рука сама собой остановилась. Рисование превратилось для неё в хобби ещё до того, как она научилась писать. Она могла выразить что угодно на холсте, а потом порвать его, сжечь в камине или уничтожить заклинанием, и никто никогда бы не узнал, что она хотела сказать. Из её окружения мало кто был в курсе, что она рисует. Собственно, до войны она почти и не занималась этим — мать всегда считала рисование бестолковым занятием. Но сейчас матери не было рядом, чтобы указывать, что толково, а что нет.

Пэнси не рассказала Сэнди о том, что отказалась принимать участие в этом балагане. Вообще-то прямо сейчас её должна ждать в учительской МакГонагалл, но Пэнси даже не думала спешить. Зачем? Она и без того знала, что услышит.

Спустя ещё четверть часа Пэнси всё же собрала вещи и покинула пятый этаж. МакГонагалл в учительской не оказалось, о чём сообщили преграждающие дорогу горгульи.

— Тебе придётся подождать.

— Вот ещё, — фыркнула Пэнси и собралась уйти, как в коридоре появилась МакГонагалл собственной персоной.

— А, мисс Паркинсон. Вы наконец-то соизволили почтить меня своим визитом.

«И что ты мне сделаешь?» — мысленно огрызнулась Пэнси.

Войдя в учительскую, она без приглашения плюхнулась в кресло. МакГонагалл, как всегда, устроилась за столом.

— Профессор Вестенра сообщил мне, что вы отказываетесь принимать участие в постановке пьесы. В чём дело, мисс Паркинсон? Разве я недостаточно ясно объяснила, что участие обязательно для всех?

— Я не хочу.

— Речь не желаниях, а о том, что должно выполняться. Самодисциплина, мисс Паркинсон. Есть порядок, который необходимо поддерживать, и раз уж вы здесь, а не на очередных развалинах, будьте добры, выполняйте требования как положено.

Захотелось выхватить палочку и запустить проклятие прямо в это морщинистое лицо. Пэнси с силой сжала подлокотники.

— Советую вам не демонстрировать подобные эмоции, — уловив её настроение, предупредила МакГонагалл. — Вы знали, на что шли, когда принимали приглашение министра.

Пэнси выдохнула. Драккл подери, да, она знала. Знала, что придётся девять месяцев плясать под их дудку — всё ради возвращения волшебной палочки. Ради того, чтобы больше никогда не пришлось работать, как какой-то там магл или домовой эльф. Значит, у неё нет выбора. Завтра ей выдадут листы пергамента с отрывками, и она, сгорая от стыда, будет зачитывать бессмысленный текст на глазах у всего седьмого курса. Да, её, скорее всего, не возьмут ни на одну роль, но тогда она попадёт в хор, будет вынуждена напялить глупый костюм и встать в ряд с остальными, делая вид, будто поёт. О Мерлин, она и петь-то не умеет!

«Почему бы тебе не заняться оформлением сцены? Уверен, ты справишься». Пальцы, сжимавшие подлокотник, вдруг расслабились.

— …учитывая ваше поведение в последние несколько недель, полагаю, вы не удивитесь…

— Я хочу быть декоратором.

— Прошу прощения?

— Кримсон…

— Профессор Кримсон.

Пэнси закатила глаза.

— Профессор Кримсон сказала, что для сцены потребуется декоратор, — тщательно выговаривая слова, чтобы не взорваться, произнесла Пэнси. — Я хочу им быть.

МакГонагалл некоторое время смотрела на неё немигающим взглядом, в котором читалось искреннее недоумение. Пэнси почувствовала, как загораются щёки. Мерлина ради, что она вообще здесь делает?!

Лицо МакГонагалл смягчилось.

— Почему же вы сразу не сказали? — совсем другим голосом спросила она. — Декоратор. Очень хорошо, мисс Паркинсон. Завтра же сообщите об этом профессору Вестенре. Он с радостью примет ваше предложение.

Повисла пауза. Пэнси насторожённо смотрела на директрису.

— Так… я могу идти?

— Да. — Тонкие губы МакКошки сложились в сдержанную улыбку. — Будучи студентом ваш отец демонстрировал неплохие художественные способности. Думаю, свой талант вы унаследовали от него.

Пэнси промолчала, не зная, что сказать. В полной тишине, чувствуя себя неуютно под участливым взглядом директрисы, она покинула учительскую. Выходит, отец тоже занимался живописью. Пэнси невесело усмехнулась. Она ни капли не удивилась тому, что нигде в поместье не видела его работ. Мать наверняка пристыдила его за бестолковое занятие, и он бросил его ещё до того, как у него родилась дочь.

При воспоминании об отце больно кольнуло в груди. Пэнси ни за что не признала бы этого вслух, но в глубине души, где-то очень-очень глубоко, скучала по нему. И, мучаясь тёмными ночами от бессонницы, корила себя за то, что ей его не хватает, и жалела, отчаянно жалела, что не может любить его, не стесняясь.

Не стесняясь того, что тоскует по такому жалкому человеку.

* * *

На следующий день семикурсники собрались в зале. Роуан Кримсон взяла слово.

— Прежде чем мы приступим к прослушиванию, вы разделитесь на пары для вальса, которым будет открыт рождественский бал. Выбор свободный, за исключением одного условия: нельзя выбирать партнёра со своего факультета.

Девочки возбуждённо зашептались друг с другом, сверкая глазами в сторону мальчиков. Гермиона же, напротив, занервничала. Она-то рассчитывала встать в пару к Тобину, а теперь её скорее всего пригласит Джулиан. То есть, разумеется, она не знала о его планах наверняка, но учитывая проявленную им настойчивость в последние недели…

О, Мерлин, нет. Кто угодно, только не Джулиан!

— Зря, — громко прошептал Шеймус. — Сейчас все слизеринцы без пар останутся.

Сидящие вокруг него захихикали. Гермиона взглянула на слизеринцев. На лицах девушек застыло одинаковое неприязненное выражение, а парни выглядели так, словно к ним происходящее вовсе не относится. Как бы ни хотелось ей шикнуть на Шеймуса, он был прав. Она сама бы не выбрала ни одного из них.

— Не переживайте, мистер Финниган, — возразила Кримсон, — уверена, среди вас есть те, кто давно распрощался с глупыми предубеждениями. Не так ли, мисс Грейнджер?

Гермиону как молнией ударило.

— Прошу прощения? — переспросила она.

— Предубеждения, — повторила Кримсон. — Мне кажется весьма символичным, что именно вы олицетворяете собой свободное мировосприятие. Я принимаю ваш отказ участвовать в постановке, поскольку вы в самом деле куда больше пользы принесёте в качестве куратора. Но как же приятно осознавать, что никакие стереотипы не способны вам помешать, правда?

Гермиона вспомнила вчерашний диалог. Малфой. Опять всё сводилось к дракклову Малфою. Как будто он центр всего мира! Гермиона едва не рассмеялась. Какая ирония.

Видя, что профессор ждёт ответа, она выдавила из себя улыбку. Кримсон торжествующе сверкнула глазами.

— Прекрасно! Мы снова друг друга поняли, мисс Грейнджер. Полагаю, вы не будете против кандидатуры мистера Малфоя в качестве вашего партнёра по танцу.

Гермиона поперхнулась очередным вздохом. Самая умная ведьма столетия! Она должна была сразу сообразить, к чему клонит Кримсон.

— Я…

— Нет!

Малфой сидел с таким лицом, словно ему только что предложили прыгнуть с астрономической башни. Кримсон не повела и бровью.

— Мистер Малфой?

— Я против. — Он бросил короткий взгляд на Гермиону и сразу отвернулся, словно один только зрительный контакт с ней доставлял ему жуткое неудобство.

В глазах профессора загорелся уже знакомый Гермионе огонёк азарта. Кримсон обожала, когда на занятии ученики кардинально расходились во мнениях, и впадала в апатию, если никто не возражал.

— Почему?

— Почему? — Малфой чуть не задохнулся этим словом. — И вы ещё спрашиваете?

На помощь ему внезапно пришла Трейси Девис.

— Что непонятного? Потому что она гряз…

— Благодарю, мисс Девис, — ледяным тоном оборвала профессор Кримсон. — Мистер Малфой, ваш ответ доказывает, что моё предложение верное.

Малфой непонимающе уставился на преподавателя, и та с удовольствием пояснила:

— Ваше решение продиктовано старыми предрассудками, и именно поэтому вы и мисс Грейнджер должны выбрать друг друга. Вам необходимо преодолеть этот барьер, оставить былые конфликты в прошлом.

Гермиона поняла, что профессор ненароком озвучила её собственные мысли полуторамесячной давности, когда она хотела сделать первый шаг на пути примирения с Малфоем. И она его сделала! Вот только ничего не вышло.

— Вы просто бредите, — выпалил Малфой.

Студенты возбуждённо зашептались. А Гермиона вдруг ощутила приступ праведного гнева. Кем он себя возомнил? Если кому и возмущаться, так это ей! Не она, а он бессердечный, неблагодарный циник, готовый плевать на чужие чувства ради собственной выгоды. Это Гермиона принесёт жертву, если согласится на вынужденное сотрудничество с ним.

В ней проснулось непреодолимое желание проучить несносного заносчивого хорька. В конце концов, какая у неё альтернатива? Целый месяц терпеть Джулиана на расстоянии фута? Или, того хуже, Захария Смит вновь захочет повторить попытку. Уж лучше она будет чувствовать удовлетворение при виде скривленного лица Малфоя.

— Вы правы, профессор, — произнесла Гермиона. — Это отличная идея, и я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы мне и Малфою стать парой для танца. Нашей совместной работой мы подадим пример остальным.

Последние слова повисли в воздухе. Боковым зрением она заметила, что Джулиан смотрит на неё в упор. Станет ли он спорить с профессором, учитывая, что сама Гермиона уже согласилась?

Джулиан не стал.

— Решено! — хлопнула в ладоши Кримсон и уселась за стол.

— Моё мнение вас не интересует? — снова подал голос Малфой. — Я всё ещё не согласен.

— А я всё ещё не услышала внятной причины, — отозвалась Кримсон, что-то записывая на лежащем перед ней пергаменте. Положив перо, она посмотрела на него в ожидании. — Итак?

Малфой молчал.

— Вот и замечательно, — с улыбкой подытожила Кримсон. — Да, мистер Холланд?

Гермиона с тревогой покосилась на поднявшегося с места Джулиана. Неужели всё-таки решил устроить свалку?..

— Я только хотел отметить, что полностью поддерживаю стремление администрации наладить межфакультетские отношения. Твой поступок, Гермиона, — тут он посмотрел на неё, и от этого взгляда ей стало не по себе, как и от его официального тона, — шаг в нужном направлении. И я, как староста мальчиков, просто не могу оставаться в стороне, поэтому выберу девушку среди слизеринок.

Он сделал эффектную паузу, и Гермиона успела заметить мстительную усмешку, скользнувшую по его губам, а затем он любезно произнёс:

— Трейси. Ты согласна быть моей парой?

Зал утонул в гуле голосов. Мораг МакДугал с круглыми глазами толкала в бок покрасневшую Трейси Девис.

— М-м… — невнятно промычала та и вдруг рявкнула: — Да отвали ты, Мораг! — Кое-кто засмеялся, заставив слизеринку покраснеть пуще прежнего. — Я согласна, — наконец выдавила Трейси, приглаживая рукой жидкие волосы.

Джулиан улыбнулся так, словно ему на ногу уронили булыжник.

— Прекрасно, просто прекрасно, — возбуждённо бормотала Кримсон, записывая имена на пергаменте. — Кто следующий? Мистер Забини? Мистер Нотт? Да, мистер Холланд?

На этот раз поднялся Адам.

— Я бы хотел пригласить мисс Гринграсс.

Рядом с Гермионой разочарованно выдохнула Грейс.

— Мисс Гринграсс? — обратилась к слизеринке Кримсон.

Та смерила Адама скучающим взглядом и безразлично пожала плечами. Его так явно смутил её жест, что Гермионе захотелось дёрнуть заносчивую девицу за волосы. Господи, неужели все слизеринцы такие бессердечные?!

— За-ме-ча-тель-но, — пропела Кримсон, внося имена в список. — Мистер Нотт?

— Не думаю, что кто-нибудь из присутствующим дам будет рад оказать мне честь, — с усмешкой отозвался тот.

— Я окажу, — храбро произнесла Фэй и глянула на Гермиону в поисках одобрения.

— Мистер Нотт? — вопросительно приподняла брови Кримсон.

— Почему бы и нет.

Щёки Фэй слегка порозовели.

— Он ведь неплохой парень, да? — неуверенно пробормотала она.

Гермиона ободряюще пожала её ладонь.

— Уж точно лучше Малфоя.

Теперь выбор пошёл гораздо бодрее, ведь без пары осталось всего трое слизеринцев. Правда, Забини и МакДугал недолго оставались в одиночестве, в отличие от Паркинсон, которую никто не хотел выбирать. Та, вопреки обыкновению, выглядела не агрессивной, а растерянной, так что Гермионе даже стало её немного жаль. Она пихнула локтем Тобина.

— Что?

— Пригласи Паркинсон, — прошипела Гермиона.

— Что?!

— Давай же. Не съест она тебя, в конце-то концов. Это всего лишь танец.

Тобин переглянулся с Коди.

— Ладно, — без энтузиазма отозвался он. — Но только потому, что тебе весь месяц терпеть Малфоя.

Вскоре все пары были распределены. Роуан Кримсон сияла, как начищенный галлеон.

— Чудесно, чудесно, чудесно, — мурлыкала она. — Самое время перейти к прослушиванию!

Слава Мерлину, Гермиону избавили от участи выступать перед сокурсниками. Публичные выступления, как и полёты, никогда не являлись её сильной стороной. Зато Забини, на удивление, показал себя отличным Ромео, чем поразил не только Кримсон, но и добрую половину девушек. Роза Мейсон, которой он достался в пару на бал, раскрасневшись от удовольствия, попыталась заполучить ещё и роль Джульетты, но её игра оказалась недостаточно убедительной. Чего нельзя было сказать о Дафне Гринграсс. Гермиона ни за что в жизни не подумала бы, что у этой высокомерной натуры имеется такой явный талант к лицедейству. Она бы не признала этого вслух, но Джульетта от Гринграсс была великолепна. Да и химия между ней и Забини чувствовалась даже сейчас, когда они читали по бумаге.

— Хм, — задумчиво протянула Кримсон, постукивая пером по столу. — Я видела в главных ролях тех, у кого разный статус крови, чтобы ярче показать конфликт. Но, боюсь, у меня нет выбора. Мисс Гринграсс, мистер Забини… — Кримсон улыбнулась. — Эти роли ваши.

Гринграсс чуть слышно выдохнула и прикрыла на мгновение глаза. Такая человеческая реакция удивила Гермиону, но она тут же себя одёрнула. Разумеется, у Гринграсс есть нормальные чувства. Просто их сложно заметить за надменностью.

Малфой читал каждый доверенный отрывок настолько плохо, что ему досталась роль горожанина из массовки. Кримсон всеми силами пыталась добиться от него хоть каких-то эмоций, но Малфой остался неприступен. Джулиан же, раздосадованный тем, что главная роль ушла у него из-под носа, удовлетворился ролью Тибальта. В паре с Тобином, с подачи Кримсон играющим Меркуцио, они смотрелись до жути правдоподобно.

Спустя два с половиной часа Кримсон, уставшая, но довольная подвела итог.

— У нас есть труппа, декоратор, — тут она взглянула на Паркинсон, — и руководитель. Мисс Грейнджер, передаю вам бразды правления. Составьте расписание репетиций и принесите мне на утверждение до завтрашнего вечера. А сейчас все свободны!

На выходе из зала с Гермионой поравнялся Джулиан и бросил, не глядя на неё:

— Сочувствую. Целый месяц в компании Малфоя… — Он притворно вздохнул.

— Взаимно, — сухо бросила она. — Компания Девис тоже удовольствие не из приятных.

— Знаю, знаю. Между вами всё сложно. Уж прости, но нам просто необходимо налаживать межфакультетские связи.

Ах вот оно что, догадалась, наконец, Гермиона. Он рассчитывал, что её заденет его поступок, ведь Трейси несколько раз пыталась её оскорбить.

— Мне пришлось пойти на эту жертву, — продолжал Джулиан. — Но я ей по крайней мере нравлюсь, чего не скажешь о вас с Малфоем, так что… — Он похлопал Гермиону по плечу. — Сочувствую.

И ушёл, насвистывая себе под нос. Гермиона вдруг подумала, что Джулиан порой ужасно напоминает… Малфоя. Не того, каким он стал сейчас, но довоенного. То же высокомерие, самовлюблённость, неадекватная самоуверенность и дурацкая манера играть интонациями в попытке вывести человека из себя. Похоже, эти двое не терпели друг друга не только из-за вражды отцов, но и потому, что видели друг в друге собственное отражение. При мысли о том, какого цвета стало бы лицо Джулиана, скажи она ему о схожести с Малфоем, Гермиона прыснула. О, на это определённо стоило бы посмотреть!

— Твой Патронус, случайно, не крыса?

Гермиона волчком развернулась на месте. За спиной стоял Малфой.

— Что тебе нужно? — буркнула она недовольно.

— Это тебе что от меня нужно? Что за чушь ты там несла?

Малфой был слишком зол. Она бы даже сказала, неоправданно зол.

— Если не хотел быть со мной в паре, мог сказать об этом профессору Кримсон.

— Ты прекрасно знаешь, почему я не сказал, — прорычал он, подойдя к ней так близко, что она уловила лёгкий запах его парфюма.

Гермиона скрестила на груди руки, отодвигаясь от него.

— Знаю, — вызывающе бросила она. — Твоё эго до сих пор не может принять, что я ничем не хуже тебя. Ты бесишься, потому что решение было за мной, грязнокровкой, а от тебя, чистокровки, ничего не зависело. Тебя просто поставили перед фактом. Что такое, Малфой? Не нравится? Зато теперь ты знаешь, каково быть тем, у кого нет прав.

Впервые за долгое время Малфою оказалось нечего ей возразить.

1) Перевод Щепкиной-Куперник.

Вернуться к тексту