Игра ожидания (гет)

Она уже почти подходила к участку, когда наконец призналась себе самой, что прогуляться на работу пешком было ужасной идеей. Ужасной, но необходимой. Она просто не могла представить себя в метро, сдавленной со всех сторон людьми, неспособной сдвинуться с места. На улице сильно похолодало. Метель мела с четырех часов утра и, дойдя до участка, Кейт была вся запорошена снегом. Она вошла внутрь, чувствуя себя замерзшей и несчастной. Впрочем, к ее несчастьям снег не имел никакого отношения.

Забавно, но вчерашний рабочий день был на редкость тихим. Они закончили дело утром, и больше не было никаких вызовов, а это означало, что ничто не могло помешать ей как следует выспаться ночью. И она бы выспалась, если смогла бы заставить себя заснуть. Вместо этого она всю ночь пялилась в потолок, потирая пальцами шрам на груди и пытаясь не думать о том, что не разговаривала с Каслом целый день. А потом, как дура, следила за падающими снежинками, только бы не тянуться к телефону.

Нет, это было очень смешно. Она была смешна. Она должна была научиться обходиться без него. Хотя бы несколько дней. Тем более, по большому счету, в присутствии Касла не было никакой надобности. Их вчерашнее дело было настолько простым, что она позволила Райану и Эспозито закончить его самостоятельно. И не было никакой необходимости в диких теориях Касла. Она вообще не нуждалась в нем. За исключением того, что как оказалось, он был нужен ей для всего, и Кейт не была полностью уверена, сколько еще времени продержится без него. Не то чтобы она нуждалась в Рике для построения захватывающих версий, которые с легкостью выдавало его сверхактивное воображение, или в его беззаботной компании, делающей ее работу намного веселее. И даже не потому, что она хотела его. Просто она больше не могла работать без него.

Кейт не могла точно назвать момент, когда это произошло. Она потратила безумное количество времени, перебирая в уме каждый эпизод, пытаясь точно определить, когда Касл стал самой важной фигурой в ее жизни. Напрасная попытка. Она всего лишь потерялась в воспоминаниях до такой степени, что даже не могла представить своей жизни без него. Ни раньше, ни сейчас или, не дай бог, в будущем.

Если это и в самом деле было то, что называют любовью, то долго ей так не выдержать. С ней определенно было что-то неправильно. Ведь на свете существовала масса счастливых людей, которые встречались, женились, заводили детей и жили вместе до глубокой старости. И при этом они не держали своего партнера на расстоянии, не делали вид, что ничего не происходит. Им не грозила реальная опасность, как ей и Каслу, что ему это надоест раньше, чем она сможет ему признаться. А когда Рик поймет, что Кейт не стоит его чувств, он просто уйдет.

Даже мысль об этом заставила ее желудок сжаться. Она знала, что этот страх жил в ней уже давно. Как раз сразу после отчаянной потребности видеть Касла, говорить с ним, касаться его руки. Как только она начинала думать, что надо найти в себе силы и попробовать поговорить с ним о произошедшем полгода назад, ее моментально начинало тошнить. Все, что она смогла — это признаться самой себе, что уходящий Касл — самая невыносимая вещь в мире. Только знать бы еще, что с этим делать.

Она еще никогда так не застревала. Паника заставляла ее внутренности скручиваться в жуткий комок — так нуждаться в человеке и знать, что можешь потерять его в любую минуту. Но Беккет почти сжилась с этим ужасом. Даже если бы завтра с ними что-то произошло, вряд ли бы ситуация изменилась. Ущерб был бы нанесен. И не имело никакого значения, были бы они вместе или врозь. Она бы никогда не смогла справиться с этим.

Кейт встала в очередь у стола службы безопасности, думая о своей проблеме, которую доктор Берк любезно помог ей выявить на прошлом сеансе. Да, он спросил ее один, или два раза, или сто раз, почему, если она знает о своих чувствах к Каслу, это так ее волнует. Тогда она не могла ясно сформулировать причину, зато теперь видела все предельно ясно. После окончания работы с Сереной Кэй.

Нет, она вовсе не вела себя непрофессионально, нет. Кейт обращалась с ней, как с любым потенциальным подозреваемым, разрабатывая версию со своим обычным упорством, но никогда раньше она не искала улики с такой ненавистной радостью. Беккет хотела, чтобы Серена Кэй была виновна, и не только для того, чтобы закрыть дело и восстановить справедливость. Если бы она была виновна, то Кейт арестовала бы ее и она не пошла бы на обед с Каслом и не целовала бы его в коридоре.

Она ревновала. Она хотела, чтобы Серена оказалась убийцей, потому что она ревновала.

Ревнива, одержима и иррациональна. Она вела себя, как пятнадцатилетняя дура, зацикленная на мальчике, не обращающем на нее внимания.

«Что дальше, Кейт? Рассеянно нарисуем "Касл+Кэтрин" на проклятой доске расследований?» — она не узнавала саму себя. И, если она не может понять саму себя, как это может сделать Касл?

Он сказал, что любит ее, и она верила в это. Но, если подумать, кому он это говорил? Сильной, независимой Кейт Беккет, а не несчастной и потерявшейся женщине, которая не спит ночами, стараясь не звонить ему. Вот что ужасало ее больше всего — она едва могла держать себя в руках. Ее чувства терпели крах, захлестывая, как цунами, и в конечном итоге грозили утопить их обоих. Но она не могла этого допустить. Сначала она должна научиться контролировать себя.

«Ага, а затем смириться со своей уязвимостью и еще не забыть распутать убийство матери», — в ее голове был жуткий беспорядок.

Хуже всего было, когда ничто не могло отвлечь. Как сейчас.

Все, что ей было необходимо на данный момент — это раскрыть убийство. Что-нибудь действительно сложное, без веских улик, чтобы она могла занять свой ум, не думая о Касле. И, конечно, убийство — законная причина позвонить ему, но Беккет тут же сказала себе, что это не повод. Ведь это ужасно — хотеть чьей-то смерти, чтобы увидеть его.

Она прошла стойку безопасности, рассеянно отмечая, что здесь ненамного теплее, чем на улице, и спрашивая себя: может ли так случиться, что он уже здесь? Боже, какая же дурочка! Сейчас только начало восьмого, и в это время Касл обычно видел десятый сон. Нет никакого повода, чтобы он был уже здесь.

Да, ей действительно захотелось заняться делом по убийству.

Кейт прошла мимо трех женщин в наручниках, конвоируемых полицейскими из отдела краж. Задержанные были одеты не по погоде — в колготки и обтягивающие купальники. Она пожала плечами и вызвала лифт.

— Не могу поверить! Наконец-то мы поймали эту шайку домушников, — детектив Дженкинс из отдела краж радостно потирал руки.

— Что? — Кейт оглянулась. У двух девушек на головах были ободки с кошачьими ушами, а разорванная одежда третьей едва прикрывала исцарапанное тело.

— Представляешь, мы три месяца не могли закрыть это дело. Очуметь можно. Их там целый цирк… не только эти милые леди.

— Цирк? Шайка воров-домушников под видом цирковой группы?

— Говорю же, очуметь можно, — усмехнулся Дженкинс, заводя команду "кошечек" в лифт.

Кейт зачарованно наблюдала за закрывающимися дверями лифта. Она боролась с собой еще секунд тридцать, пока не сломалась и не вытащила телефон. Ей вовсе не хотелось специально видеть Касла, но не позвонить ему, когда у них есть целый бродячий цирк преступников? Нет, это было слишком жестоко. И, слушая гудки вызова, неспособная сдержать улыбку, она сразу почувствовала себя лучше.