Короткие истории о некоторых обитателях Вестероса (сборник драбблов) (гет)

По заявкам lonely_dragon:

"Я ревную тебя к глазам, что глядят на тебя без опаски". Тирион/Санса

Дени, Тирион. "Не легче, пришлось, конечно же, тебе"

* * *

Пролистывать свою жизнь оказалось неожиданно легко, будто она была записана в книге — и все, что рассказывал Тирион, неожиданно не облекалось эмоциями. Будто и правда — не о себе говорил.

"Не поверит, — билось в горле, разрывало ребра на части липким ужасом. — Мне, чудовищу, карлику — не поверит, да и к чему?"

Повисло оглушительное молчание, хлестнувшее слух больнее самого громкого визга.

"Говорят, что она отдает людей на съедение своим драконам, — подумал Тирион внезапно с весельем обреченного. — Хотя бы удастся посмотреть на них вблизи... напоследок".

— Скажи, почему ты поднял руку на своего отца?

Тирион открыл глаза и потрясенно моргнул: голос королевы Дейнерис, несмотря на суровую суть вопроса, звучал неожиданно мягко, по-человечески, как будто он не был уродом, карликом и отцеубийцей.

Так с ним говорила только Тиша.

— Обманом он погубил мою жену, — с трудом выговорил он. — Я не мог ему этого простить.

И холодея от собственной смелости, он высоко поднял подбородок, заглянув в враз потемневшие до грозового оттенка глаза Дейнерис, последней королевы из рода Таргариенов.

"Ну вот, ты и покаялся, карлик. Умрешь хотя бы честным".

— Ты не мог этого знать, Ланнистер, но тут мы с тобой похожи. Колдунья Мирри Маз-Дуур обманом погубила моего первого мужа, и я сожгла предательницу на костре. Из его смерти, из моей боли, из ее крови и родились мои драконы.

За смерть твоего отца, если ты говоришь правду, Тирион Ланнистер, я не могу тебя судить.

Бледная девочка смотрела на него внимательно, и глаза ее горели фиолетовым драконовым пламенем — смотрела на него, клейменного в глазах их, высоких людей, смотрела, как будто ждала чего-то.

Благодарности?

Тирион чувствовал только пустоту. И видел вместо нее на троне не Дейнерис, но почему-то Тишу.

Куда все шлюхи отправляются?

А вот куда отправляются невинные жены?

Чьи-то маленькие руки взяли его ладонь и крепко, дружески пожали.

Тирион подумал, что сошел с ума.

— Я была попрошайкой в вольных городах. Не легче пришлось, конечно же, тебе — я выпрашивала денег, а ты, не нуждаясь в них, молил о другом — о человечности среди собственной семьи.

Замерев от неожиданности, как статуя Неведомого, Тирион, тем не менее, выдавил, не смея поднять глаза:

— Благодарю вас.

— Теперь ты не будешь нуждаться, — ободряюще сказала Дейнерис, сжимая его руки. — Как я не нуждаюсь больше в золоте.

* * *

Во всякой истории для летних детей наступает момент, когда все загадки разгаданы, все злодеи наказаны, а благородные короли и королевы мирно правят собственным счастливым народом.

От настоящей жизни чаще веет зимним холодком.

— Вы — и ты, Тирион, не отрицай, — и Джон... вы оба повторяете судьбу моего брата, — бессильно ссутулив плечи, часто повторяла Дени, не слушая слабых его возражений. — Мне часто это снится. Раньше я думала, что это я похожа на Рейгара, и грезы мои, и люди мои говорили мне то же самое. А сейчас... Сейчас, как бы я ни старалась это изменить, я все время оказываюсь на месте несчастной Элии Мартелл, а вы оба мчитесь в сторону своих волчиц.

— Я отпустил Сансу. Я дал ей свободу, — тихо возражает Тирион. — Не тебе корить меня за это.

Дени оборачивается, будто в плечо ей воткнулась стрела.

— Ты разрываешься, Тирион.

Тирион улыбается.

— У дракона три головы — но сам дракон — единое целое. Мы не разрываемся, мы просто не знаем, куда лететь.

* * *

Санса стоит перед ним на коленях, и осторожно охватывает его лицо обеими руками. Глаза в глаза. Он не может шевельнуться, чтобы не спугнуть ее робкие, неласковые руки.

— Есть старая сказка о некрасивом рыцаре и глупой принцессе, — шепчет она лихорадочно, и ее холодные пальцы скользят по его лицу, как по бумаге, будто желая перевернуть страницу. — Рыцарь поделился с принцессой умом, принцесса с рыцарем красотой, и они жили счастливо.

Локоны ее щекочут ему шею, он тонет в ее сладком запахе.

— Ты хочешь сказать, что поделилась бы со мной своим милым личиком? — усмехается Тирион едва ли цинично.

— Нет, — качает Санса головой, — нет, нет. Это было бы еще глупее. Я помню те дни, когда каждый встречный смотрел на тебя с ужасом — и жалею о том, что они миновали.

Пораженный Тирион отстраняется:

— Позволь узнать, почему?

— Потому что теперь — куда хуже. Я ревную тебя к глазам, что глядят на тебя без опаски — их стало так много, но те, что важны для тебя — всего у одной.

Она роняет голову ему на плечо — и замирает так, едва ли дыша.

— Можно прикрыть уродство славой, Тирион. Но нет никакого волшебства, чтобы исправить мою глупость.

Тишина течет над ними в пыльном сумраке — волосы Сансы кажутся в нем темными, почти тишиными, она вздрагивает на его плече, как побитый зверек. И Тирион даже не может сказать, что ему жаль — не на этот раз.

Но он обязательно вернется к ней завтра.

Потому что с драконом они — единое целое, а без волчиц — не могут дышать.