Короткие истории о некоторых обитателях Вестероса (сборник драбблов) (гет)

По заявке Edelweiss: Робб Старк/Джейн Вестерлинг. «Что же ты опустила глаза?»

* * *

Волк тонул в темноте. Метался, выл, рвал ее зубами, но победить не мог. Тело его пылало, точно факел, но темноту это пламя не разгоняло — напротив, она все более сгущалась. И не было выхода, не было спасения — только иногда где-то там, за пределами яви, возникали чьи-то бледные силуэты.

Слабая дева молила его о помощи, простирая тонкие руки, но волк не мог вспомнить ее имени, не мог отозваться — он видел только полупрозрачные узкие ладони, зачерпывающие лунный свет из реки, — и выл. Пить. Как же хочется пить... Дай мне испить хотя бы этой лунной воды...

Но луна из девичьих ладоней осыпалась в горло песком, отчего оно горело и саднило. Какие безжалостные, какие жестокие руки! Кто ты? Кто же ты?

Затем их заслонили другие призраки — укоризненно глядящие на него сестры. Из золотых глаз маленькой серой сестрицы лились крупные золотые слезы. Из глаз сестры покрупнее капала кровь.

Вдалеке, окутанный туманом, стоял отец — и глаза его были тверды, как камень. Их имена он помнил — Санса, Арья, отец...

Где вы? Где же вы?! Почему оставили меня?

Волк рвался к ним, но будто вязкие веревки стягивали его лапы. Он в отчаянии завыл, призывая на помощь братьев и сестер, — и небо мгновенно откликнулось холодным дождем. Тугие, прохладные струи падали ему на лоб настоящим потоком — впрочем, тело, вопреки всему, оставалось горячим и сухим... как же так? Где долгожданное облегчение? Но боги были слишком, слишком жестоки. Дождь барабанил, сосредоточась на голове единым потоком, ломая его, унося... как же... как больно... не надо!

— Не надо, — прошептал Робб, открывая глаза. — Не надо.

— Ваше величество, — окликнули его, — вы очнулись. Слава богам.

Робб с трудом повернул голову — проклятая мокрая тряпица сползла с его лба — и тут же пожалел об этом: пламя свечи, неожиданно яркое, резануло по глазам не хуже кинжала.

Он зажмурился, так и не успев что-либо рассмотреть.

— Где я? — спросил он.

Пересохшие губы едва повиновались. Голову будто раскаленным обручем сдавило, рука и вовсе казалась оплавленной жестокой болью.

— Где я? — повторил Робб чуть более нетерпеливо.

— Вы в Крэге. В моей постели — я Джейн Вестерлинг, помните? — прозвучал мягкий девичий голос с легкой тенью смущения. — Опасения подтвердились — вас сразила лихорадка. Но все, слава богам, уже позади.

Красноватые блики поплыли по стенам, дрожа и высвечивая тоненький девичий силуэт, склонившийся над его... о нет, седьмое пекло, над ее собственной постелью.

Ее зовут Джейн. Он вспомнил ее имя. Ее зовут Джейн. Это ее руки он ощущал в темноте. Джейн.

Робб изо всех сил цеплялся за это имя. Только бы вновь не провалиться в темноту. Пожалуйста, Джейн. Не дай мне упасть.

Робб попытался приподняться в постели, но проклятая рана высосала из него все силы, и он обессиленно упал на подушки.

— Я ухаживала за вами, ваше величество, — шептала Джейн так растерянно, как будто была перед ним в чем-то виновата, — вам было так плохо. Рана, очевидно, доставляла вам много беспокойства. Вы кричали...

Робб вслушивался в ее текучую речь и не улавливал смысла.

Какие мягкие у нее руки. Какой мягкий голос. Интересно, если провести рукой по ее каштановым локонам, окажутся ли они такими же мягкими, подумал он и тут же устыдился своих мыслей.

Ему обещана другая — нет, он сам обещан другой. Король, а связан своими вассалами, как мальчишка! Это несправедливо — что толку тогда быть королем, если не можешь, не имеешь права принимать решения?

Тогда ты не король, а паяц на ниточках. И Робб решил: отныне, с этого момента, он будет настоящим королем.

— Спасибо вам, Джейн. Я обязан вам жизнью, — сказал он просто.

Он посмотрел в ее зардевшееся лицо прямо и внимательно. Знала ли она, что он хотел ей сказать?

Говорили, что ее прабабка была колдуньей. Могла ли Джейн и в самом деле брать в руки серебряные лучики?

Она улыбалась — и улыбка ее была такой же теплой, как она сама, как дуновение летнего ветра.

— Мне снились вы, — произнес Робб. — Вы напоили меня лунным светом, зачерпывая его ладонью — вот этой, — шепнул он, беря ее за руку и с радостью ощущая дрожь в ее пальцах. — Наверное, поэтому я и выздоровел.

Что же ты опустила глаза, Джейн?