Недоверие (джен)

Осень пролетела незаметно. Уроки стали сложнее, занятия с Мальсибером занимали всё больше времени, а мои изыскания в вампирской магии перешли на более высокий уровень. Пару раз в неделю я получал письма от тёти и наконец-то перестал выделяться из общей массы студентов, регулярно получавших почту.

Ожерелье, что Драко хотел подсунуть директору, я изучил сразу же. И дополнил. А на вопросы кузена, что конкретно я сделал, многозначительно улыбнулся:

— Сюрприз будет.

Однако вышло всё совершенно не так, как мы думали.

До директора проклятое ожерелье не добралось, едва не убив сунувшуюся к нему гриффиндорку.

— Мерлин! Крис, ты что сделал?! — с откровенным страхом в голосе воскликнул Драко.

— То, что ты и просил, — огрызнулся я.

— М-да. Ладно, спасибо, но дальше я сам.

Я пожал плечами и ехидно поинтересовался:

— Что ж ты сразу яд не сварил?

Драко нахмурился и, махнув рукой, поспешил в Хогвартс, а я вернулся в «Три метлы». Из наших остался только Винсент, а его общество именно сейчас мне не подходило, так что, приветственно кивнув, я направился в противоположный угол и занял последний пустой столик.

Испытывал ли я сожаление по поводу случайно пострадавшей девушки? Не особо. Я злился, что кое-что из моего арсенала стало известно посторонним людям, а цель не достигнута — не более. А ещё я боялся. И не только разоблачения, но и того, что кто-то просто поймёт, какую магию я использовал.

После происшествия с Кэти Белл — так звали ту самую пострадавшую гриффиндорку — по школе курсировало множество слухов. Всех пугало, что мадам Помфри не сумела помочь, и Белл пришлось отправлять в Мунго. Слухам я не придавал большого значения, но вот докучливое внимание Поттера, по необъяснимой причине обвинившего во всём Драко, напрягало. Он ходил за нами по пятам, выслеживая того, и в конце концов всем это надоело.

— Разберись со своим поклонником, Малфой, — приказал Мальсибер, в очередной раз заметив Поттера на слизеринской территории, — или сам будешь объясняться с Лордом.

Пробормотав что-то нечленораздельное, кузен поспешил ретироваться. А Реймонд обвёл глазами оставшихся:

— Кто из вас приглашён на вечеринку Слизнорта? — Переглянувшись, мы единодушно покачали головами. — Плохо. Кто-то должен пойти. Напроситесь в пару к приглашённым или вообще пойдите вместо них под оборотным, мне плевать, но там должен быть наш человек.

— Зачем? — осмелился поинтересоваться Теодор.

— Затем, что мы должны знать, кто бывает в замке, — расплывчато пояснил Реймонд и отпустил нас.

* * *

Знай я, кто будет в замке — вывернулся бы наизнанку, но попал бы на вечеринку профессора зельеварения, однако узнал я обо всём постфактум и теперь кусал локти от досады. Вампир! Настоящий живой вампир! Сангвини.

— Этот кретин, Уорпл, обращался с ним, как с комнатной собачкой, — рассказывал ЭлДжей, сумевший проникнуть на вечеринку в обществе знакомой старшекурсницы. — Уж не знаю, почему тот это позволил, но он так смотрел на всех! Не удивлюсь, если сегодня кого-нибудь не досчитаются…

Спрашивать что-то о сородиче я побоялся: остальные не выказали интереса, и моё любопытство было бы странным, но как же я хотел найти его!

— Неизвестно, вампир ли это вообще, — скептически хмыкнул Теодор. — Ты видел, как он пил кровь? Или клыки?.. Хотя клыки могут быть обычной трансфигурацией…

— Да брось, не стал бы Слизнорт врать.

— Так, может, его самого ввели в заблуждение?

— Да что в них интересного? — подал голос Гойл. — Кол в сердце да голову с плеч, и все дела.

Подавляя ярость, я отвернулся и глубоко вздохнул. Узнай Грэг, что пять лет спит в паре ярдов от вампира, изменил бы он своё мнение? Или для меня он тоже кол бы припас?

— Крис?

Моё недовольство не укрылось от внимательного взгляда Теда, и пришлось выкручиваться:

— Книгу найти не могу. Сунул куда-то, а куда не помню. А вещи-то надо собрать сегодня.

— Тебе вообще неинтересно, что происходит в мире?

— Не вижу смысла обсуждать то, чего не видел.

Теодор посмотрел на меня как-то странно, но отстал, вскоре ЭлДжей отправился к себе, а мы поднялись в спальню.

— Крис, у тебя постоянно какие-то тайны, я привык, — понизив голос, произнёс Нотт. — Но раньше ты не лгал столь неприкрыто. У тебя всё в порядке?

Поняв, что Теодора волнует не моя ложь, а причины, её вызвавшие, я усовестился и, кажется, даже покраснел.

— Да, но есть кое-какие моменты, обсуждать которые я не готов, — предельно искренне ответил я после небольшой паузы. — Извини.

— Не доверяешь?

— Доверяю, — отрицательно качнул я головой и поморщился. — И не хочу доверием рисковать.

* * *

Рождество я встречал в Лестрейндж-холле. Тётя Белла наконец-то изменила чёрному цвету в одежде и восхитительно выглядела в голубом. Она словно сразу помолодела лет на десять, о чём я и сообщил, рассмешив дядю.

Вообще, чем дольше я жил в Лестрейндж-холле, чем ближе общался с родственниками, тем удивительнее мне казалось, что их считают монстрами. Альтруизма в них, конечно, книзл наплакал, но и бесчувственными чудовищами они не были. Они убивали и пытали — это никто не станет отрицать, но ведь шла война. Собственно, для них война так и не кончилась, лишь прервалась на долгие четырнадцать лет, за которые Пожиратели смерти ожесточились да утвердились в идеологии.

Хотя с психикой у тёти Беллы явно были проблемы. В кругу семьи это проявлялось только в частой смене настроения, которое, впрочем, никогда не опускалось ниже той отметки, когда мадам Лестрейндж становилась неуправляемой фурией, а вот на рейдах у неё конкретно сносило все ограничения, и тогда сама Кассандра не взялась бы предполагать, чем всё обернётся. Довольно часто дяде Рудольфусу удавалось её тормозить, и тогда рейды проходили тихо, хотя и не менее летально, но порой случалось так, что его не оказывалось поблизости, и тогда даже Пожиратели трусливо искали укрытие: Беллатриса Лестрейндж была страшна в гневе.

Я не осуждал, понимая, но эта война не была моей. Я не рос в старинном особняке, не впитывал с молоком матери эти убеждения, пусть моим отцом и оказался чистокровный в энном поколении волшебник, я мало отличался от маггла. Признаваться я не торопился, но мне было откровенно наплевать, кто победит: я знал, что не пропаду при любой власти. Учитывая круг общения и сторону родственников, лагерь Тёмного Лорда был мне ближе, но пресмыкаться — не предел моих мечтаний.

В Хогвартс я возвращался с твёрдым намерением всячески избегать активного участия в противостоянии Тёмного Лорда и Дамблдора. Однако почти сразу моя уверенность была испытана на прочность: от Мальсибера мы узнали, что дни директора сочтены. Убивающее его проклятие могло было быть купировано на ранних стадиях, но, как бы Реймонд ни был хорош в зельях, до гения Снейпа ему было далеко. Это не считая такой «мелочи», как нежелание Мальсибера помогать главному врагу.

Недолго посомневавшись, я всё-таки решил придерживаться плана. В конце концов, со смертью Дамблдора война не закончится, Орден Феникса не сдастся, а Пожиратели не станут брататься с магглорождёнными. И, несмотря на магическое превосходство, численный перевес был не за Тёмным Лордом.

Осторожно я попытался донести эту мысль до кузена, но понимания не встретил и предпочёл отступить. Я очень тепло отношусь к Драко, но своя шкура, как известно, ближе к телу.

* * *

Зачёт по аппарации я сдал с первой попытки (не министерскому инструктору тягаться с тётей Беллой) и теперь скучал, получив массу свободного времени. От засасывающей рутины я спасался вампирской магией, мои приятели — дополнительными тренировками с Мальсибером, а Поттер — слежкой за Драко.

Парень откровенно напрашивался на неприятности. Уж не знаю, почему ему не жилось спокойно, но создавалось впечатление, что у него не только нет личной жизни, но и друзья отсутствуют, иначе почему всё его внимание доставалось Драко? Я уже почти собрался внушением отвадить его от Слизерина вообще и Малфоя в частности, когда события окончательно вышли из-под контроля.

Началось всё банально: Мальсибер предупредил, что «профессора Снейпа» Дамблдор отсылает к Лорду и от нас требуется тишина и порядок. Учебники были отброшены, палочки тут же спрятаны, а студенты, вместо подготовки к занятиям, разбрелись по своим делам. Пока большинство радовалось внезапной бесконтрольности, я остался в опустевшей гостиной, надеясь в тишине разобраться с особо замудрённым заклинанием, которому меня учил наставник.

Я так увлёкся, что не заметил, как прошло несколько часов. И возвращение Теодора в первую секунду удивило именно временем.

— Ты рано…

— Драко ранен! — на выходе выдал он, закашлявшись.

— Что?! — я моментально вскочил из кресла. — Где он?!

— Я не знаю, что делать… Он, кажется, умирает…

Испугавшись, я встряхнул Нотта, как нашкодившего книзла.

— Где он, Мордред тебя побери?!

— В мужском туалете…