Четвёртая сторона треугольника (гет)

На закате к придорожному бару "Золотой гусь", что в паре десятков километров от Кракова, подъехал автомобиль, подобные которому нечасто появлялись в тех местах. Это был синий "Ауди", не новый, но в отличном состоянии; любому человеку, даже совершенно не разбирающемуся в автомобилях, было очевидно, что цена такой лошадки включала в себя немало цифр. После того как тихое урчание мотора умолкло, дверь открылась, и из автомобиля выбрался его водитель, он же владелец. Молодой мужчина лет тридцати с копейками, одетый очень просто, высокий, но отнюдь не красивый. Скорее даже наоборот. Черты лица отталкивающе непропорциональны, волосы жидкие, глаза... будто бы тоже жидкие, выпуклые, непонятного бледно-зелёного цвета, словно готовые в любую минуту мутной водицей пролиться из глазниц. Включив сигнализацию, мужчина засунул обе руки в карманы куртки и, сутулясь, зашёл в бар. При этом он не отрывал взгляда от земли, точно что-то искал; впрочем, он знал этот бар так хорошо, что и с закрытыми глазами безошибочно определил бы, где находится дверь, где барная стойка, а где каждый из девяти маленьких грязных столиков.

Прибывшего звали Винсент, он был старшим сыном влиятельного финансиста, и многие знакомые удивились бы, увидев его в пыльном придорожном баре, полном дешёвой выпивки и сигаретного дыма. Однако удивляться тут было нечему. Правда состояла в том, что вышеупомянутая машина, смартфон последней модели и золотой перстень представляли, в общем-то, весь остаток капитала молодого человека.

По-прежнему не поднимая головы, Винсент скользнул за самый дальний столик, находившийся под окном с четырьмя непрозрачными от грязи стёклами. Вытащив руки из карманов, он положил их на столешницу и уронил голову сверху.

— Винс! Бог ты мой! Вот так встреча! — восторженно воскликнули рядом. Мужчина вздрогнул, поднял взгляд и заметил знакомую личность, как и всегда, исполненную недоброго энтузиазма.

— Чего забыл здесь, Матеуш?

— А я думал, ты по мою душу, — удивился собеседник. Тусклый свет лампочки наконец упал на его лицо, и Винс подумал, что тот тоже находился не в лучшем положении, хотя поведением и пытался доказать обратное.

— Вообще, — продолжил Матеуш, — разве ты не должен быть, ну... там? Слушай, я клянусь тебе, это верное...

— Я как раз оттуда.

— Что, неудачно? — Матеуш похлопал Винса по плечу, и тот посмотрел на его руку, как на дохлую рыбину. — Всё потому, что ты никогда до конца меня не слушаешь. Я мог бы всё устроить.

Он огляделся, пригнулся и понизил голос до шёпота:

— Я знаю, к кому надо обратиться. Это с первого взгляда кажется, что заведение для прикорма лохов, а если присмотреться, да завязать отношения с кем надо... Я вот получаю информацию первым. Ещё до закрытия ставок. Там, в этих сферах, у меня всё схвачено...

Винс одарил собеседника недобрым взглядом:

— Вот как? И поэтому ты просиживаешь дешёвые штаны в дешёвом баре? Так надоели деньги, что ты решил игнорировать их наличие?

— Милый мой, ты сама наивность, — осклабился Матеуш. — Умные люди ничего не делают напоказ. Скажу тебе больше: Матеуш, которого ты сейчас видишь, и в самом деле полный неудачник и нищеброд, недоучившийся юрист, без связей и денег, которого жестокий мир выбросил на обочину. Но в этом теле есть ещё один парень. Его имени я тебе не скажу, хотя ты и твой папаша наверняка его знаете... И он знает, как надо прожигать свою жизнь... Правда, из чувства альтруизма он иногда оставляет место Матеушу, чтобы тот мог нести знание таким заблудшим, как ты.

— Сбавь пафоса, тогда, может, и поверю, — буркнул Винс. — У тебя всегда море обещаний.

Внезапно их разговор оказался прерван: за столик, а точнее, чуть ли не на столик, плюхнулся третий — по виду типичный представитель вида алкоголиков обыкновенных. Покачнувшись и тщетно попытавшись сфокусировать взгляд на Винсе, пьяница махнул рукой в никуда и счастливо вздохнул:

— Я слышал про море, парни. Про море... Я его никогда не видел, хотя мог бы. Давайте подумаем вместе: что удерживает наш взгляд от того, чтобы мы могли увидеть море? Просто выйти за порог — и увидеть? Волны... чайки... рыба... а, хотя вот её-то, гадость, я терпеть не могу. Вот само море — это жизнь. Мы все вышли из моря, парни, и все там будем. Всё меняется.

— Видишь, где я нахожусь по твоей милости? — прошипел Винс, схватив Матеуша за ворот. Тот кашлянул и скосил глаза на пьяницу, который блаженно смотрел в стену.

— Там же, где находятся все, кто не хочет слушать моих советов...

— Я уже дослушался!

— Нет, не дослушался. Едва прослышав про то место, ты сразу решил, что тебе не надо ничьих советов, что ты самый умный и сможешь обмануть всех в одиночку. В одиночку в этом мире никто не работает, Винсент...

— Это правда, — горестно вздохнули сбоку. — Хотя все мы рождены одиночками...

— Слушай, возьми и отвяжись! — обозлившись на мирного адепта Диониса, Винсент швырнул ему мелочи, которую тот резво подобрал и нетвёрдым шагом направился к стойке.

... А уже спустя пару часов в стену смотрела вся троица.

— Значит, мы можем видеть не глазом, а сознанием? — в который раз спросил Матеуш. Добродушный алкоголик, представившийся Максом, терпеливо ответил:

— Мы на всё смотрим сознанием. Только... ик... иногда глаза подсказывают нам, что мы должны видеть. Но если я не хочу смотреть на то, что видят мои глаза, не хочу слышать их советов, я просто отключаю их... и вижу всё. Вот там, к примеру, находится Средиземное море.

— Ага... — поддакнул Винсент, заметно подобревший. — Если задуматься, то всё в мире состоит из атомов, молекул, всяких там частиц... Тогда почему нам кажется, что наш взгляд упирается в сплошную стену? Между этими частицами должны быть щели... и в них видно свет...

Какой свет можно было увидеть снаружи в десять часов зимнего вечера, было непонятно, но полёт мысли Винса остановило не это. Он перевёл взгляд на кружку и обнаружил, что её содержимое кончилось. Он подошёл к стойке и требовательно стукнул ладонью.

— Эй...

Он скорее почувствовал, чем увидел, что рядом с его рукой находится ещё одна, присутствие которой, такой тоненькой и бледной, было неожиданным в этом баре. Винс повернулся и закашлялся от удивления. Перед ним была хрупкая девушка со светлыми волосами, сидевшая на стуле скованно и неловко. Её красная курточка, видимо, изначально висевшая на спинке, упала на пол и теперь валялась у ножек стула в пыли.

Несмотря на свою внешность, Винсент всегда был любимцем противоположного пола — отчасти благодаря отцовским деньгам, которые тратил направо и налево не задумываясь. Но в тот момент его разум был в состоянии воспроизвести лишь банальное:

— Что такая красавица забыла в этом отвратительном месте?

"Красавица" опустила голову. Винсу показалось, что она плачет.

— Ну, ну, — ему внезапно подумалось, что он прекрасно знает, в чём дело. — От хорошей жизни сюда не приходят, да? Какой-то скот тебя выбросил, как игрушку? Он полный идиот, поверь мне. Ты очень красивая. Посмотри на меня.

— Красота не главное, — тихо сказала девушка, подняв на Винса свои янтарного цвета глаза.

— Я бы поспорил, — сглотнул мужчина. Ему стало жутковато. Кажется, он уже видел в каком-то фильме похожий сюжет: невинная с виду девушка, почти девочка, сидит в баре с печальным видом, а того глупца, который подойдёт к ней, ждёт...

Девушка обыкновенно, совсем по-земному шмыгнула носом, и Винс тут же выругал себя за идиотские мысли.

— Раз судьба свела нас в этом крохотном уголке земли, — незаметно для себя Винс начал перенимать стиль речи Макса, — значит, мы можем друг другу... э... помочь. Я ведь прав?

— Не думаю, — девушка окинула Винсента беглым взглядом. — ты мне ничем не можешь помочь. Вот я тебе — да.

— Чем же? — у него пересохло в горле.

— Следуй за мной. Но не сейчас. Позже. Через пять минут я буду ждать тебя за стоянкой.

С этими словами незнакомка спрыгнула со стула, подняла куртку и скрылась за дверью. Винс же, словно оглушённый, медленно вернулся за столик, позабыв про выпивку.

— Что, брат, послала? — как ему казалось, понимающе ухмыльнулся Матеуш.

— Нет... да... не знаю...

В голове Винса была какая-то болезненная, но вместе с тем приятная пустота. Он посмотрел на пьянчужку Макса, с которым внезапно ощутил внутреннее родство.

— У тебя взгляд человека... который... который наконец увидел море, — сказал Макс.

— Наверное, ты прав.

Матеуш недоумевающе переводил взгляд с одного собеседника на другого.

— Не ныряй в незнакомых местах, — участливо посоветовал Макс.

— Плевать... — Винсент встал из-за стола и быстрым шагом вышел из бара.

* * *

Незнакомка стояла рядом с неработающим фонарём — подвыпивший Винс даже принял её силуэт за трансформаторную будку и понял свою ошибку, только когда она шевельнулась и сделала шаг ему навстречу.

— Ну и...? — он облизнул губы и внезапно остро ощутил себя со стороны. Пожалуй, он являл собой непривлекательную картину. Уж точно не такую, какая могла бы привлечь этого мотылька. Надо было оставаться в баре... надо было...

— Я правда могу помочь тебе, но вовсе не так, как ты сейчас думаешь, — тихо, с ноткой презрения в голосе сказала девушка. — Тот человек, Матеуш... ведь по его совету ты взял все деньги, которые отец выделил тебе на обучение, и проиграл их на ставках?

— Кто тебя выучил подслушивать, а?! — с нарастающей злостью ответил Винс. — Допустим, и что? С этой сволочью я и сам разберусь.

— Не успеешь. Он почует твою ярость, как животное — приближение хищника. Он уже сейчас чувствует её. Он готов в любой момент бросить тебя и улететь — в другой город или страну, туда, где ни ты, ни твой отец его уже не достанут.

— Ах, так? — нервно рассмеялся Винсент. — Ну, фас! Можешь помочь мне — давай, вытяни из паршивца мои деньги, и потом пусть он катится хоть на край земли.

— Тебя спасут не деньги, — прошептала девушка. Она подошла совсем близко к Винсу и прикоснулась ладонью к его щеке.

Тому показалось, что его кожу прижгли раскалённым железом.

— Что ты делаешь? Что...

В сумраке зрачки незнакомки недобро сверкнули серебром. Всем своим существом Винсент захотел оказаться в баре, но обратного пути уже не было...

— Что... что... что ты такое?

... Спустя пару минут из-за угла бара, шатаясь, вышли в обнимку Макс и Матеуш.

— Зачем мы за ним пошли? — спросил Матеуш. — Спорю на свои золотые коронки, ему и без нас сейчас хорошо...

— Затем, — с непоколебимой уверенностью ответил Макс. Его словно вела неведомая сила, наличие которой он не пытался и не считал нужным объяснять.

Вела до тех пор, пока оба не споткнулись об чьё-то тело.

— Бог мой! — Матеуш даже протрезвел. — Винс! Мать твою, что с тобой?

Совместными усилиями его удалось перевернуть на спину. Посветив ему на лицо фонариком, Матеуш с удивлением обнаружил, что тот крепко спит. И снилось ему, судя по всему, нечто не очень приятное, поскольку Винс во сне скрежетал зубами, что-то бормотал и плакал. По его щекам катились редкие, но крупные слёзы.

— А может, он не спит? — спросил Макс. — Во сне так не плачут.

— Ты-то откуда знаешь? — огрызнулся Матеуш.

— Он прав. Это не совсем обычный сон, — произнёс мелодичный девичий голос. Из темноты вышла фигура... но человеческая ли? Увидев её, Матеуш яростно заморгал, даже протёр глаза, даже потряс головой, ощутив при этом порядочную тошноту. Он был пьян, это безо всякого сомнения, но в том, что видели его глаза, было нечто пугающе реальное — материальность этого он ощущал всем своим существом. То, что осталось от его изъеденной пороками души, пугливо затрепыхалось в груди.

Перед ним был ангел. Ангел с тёмными крыльями.

— Наделённым надо помогать, — сказала девушка, слегка расправив перья, отчего крылья показались ещё больше. — Они как компьютеры. Когда в компьютеры попадает вирус, систему надо очистить, вот только сам компьютер этого не сделает. Процесс запускается кем-то другим. В данном случае — мной. Винсент останется в живых и даже ничего не вспомнит. Как и вы, впрочем. Матеуш Грабовский, подойдите ко мне.

— Заканчивай этот цирк! — заорал Матеуш. — Я прекрасно знаю, кто ты.

— Правда? — с интересом спросила девушка.

— Да. Какая-то тупая * , устраивающая самосуд в разных захолустьях Польши. Не только я о тебе наслышан. Прикрывай свой маскарад, пока мои люди не отрезали твои криво приклеенные культяпки! И проваливай! Я обращусь в полицию.

— Да ну? — удивилась та, спрятала крылья и те, к изумлению Матеуша, пропали без следа. — А если обращусь я? На сколько статей тянет ваша деятельность? Сомневаюсь, что власти, узнав о ней, оставят всё без внимания.

— Нет, ну ты погляди, какой дешёвый шантаж! — Матеуш ткнул локтем Макса. Тот не ответил. Он молча смотрел на девушку и качал головой.

— Ты неправильно поступаешь.

— А что я, по-твоему, должен делать?! — возмутился Матеуш, но потом понял, что вопрос был обращён вовсе не к нему.

— Но он сам заслужил это! — воскликнула девушка. — Я делаю как лучше!

— Ошибка не в том, какие у тебя намерения, а в том, что ты сама решаешь, когда компьютер заражён вирусом, а когда нет. Не допуская даже мысли о том, что он и сам мог бы справиться, — совершенно трезво ответил Макс.

— Тогда зачем я существую?! — в голосе незнакомки прозвучало столько неподдельной боли, что Матеуш совершенно растерялся.

— Уж точно не для того, чтобы убивать.

— Откуда тебе это знать? Раньше я была той, кто мог провести всю жизнь за аптечкой и быть бесплатной жилеткой для всех вокруг. Но теперь я изгой! И раз никому нет дела до меня, я буду поступать так, как сама посчитаю правильным! А я знаю, как правильно, потому что я ангел. И никто, тем более какой-то жалкий Лишённый, меня не остановит!

— Эм... я могу ошибаться, мадемуазель, простите великодушно... но разве у ангелов не светлые крылья?

Девушка осеклась и замолчала. Её голова поникла, а руки сжались в кулаки.

Матеуш ощутил острое желание позвонить одновременно в полицию, скорую помощь и психиатрию.

— Это неважно... да, Максимилиан, прости меня. Возможно, ты прав. Я и правда иногда перегибаю палку. Спасибо, что дал мне пищу для размышлений... Я обещаю, что твоё перерождение не будет болезненным. А вот ты, Матеуш... тут, увы, ничего пообещать не могу. Я не убиваю людей и не ставлю в их судьбах точек. Это всего лишь запятая. Что будет потом — решать вам...

За спиной незнакомки взметнулись две тёмные тени. Один-единственный взмах ладони — и оба мужчины упали на землю рядом с по-прежнему спящим Винсентом. Затем последовала острая вспышка света, и крылатый силуэт, взвившись вверх, растаял в ночном небе.

— Проклятье, — пробормотал Макс, тряся головой и пытаясь подняться. — Удара такой силы я не ожидал...

Он перевёл взгляд на двух лежащих рядом мужчин и вздохнул. Затем встал на колени, отряхнулся и, цепляясь за фонарный столб, выпрямился.

— Пожалуй, это будет сложнее, чем мы думали, — сказал он, приложив пальцы к виску. — Слышишь меня? Смог понять, куда она направляется?

Ответ, по всей видимости, был неудовлетворительным, поскольку Макс застонал сквозь зубы и процедил:

— Ничего, рано или поздно мы её всё равно поймаем.

После чего мужчина ещё раз оглянулся на лежащих, запоминая их точное местоположение; а затем раскрыл ярко вспыхнувшие коралловым цветом крылья и взлетел в темноту.

* * *

Я проснулась поздно, когда снаружи зимнее солнце уже лениво ползло по стенам домов, тщетно пытаясь подобраться к окнам. Завернувшись в одеяло так, что снаружи была только голова, я закрыла глаза и попыталась вспомнить собственный сон. Потом поняла, что мне в очередной раз снился Дима. И это было странно — почему именно он?

Выглядело так, будто Матвей, который пребывал в моей голове целыми днями, покидал свою вахту только ночью, но и тогда оставлял вместо себя своего друга. И если первый был мне немым укором от имени всех ангелов, то второй — от имени всех людей.

Не снимая одеяла, я села на кровати и посмотрела на свой талисман, который лежал у её изголовья. Маленький прозрачный ключик, с виду напоминавший игрушечный. В этой вещи заключалась моя последняя надежда на то, что я рано или поздно смогу стать собой и вернуть душевный покой.

Через пару часов, позавтракав и сложив свои немногочисленные вещи, я покинула гостиницу, в которой ночевала в течение последних двух суток, и отправилась на вокзал. У меня не было чёткого плана или маршрута, я знала одно — мне надо ехать на запад. После вчерашнего использовать крылья было бы слишком рискованно. Трое Лишённых, ни с того ни с сего потерявших память — случай, который наверняка привлечёт внимание.

"Ты должна двигаться на запад, точнее — на северо-запад, — вспомнила я по дороге слова Лратхакаулуры. — Теперь, когда ключ у тебя, полдела уже сделано. Всё прошло как нельзя лучше, ангелы не успели тебе помешать".

"К сожалению".

"Вернёшь ключ на место, как только воспользуешься. Ничего криминального ты не совершила, наоборот — пытаешься вернуть своим крыльям светлый оттенок, чтобы всё стало как прежде. А без ключа этого, увы, не сделать".

"И что же теперь?"

"Как я уже говорила — ехать на запад. Точный маршрут не имеет значения. Совсем скоро тебя встретят и проводят туда, где можно будет провести обряд".

"Я тебе не верю".

"Как хочешь. Тогда можешь повесить этот ключик себе на шею, как сувенир, потому что иначе тебе от него никакого толку".

Не имея точного пункта назначения, я попросту приезжала на вокзал, садилась на первый же поезд, ехавший в нужном мне направлении; через пару часов сходила с него в каком-нибудь городке и останавливалась там на некоторое время. Торопиться мне не хотелось. Но и выбора, как заметила Лратхакаулура, у меня не было.

Я долгое время не понимала, кто такая эта Лратхакаулура, чей вкрадчивый голос прочно поселился в моём разуме и продолжал давать странные советы. В конце концов она сказала, что являлась высшим духом Гармонии, одной из квейн — существ, отвечающих за сохранение баланса Света и Тьмы в Троемирье. Моя судьба беспокоила её, потому что, по её словам, "ангел, в котором живёт такой огромный потенциал, не должен погибнуть, оказавшись между добром и злом". Она твердила, что хочет помочь мне стать прежней или хотя бы разобраться в самой себе, потому как сложившаяся ситуация "всколыхнула равновесие", и смотреть на это сквозь пальцы было никак нельзя.

Я не могу сказать, что безоговорочно поверила ей, однако альтернативной версии у меня не было. Одно я знала точно — голос не мог принадлежать ни ангелу, ни демону, ни тем более любому из низших светлых или тёмных созданий. Его присутствие в моей голове было абсолютно нейтральным, без какой бы то ни было окраски. Не человек же разговаривал со мной, в конце концов?

Наблюдая, как мимо пробегают Лишённые с чемоданами на колёсиках и громоздкими сумками, я сидела, поджав ноги, на полупустой вокзальной скамье. Хриплый голос в динамиках почти постоянно читал объявления о правилах безопасности, порой ради разнообразия уведомляя об отправлении или прибытии поездов. Я не знала, какой поезд мой, но мне хотелось, чтобы он подольше не приезжал.

— Сначала, — сказал сидевший неподалёку рыжий молодой человек в шляпе, — я думал разыграть перед вами какой-нибудь спектакль. Но потом решил, что вы заслуживаете большего уважения.

— Вы это мне?

Приветливая улыбка юноши была такой широкой, что сомневаться не приходилось.

— Да, вам, Анна Андария. Вас ведь предупредили о том, что я вас встречу?

— Кто вы такой?

— Если можно так выразиться, брат Лратхакаулуры. Лратхакаулуир, к вашим услугам.

— По именам это заметно... — тихо ответила я.

— Кстати, перед тем, как мы перейдём к делу, разрешите выразить вам моё восхищение. Никто в мире не справился бы с непростым делом похищения ключа лучше вас. Шутка ли — разблокировать Лестницу, добраться до портала в анжельский тайник, перейти по нему и вытащить охраняемый артефакт, да так, что охрана до последнего ничего не замечала! Честное слово, вы как Джеймс Бонд, Штирлиц, Робин Гуд, как Финтрес Тень, блистательный демон-вор! Вы мой кумир.

— Очень рада. Вы поможете мне?

— Разумеется. Затем и пришёл. Кстати, можно взглянуть на ключик? Хочу убедиться, настоящий ли он. Вы не бойтесь, я только взгляну.

Замешкавшись на пару мгновений, я расстегнула куртку и залезла в её внутренний карман, там, где, защищённый кучей заклинаний, и лежал добытый артефакт. Однако ощупав карман, я похолодела. Он был совершенно пуст.

Я подняла голову и увидела, как рыжий молодой человек вертит в пальцах хрустальный ключ и с недоверием хмыкает.

— Такая важная штука могла бы выглядеть посолиднее... но это она, так что какая разница?

— Отдайте! — я бросилась на него, однако юноша пропал, а в следующий миг его голос осуждающе пробурчал уже за моей спиной:

— Что за варварские захваты! Девушка, вы что, борец с Кавказа?

— Я потеряла всё. Ради этой вещи. Ради того, что она могла бы для меня сделать. Прошу вас, пожалуйста! Я устала бегать и жить, как преступник! Я знаю, некоторые мои действия были излишни, и где-то я сама виновата в том, что мои крылья потемнели. Но это ужасная, чудовищная ошибка! Ангел не может превратиться в демона, да и из-за чего? Я никого не убивала! Не предавала! Я не...

— Ай-яй-яй... — зацокал Лратхакаулир. — Разреши прервать твой монолог. Во-первых, мне на всё это глубоко плевать. Во-вторых, моей сестре тоже. В-третьих, после ограбления анжельского тайника ты навряд ли станешь ангелом снова. В-четвёртых, ты и сама этого не хочешь. Ведь это так прикольно — делать, что хочешь, бродить по Внешнему миру, наказывать зажравшихся Лишённых, стирать им память направо и налево! Будь я на твоём месте, я бы от такого не отказался.

Я упала на колени и закрыла глаза. Всё вокруг было готово ополчиться против меня: и вокзал, и Лишённые, и их поезда, но больше всего — этот весёлый голос.

— Не буду тебя мучить, — Лратхакаулуир подошёл ко мне и похлопал по плечу. — Больше мы не увидимся, не переживай. Пусть тебя греет мысль о том, что именно ты поспособствовала освобождению моей сестрички из плена, в котором мы пребывали с момента собственного рождения. В нашей тюрьме появилась маленькая трещинка, и я сумел через неё сбежать. Но без сестры я живу только наполовину. Зато теперь, с твоей помощью, я сумею ей помочь, и мы снова воссоединимся друг с другом и с этим прекрасным Внешним миром!

— Чего вы хотите? Не только свободы, верно? Этот ключ ничего не открывает!

— Он открывает человеческие души. А вы всегда их недооценивали, верно, лапа?

Я открыла глаза: юноши уже не было. Рядом со мной, наклонившись, стояла какая-то женщина и участливо повторяла:

— Девушка? Девушка, вам плохо? Вызвать скорую помощь?

Я покачала головой и поднялась на ноги. Через силу поблагодарив добрую женщину улыбкой за участие в моей судьбе, я подняла глаза на расписание поездов, светившееся на большом табло.

Если верить этому расписанию, ближайший поезд должен был прибыть уже через пять минут. И мне, без сомнения, не составило бы никакого труда одним взмахом ладони заполучить себе место хоть в вагоне первого класса...

Но я взглянула на часы и, вытерев слёзы, отправилась в здание вокзала — покупать билет.