Привидение (гет)

Послеобеденное время в учительской — не самая приятная часть дня. Тесное общение с коллегами не относилось к числу любимых занятий Северуса. Его утешало только одно — уже давно никто не лез к нему с кучей дежурных и традиционных любезностей, оставляя спокойно сидеть в углу.

— На каком основании, профессор Снейп, вы позволили себе снять пятьдесят баллов с мистера Грейвза?

Северус поднял взгляд на Слизнорта, который от возмущения, казалось, раздулся еще больше.

— На том же, на котором такое же количество баллов потерял и мистер Пибоди, — он коротко кивнул в сторону Минервы. — Я что-то упустил — и теперь, чтобы снять баллы с провинившегося ученика мне нужно особое разрешение?

Бровь Снейпа вопросительно изогнулась. В учительской воцарилась тишина. Настороженная. Даже Трелони, которая нечасто спускалась со своей башни, перестала звенеть браслетами и амулетами. Флитвик переглянулся с Вектор, а Спраут тяжело вздохнула. Мадам Хуч хмыкнула и скрестила руки на груди. Пара новых преподавателей: Прюденс МакГайвер — непревзойденный, по слухам, специалист по маггловедению — милое восторженное создание, порхавшее по коридорам Хогвартса в ореоле каштановых кудряшек, и Оливер Доу — руновед и криптограф, страдавший чувством юмора и хроническим занудством, отвернулись, скрывая улыбки.

— Как поживает ваш «Клуб слизней»? — любезно поинтересовался Снейп.

— К сожалению, — замялся Слизнорт. — В этом году я его еще не открывал.

— Неужели? Что — не нашли достойных?

— Времени, друг мой, времени, — величественно покачал головой Слизнорт. — Sic transit gloria mundi.

Минерва прокашлялась.

— Гораций, думаю, молодые люди заслужили наказание. Уже одно нахождение вне спален после отбоя…

— Но отработка! — Слизнорт вознес руки к потолку. — Как вы себе это представляете?

— Вот и мне интересно, — с мрачным удовлетворением откинулся Снейп на спинку кресла. — Значит, совместные занятия гриффиндорцев и слизеринцев способствуют сближению факультетов, а как насчет совместной трудотерапии? Не кажется ли вам, профессор Слизнорт, что труд — он облагораживает и сплачивает гораздо лучше?

— Ну знаете ли! — пропыхтел Слизнорт.

— Я-то знаю, — неожиданно жестко сказал Снейп. — А вот известно ли вам, по какой причине они устроили побоище в ночи? Что за заклинания они использовали? Вы считаете это детской шалостью?

— Совершенно ясно, где именно мистер Грейвз набрался всякой запрещенной дряни, — неприязненно высказалась Вектор. — От таких, как он, остальных детей нужно ограждать. Угрюмый, неприветливый подросток себе на уме.

— Вы считаете, то, что его отец сейчас сидит в Азкабане, дает вам право осуждать или подозревать в чем-то его сына? — Снейп скривил губы.

— Это дает мне право делать определенные выводы, — с достоинством кивнула Вектор. — И не мне одной.

— А вы никогда не задумывались над тем, что это ваше стремление причесать всех под одну гребенку, распространяя на всех собственные предубеждения, может сыграть с вами дурную шутку? — Снейп прищурился. — Деление на факультеты не есть клеймо, по которому можно сразу классифицировать волшебника. Не мне вам рассказывать, что та же принадлежность к Гриффиндору не является гарантией честности и порядочности.

— Исключения лишь подтверждают правило, Северус, — кивнула Минерва.

— Именно! — он сжал кулаки. — Так почему же вы относитесь к каждому ученику, как к правилу, а не исключению? Вашу предвзятость подхватывают эти мелкие мартышки, которые копируют поведение взрослых. Которые чувствуют себя… победителями.

В учительской повисло гробовое молчание.

— Да, — Северус промокнул платком внезапно выступившую испарину. — Они считают, что это дает им больше прав, больше возможностей, большую безнаказанность. Именно своим навешиванием ярлыков и попустительством вы роете яму будущим поколениям.

Флитвик фыркнул. Профессор Биннс тревожно завозился в своем кресле.

— Вы не понимаете, — Снейп обвел взглядом настороженные лица коллег. — По вашему, принадлежность к факультету — это уже повод для того, чтобы поставить человека на какую-то полочку и ждать от него определенных действий. Сейчас она означает так же принадлежность к побежденным или победителям — и неважно, участвовали они в войне или нет. Вся ваша предубежденность, пренебрежение и придирки, ваши закрытые глаза — угроза того, что те, кто сейчас являются детьми, вырастут в уверенности, что данное положение вещей — норма, которую нужно и должно изменить. В корне. Вы знаете, что такое — цикличность? Что они должны думать и чувствовать, если все, что им вдалбливают дома, находит подтверждение в реальной жизни? Если в душе, кроме озлобленности, ничего не останется… Это мы с вами знаем, что может быть по-другому, но кто донесет это до них?

— Но, Северус, — Слизнорт как-то обвис щеками, — не можешь же ты отрицать того, что отец мистера Грейвза — осужденный преступник. Его связь с Пожирателями…

— Связь с Пожирателями не делает его шестнадцатилетнего сына Пожирателем. А вот ненависть, попранное достоинство — поставит его в условия, когда ему придется сделать выбор. Прогнуться или…

Снейп махнул рукой.

— Но… — Минерва поднялась со своего места. — Это естественно, мы стольких потеряли.

— Мы все кого-то потеряли! — Снейп вздрогнул, услышав Грейнджер, выступившую из тени. Глаза ее лихорадочно блестели. — Скажите!

— Мы все потеряли слишком многих, — прохрипел Снейп, с трудом отводя от нее взгляд. — Но нельзя рыть могилу всему и сразу собственноручно. Дети сейчас жестоки отнюдь не по-детски и бьют зачастую по самому больному. Вот вы, профессор Слизнорт, хоть раз попробовали поговорить с тем же мистером Грейвзом? Вы в курсе, что еще у девяти учащихся отцы попали в Азкабан? А у скольких — родственники? А у кого из детей моего... — он запнулся, — вашего факультета кто-то погиб?

— А те, кого убили они? — Минерва поджала губы. — Ты не считал, у скольких учащихся других факультетов погибли родные и близкие от рук Пожирателей?

— И они заплатили, — как-то внезапно успокоился Снейп. — Они погибли или сидят. Или сбежали, и за ними идет постоянная охота. Или вы считаете, что их дети тоже кому-то должны? Долги до какого колена простираются? Проценты? Нужно публичное покаяние и отречение? Почему никто ни разу не одернул того же мистера Пибоди в его стремлении унизить и подколоть? Ах, я забыл — его порывы благородны, и все, что делает он или другой гриффиндорец должно приниматься на «ура». Вы не видите, к чему это ведет? В чем разница?

Северус посмотрел на свои дрожащие пальцы и сжал кулак. Минерва оправила мантию. Вектор отвернулась. Флитвик вздохнул. МакГайвер, прижав руки к груди, во все глаза смотрела на Снейпа. Он поднялся с кресла, коротко поклонился и стремительно вышел из учительской.

— Ничто не изменится вот так сразу, — услышал он позади запыхавшийся голос Грейнджер. — Подождите, что вы все время бежите?

— Я так хожу. А вообще, привидение с одышкой — это нонсенс. И почему вы не летаете?

— Как птица?

— Как привидение!

— Не знаю я!

— Из вас даже привидение вышло какое-то нестандартное, Грейнджер. Вы пробовали лететь на свет?

— А вы?

— Пробовал, но испугался.

— Почему?

— А вдруг это меня черти с фонарями ищут?

Грейнджер прыснула, и только тут он понял, что стоит с ней посреди коридора, в дальнем конце которого показалась МакГайвер, приближавшаяся к ним со стремительностью и целеустремленностью Хогвартс-экспресса.

— Профессор! — одарила она Снейпа своей ослепительной улыбкой, и ее милое личико стало почти красивым. — Я давно хотела вас спросить: что вы делаете сегодня вечером?

— То же, что и всегда! — нервно дернул плечом Снейп. — К урокам готовлюсь!

— Давайте внесем немного разнообразия в нашу жизнь и подготовимся к урокам вместе! — жизнерадостность Прюденс зашкаливала. Казалось, даже ее кудряшки пританцовывали вместе с ней. — Как насчет того, чтобы посетить Хогсмит и выпить чего-нибудь покрепче? Или — нет! Утром! Пару кружек отличного крепкого кофе! С круассанами! Я знаю, где пекут отличные круассаны! Я готова их есть с утра до вечера — они просто тают во рту! Я их пожираю с огромной скоростью. Я практически стала жрицей круассанов!

Она приблизилась к Снейпу еще на шаг и положила руку ему на предплечье. Снейп шарахнулся в сторону.

— Терпеть не могу круассаны, — выдавил он.

— Стейк? Пудинг? — все так же мило улыбнулась она. — Тогда — ужин!

— Я не собираюсь с вами завтракать, обедать, ужинать, делить ланч и устраивать легкие перекусы, — прошипел Снейп. — Оставьте меня в покое! Совсем! Ясно?

Карие глаза профессора МакГайвер потускнели, и она опустила руки. Ее кудряшки поникли.

— Предельно, — она вздернула носик. — Просто после сегодняшнего я подумала…

— Что? — скривился Снейп.

— Что вы не такой… Не такой, как о вас говорят.

— Вы ошибались, — холодно сообщил он, отворачиваясь. — Я «такой» даже еще больше, чем вы могли обо мне услышать или увидеть в своем самом страшном кошмаре.

— Боже, вы что — гей? — Прюденс закрыла себе рот ладошкой. — Простите. Это было так бестактно с моей стороны. Конечно же, я должна была подумать о ваших чувствах. Вы пережили трагедию, да? О, профессор!..

Она развернулась и поспешно удалилась прочь, прижимая руки к сердцу. Снейп остолбенело смотрел ей вслед и только мерзкое хихикинье Грейнджер вывело его из прострации.

— Она… она — дурочка? — он медленно пошел дальше по коридору.

— Нет, просто вы ей нравитесь, — Грейнджер поплелась рядом с ним, все еще похихикивая. — Люди, когда им кто-то нравится, часто несут всякую ересь, чтобы скрыть смущение.

— С чего вы это взяли?

— Прочитала, — в ее голосе сквозило удивление, — откуда же еще. На самом деле, я бы на вашем месте как следует задумалась.

— О чем еще? — хмуро поинтересовался Снейп.

— Женщины обожают мужчин со сложной судьбой и нестандартными пороками. Еще больше они любят их перевоспитывать.

— Мужчин или пороки?

— В комплексе.

— Это вы тоже прочитали? — с подозрением уставился он на довольную Грейнджер. — И где, если не секрет, пишут столь познавательные вещи?

— В женских журналах, — пожала плечами Грейнджер. — Вы удивитесь — какой только белиберды не читают девочки в библиотеке! Зато я теперь знаю несколько заклинаний от прыщей, как готовить ворчестерский соус, как ухаживать за плетистыми одушевленными розами и десять способов привлечь мужчину.

— А десять способов отвязаться от женщины вам случайно не попадалось? — скривил кислую мину Снейп.

— Это вам надо обратиться к периодическим изданиям для мужчин, — Грейнджер отчего-то покраснела.

— Расширьте свой кругозор, Грейнджер, наверняка ведь кто-то читает и такие журналы.

— Настолько широко мой кругозор расширяться отказывается, — развела она руками.

— Счастливо оставаться, мисс Грейнджер.

Снейп хмыкнул и открыл дверь в свои покои. Привычным движением скинул мантию, бросил ее на диван, плюхнулся в кресло и взял стакан. Повертел его, рассматривая, как играет свет в широких гранях, крепко сжал в руке. Нахмурился, зачем-то поднялся и пошел к брошенной мантии. Покопался в складках и вытащил из кармана скомканный гриффиндорский шарф. Стиснув зубы, на минуту застыл. Потом тряхнул головой, засунул его под диванную подушку и вышел в коридор. Там Снейп остановился в нерешительности, соображая в какую сторону двигаться.

— Вы что-то забыли?

Он медленно обернулся и заметил Грейнджер, сидевшую на полу.

— Да, — он широко распахнул дверь. — Вас.