Всегда (гет)

На платформе 9 и 34 была куча народу, как и каждый год первого сентября. Отовсюду доносились громкие разговоры, уханье сов, мяуканье котов, кваканье жаб — обычная какофония магической платформы. Драко только что отстал от родителей. Он надеялся высмотреть Гермиону, чтобы собственными глазами убедиться, что она в порядке. Все-таки появление Пожирателей Смерти и Черной Метки на Чемпионате мира вызвали широкий резонанс.

А где были в ту ночь его родители, Драко не знал до сих пор…

‒ Эй, ты чего такой кислый? ‒ голос Гермионы вывел Драко из задумчивости. Он посмотрел на нее и улыбнулся широко, радостно, искренне, как улыбался только ей и матери.

‒ Ты пришла, и теперь не кислый! ‒ радостно сообщил парень.

Гермиона нахмурилась. Ей это заявление пришлось явно не по душе. Драко никогда не понимал ее до конца, а теперь совсем потерял нить логики. Это же был вроде как комплимент, чем можно быть недовольной?

‒ Драко, мы же договорились остаться друзьями...

‒ А мы друзья! Разве я не могу радоваться встрече с другом, которого все лето не видел?

‒ Ты видел меня на чемпионате...

‒ Хороша встреча... Я надеюсь, ты не сердишься на меня? Я вел себя грубо, но так было нужно!

‒ Понимаю, ‒ Гермиона вздохнула. ‒ Зря мы, наверное, столько времени никому не говорили о нашей дружбе, теперь это уже так запутано...

‒ Это всегда было запутано, ‒ Драко этот разговор не нравился. ‒ Ты маглорожденная волшебница, для меня это совершенно не важно, но важно для моей семьи...

‒ Грязнокровка, хочешь сказать? У вас это так принципиально? ‒ Гермиона, кажется, удивилась.

‒ На самом деле, да. Большинство чистокровных просто помешаны на происхождении, трясутся над своими родословными, словно они денег стоят! Для них Кребб и Гойл лучше маглорожденных только потому, что они чистокровные, а то, что мозгов у них ни на унцию, ‒ это мелочи! ‒ Драко сам чувствовал всю пошлость и мерзость этих слов, этого образа жизни, хотя он немногим лучше, сделал исключение только для одной...

‒ Лучше меня, ты хотел сказать?

‒ Нет, для меня ты во сто крат лучше всех их!

‒ Драко, не надо, ‒ голос Гермионы задрожал, как будто она готова была разрыдаться, но это продолжалось не дольше нескольких секунд, она легко овладела собой. ‒ Это твоя семья, люди, которые дороги тебе, зачем отказываться от их убеждений?

‒ Гермиона, пойми, меня так воспитывали, я никогда не смогу полностью отказаться от этого мира, но я уже не младенец, который верит всему, что говорят, я сам решаю, что правильно, а что нет, могу руководствоваться собственными принципами, а не отцовскими! Я не считаю их взгляды верными, потому что, если бы мы не принимали маглорожденных, если бы не было полукровок, то давно бы вымерли, как многие аристократические фамилии.

Она кивнула и улыбнулась ему. Драко неожиданно для себя осознал, что одобрение ее карих глаз значит для него очень много, чуть ли не больше, чем одобрение отца. Это казалось неправильным, но было правдой. То, что он говорил сейчас, никто из его окружения никогда бы не одобрил, даже весьма демократичный Теодор Нотт, но сам Драко чувствовал, что только теперь нащупывает истинный путь.

‒ А что ты делал летом? ‒ спросила Гермиона, чтобы сменить тему разговора.

‒ Ничего особенного, отец все время работает, а я отдыхаю в поместье, летаю, читаю... Друзья навещают... В этом году отец сблизился с мистером Паркинсоном, так что Пэнси часто у нас бывала...

Малфой подсознательно надеялся вызвать у Гермионы ревность, но вместо этого услышал:

‒ Это хорошо, тебе повеселее... Твой отец, наверное, был бы рад, если бы вы с Пэнси стали встречаться.

«Как она умудряется сразу видеть суть проблемы?» ‒ удивился Малфой, а вслух сказал:

‒ Да, именно на это он и рассчитывает.

‒ Вы были бы красивой парой, ‒ казалось, что Гермиона говорит совершенно искренне, и это резало Драко ножом по сердцу.

‒ А ты что делала летом?

‒ Ездила с родителями на море, правда, здесь, в Англии, потом пару недель жила у бабушки в Ливерпуле. Повидала друзей детства... Они, конечно, маглы, и с ними не так интересно, но нам есть, что вспомнить...

Малфой был просто поражен тем, что Гермиона, несмотря ни на что, общается с маглами, имеет друзей среди них. Для него самого люди, лишенные магии, были еще более низким сортом, чем грязнокровки, порой он вообще забывал об их существовании. Драко и раньше считал Гермиону необычной, но теперь убедился в этом окончательно, сочетать жизнь в двух мирах вряд ли удавалось кому-то, кроме нее.

‒ Ладно, я пойду, а то мальчики будут волноваться... ‒ и Гермиона удалилась, а ее кудри пружинили при ходьбе. К удивлению Малфоя, она даже не спросила о Турнире Трех Волшебников, ее это, похоже, совсем не волновало...

Вечером, после торжественного ужина в честь начала учебного года, Драко уселся в уютном кресле у одного из каминов в гостиной Слизерина. За лето он успел соскучиться по этому месту, поэтому теперь хотел насладиться духом школы.

‒ Что ты думаешь о Турнире Трех Волшебников? ‒ Пэнси появилась рядом и испортила все удовольствие от молчаливого созерцания гостиной и спешащих в свои спальни слизеринцев.

‒ А что о нем думать? Это неплохо разнообразит учебный год. А участвовать все равно нельзя, ‒ пожал плечами Драко, надеясь, что она уйдет, но Паркинсон и не думала так легко сдаваться.

‒ А тебе неинтересно посмотреть на учеников других школ?

‒ Нет.

‒ А вот мне интересно. Особенно на учеников Дурмстранга. Они ведь намного шире, чем мы, изучают и применяют Темные искусства.

Драко не знал, когда Пэнси успела заинтересоваться Темными искусствами, но решил не спрашивать, ведь тогда она совсем не замолчит.

‒ А Шармбатонцы — слабаки, они нам не соперники! ‒ продолжала разглагольствовать Паркинсон.

‒ Чего тебе надо? ‒ не выдержал Драко. ‒ Чего ты ко мне прицепилась?

‒ Я бы на твоем месте была со мной повежливее, ‒ глаза Пэнси превратились в две ледяные щелочки. ‒ Если ты будешь мне грубить, я пожалуюсь мистеру Малфою.

‒ С чего бы тебе жаловаться отцу? ‒ похолодел Драко. Неужели она в курсе, что Люциус на ее стороне?

‒ А с того, что он хочет нашего союза. И я его хочу. Значит, мы союзники. И тебе придется привыкнуть к тому, что я теперь всегда буду рядом. И, если ты перестанешь артачиться, тебе это очень даже понравится. Вот увидишь!

Пэнси встала и с достоинством удалилась. Драко остался сидеть как громом пораженный. Вот, значит, как? Атака по всем фронтам! И что прикажете с этим делать?

Ссориться с отцом, который и так стал замкнутым и несговорчивым, совершенно не хотелось. Но терпеть назойливость Пэнси не хотелось вдвойне. Драко решил, что утро вечера мудренее, и постепенно Паркинсон самой надоест добиваться его взаимности. Однако он знал, насколько настойчива бывает Пэнси.

На следующее утро на первом же уроке она села рядом с Драко, на обычное место Кребба, который безропотно ей его уступил. Самодовольная улыбка и потрясающая услужливость бывшей подруги сводили с ума. Драко порывался ударить Пэнси, но воспитание все-таки брало верх.

Хотелось увидеть Гермиону, была надежда, что ее искреннее лицо и заразительный смех помогут расслабиться и забыть о назойливости Паркинсон хотя бы на минуту. Однако она вздумала таскаться за ним по пятам. Словно Кребба и Гойла в качестве неизменной свиты было мало, понадобилось добавить к почетному эскорту еще и Пэнси.

В груди Драко росла обжигающая ядовитая злоба на отца…