Принцип противодействия (джен)

Столь удачное стечение обстоятельств настолько неправдоподобно теперь выглядело, что вызывало недоверие и подозрение. Риду казалось, что Уайт с Брассом что-то скрывают, если только они ничего не подстроили. Симпатия, которая зародилась в нем поначалу, теперь сменялась легкой неприязнью. Что-то в Уайте заставляло Рида раздражаться, ибо в абсолютную непричастность его комиссар переставал верить, даже если и Грейс после всего случившегося верить продолжала. Если о своих подозрениях Рид не преминул сообщить Эрлу, на что тот только лишь пожал плечами, не считая себя вправе осуждать Уайта и тем более разбираться в его личности, то Грейс он рассказывать что-либо не спешил. Уверенность Грейс в невиновности Уайта заставляло ее верить и в самого Уайта, добренького и хорошенького Уайта, спрятавшего свои хорошие качества под непроницаемой маской. И вряд ли что-либо могло поколебать в ней эту веру.

Теперь комиссар мог немного успокоиться, потому что был точно уверен, что ни Уайт, ни его новый дружок, которого он так внезапно кинулся спасать, не влезут никуда. Он не был благодарен Уайту за произошедшее. Пока он не получит неопровержимых доказательств, верить Уайту Рид не станет.

Как бы то ни было, а совету Уайта Рид все же последовал, ибо если он не лгал про маячок слежения, то имело смысл не отвозить автомобиль в участок. Пока эксперты осматривали машину, Рид стоял, грызя ногти. Отчего-то он жутко нервничал, хоть ничего особенного не происходило. А когда один из экспертов сообщил ему, что к автомобилю и вправду прикреплен датчик слежения, волнение комиссара еще больше усилилось. Ему лишь оставалось надеяться, что и про хозяина машины Уайт окажется прав.

Ближе к полудню облака на небе исчезли, и солнце начинало жарить, как огонь в печке. Чтобы совсем не сжариться в городской пустыне, комиссар залез в машину и, к своему великому счастью, обнаружил там кондиционер. Его напарник, оставшийся Риду в помощь, тоже не преминул воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств, совершенно не подозревая, что через несколько мгновений ему вновь придется вылезать наружу.

Комиссар, было, прикрыл глаза, начинавшие болеть от постоянной работы с документацией, как раздался стук в боковое стекло, и Рид обнаружил около двери машины довольно рослого мужчину, согнувшегося пополам, чтобы полностью увидеть салон и всех в нем сидящих. Ругнувшись про себя, Рид опустил стекло.

— Извините, но вы не могли бы объяснить, что вы делаете в моей машине? — спросил мужчина, пожевывая нижнюю губу.

— У вас есть документы на нее? — ответил вопросом на вопрос Рид.

Вместо ответа мужчина поднял ладонь, полез в задний карман охровых брюк и извлек оттуда целую кипу разных бумажек, карточек и книжечек. Перебирая все эти вещи как колоду карт, он довольно быстро нашел нужный документ, обернутый в цветастую обложку, и протянул его комиссару. Прочие вещи он вновь сунул в задний карман, даже не заботясь о том, что с ними станет после такого обращения.

Рид недовольно сжал губы и открыл книжечку, где оказались водительские права и даже документ, где говорилось о покупке Ниссана данным субъектом. Среди всех страничек напарник Рида усмотрел номер машины и неторопливо вышел, чтобы проверить его. Убедившись, что это та самая машина, полицейский снова залез в салон, и не думая больше покидать прохлады. Рид сложил документы, сунул их в нагрудный карман рубашки и вылез из автомобиля.

— Так, теперь вы и мои документы прикарманили? — недовольно проговорил мужчина. Он потер всю покрытую оспинами щеку и сунул руки в карманы, корча из себя недовольного.

Рид в свою очередь достал удостоверение и сунул мужчине под нос.

— Я комиссар Линфорд Рид, — произнес он торжественно, — и сейчас, мистер Рейслер, я попрошу вас проследовать со мной в участок для допроса.

— На каком основании? — Рейслер отдал удостоверение. Раздражение сменилось беспокойством.

— Я задерживаю вас по подозрению в убийстве.

Рейслер начал заметно нервничать. Казалось, что еще мгновение, и он пустится бежать, но свои спасительные секунды он проиграл, как деньги в казино. Двое полицейских появились, словно из-под земли, и довольно быстро скрутили подозреваемого, бесцеремонно затолкав во внедорожник с полицейскими эмблемами и мигалкой. Рид оценил рвение, с которым Рейслер пытался вырваться, но очевидно было, что он не так хорошо подготовлен, чтобы бороться сразу с двумя полицейскими. И уж тем более Рейслер не подозревал, что будь на их месте другие законники, то, не раздумывая ни минуты, они пустили бы ему пулю в лоб, невзирая на то, что он главный подозреваемый.

— Отгони ее в участок, — приказал Рид своему напарнику, чем несказанно обрадовал его. Полицейский тут же залез в спасительный прохладный салон и, пропустив вперед внедорожник, последовал за ним.

Рид был доволен складывавшимся делом, но не посчитал себя вправе радоваться раньше времени — Уайту он по-прежнему не доверял. Поняв, что он все еще стоит на проезжей части, комиссар вернулся на тротуар и вызвал Эрла.

— Довез? — тут же спросил он, когда поднялась трубка.

— Без приключений, — подтвердил Эрл.

— Ну вот теперь вези обратно, наш горе-убийца объявился.

Рид отчетливо услышал тяжелый вздох в трубке, а затем гудки. Эрл, казалось, был готов растерзать комиссара за то, что тот взвалил на его плечи тяжелый труд собачки на побегушках. Вернее сказать, Эрл больше чувствовал себя макакой на привязи, которую заставляют носиться туда-обратно впустую, да еще и за это не погладят и не подкормят.

Чувство собственного достоинства возобладало в Эрле, и он разрешил Брассу, который только-только уселся за еду, не торопиться. Так же неторопливо он вывел Уайта с его товарищем на немного спавшую жару и на минимальных скоростях повез их к конторе. Увидев красное как помидор лицо комиссара, по всему виду которого можно было понять, что он крайне взбешен, Эрл изо всех сил попытался скрыть свое торжество, но довольная его физиономия не скрылась от Уайта, который вовсе не был склонен чему-либо радоваться. Его фарфоровое безжизненное лицо теперь стало крайне неприятным, видно было, что Уайт был взбешен не меньше комиссара, но что стало причиной этого бешенства, никто сказать не мог.

— Долго ковыряетесь, — бросил Рид, влезая в автомобиль. Он хотел кратко ввести всех в курс дела, но поймав полный ярости взгляд Уайта в зеркале заднего вида, тут же закрыл рот и не открывал его до самого конца поездки.

Попав в участок, неимоверно похожий на тот, где правил Даррелл, Уайт поник. Почти все камеры изолятора на первом этаже пустовали, отчего нагоняли еще большую тоску на него. Уайту казалось, что он попал на кладбище. На втором этаже уже не было так пусто: полицейские самых разных мастей перемещались по коридору по одному, по двое, а иногда целыми компаниями. Из некоторых кабинетов доносился смех, чего уж точно не ждал услышать Уайт. И так низкая оценка работы полиции теперь опустилась в его глазах ниже плинтуса. Рид провел Эрла и его подзащитных на очередную лестницу, вклинившуюся прямо посередине коридора. В этом участке ремонт не проводили давно, а вот участок Даррелла выглядел по сравнению с этим очень даже прилично. И даже ужасное состояние камер-одиночек можно было простить.

Допросная комната была видна из широкого оконца в комнате, где наблюдали и записывали все происходящее на противоположной стороне. Двое полицейских сидели в наушниках, а еще один, одетый в штатское (очевидно, это был один из экспертов), стоя наблюдал за процессом допроса. Уайт никогда не бывал в таких комнатах, но прекрасно знал, что тот, кого допрашивают, понятия не имеет о том, сколько человек за ним наблюдает: стекло только с одной стороны пропускало картинку. В комнате работали в темноте, лишь мониторы тускло освещали самую малость, а углы были черней, чем мазут. Рид отыскал два стула для Эрла и Брасса и усадил их в эти самые углы, будто не хотел, чтобы их увидели.

— Мистер Уайт, сейчас я хочу от вас одного, — проговорил Рид Уайту на ухо, — чтобы вы зашли в комнату и внимательно оглядели задержанного. Если вы опознаете его, а он опознает вас, то следствие шагнет далеко вперед, понимаете?

Уайт ничего не ответил и лишь неопределенным жестом указал на дверь, желая как можно быстрей избавиться от компании Рида и его подручных. Комиссар провел Уайта во вторую половину допросной комнаты, но далеко не прошел, скрывая его своей спиной.

— Свидетель прибыл, — сказал он полицейскому, ведшему допрос.

— Давайте его сюда, — кивнул мужчина, протягивая руку. У Уайта сложилось впечатление, что он какая-то вещь, которую дергают в разные стороны и не знают, куда бы приткнуть. Лишь бы только не выбрасывать столь ценный экземпляр.

Рид взял Уайта за плечо и усадил его на стул напротив Рейслера, хоть необходимости в этом совершенно не было. Уж самостоятельно занять единственное свободное в комнате место он мог бы и сам. Прислонив трость к краю стола, Уайт сложил руки на груди и взглянул Рейслеру прямо в глаза.

— Мистер Уайт, вы узнаете в этом человеке того, кто прошлой ночью напал на вас? — спросил полицейский.

— Узнаю.

— А вы, мистер Рейслер, признаете то, что прошлой ночью напали на этого человека?

— Не могу отрицать, — ответил совершенно невозмутимым тоном Рейслер, будто был доволен сделанным делом.

— На каком основании вы пытались убить мистера Уайта?

— У меня было много оснований. Главное то, что мне этого не удалось сделать.

— Я это вижу, — с раздражением произнес полицейский. — Я хочу знать причины. Чем больше вы скажете, тем меньший срок вы получите.

— Мне приказали, я сделал.

— Кто вам приказал?

— Я не намерен этого говорить.

— Он уже час это повторяет, комиссар, — обратился полицейский к Риду. — Не знаю, что мне с ним делать.

— Отпечатки скажут все за него, — махнул рукой комиссар. — Да и не только отпечатки. Уайт больше не нужен?

— Я позову, как только закончу с ним, — указал на Рейслера полицейский.

Уайт с большим трудом поднялся на ноги и направился к дверям, заметно больше хромая, чем утром.

— Мог бы меня прикончить, — услышал он за спиной голос Рейслера. — Тогда бы мне не пришлось из-за тебя гнить в тюрьме.

— Я полагаю, тебе там скучно не будет, — ответил Уайт, не оборачиваясь. — Тебе же не впервой.

— Передавай привет сестренке.

Уайт поспешил выйти из комнаты, захлопнув дверь перед самым носом у Рида.