Змееныш в Хогвартсе (джен)

— Опять ты! — зевнул Альбус. Несколько беспризрачных ночей, и воспоминания о жутком госте успели поблекнуть. К тому же после знакомства с Кровавым Бароном, Пивзом и многими другими привидениями Хогвартса неупокоенный дух перестал казаться таким уж страшным.

— Да, снова я. Неужели ты забыл о своем задании? О том, что ты избранный? А впрочем, что это я — если ты хоть что-то унаследовал от отца, то самомнение уже распирает тебе голову, и она скоро перевесит все остальное.

— Знаешь, вообще-то мне плевать, что ты там болтаешь, — заявил Альбус. — А если ты и дальше будешь мне надоедать, я позову Кровавого Барона, и посмотрим тогда, как ты запоешь!

— Да что ты говоришь? Можно уже дрожать от страха? Так позови же Барона, юный слизеринец, и посмотрим, на чью сторону он встанет.

Призрак угрожающе надвинулся на него, и испуганный Альбус скатился с кровати. Вот же черт! С Пивзом-то сработало.

— Ладно, ладно, готов я уже, встал. Так для чего я был избран?

Призрак окинул его презрительным взглядом. Черная мантия колыхалась от потустороннего ветра.

— Для истинного задания ты еще слишком слаб. Пока что я дам тебе другое. Ты знаешь, где находятся теплицы?

— Конечно. Профессор Лонгботтом показал нам их вчера на травологии.

— Прекрасно, тогда тебе лишь требуется… Постой, что ты сказал?

— Я... Я знаю, где находятся теплицы.

— Нет, нет, о профессоре…

— Профессоре Лонгботтоме?

— Профессоре Лонгботтоме? Я не ослышался, ты и в самом деле говорил о Лонгботтоме? О профессоре Лонгботтоме?

— Ну да, — нервно пожал плечами Альбус. — А что?

— Действительно, а чего еще следовало ожидать, когда во главе школы стоит Фадж? — скривился призрак. — Так или иначе, тебе нужно добыть лист ядовитой тентакулы. И не смей возвращаться без него! Отправляйся немедленно, — и он исчез, буркнув напоследок: — Профессор Лонгботтом, кто бы мог подумать.

Альбус пожал плечами и достал учебник травологии. Не то чтобы он горел желанием бродить ночью по школе, но если уж отправляться в теплицы, то не затем, чтобы стоять там бревном, пытаясь вспомнить, как выглядит эта самая ядовитая тентакула.

Просмотрев нужные страницы, Альбус выскользнул из слизеринской гостиной в лабиринт коридоров. Луна в ту ночь сияла особенно ярко, отчего залегавшие по углам тени казались еще чернее. На этот раз ни сторожей, ни учителей Альбусу не встретилось.

— Я избранный! — напомнил он себе, пробираясь мимо особенно уродливой горгульи. Эта мысль придала ему отваги — уж лучше быть избранным непонятно для чего, чем прослыть трусливым братишкой Джеймса Поттера.

Добравшись наконец до теплиц, он задумался, в какой же из них может оказаться ядовитая тентакула.

— Ладно, начну с самой безопасной, — решил Альбус. Глупее не выдумаешь, если он, полузадушенный и истыканный колючками, выберется наконец из самой опасной теплицы только затем, чтобы обнаружить тентакулу среди кабачковых гибридов в первой!

Он и не подозревал, как темно окажется в теплице. Конечно, с неба светила луна, но сами растения слились в темный клубок. Альбус достал свою ивовую палочку — только бы справиться с заклинанием!

— Люмос! — Единственная искра вспыхнула на конце палочки и тут же погасла. — Люмос! Люмос!

Наконец палочка засветилась. Альбус и сам едва не сиял от гордости — он впервые использовал заклинание не на уроке и не ради забавы.

— Альбус Поттер! Это ты?

Альбус испуганно вскинулся и увидел профессора Лонгботтома. До этого момента его скрывала груда садовых горшков.

— Что-то случилось, Альбус? Что ты здесь делаешь посреди ночи? — спросил он, натягивая рабочие перчатки.

— Э-э-э… Я… Мама просила передать вам привет от них с папой!

— В полночь в теплице? Оригинально! — рассмеялся профессор Лонгботтом. — Альбус, послушай, тебе и в самом деле не стоит выходить из спальни ночью. В Хогвартсе хватает угроз, которых ты пока не понимаешь, а родители послали тебя сюда не для того, чтобы ты вляпался в какую-нибудь опасную переделку.

— Они хотят, чтобы я был храбрым!

— Скажем так — они надеются, что школу ты переживешь. Я не собираюсь допрашивать тебя, но раз уж ты здесь, без работы не оставлю, не обессудь. Считай это наказанием за нарушение правил. Пойдем.

Профессор Лонгботтом провел Альбуса мимо грядок со спящими растениями и остановился перед огромным горшком. Из земли поднималась мощная громада мясистых кактусов, сплошь покрытых сверкающими цветами.

— Знакомься, это цереус сияющий. Цветет раз в пятьдесят лет и только в полнолуние. Прекрасный ингредиент для зелий, вот только собирать цветы нужно непременно в тот момент, когда они уже созрели и опали со стебля, но еще не перестали сиять, — профессор протянул Альбусу стеклянную банку. — В такой зачарованной банке цветы не потеряют волшебных свойств. Но смотри — поймать легко, сложней не упустить пойманных!

— Не упустить? — переспросил Альбус. — А…

— Первый пошел! — закричал профессор Лонгботтом. — Давай за ним!

Один из сияющих цветков оторвался от ствола, но не упал на землю, а взмахнул лепестками и, перелетев кактус, понесся к рассаде бубонтюберов. Альбус поднырнул под стол, перепрыгнул через мешок с удобрениями, споткнулся о лопату и, рванув вперед, наконец схватил цветок за мгновение до того, как он приземлился на старый рыхлитель. Альбус быстро сунул его в банку, но на дно осел лишь безжизненный ворох лепестков.

— Потух, — пожаловался он. — Поздно поймал, да?

— Скорей лови остальных!

Цветы опадали уже гроздьями, и Альбус принялся торопливо хватать их и заталкивать в банку, стараясь не выпустить уже пойманных. Они вились под крышкой и только подгадывали момент, чтобы выскользнуть на волю.

— Эх, сети надо было готовить, а не банки одни, — сокрушался профессор Лонгботтом, но Альбус так увлекся погоней за неуловимыми цветами, что едва его слышал.

Наконец он подхватил последний цветок и вернулся к горшку с цереусом. Профессор Лонгботтом наловил целых четыре банки сияющих лепестков, тогда как Альбус заполнил всего одну, да и в той на дне лежала груда погасших цветков, а живые оказались помяты.

— Толку-то от меня…

— Не мели чепухи, Альбус, благодаря тебе у меня есть целая банка сверх того, что я собрал бы сам. Погоди, вот выучишь еще немного заклинаний и сможешь охотиться за этими цереусами не хуже меня. Молодец, спасибо! — Профессор Лонгботтом сложил банки в холщовый мешок и взвалил его на спину. — А теперь пора вернуть тебя в спальню.

— Ой! — вспомнил Альбус о своем задании. — Мне надо… То есть… Извините, а можно я сорву с ядовитой тентакулы один листок?

— Листок ядовитой тентакулы? — озадаченно переспросил профессор Лонгботтом. — Зачем он тебе? От них же никакого толка.

— Да просто… Нужно мне, — неуклюже вывернулся Альбус. Отчего-то ему не хотелось рассказывать о призраке, который завел привычку посылать его со странными заданиями по ночам.

— Что, проходишь обряд посвящения?

— Вроде того.

— Ладно, пойдем, — вздохнул профессор Лонгботтом. — Только держись за мной, тентакула не слишком-то любезна, когда ее будят среди ночи.

Он провел Альбуса в следующую теплицу, где в углу вздымало плети странное растение, посапывающее сотнями зубастых морд-бутонов. Профессор приложил палец к губам, оторвал один листок тентакулы и тут же подался назад, увлекая Альбуса за собой.

Тентакула ахнула и замолотила рычащими плетьми, остервенело щелкая зубами в бессильной попытке дотянуться до нарушителей спокойствия.

— Не бойся, горшок надежно прикреплен самоклеящимися чарами. А память у тентакулы короткая.

Профессор Лонгботтом был прав — когда они уходили, тварь уже потеряла к ним интерес, зевала бесчисленными пастями и, ворча, снова укладывалась спать.

— Все еще не верится, что ты теперь слизеринец, — сказал профессор Лонгботтом, шагая по коридору. — Знаешь, когда шляпа объявила твой факультет, мне даже почудилось, будто… — не закончив, он рассмеялся. — А впрочем, глупости все это, просто неприятные воспоминания моих собственных школьных лет. А тебе занятия нравятся?

— Еще как! Они все ужасно интересные! — горячо отозвался Альбус. — Я на первом же занятии превратил спичку в иголку, а на чарах мы здорово повеселились! Астрономия классная, но круче всего зелья, я уже пол-учебника прочитал. Знаете, это как собирать мозаику, чтобы все частички подходили друг к другу…

— Замечательно! — улыбнулся профессор Лонгботтом. — Меня самого к зельеварению никогда не тянуло, с учителем не заладилось. А тебе, выходит, нравится Мутнис?

— Да вроде, — пожал плечами Альбус. — Но у нас с ним всего одно занятие пока было.

— До сих пор привыкнуть не могу, что зельеварение преподает пуффендуйский декан. Мне всегда казалось, что зелья любят слизеринцев, — профессор Лонгботтом чуть вымученно улыбнулся Альбусу. — Может, в том и причина?.. Ладно, а с ребятами как дела?

— Хорошо. Я подружился с ребятами из квиддичной команды, но и первокурсники неплохие парни.

— Рад слышать. Но если вдруг что-то не заладится, хулиганы приставать начнут или еще что, иди сразу к профессору Сильванус, хорошо? Если она тебя не пугает, потому что, видит Мерлин, меня она…

Профессор Лонгботтом внезапно умолк и, побледнев, уперся взглядом в затянутый тенями угол.

— Что там? — встревожился Альбус.

Профессор Лонгботтом сбросил оцепенение.

— Да ничего, померещилось — игра теней, наверное. Навеяло разговорами о Слизерине и зельях, да и спать давно пора. Просто мне на секунду показалось, будто я увидел… А мы ведь уже на месте, верно? Кажется, слизеринская гостиная за этой стеной.

— Да-да, все правильно... Профессор, вы как? Не стоит вам здесь одному ходить, если какая-то гадость рядом шастает…

Профессор Лонгботтом потрепал Альбуса по плечу.

— Даже если мне не почудилось, бояться здесь нечего. Разве что тебя это удержит в постели — тогда, конечно, эта гадость жуткая и смертоносная. Кстати, держи…

Профессор Лонгботтом положил мешок на пол, достал пустую банку и отсыпал в нее несколько цветов цереуса.

— Небольшой сувенир на память о сегодняшней ночи. Кто знает, может, они тебе еще и пригодятся для зельеварения. Удачи тебе в Слизерине, Альбус.

— Спасибо, профессор! — расплылся в улыбке Альбус. — Вы самый клевый учитель!

Он прокрался в спальню и залез в постель. Призрака нигде не было видно. Альбус поставил банку с цветами цереуса на тумбочку, а сверху положил листок тентакулы. Профессор Лонгботтом поделился с ним лучшими экземплярами, а не теми измятыми беднягами, которых наловил сам Альбус. Засмотревшись на переливающиеся узоры из сияющих лепестков, Альбус и сам не заметил, как заснул.

Разбудила его прилетевшая с соседней кровати подушка.

— Вставай, засоня! — крикнул Иэн Кроссли. — У нас сегодня урок полетов! Эй, Поттер, что это у тебя, ночник? Вы только гляньте, какая прелесть, баночки-цветочки! Поттер, а Поттер, что мне будет, если я его заберу?

— Захлопнись, Кроссли, а то не видать тебе больше домашки по трансфигурации, — рыкнул Альбус.

Кроссли захлопнулся, и Альбус, позевывая, начал собираться. Чему-чему, а справляться с некоторыми неурядицами жизнь со страшим братом учит сполна.