Сердце Астории (гет)

Мелкая галька шуршала под ногами, пока я решительно направлялась к поместью Малфоев, оценивая расстояние от линии, за которой можно было аппарировать, до ворот. Получалась довольно долгая для срочного дела прогулка. Я вновь и вновь прокручивала в голове недавний монолог Гарри.

— Какой же я дурак, нельзя было давать ему эту газету! — сетовал он, взлохмачивая волосы.

Гарри мерил шагами гостиную, пока я, сидя в том кресле, которое недавно занимал Малфой, и облокотившись на колени, растирала неприятно пульсирующие виски.

— Может, объяснишь мне? — предложила я и застонала от внезапной вспышки боли в затылке, затухшей, впрочем, так же неожиданно.

— Когда новости о том, что целители собрались пересадить тебе сердце Астории, дошли до Панси, — быстро заговорил он, словно только и ждал разрешения, — она ворвалась в кабинет заведующего и своим визгом высказала тысячу причин для того, чтобы этого не делать. Я был там, как раз решал кое-какие вопросы на твой счёт. — Гарри остановился на секунду и снова продолжил нервную ходьбу. — И знаешь, что из сказанного Паркинсон вызвало у меня самые противоречивые чувства? «Да Драко чуть с ума не сошёл, когда узнал, что Астория мертва! Он же любил её, я-то знаю! А теперь вы отдаёте её сердце какой-то грязнокровке». Можешь себе представить? Я не поверил ни единой своей… не поверил, короче говоря. Наверное, стоило предположить, что Паркинсон хоть в чём-то права. Может, они дружили или что-то вроде того? Теперь Малфой взбесится от этой новости и четыре дня пряток от авроров-энтузиастов коту под хвост. В Азкабане окажется и Малфой, и его мать, и всё по моей вине.

— Ты тут при чём? — выдавила я.

— При всём, Гермиона, — многозначительно заявил Гарри. — Что ты ищешь?

— Пойду-ка я с ним поговорю, — бросила я.

Разыскав наконец волшебную палочку под подушкой, вернулась из спальни в гостиную.

— Надеюсь, он не будет идиотом хотя бы в этот раз.

— Я не собираюсь тащить его обратно, — медленно проговорила я, глядя другу в глаза. — Мне надоели эти игры. Он знает, что ему грозит, пусть сам принимает решение. Мне просто нужно с ним поговорить.

— О чём? — спросил Гарри, совсем сбитый с толку.

— Потом расскажу.

Кованые ворота с презрением глядели на меня свысока, и когда я стояла здесь, под ними, казалось, будто хозяин этого тёмного замка заранее издевательски-вежливо посылает всех гостей к чёрту и желает удачного пути. Могу поспорить, так в данный момент и было.

— Мисс, Диди приказано никого не впускать, — жалобно пропищал эльф с порванным ухом, после того как я, руководствуясь правилами самообслуживания, налегла на холодное железо и шагнула на бетонную дорожку.

— Не наказывай себя, — громко произнесла я и продолжила путь. — У меня здесь важное дело.

— О, мисс… — простонал он мне вслед.

— Всё хорошо, — коротко прикрикнула я.

Затем остановилась у массивных дверей и принялась ждать, пока слухи о визите «неизвестной мисс» дойдут до Малфоя. Семья аристократов, видимо, хорошо натренировала своих маленьких слуг, потому что меньше, чем через полминуты, Малфой оглядывал меня тяжёлым, усталым взглядом, открыв для обозревания лишь небольшую щёлку.

— Я ушёл, чтобы отдохнуть от тебя, Грейнджер. Не надо, ради Мерлина, ходить за мной по пятам. Это, мягко говоря, неприятно.

Я взмахнула палочкой и закрывающаяся уже дверь резко распахнулась, чуть не сломав Малфою нос.

— Эй! — громко возмутился Драко.

Не произнеся ни звука, я перешагнула порог. Малфой следил за мной испепеляющим взглядом, пока я быстро оглядывала холодные внутренности самого величественного поместья Уилтшира.

— Не припоминаю, чтобы я приглашал тебя в свой дом.

Малфой развёл руками, требуя объяснений, отчего огневиски в наполовину пустой бутылке, горлышко которой он сжимал в левой руке, издало безвольный всплеск.

— Я не буду задавать вопросы типа «зачем, почему и как ты сбежал», потому что всё это я рано или поздно узнаю. Мне интересно совсем другое.

— Может, стоило поставить на входную дверь заглушающее? Ты поступаешь как полная идиотка, позволяя слышать пароль изнутри.

Я промолчала. Может, с моей стороны это действительно было большим упущением. Но Драко только что выдал себя, не раздумывая, а значит, возвращаться в свою несовершенную тюрьму был не намерен.

— Мне не важно, что тебе интересно, а что нет, Грейнджер, — принялся втолковывать мне Малфой так, словно объяснял ребёнку, что золотой снитч несъедобен. — Проваливай!

— Просто расскажи мне о ней, — тихо попросила я, избавившись от приказного тона и взглянув прямо в хмельные малфоевские глаза. — Пожалуйста.

Он долго и внимательно смотрел на меня, затем запрокинул голову, увлекшись вдруг рассматриванием высокого потолка.

— Значит, всё-таки она.

— В списке было пять имён. Ты что, решил напиться на всякий случай?

— Можно и так сказать, — пожал плечами Малфой. — Но только что ты подтвердила, что это было не зря. И я не так уж много выпил.

— Да посмотри на себя. В каком ты состоянии? Тебя шатает, а ты стоишь на ровном месте. Судя по всему, огневиски весьма дорогой и довольно крепкий.

— Точно, — бесцветным голосом ответил он.

— Так ты расскажешь?

— Зачем тебе?

— Она подарила мне жизнь, Малфой. Ты совсем не понимаешь? — прошептала я как можно более настойчиво.

Он бросил на меня последний взгляд и уставился на что-то за моей спиной. Я терпеливо ждала, но тут Малфой повернулся и неровной походкой направился вглубь поместья. Мне не пришло в голову ничего другого, кроме как последовать за ним.

Малфой с громким стуком поставил бутылку огневиски на небольшой круглый стол в центре, видимо, самой маленькой столовой, предназначенной для одиночных завтраков, и грациозно, что совсем не вязалось с его состоянием, уселся на один из стульев. Я тут же опустилась на второй стул, напротив, непонимающе наблюдая за последовавшими манипуляциями Драко.

Он медленно закатил левый рукав белоснежной рубашки и положил руку на стол так, что побледневшая татуировка на предплечье предстала передо мной во всей красе.

— Тебе нравится? — хрипло, с кривой усмешкой на губах, спросил он.

Я отрицательно покачала головой. Ничего, я не чувствовала ничего: ни страха, ни ненависти, ни банального желания уйти.

— Когда я получил метку, — протянул Малфой, убирая руку, — весь Слизерин так и рвался поздравить меня с рекордом. «Самый молодой Пожиратель Смерти», — с отвращением припомнил он. — Какая мерзость. Только Забини тогда сказал, что я непроходимый придурок, и она просто покачала головой, вот как ты только что, и ушла, оставив меня среди идиотов, празднующих мою почти что смерть.

И замолк. В неярком свете каминного огня его лицо с этими резкими чертами приобрело неестественный оттенок. Глаза его были закрыты, и весь вид говорил о том, что Малфой сейчас не здесь, а где-то там, в своих воспоминаниях. Там, где Астория жива.

— Что вас связывало? — тихо спросила я.

— Парочка красивых постельных сцен были общие, — горько усмехнулся Малфой.

«Что ж, Гарри был почти прав насчёт “дружили или вроде того”», — подумала я.

— Ты её любил? — я произнесла это осторожно, чтобы не вызвать истерического смеха.

Но он просто ответил:

— Нет. Она просто была мне дорога.

Я промолчала, словно всё поняла. На самом деле в моей голове так и не уложилось, кем она ему была.

— А знаешь, почему она умерла? — неожиданно проявил инициативу Малфой.

Я снова отрицательно покачала головой, но поняв, что он этого не видит, таким же охрипшим голосом, словно мы с Драко оба надышались какого-то дыма, коротко сказала:

— Нет.

— Она побежала искать меня. И какой-то Пожиратель бросил в неё одно из самых изощрённых заклинаний, которого я даже не знал тогда. Теперь знаю. — Малфой зацепил пальцем край невысокого гранёного стакана и, шумно протащив его основанием по поверхности стола, медленно встал. — Когда её принесли к нам в подземелья, её сердце билось. Да, сердце билось, — он крутил стакан в руках, рассматривая свежие капли огневиски на его стенках, — но остальные внутренние органы… Словно соковыжимающим заклинанием прошлись.

Я судорожно сделала вдох. Всё, что говорил Драко, представало передо мной слишком красочно и реалистично. Малфой тем временем смотрел строго в пол.

— Она побежала искать меня, Грейнджер, — повторил он. — Она была единственной после моих родителей, кому было не всё равно, жив ли я.

Он поднял руку, а я не могла оторваться и следила за каждым его движением. Размахнувшись изо всех сил, он бросил стакан. От неожиданности я вздрогнула и до боли зажмурилась.

Стекло с неестественно громким звоном рассыпалось по полу неаккуратными осколками, и казалось, что ещё звучит дребезжащее эхо.

— Не могу поверить, что теперь её сердце бьётся в тебе.

Он смотрел на меня абсолютно трезвыми глазами, заглядывал куда-то глубоко внутрь. Я скрывала от себя, что боялась этого момента. Когда какое-то чувство прорвётся через слабое место внутри меня; когда что-то отзовётся. С самой первой минуты, когда я поняла, чего лишилась, я знала, что краткие возвращения чувств и ощущений будут причинять мне почти физическую боль.

— Звучит несколько эгоистично, — заключила я шёпотом.

Он как-то церемонно кивнул, словно в замедленной съёмке, а я поднялась со стула. Тепло каминного огня казалось слишком обжигающим.

— Я не поставлю пароль, Малфой.

Он не ответил. Ноги сами несли меня наружу, на свежий воздух, туда, где за пару мгновений безжалостный ливень промочил меня до последней ниточки. Она была дорога ему, она была дорога своим родным. А на что я надеялась? На какого бесполезного, забытого донора? Бывают ли вообще такие люди? Мне было больно, и я не верила, что Асторию нельзя было спасти. Я верила только в то, что кто-то, считающий себя повелителем жизней, предпочёл меня ей. И в то, что я её убила; это хотя бы объясняло, почему она пытается достучаться до меня каждую ночь.

Я пыталась сдержать внутри себя волны истерики, подталкивающей к разрушению всего вокруг в перерывах между растираниями по лицу всё бегущих ручьёв слёз. Сдавленно заявив собственной двери: «Электрический разряд», — я шагнула в дом. Под моей кроссовкой тут же растеклась грязная клякса, ставшая последней каплей в чаше моего терпения. Я сползла по стене и зарыдала. Обхватила руками колени, глушила всхлипы прижатой ко рту ладонью, словно боясь, что кто-то их услышит. С каждым новым тяжело дававшимся мне вздохом я всё серьёзнее задумывалась над тем, нужна ли мне эта новая жизнь, не зря ли больница добивалось этого второго моего рождения. Несмотря на абсолютное бессилие, я потянулась за палочкой и еле слышно прошептала снимающее пароль заклинание. От меня больше ничего не зависело.

И тут в дверь постучали.