Разбуди меня (гет)

К концу второй учебной недели Падма немного разобралась с текущими домашними заданиями и выкроила время, чтобы почитать литературу к ЖАБА.

В пятницу у неё было свободное утро перед двойной трансфигурацией, на которой они с Малфоем должны были сдать что-то вроде промежуточного зачёта по созданию предметов из ничего. Уже со следующего урока Макгонагалл планировала обучать их созданию не предметов, а одушевлённых существ.

Листая на ходу учебник по истории магии для седьмого курса, Падма поднималась по лестницам, которые, как специально, то и дело меняли своё положение, мешая ей сосредоточиться.

— «... итогом этого восстания стало подписание европейской Хартии волшебников...» Ой!

Под её левой ногой исчезла ступенька, и Падма чуть не упала, но вовремя схватилась обеими руками за перила. А вот выроненная книга полетела вниз, и с раскрытых страниц, словно конфетти, посыпались разноцветные закладки.

— Да что ж такое... — Падма никак не могла выхватить палочку из-за пояса, да, к тому же, это было бесполезно: учебник был уже слишком далеко, чтобы как следует прицелиться.

— Вингардиум Левиоса! — вдруг послышалось снизу.

Падма перегнулась через перила, пытаясь разглядеть спасителя многострадального учебника, который летел прямо к ней в руки. Она поймала его и снова посмотрела вниз.

По лестнице поднимался весьма довольный собой Дин Томас.

— Дин, спасибо большое! — выпалила она, сбегая ему навстречу и в порыве благодарности сжимая его руку.

В эту секунду Дин мысленно воздал хвалу родителям за смуглый цвет своей кожи, которая скрыла его стеснение.

— Да не за что! — натянуто рассмеялся он. — Там ещё закладки внизу, их я не успел подцепить. Пойдём собирать?

Они посмотрели друг на друга, и на один миг Падма увидела в карих глазах Дина странное выражение, которое вдруг сильно взволновало её.

Всё ещё ожидая ответа на свой вопрос, Дин забавно приподнял бровь, и Падма чуть тряхнула головой, сбрасывая это неизвестное, чуждое, но такое притягательное оцепенение.

— Пойдём, конечно! — обогнув его, она первая побежала вниз, почему-то не решаясь оглянуться.

Дин догнал её очень быстро, прыгая через две ступеньки.

— Падма, подожди! — он тронул её за локоть совсем легонько, но она всё равно вздрогнула.

Их глаза вновь встретились, и сердце у Падмы заныло от какого-то сладкого и мучительного чувства. Дин смотрел на неё так, как тогда, в Выручай-комнате, когда он с Гарри, Роном, Гермионой и Луной прибыл в Хогвартс спустя год побегов от воландемортовской власти. Когда она, едва увидев его, не смогла сдержаться и расплакалась на плече Парвати. Сейчас он опять смотрел на неё так, будто был готов отдать что угодно, лишь бы она улыбнулась.

Повисла пауза, во время которой Падма слышала лишь гулкое биение своего сердца. Перед её мысленным взором пронёсся весь прошлый учебный год, когда рядом не было его — мальчишки, с которым она познакомилась ещё перед распределением, с которым общалась во много раз чаще, чем сестра, хоть та и училась с Дином на одном факультете; парня, по которому она скучала весь седьмой курс и за жизнь которого, учитывая обстоятельства, боялась с каждым днём всё больше.

Далеко внизу раздались чьи-то шаги, и Падма машинально поправила галстук, а потом посмотрела на свои наручные часики.

— Половина десятого, — севшим голосом произнесла она, вновь поднимая взгляд. — Почему... почему ты не на уроке?

— Мы писали проверочную работу по заклинаниям, — Дин махнул рукой. — Я быстро сдал и пошёл в библиотеку... а тут мне чуть ли не на голову прилетел твой учебник. Кстати, что за предмет?

Он взял из рук Падмы книгу, намеренно не касаясь её пальцев своими.

Сердце застучало ещё громче.

— «История магии»? — изумился Дин, снова становясь самим собой, и расхохотался на весь коридор, спугнув поднимающихся младшекурсников. — Если бы я знал, что это история магии, я бы не стал её возвращать!

Падма немного растерялась.

— Но... тогда ты бы не услышал моей благодарности, — сказала она, поджав губы.

— Зато тебе не пришлось бы учить этот ужасный предмет!

Он был так весел и задорен, что Падма не удержалась.

— Перестань, Дин! — рассмеялась она, чувствуя, как отпускает напряжение. — Так что ты хотел?

— В смысле? — он и не пытался стать серьёзным; смех очень помогал скрыть смятение перед этой девушкой.

Мерлин, как же она красива! Весь прошлый год я только и думал, хоть бы с ней всё было в порядке. Засыпал в палатках — если везло, а то и просто на земле, но неизменно с мыслями о том, как вернусь в Хогвартс и увижу её, живую и невредимую.

— Ты окликнул меня. Хотел что-то спросить?

— А, да. Может, ты всё-таки скажешь, почему ходишь только на уроки Крама? Гермиона уже голову сломала, пытаясь разгадать вашу тайну, а Парвати молчит.

— «Вашу»? — удивилась Падма.

— Ну, ты ведь пропускаешь все занятия на пару с Малфоем.

В его глазах запылали самые настоящие искорки ревности, но Падма ответила без всякого колебания:

— Да, потому что мы оба проходим индивидуальную программу.

Дин на несколько секунд замолчал, закусив губу. Потом вдруг взял Падму за руку и повёл за собой.

— Дин, куда ты меня ведёшь?! — воскликнула она, оглядываясь по сторонам.

— В гостиную Гриффиндора, — ответил Дин, продолжая мчаться по лестницам. — Нам не нужны лишние уши, ведь так?

Вдруг лестница снова поменяла направление.

— Вот чёрт! Ладно, тут где-то есть пустой класс.

Он толкнул первую попавшуюся дверь: она не поддавалась, потом ещё одну. На третий раз ему улыбнулась удача, и Дин ворвался в залитый солнцем кабинет.

— Ну и для чего было устраивать эту погоню? — тяжело дыша, спросила Падма. — Я и так бы тебе рассказала.

— Да ну? — Дин снова в своей привычной манере изогнул бровь. — Так это... не такая уж и тайна получается!

— Я тебе доверяю, ты же мой... друг, — Падма неуверенно произнесла последнее слово, заметив, как уголки губ Дина чуть опустились. — Всё очень просто. Я прохожу спецкурс, чтобы стать невыразимцем.

— Они хотят работать в Отделе тайн, — закончила Макгонагалл и взглянула на Гермиону поверх очков: ей была интересна реакция новой старосты школы.

— В Отделе тайн? Но он же... разрушен после той битвы.

— В данный момент его восстанавливают талантливейшие волшебники Британии.

— Ох! — Гермиона, сама того не заметив, поднялась с кресла и сцепила пальцы. — Но ведь в невыразимцы берут самых лучших.

— Вы хотите сказать, мисс Грейнджер, что тоже претендуете на эту должность?

Поняв намёк, Гермиона смутилась.

— Нет, профессор, я только хотела спросить... хотя нет. Всё понятно.

— Я вижу, у вас возникли некоторые сомнения, и я догадываюсь, какие именно. Но, пожалуйста, будьте уверены: это решение взвешенное, осознанное и принятое не только мной лично, — Макгонагалл тоже встала со стула и изящным движением руки указала на портреты Дамблдора и Снегга за своей спиной. — Не забивайте себе голову, мисс Грейнджер, — сказала она доверительным тоном, наклоняясь чуть вперёд. — Теперь, на должности старосты школы, у вас будет множество других обязанностей. Кстати, не забудьте прикрепить значок к своей мантии.

— Да, хорошо, — улыбнулась Гермиона. — Спасибо, профессор, и доброй ночи.

— Доброй ночи.

Гермиона вышла из директорского кабинета, спустилась по винтовой лестнице и, вертя в руках блестящий значок старосты, быстрым шагом пошла в сторону гостиной Пуффендуя: они с Ханной Аббот договорились обсудить кандидатуры на пост комментатора квиддичных матчей. Ханна предлагала второкурсницу Несси Кауфман, которая, несмотря на свой юный возраст, отлично разбиралась в квиддиче и неплохо комментировала прошедшую в среду тренировку своего факультета.

Спустившись на второй этаж, Гермиона свернула к кухням. Уловив запах еды, она вдруг ощутила укол вины: в хогвартских кухнях трудились в поте лица — а точнее, личика — домовые эльфы, а она так давно не вязала им шапок и носков...

— Грейнджер, что стоишь посреди коридора?

Гермиона резко подняла голову: навстречу ей шёл Малфой.

— А ты что здесь делаешь? — вопросом на вопрос ответила она, сразу насторожившись. — Перепутал этажи?

Он усмехнулся.

— Ну тогда я хотя бы на два этажа ошибся, а вот ты — на целых пять.

Гермиона закатила глаза.

— Болтал с Несси, — будто бы между прочим пояснил Малфой.

— С Несси Кауфман, которая с Пуффендуя?

Он кивнул. У Гермионы вертелся на языке вопрос, что может быть общего у восемнадцатилетнего парня и двенадцатилетней девочки, но она удержалась.

— Мне тоже она нужна.

Малфой молча развёл руки в приглашающем жесте. Гермиона нахмурилась; какая же она балда, что заранее не узнала хотя бы у Невилла, как попасть в пуффендуйскую гостиную.

— Чего ждёшь? — спросил Малфой.

Вот чёрт.

— Не знаешь случайно, как можно попасть в их гостиную? — выпалила Гермиона на одном дыхании, и не надеясь на адекватный и не содержащий язвительной насмешки ответ.

— Постучи по второй бочке снизу в середине второго ряда в ритме "Пе-не-ло-па-Пуф-фен-дуй", — просто сказал Малфой, собираясь уже пойти дальше, но изумление на лице Гермионы его остановило. — Чего ты смотришь на меня как на умалишённого?

— Потому что всё это звучит как бред, — призналась она и сурово сдвинула брови: — Ну, если ты врёшь!..

— Гермиона, — сказал Малфои и сам немного опешил оттого, насколько легко у него получилось назвать её так, — я давно этим не занимаюсь. Я слишком много врал за свою жизнь.

— С ума сойти, ты, оказывается, знаешь моё имя! — воскликнула она с сарказмом. — Что же такое случилось с великим Драко Малфоем, что он начал помогать всяким грязнокровкам да ещё и называть их...

— Прекрати, — он пресёк её дальнейшую тираду, глядя прямо в глаза с какой-то необъяснимой болью. — Пожалуйста, не напоминай мне обо всём этом. И я хотел попросить прощения за своё отвратительное поведение за прошедшие годы.

Гермиона на несколько секунд потеряла дар речи. Сейчас во взгляде и словах Малфоя не было ни скрытого злого умысла, ни желания поиздеваться.

Да что с ним такое?!

— Не знаю, стоит ли тебе верить... — наконец, с сомнением сказала она. — Ты же...

— Слизеринец? Бывший Пожиратель? Вечный враг твоих друзей?

Гермиона уставилась в пол, а перед мысленным взором стояли Малфой-мэнор и горящая Выручай-комната. И Драко, пытающийся хоть как-то защитить их от безумной тётушки и Крэбба...

— Да нет, выходит, не вечный, — произнесла она, вновь поднимая голову.

— Прости за всё, что я тебе сделал плохого. Поттер, думаю, уже простил, когда спас меня из Адского огня. А Уизли слишком упрям, чтобы не припоминать мне каждый раз, что в этой войне он победитель, а я проигравший.

— У Рона своеобразная самореализация, — Гермиона улыбнулась, представив себе, что бы сказал Рон, услышь он сейчас этот разговор. — Но моё прощение... неужели оно так важно для тебя?

— Разумеется, — сказал он так, будто она не понимала очевидного, — иначе я бы его не просил. Я с первого курса был вынужден признать, что ты самая умная волшебница в школе. Да, и заметь — волшебница. Каково бы ни было твоё происхождение, какая, в конце концов, разница, если ты умеешь колдовать, да ещё и так превосходно?

— Мерлин святой, что произошло в твоей жизни, что ты так изменился? — задумчиво произнесла Гермиона, склонив голову набок и глядя на Малфоя другими глазами.

Он лишь пожал плечами.

— Ты же очень наблюдательная. Думаю, у тебя уже есть версии, поэтому мой ответ тебе не так уж и необходим.

Он кивнул ей в знак прощания и уже пошёл к лестницам, но Гермиона, обожающая докапываться до самой сути, остановила его одной фразой:

— Как и тебе — моё прощение?

Малфой замер на секунду, обернулся.

— Дамблдор был прав насчёт спасительной силы любви.

Гермиона медленно кивнула, осознавая смысл его слов.

— Конечно, я тебя тоже простила, — улыбнулась она. — И спасибо за пароль.

— Не за что, — раздалось из конца коридора; самого Малфоя уже не было видно.

— Итак, сегодня на уроке мы с вами повторим защиту от боггартов, — сказал Крам, прохаживаясь туда-сюда перед преподавательским столом. — Кто помнит нужное заклинание?

В воздух взметнулось почти два десятка рук.

— Здорово, ребята, — улыбнулся Виктор. — Ну, мисс Лавгуд, вам слово.

— Заклинание «Ридикулус», — ответила та нараспев.

— Пять очков Когтеврану. А как нужно его применять? Да, мистер Уитби.

— Нужно представить своего боггарта в смешном образе и произнести заклинание.

— Отлично. Пуффендую тоже пять очков. Ну раз вы всё помните, то, пожалуй, приступим к практике. Как вы это проделывали с профессором Люпином?

— Выстраивались в очередь, и он выпускал из сундука боггарта, — сказал Майкл Корнер.

— Сундука у нас нет, а вот этот буфет как раз подойдёт, — Виктор указал на стоящий в углу пыльный шкафчик, из которого раздавалось еле слышное шуршание. — Что ж, пора начинать. Встаньте, пожалуйста, в ряд. Мистер Бут, прошу.

Терри вышел на середину класса, и Виктор распахнул дверцу буфета. Оттуда, после непродолжительного шороха, вылетел огромных размеров шмель и, громко жужжа, ринулся на онемевшего Бута.

— Ну же, Терри, не бойся! — подбодрила его Падма, хотя сама переминалась с ноги на ногу от волнения. Шмель пронёсся над головами учеников, а Крам на всякий случай держал его под прицелом палочки.

Шмель повернул обратно и с угрожающим жужжанием помчался прямиком на Терри.

— Ридикулус! — выпалил парень, и шмель над его головой рассыпался множеством жёлтых и чёрных мячей, на каждом из которых была нарисована смешная рожица.

— Отлично, мистер Бут! Следующий!

Вперёд вышла Луна, и мячики исчезли, а вместо них перед сорока учениками появился неестественно бледный, весь в лохмотьях, Ксенофилиус Лавгуд. Он пытался что-то сказать, протягивая руку к дочери, у которой уже заблестели глаза от навернувшихся слёз, но лишь хрипел и задыхался жестоким кашлем.

Но вдруг Луна, шмыгнув носом, решительно подняла палочку и сказала:

— Ридикулус!

Ксенофилиус вскочил с места и прямо на глазах у всех принялся танцевать что-то умопомрачительное, забавно качаясь из стороны в сторону и взмахивая длинными волосами. Луна засмеялась, и её бурно поддержала половина класса.

Подошла очередь Падмы. Виктор открыл буфет, в который танцующего мистера Лавгуда загнал дружный смех ребят, и теперь оттуда слышалось шипение. Спустя несколько секунд, в течение которых Падма сжимала и разжимала пальцы на палочке, из буфета беззвучно выползла гигантская змея.

Всё в порядке. Это всего лишь боггарт. Он ничего тебе не сделает. Давай, соберись!

Змея нависла над студенткой, её длинный раздвоенный язык стремительно появлялся и исчезал в зубастой пасти. Извиваясь кольцами, она подползала всё ближе, шипела всё громче...

— Ридикулус!

Змея замерла, а потом вдруг неестественно вытянулась и превратилась в пружину с игрушечной змеиной головой, из глаз которой сыпались искры.

— Прекрасно, мисс Патил! Мистер Макмиллан, прошу!

— Вы тоже сегодня повторяли боггартов? — Дин успевал говорить так же быстро, как и лопать печенье с когтевранского стола в Большом зале.

— Ага, — сказала Падма, потирая сонные глаза. — Твой боггарт, насколько я помню, вроде оторванная рука?

— Быы, — промямлил он, но потом проглотил печенье и сказал нормально: — Был. С прошлого года он, оказывается, сильно изменился.

— Егеря? — предположила Падма.

— Ну, почти. Темнота, тишина и неожиданный хруст ветки под чьими-то ногами.

— Бедный, — она сочувственно положила руку на крепкое плечо Дина, отчего тот улыбнулся так широко, что чуть не подавился печеньем. Но Падма, совсем вымотанная за сегодняшний день, этого не заметила.

— А у тебя по-прежнему змея?

— Да. И, честно говоря, она испугала меня ничуть не меньше, чем на третьем курсе. Вот теперь думаю: возьмут ли такую трусиху на ту работу, куда я хочу.

— Ну конечно возьмут! — возмутился Дин. — Кого, если не тебя? Что касается этой должности, твоя кандидатура выглядит гораздо предпочтительнее малфоевской.

Падма вздохнула, а Дин, увидев, что она едва ли не клюёт носом от усталости, решительно поставил чашку с недопитым чаем на стол.

— Пойдём, я тебя провожу до гостиной.

В общем-то, Падма и не собиралась с ним спорить, а потому сразу поднялась с места, уже думая о том, что совсем скоро наконец ляжет на свою кровать и сможет ни о чём не думать. Дин взял её тяжёлую сумку и размашистым шагом направился к выходу из Большого зала, где на палочках, словно на шпагах, сражались два маленьких гриффиндорца.

— Эй, сломаете! — крикнул им Дин. — Сами ведь не сможете починить, побежите к учителям, а старостам из-за вас влетит.

— Да, и где же заклинания? — добавила Падма. — Вы волшебники или как?

Один из мальчишек замер на секунду, а потом выпалил заклятие окаменения. Второй увернулся и ответил ему Конфундусом.

Семикурсники поспешили покинуть это поле боя и пошли вверх по лестнице.

— Кстати, а какой у Малфоя боггарт? — спросила Падма, еле поспевая за Дином, который, похоже, не чувствовал тяжести сумки.

— Дай-ка вспомнить... А! Вроде два дементора, высасывающие из кого-то душу.

— Из кого-то? Ты не смотрел?

— Плохо было видно, мы все сбоку стояли.

— Понятно, — задумчиво произнесла Падма, а Дину уже пришла в голову новая идея:

— Слушай, в субботу состоится первый поход в Хогсмид. Пойдём?

— Пойдём, конечно, — без всякого внешнего колебания ответила Падма, но внутри у неё вновь всё затрепетало. Поэтому нужно было скорее сменить тему: — О, ещё же у Гермионы День рождения! Надо придумать, что ей подарить.

— Мы тоже думали над этим. Решили просто создать ей праздничное настроение: украсить всё в «Трёх мётлах» — шары, гирлянды...

— Дин, ты куда, — Падма остановила своего спутника: они уже дошли до пятого этажа, и Дин по привычке хотел идти дальше наверх, до гостиной Гриффиндора.

— Мерлинова борода! — рассмеялся он. — Сейчас бы и ушёл с твоими вещами.

— Вот ещё, — улыбнулась Падма и свернула на другую лестницу. — Значит, Гермиона будет отмечать День рождения в «Трёх мётлах»?

— Насчёт отмечать — не факт, но она точно будет там в субботу.

— Откуда ты знаешь?

— Джинни, — просто ответил Дин. — Она всё разузнала и доложила нам.

Падма чуть нервным движением откинула пышную косу с плеча на спину, и это не ускользнуло от внимания Дина. Мерлин, она что, ревнует его к Джинни, с которой он встречался два года назад? А если ревнует, значит, есть хоть маломальская надежда, он для неё не просто друг.

— Вот и пришли, — Падма взяла у Дина сумку. — Спасибо за помощь.

— Погоди, я хочу послушать, какой вопрос задаст тебе ваша головоломная дверь.

— Хорошо.

Падма подошла к двери с бронзовым молотком в форме орла и осторожно постучала им по дереву.

Тут из ниоткуда послышался мягкий голос:

— Во сколько раз самый сильный на свете человек сильнее самого слабого?

Хоть Падма и выглядела невероятно уставшей, молчала она всего секунду.

— Всё относительно. Невозможно сказать точно, так как каждую минуту на земле рождаются и умирают люди, и, соответственно, в любую минуту может родиться тот, кто будет ещё сильнее самого сильного или слабее самого слабого.

— Замечательно, мисс. Проходите.

Падма напоследок повернулась к несколько опешившему Дину, махнула ему рукой и скрылась за дверью.

Девятнадцатое сентября в этом году выдалось очень переменчивым.

Гермиона проснулась рано утром от стука в окно. Спросонья она подумала, что это лишь дождь, зарядивший со вчерашнего вечера, но стук был довольно громкий и настойчивый. Она потянулась и резко села на кровати, всматриваясь в предрассветную мглу: в окно стучали сразу две совы.

Впустив мокрых птиц в комнату, Гермиона осторожно отвязала от их лапок посылки. Одна из них была от родителей: они прислали ей новый пуховик на зиму, серьги и большую открытку с поздравлениями. Вторая была от всех Уизли и включала традиционный вязаный жилет от Молли, газовую зажигалку от Артура (к ней также прилагалась записка с текстом «Гермиона, ты, может быть, уже встречала такое раньше, но это гениально! Объяснишь при случае, как ею пользоваться»), книгу о французской кухне от Билла и Флёр, небольшую брошюру «Памятка старосты школы» от Перси и несколько штучек из «Волшебных вредилок» от Рона и Джорджа.

Гермиона написала два ответа и выпустила сов на улицу, где ливень уже сменился мелкой моросью. Закутавшись в одеяло, она вновь уснула.

Ей казалось, что не прошло и пяти минут, как откуда-то издалека раздалось дружное пение. Оно становилось всё ближе, всё чётче, и Гермиона наконец поняла, что это происходит наяву. Она открыла глаза, но не успела как следует рассмотреть поздравляющих, потому что на её кровать забралась Джинни и крепко обняла подругу. Потом к ней присоединились Астория, Демельза, Парвати с Лавандой и все остальные гриффиндорки, кто смог уместиться в комнате.

— Поздравляю тебя! — воскликнула Джинни, пытаясь ухватить Гермиону за ухо, но та, смеясь, отчаянно отбивалась.

— С Днём рождения! — Астория звонко чмокнула Гермиону в щёку и вручила ей духи в красивой упаковке: — Это от нас с Джинни. О, уже столько подарков! Здорово! Я смотрю, миссис Уизли не изменяет своим традициям.

— Мама в своём репертуаре, — откликнулась Джинни, наконец соскакивая с кровати и рассматривая подарки, среди которых ей в глаза сразу бросилась газовая зажигалка. — И папа тоже, — сказала таким тоном, что все присутствующие расхохотались.

— Ладно, мы не будем тебе мешать, — подмигнула ей Парвати, зовя за собой всех на выход. — Одевайся, в общей гостиной тебя ждёт ещё сюрприз от мужской половины факультета.

— Ого! Мне так приятно, девчонки, спасибо!

Все вышли, оставив Гермиону одну, и она, выбравшись из-под одеяла, побежала в маленькую ванную, на ходу одним взмахом палочки заправляя постель.

Приняв прохладный душ и почистив зубы, Гермиона обернулась полотенцем и принялась за самое трудное — причёску. Ну что за непослушные волосы? После десяти минут стараний Гермиона решила ненадолго отвлечься от борьбы со своей шевелюрой и приступила к лёгкому макияжу: чуть подвела глаза, нанесла золотистые тени, подкрасила ресницы. Затем пришлось вновь вернуться к прическе: ещё несколько минут, и вот теперь волосы в полном порядке и лежат как нужно. Несколько невидимок за ушами, одну прядь оставить впереди...

— Ну, мисс Грейнджер, «выше ожидаемого», — улыбнулась Гермиона своему отражению и вернулась в комнату.

С одеждой, слава Мерлину, пока можно было не мудрить, и она надела форменную рубашку с галстуком, жилет и юбку. Уже собираясь выйти в коридор, она вдруг вспомнила о новых серьгах и вернулась к прикроватному столику.

Как раз вовремя: к окошку подлетела новая сова.

— Ну ничего себе! — сказала Гермиона вслух, открывая окно. К лапке совы была привязана маленькая коробка. — О, Гарри! Какой же ты молодец!

В коробке было эксклюзивное издание «Новейшей истории магии», которая начиналась с двадцатого века и заканчивалась битвой за Хогвартс и падением Волан-де-Морта.

В книгу была вложена вырезка из самого свежего периодического издания мракоборцев, где был список всех погибших в финальной битве. На обратной стороне вырезки Гарри нацарапал каким-то явно плохо пишущим пером:

«Гермиона, с Днём рождения! Надеюсь, «История магии» — это то, что ты хотела, и я тебе угодил.

Список заколдован и иногда пополняется новыми именами. Это потому что в нём числятся не только те, кто погиб непосредственно 2 мая, но и остальные участники битвы, умершие позже. Так что, если интересно, можешь время от времени заглядывать в него.

Хорошо тебе отметить!

Гарри.

P.S. Знаю, знаю, формально я не имею права распространять такую информацию. Когда приеду в Хогвартс, у тебя будет замечательный повод пожурить меня за нарушение правил! Только когда будешь меня ругать, помни, что подобные вещи я могу прислать лишь тебе, потому что ты одна из немногих, кому я всецело доверяю».

Качая головой и улыбаясь одновременно, Гермиона быстро написала ответное письмо с кучей благодарностей, вложила его в лапку сове, которая в противоположность белоснежной Букле была очень пёстрой, и поспешила в общую гостиную.

Там творилось что-то невообразимое. Сквозь дым от взрывающихся хлопушек, искры бенгальских огней и фейерверки, в которых Гермиона узнала «Фокус-покус» из «Волшебных вредилок», она едва смогла разглядеть парившую посреди гостиной созданную магией надпись: «Счастливого Дня рождения, Гермиона!»

— Ух ты! — воскликнула она, пытаясь перекричать залп очередного салюта, и Симус, управляющий всей пиротехникой, остановил громкие взрывы. — Ребята, это... это просто великолепно! — Гермиона оглядела радостные лица ребят, стоящих вокруг. — У меня ещё никогда не было такого Дня рождения! Спасибо огромное вам всем!

— Мы тебя любим! — крикнула Джинни, несколько человек зааплодировало, и те, кто ещё не поздравил именинницу лично, побежали её обнимать.

В Большом зале всё было скромнее, но и здесь не удалось избежать поздравлений. Ханна и Эрни, Падма и Луна, а с ними ещё почти половина когтевранцев, Дафна с Блейзом, даже Малфой и наконец — Хагрид.

— Ого-го, Гермиона! Неужели девятнадцать? — он крепко обнял её и похлопал по спине так, что у той зачесалось в лёгких. — Поздравляю, дорогая!

— Спасибо, Хагрид! — засияла она, тронутая искренностью старого друга. — Мне очень приятно!

— Да ладно, что уж там... — смущённо пробормотал он, громко шмыгая носом.

— Хагрид, не смей плакать! — с напускной суровостью сказала Гермиона, уже сама обнимая его. Он был так трогателен: такой большой, сильный и со слезами в густой бороде.

— Когда ты выпустишься, — пробормотал он, то и дело утирая глаза огромным кулаком, — где бы ты ни была, обещай навещать меня хотя бы раз в полгода.

— Обещаю, — уверенно сказала Гермиона, стараясь его подбодрить. — Но раз уж зашла речь о гостях, можно, я загляну к тебе как-нибудь на чай? Расскажешь про своего гиппокампа.

— Заходи, конечно, — Хагрид закивал головой и вдруг хлопнул себя по бокам. — Я же забыл! Вот, — он вытащил из огромного кармана букет полевых осенних цветов, — это тебе. Ещё раз поздравляю! Если выкроишь времечко между уроками, то заходи хоть когда!

— Спасибо большое! — Гермиона еле ухватила ароматный «букет», который размером напоминал стог сена. — Ну, значит договорились!

Когда на часах в гриффиндорской гостиной пробило ровно четыре, Гермиона потихоньку выбралась за портрет Полной Дамы в пустой коридор. Немного переведя дух, она поправила заколку в волосах, одёрнула светло-голубое платье и только хотела нащупать за пазухой волшебную палочку, как вдруг из-за угла вышел Виктор.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза: он — с восхищением, она — с беспокойством и каким-то ожиданием. Наконец он подошёл к ней и подал руку со словами:

— Выглядишь изумительно, Гермиона. Каждый раз ты выбираешь такие платья, что они буквально сводят меня с ума.

Гермиона так и вспыхнула, но постаралась скрыть это, опустив ресницы и делая глубокий выдох. Они направились к лестнице, и ей казалось, что она летит по воздуху.

— Виктор, — наконец заговорила она; всё это время он терпеливо ждал, — ты каждый раз делаешь мне такие комплименты, после которых я теряю дар речи.

— Сегодня твой день, — отозвался болгарин. — А в комплиментах я достиг более высокого уровня, чем на Турнире, не правда ли?

— Это точно! — рассмеялась Гермиона, постепенно осваиваясь рядом с ним. — Как и в английском. Куда делся твой милый акцент?

— Он исчез, — полушутя ответил Крам, помогая своей спутнице преодолеть последние ступеньки и открывая перед ней парадные двери замка.

На улице ещё с обеда сияло солнце, которое быстро высушило утреннюю слякоть, а потому Гермионе не пришлось беспокоиться об обуви. Хотя, пока она собиралась на свидание, в голову лезли причудливые мысли о том, что если бы было грязно, то Виктор, возможно, понёс бы её на руках.

Они были уже у озера, тёмные воды которого искрились и переливались в солнечных лучах, когда Крам вдруг остановился.

— Что случилось, Виктор? — Гермиона почувствовала небывалое волнение.

— Если ты не против, я поздравлю тебя сейчас.

— Конечно, — внезапно хриплым голосом ответила она.

— Дай мне свою руку.

Пока он доставал из нагрудного кармана маленький золотой браслет и аккуратно закреплял его на тонком запястье, сердце Гермионы оглушительно билось о грудную клетку, заставляя её то и дело переводить дыхание, чтобы как-то успокоиться. Прикосновение горячих рук Виктора к её рукам вызвало в Гермионе бурю эмоций, но она приказала себе не терять головы, твердя мысленно одну и ту же фразу, что он — и в данный момент тоже — её преподаватель.

— Как раз подходит к твоим серьгам, — заметил Виктор, нарушая повисшую тишину, во время которой Гермиона заворожённо рассматривала витиеватые, аккуратные звенья. — Поздравляю с Днём рождения.

— Виктор, у меня опять нет слов, — прошептала она, поднимая голову, но не успела ещё осознать, что происходит, как его губы накрыли её.

Он целовал её нежно, медленно, изо всех сил сдерживая порывы страсти, сжав руки в кулаки — только бы не касаться её талии... спины... шеи... лица... иначе он совсем потеряет контроль.

Гермиона сначала слабо ответила на поцелуй, но потом вдруг отстранилась.

— Что... что ты делаешь? — спросила она, задыхаясь, в панике оглядываясь вокруг, но, слава Мерлину, никого не заметила.

— Целую девушку, которая мне нравится, — ответил Крам спокойно. — А что не так?

— Виктор, — уже более решительно сказала Гермиона, возобновляя шаг и жестом призывая его идти за собой, — мы не можем так вести себя, пока мы — преподаватель и ученица.

— На выходных можно об этом забыть, — возразил он, глядя на неё с откровенной влюблённостью. — Слушай, я хорошо запомнил твоего боггарта: ты одна посреди поля боя. Но тебе не нужно бояться одиночества или беззащитности, у тебя есть я.

— Нет... то есть... я ещё не решила. Прости.

Гермиона сама не могла понять, почему вдруг так растерялась. Пока они шли к «Трём мётлам», она пару раз украдкой взглянула на Виктора: да, она ему нравится, это читалось во взгляде, в поведении... во всём. Даже в этом дорогом и милом подарке, принять который ей стоило большого труда. Но испытывает ли она к этому мужчине то же самое? Он снова казался ей совсем взрослым, как будто им и сейчас было пятнадцать и восемнадцать — возраст, когда разница ощущалась гораздо сильнее, чем должна ощущаться сейчас, четыре года спустя.

— Ладно, я не буду настаивать, хотя и очень хотел бы, — сказал Виктор, прерывая её мысленную панику. — Но ты сказала: пока мы — преподаватель и ученица. Пока. То есть после этого учебного года ты сможешь быть со мной?

— Я... я немного запуталась, — Гермиона никак не могла подобрать нужные слова. — То есть, конечно, у меня никого нет, и ты мне очень дорог, правда... Но пока я не могу дать ответ. Наверное, это всё учёба, — сконфуженно закончила она, пожав плечами.

Виктор осторожно взял её за руку и еле заметно сжал.

— Я буду ждать столько, сколько потребуется. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Гермиона. Когда я увидел тебя на свадьбе Флёр вместе с Рональдом, чуть не свихнулся — один Мерлин знает, как мне хотелось вырвать тебя из его объятий. Если тебе нужно время подумать — пожалуйста. Мы будем общаться как друзья, но знай, что я жду тебя как вторую половинку.

— О... — выдохнула Гермиона, не зная, радоваться ей или продолжать паниковать. — Я так благодарна тебе за всё... Но мне и правда нужно время, чтобы разобраться в себе. Эта война... она выбила меня из колеи.

— Я понимаю, — мягко сказал он и взял её под руку, отныне запрещая себе надеяться на что-то большее, пока она сама его об этом не попросит. — Но всё-таки, что с Рональдом? Вы разве не встречались?

— Очень недолго. Потом поняли, что лучше остаться друзьями.

Крам молчал несколько секунд, обдумывая её слова.

— И ты переживаешь, что со мной случится та же история?

Гермиона ответила без колебаний:

— Нет. Я сама догадываюсь, что если ты не добьёшься меня, то и дружба между нами будет невозможна.

— Правильно догадываешься, — невесело усмехнулся Виктор. — Но пока всё будет как прежде, как было все эти годы. Надеюсь, это не преступление, если мы изредка будем ходить вместе в Хогсмид?

— Нет конечно! — Гермиона тряхнула головой, пытаясь сбросить с себя эту зажатость, и вдруг едва не споткнулась о камень.

Сильные руки Виктора среагировали мгновенно, поддерживая её.

И снова захотелось тепла, поцелуев, объятий...

Нужно подождать. А вдруг ничего не выйдет, и я потеряю его навсегда? Он же далеко мне не безразличен... Хочу ли я провести с ним всю жизнь? Может быть. По крайней мере, я не говорю однозначное «нет», как в случае с Роном.

— Эй, виновница торжества, — окликнул её Виктор. — Мы пришли!

В «Трёх мётлах» их уже ждала целая толпа. Дальний уголок паба, включая несколько столиков, был украшен шарами и гирляндами, и Гермиона сразу поняла, что поздравления на сегодня не закончились.

Мадам Розмерта приветственно кивнула ей и, взмахнув палочкой, переправила по воздуху кружку с приправленным имбирём сливочным пивом прямо в руки именинницы.

— Поздравляю, мисс Грейнджер! — сказала она с широкой улыбкой, но тут же занялась многочисленными клиентами, наполнившими паб в этот субботний вечер.

— Спасибо! — искренне поблагодарила та, а потом повернулась к друзьям. — Спасибо вам всем, ребята, вы подарили мне настоящий праздник!

— Я думаю, пора приступать, — скомандовал Невилл.

Все прошли за большой стол и расселись. Крам помог Гермионе снять мантию и повесил на вешалку при входе.

— Виктор, я не знала, что они задумали, — извиняющимся тоном сказала Гермиона. — Я правда хотела посидеть наедине, но... это для меня такой же сюрприз, как и для тебя.

— Я знал, — шепнул он. — Ребята предупредили меня и попросили, чтобы потянул время, пока они тут всё украсят.

Её глаза чуть заметно погрустнели.

— И ты... увёл меня к озеру, чтобы потянуть время?

— Гермиона, — он сел рядом, нащупал под столом её руку и взял в свою, — ты же знаешь, что нет.

Губы Гермионы тронула признательная улыбка, и, глядя на них, Крам вновь ощутил, как закипает кровь в жилах. Как же она манила его, эта кареглазая англичанка, как же он хотел быть с ней...

Но им пришлось почти сразу же расцепить руки, поскольку Симус поднял стакан, провозглашая тост. Поздравления, пожелания, приятные слова — сегодня всё это лавиной свалилось на Гермиону, почти как в тот день, когда был повержен Волан-де-Морт. Правда, Гарри и Рону тогда доставалось не меньше, а даже больше, и теперь Гермиона вновь ощутила, как это непросто, когда тебе уделяют столько внимания.

Медные трубы. В ту ночь мы прошли все испытания — и огонь в Выручай-комнате, и воду в подземельях Василиска, а наутро нас готовы были носить на руках, и вынести испытание славой было тяжелее всего, по крайней мере мне...

После полутора, а то и двух часов застолья Дин и Симус первыми сообразили, что неплохо было бы пойти прогуляться, и вся компания дружно поддержала эту идею. Закончив со сливочным пивом и десертом, ребята высыпали на улицу. Были и в «Зонко», где сравнивали местные товары с изобретениями близнецов Уизли, и в «Сладком королевстве», и даже в кафе мадам Паддифут, где народу было на удивление мало, а потому Гермиона сразу заметила за столиком в уголке Денниса Криви с когтевранкой Орлой Свирк.

Когда на улице стало совсем темно, половина поздравляющих разбрелась по деревушке, а вторая половина направилась к замку, Гермиона, Джинни и Астория решили заглянуть в магазин перьев Писарро, чтобы запастись новыми чернилами. Они остались одни: Виктор возле «Кабаньей головы» случайно встретил давнего приятеля, с которым познакомился ещё на Турнире Трёх Волшебников; тот сейчас работал в Штаб-квартире Британско-ирландской лиги квиддича. Они разговорились, и Виктору пришлось, хоть и с неохотой, но всё же отпустить свою спутницу, договорившись через полчаса встретиться у входа в «Три метлы».

Пока Гермиона расплачивалась с продавцом, Джинни бродила по магазину, разглядывая в витринах фазаньи перья и свитки пергамента разной величины. Астория тоже куда-то пропала, но Джинни с лукавой улыбкой заверила Гермиону, что за неё не стоит волноваться.

И правда, выйдя из магазина и миновав две маленькие улочки, они увидели Асторию возле входа в магазин волшебных принадлежностей «Дэрвиш и Бэнгз». Она была не одна, и Гермиона уже хотела спросить Джинни, кто тот высокий парень, который держал Асторию в объятьях, как вдруг качающийся на лёгком ветру фонарь выхватил из осенней темноты их лица, и у Гермионы вырвался вздох, полный изумления.

— Гермиона, пойдём, — тихо позвала Джинни и потянула подругу за рукав, но та была не в силах оторвать взгляд от жадно целующихся Астории и Малфоя.

Вот это да! Сегодня и правда день сюрпризов! Так вот что его изменило. Вернее, кто. Подумать только! Наша Астория, наша гриффиндорка до мозга костей — и с Малфоем! Но как гармонично они смотрятся вместе...

Внезапно Гермиона вздрогнула, словно только что осознала, что стоит на улице, глазея на влюблённую парочку. Джинни снова потянула её за собой, и они свернули на другую улицу.

— И давно это у них? — спросила Гермиона.

— С позапрошлой зимы.

— Больше полутора лет? Джинни, ты меня разыгрываешь. Малфой никогда не отличался постоянством в... сердечных делах.

— Откуда ты знаешь? — подмигнула та и чуть ускорила шаг, завидев в конце улицы светящуюся вывеску паба.

— Я же слышу, что обсуждают девчонки на переменах. Хотя о нём я и правда давно ничего не слышала... или не обращала внимания.

— Или просто отсутствовала в школе, — рассмеялась Джинни. — Гермиона, у них всё серьёзно. Я сама долго не принимала выбор Астории, а ведь мы весь прошлый год бок о бок боролись против Кэрроу, против их режима. И тут — опа! Выясняется, что она влюблена в Пожирателя смерти.

— Но ведь вы не перестали дружить?

— Ну... — Джинни немного замялась, открывая дверь «Трёх мётел». Внутри было по-прежнему много народу, всё больше собиралось взрослых волшебников, в том числе преподавателей: Слизнорт, стоя у барной стойки, рассказывал очередную презабавную историю из своей молодости, и мадам Розмерта то и дело прерывала его повествование заливистым смехом.

— Я дулась на неё какое-то время, — продолжала Джинни, хлопая себя по карманам в поиске палочки, — а потом поняла, что Малфой сильно изменился, и (неужели я это говорю?) теоретически его даже есть за что любить! Им тоже досталось за эти полтора года: приходилось вечно скрываться, прятаться, сражаться друг против друга... В общем, к чему это я? Ах да, к тому, что люди способны меняться. Даже слизеринцы.

Она подмигнула Гермионе, снимая лёгкую куртку, а та покачала головой:

— Да уж, никогда бы не подумала... Но я рада за них.

— Я тоже, как ни странно. Ух ты, смотри, а это ещё что? — удивлённо воскликнула Джинни, глядя на стол, за которым они сидели час назад.

Гермиона отвела взгляд от хохочущей мадам Розмерты и посмотрела туда, куда указывала Джинни. На краю стола лежал букет бледно-персиковых роз, перевязанных широкой атласной лентой.

— Неужели от Рона... — с сомнением в голосе произнесла Гермиона, подходя ближе.

— Это вряд ли! — Джинни уже была тут как тут и внимательно рассматривала букет, вертя его в руках. — Не в его стиле делать такие подарки. О, гляди-ка, здесь записка!

Она выудила из-под ароматных бутонов аккуратный клочок бумаги и протянула его Гермионе.

Та несколько раз пробежала глазами по одной-единственной строчке, силясь припомнить этот почерк.

— Ну? — Джинни так и прыгала от нетерпения. — Рон? Виктор?

— Нет... — выдохнула Гермиона. — Он не подписался.

Она отложила записку и, нахмурившись, задумчиво уставилась в пустоту.

«Это только первый шаг, Грейнджер. Не расслабляйся».