Разбуди меня (гет)

Воскресное утро было таким ослепительно солнечным, что Гермиона, открыв глаза, подумала сначала, что ей снится сон. Но поморгав и встряхнув головой, она поняла, что погода и вправду наладилась, а значит, продолжение матча состоится сегодня.

Её догадки подтвердились за завтраком, когда Макгонагалл объявила о возобновлении игры, чем вызвала бурные аплодисменты как игроков, так и болельщиков.

— Класс, просто класс! — чуть ли не прыгала Джинни. — А то я уж боялась, что растеряю игровую форму и должный настрой!

— А как же Дин? — обеспокоенно спросила Гермиона. — Он сможет играть? Я не успела заглянуть к нему перед завтраком.

— С ним почти полный порядок. Мадам Помфри, конечно, не хотела отпускать его на игру, она ведь так «любит» квиддич! Но мы её уговорили.

— Дин будет играть максимально осторожно, — сказал Невилл, тоже чувствующий себя гораздо увереннее, чем вчера. — На плечо наложена фиксирующая повязка, а наши загонщики будут присматривать за его безопасностью.

— А Джек поправился? — спросила Гермиона, у которой ещё не до конца отлегло от сердца.

— Нет, к сожалению... — ответил Невилл. — Но его заменит Эндрю Керк, он тоже весьма неплох, когда его не атакуют в лоб.

— Ну ничего страшного, будет личным телохранителем Дина, — улыбнулась Демельза, допивая утренний кофе.

— Точно!

— Ладно, нам пора, — Невилл решительно встал из-за стола. — Нужно помочь Дину с переодеванием и немного полетать, чтобы размяться. Слава Мерлину, ветра сегодня нет.

— Да, это нам на руку, — кивнула Джинни и повернулась к Гермионе: — Тогда до встречи! Надеюсь, мы победим.

— Я тоже, — горячо ответила Гермиона и, проводив взглядом ушедших игроков, принялась за завтрак.

— Мяч у команды Слизерина, — так же звонко, как и вчера, комментировала Несси, — охотник Пьюси уклоняется от бладжера, обводит Волперта и Кута, и устремляется к кольцам. Бросок! Долгопупс в игре! Счёт по-прежнему сто десять-десять, и Гриффиндор начинает контратаку. Волперт пасует Робинс, та — Томасу... как же быстро они летят! Обратная передача... Гол! Сто двадцать-десять!

Гермиона и стоящая рядом Астория замахали красно-жёлтыми флажками, одновременно аплодируя Демельзе. Падмы на этот раз с ними не было; когтевранка устроилась где-то возле комментаторской позиции, откуда лучше было видно происходящее в небе.

— Ваши ребята молодцы.

Услышав этот низкий голос, Гермиона мгновенно обернулась. Виктор стоял позади неё, заложив руки за спину, и, встретив её взгляд, сдержанно улыбнулся.

— Виктор, пойдёмте к нам, — Астория приглашающе махнула ему рукой и чуть отодвинулась в сторону, освобождая место.

— Спасибо, — Крам перешагнул через скамью и встал слева от Гермионы. — Сегодня прекрасная погода. Но мне больше нравилось играть в грозу или дождь.

— Ты, наверное, хочешь на поле, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Гермиона, хлопая вместе с остальными болельщиками Дину, забросившему два мяча подряд.

— Да, — честно ответил Крам, — но на следующих выходных наша сборная играет против Голландии, так что у меня будет возможность размять косточки.

Гермиона засмеялась, но в ту же секунду в её поле зрения попал Найджел, который мчался к кольцам Слизерина и уже занёс руку для броска... как вдруг его так круто подрезали, что охотник от неожиданности выронил квоффл.

— Этот Нотт просто ракета, — сказал Виктор, тоже внимательно наблюдая за тем, что творилось в воздухе. — Он больше не доставал тебя?

— Вчера я влепила ему пощёчину, — Гермиона расправила плечи, явно гордясь собой. — Кстати, о чём вы тогда разговаривали в классе?

— Пустяки, — отмахнулся Крам. — Ты с ним поосторожнее, он действительно обладает уникальными магическими навыками.

— Виктор, — гриффиндорка повернулась к нему, и её карие глаза посерьёзнели, — я прошла войну. Я смогу за себя постоять.

Он решил отшутиться.

— Но ты ведь не будешь против, если иногда стоять за тебя буду я?

Гермиона молчала несколько секунд, не в силах сдержать улыбку. Ей было приятно, что Виктор так заботится о ней, но она не хотела лишний раз зря обнадёживать его. Придумав, как выкрутиться из ситуации, она сказала:

— Всё-таки ты чудесно выучил английский.

Виктор молча кивнул, уловив её настроение, но тут всё внимание зрителей обратилось на поле.

Ловцы обеих команд, летающие каждый над своими кольцами так медленно, что казалось, будто они просто прогуливаются в воздухе, вдруг резко прибавили скорость и почти синхронно помчались к центру поля. Они летели так быстро, что Гермиона даже испугалась, не врежутся ли они друг в друга, но когда между игроками оставалось не более трёх футов, они в один миг, словно по команде, направили мётлы вниз. В это время Монтегю-таки закинул мяч в правое от Невилла кольцо, и счёт стал сто сорок-двадцать.

Гермиона поднесла к глазам бинокль, но Виктор, как опытный ловец, уже увидел заветный снитч: он порхал над самой землёй у барьера, отделяющего трибуны от поля.

— Вон там, — он мягко направил руку, в которой Гермиона держала бинокль, и на какой-то миг её дыхание перехватило.

Когда ловцам, несущимся с сумасшедшей скоростью, оставалось до золотого мячика совсем чуть-чуть, тот, словно дразня их, вильнул в сторону зрителей. Малфой резко накренил свою метлу и бросился следом; Джинни же (Гермиона была уверена, что сейчас она ругает свой «Чистомёт» на чём свет стоит) пришлось потерять несколько драгоценных секунд, чтобы описать круг и, выровняв метлу, погнаться за Малфоем.

Гриффиндорцы, если их не подсекал Нотт или слизеринские охотники, продолжали понемногу забрасывать мячи, и Гермиона, прислушавшись к комментариям Несси, поняла, что счёт уже сто восемьдесят-двадцать. Если предположить, что снитч поймает Малфой, при таком счёте всё равно выигрывал Гриффиндор. Но где была гарантия, что счёт не изменится?

И, словно в подтверждение её слов, Нотт собственноручно зашвырнул квоффл в одно из колец, с размаху ударив по нему битой.

Гермиона раздражённо передёрнула плечами и быстро отвела от него взгляд. Вновь найдя ловцов с помощью бинокля, она снова принялась наблюдать за их молниеносными перемещениями.

В погоне за снитчем Джинни вошла в пике — любимый манёвр Гарри — но вдруг наперерез ей промчался бладжер, посланный Блейзом. Джинни была вынуждена свернуть и упустила снитч из виду. Малфой же, напротив, видел, куда улетел золотой мячик, но намеренно не стал его ловить.

О нет, он что, ждёт, пока разрыв станет меньше ста пятидесяти очков?

— Мяч у сборной Гриффиндора. Демельза Робинс, сжимая его в руках, устремляется к слизеринским кольцам... Но Монтегю выбивает у неё мяч. Он летит на другую половину поля, и тут его останавливает бладжер Кута. Монтегю роняет квоффл, его подхватывает Томас, и мяч снова у гриффиндорцев. Томас обводит Вэйси, подныривает под Забини... Харпер вылетает вперёд, оставляя среднее кольцо незащищённым... ГОЛ! Сто девяносто-тридцать в пользу Гриффиндора!

Дин лихо облетел кольца Слизерина, и Гермиона услышала взволнованно-восторженный голос Астории:

— Как же хорошо, что на воротах Харпер! А наши охотники просто великолепны!

— Точно, — немного нервничая, ответила Гермиона и взглянула на Крама. Он был полностью в игре, пристально следя за ловцами.

— Виктор, ты видишь снитч?

— Да, вон он, высоко в воздухе, ближе к вашим кольцам.

И правда: Джинни уже неслась туда, но Малфой обогнал её, однако обзор ему нарочно заслонил Эндрю Керк, и снитч снова пропал. Джинни и Малфой поднялись выше всех остальных и зависли в воздухе, лихорадочно ища глазами маленький крылатый мячик. Один раз они переглянулись и даже что-то сказали друг другу, причём с весьма доброжелательным видом.

— Мерлин! — вырвалось у Астории. — Это первый и последний такой матч в моей жизни.

Вдруг у самой кромки поля блеснула золотая вспышка...

По движению Малфоя было ясно: за долю секунды он понял, что Джинни тоже заметила снитч. Они резко спикировали вниз, набирая скорость с каждым мгновением, огибая попадающихся на пути игроков и ловко уклоняясь от бладжеров.

Гермиона смотрела на них, затаив дыхание.

Джинни вытянулась вдоль метлы как струнка и, кажется, смотрела только вперёд. А сбоку прямо в голову ей летел посланный Ноттом бладжер...

— ДЖИННИ, ОСТОРОЖНО! — закричала Гермиона, прекрасно зная, что подруга её не услышит, и зажмурилась.

Несси объявила счёт: сто девяносто-сорок.

Когда Гермиона открыла глаза, Джинни и Малфой по-прежнему мчались бок о бок, но теперь вверх. Снитч порхал перед ними футах в пяти, маняще поблёскивая на солнце. Ничего не понимающая Гермиона ещё напряжённее всмотрелась в увеличивающие стёкла бинокля и наконец заметила, что у метлы Малфоя не хватает одной из приступок для ног.

Значит, бладжер попал туда. Но как же... Ладно, я подумаю об этом потом.

Ловцы мчались с дикой скоростью, с каждым рывком приближаясь к снитчу, их глаза (в этом Гермиона была уверена) ни на секунду не отрывались от золотого пятнышка. В это же самое мгновение гриффиндорская сборная начала атаку. Разрыв в счёте составлял ровно сто пятьдесят очков.

Джинни протянула руку вперёд, пытаясь предугадать манёвры снитча...

Малфой почти слился с древком метлы, и его «Нимбус» в два счёта обогнал «Чистомёт» Джинни...

Он уверенно протянул руку вперёд, и затянутые в перчатки пальцы крепко схватили крошечный сопротивляющийся мячик.

И в эту же самую секунду Дин эффектно забросил квоффл в левое кольцо Слизерина.

Прозвучал свисток, но его никто, кроме игроков, не услышал: зрители кричали, хлопали, хватались за голову, не зная толком, какая команда выиграла, не зная, радоваться им или горевать.

Команды зависли в воздухе: охотники Гриффиндора переглядывались друг с другом, Джинни с досадой смотрела на зажатый в кулаке Малфоя снитч, а Невилл вертел в руках неизвестно как попавший к нему бладжер.

Мадам Трюк подошла к трибуне и что-то сказала спустившейся вниз Несси. Выслушав её короткое сообщение, девочка улыбнулась и радостно закивала, а потом быстро вернулась к микрофону.

— Итак, сообщаю всё по порядку, — звенела она на весь стадион. — При счёте сто девяносто-сорок снитч поймал ловец Слизерина, Драко Малфой, и одновременно с ним капитан гриффиндорской сборной, Дин Томас, забросил решающий мяч. Таким образом, счёт стал двести-сто девяносто. Победил Гриффиндор!

Трибуны взвыли — одни от восторга, другие от горечи поражения. Всё вокруг Гермионы бушевало, пестрело красно-золотым, и она даже не сразу заметила, что Астории уже давно нет рядом.

Зато Виктор был тут как тут и, улучив удобный момент, обнял Гермиону за плечи.

— Поздравляю, — шепнул он, наклоняясь к её уху.

— Спасибо! — она повернулась и буквально прыгнула на него. — Боже мой! Какая игра!

Потом все повалили вниз поздравлять гриффиндорцев; особенно бурно благодарили Дина, ведь его гол решил исход игры. Хлопали по спине, дружески толкали, трясли здоровую руку. Падма тоже стояла возле него, ревностно охраняя скрытое под формой перевязанное плечо. Гермиона, сбегая по ступенькам трибуны, внезапно поймала себя на мысли, что ей было бы очень любопытно посмотреть сейчас на Нотта — ведь его команда так обидно проиграла. Но когда они с Крамом спустились на поле, из всей слизеринской сборной там остались только Малфой с Забини: Блейз горячо извинялся перед Невиллом за то, что забросил ему «целых два мяча», а Малфой с не соответствующим ему скромным видом принимал поздравления от Несси.

Джинни уже перестала дуться и радовалась победе вместе с остальными членами команды, но, похоже, счастливее всех была Астория.

— Неужели так бывает? — восклицала она, поочерёдно поздравляя всех игроков Гриффиндора. — Всё получилось так, как я хотела! Это просто невообразимо!

Особенно крепко обняв Джинни и что-то ей шепнув, она добралась наконец до Малфоя и, взяв за руку стоящую рядом Несси, лукаво улыбнулась своему молодому человеку:

— Не думаю, что на матче Пуффендуй-Слизерин мисс Кауфман будет также благосклонна к тебе.

— А мы порадуемся друг за друга, — парировал он. — Да, кстати, поздравляю. Лови снитч — не лови, а выиграть у Гриффиндора лично мне не удавалось ни разу.

— Спасибо, — рассмеялась Астория, с наигранной официальностью пожимая его протянутую руку.

Малфой не отпускал её слишком долго. Гермиона вдруг осознала, что всё это время не может оторвать от них взгляд.

— Я хоть заслужил награду? — спросил он, хитро прищурившись.

— Драко, — Астория явно смутилась, — на нас смотрит ребёнок.

Несси захихикала.

— Ребёнок уже отвернулся, — сказала она, отходя к Дину и Падме.

Малфой обеими руками, в одной из которых по-прежнему был зажат золотой трепыхающийся мячик, привлёк Асторию к себе, и Гермиона вдруг с необычайно жгучей тоской почувствовала, как безумно ей хочется очутиться в объятьях любимого человека.

Но у меня такого нет...

Надеюсь, пока.

И именно в этот момент Виктор коснулся её руки, заставив вздрогнуть.

— Хочу, чтобы ты была моим снитчем, — тихо сказал он.

— В смысле?.. — так же тихо спросила она, пребывая в каком-то оцепенении.

— Ну, поймать тебя и не отпускать, — с лёгкой улыбкой пояснил Крам: для него это было само собой разумеющимся. Однако задумчивый вид Гермионы заставил его сбавить обороты. — Извини, я наверное снова тороплю события. С этого момента знай, что я ничего не сделаю, пока ты не будешь готова.

— Да... да, спасибо, — растерянно ответила Гермиона, позволяя ему лишь приобнять себя за плечи.

Когда Тео, злой и разъярённый, вышел из раздевалки, обед в Большом зале уже закончился. Несмотря на волчий голод, он и не думал туда идти: как же, чтобы целых три факультета насмехались над его командой!

Чёртов Малфой, неужели нельзя было дождаться, пока мы сократим отставание! Чёртов Томас! Чёртов Харпер! Монтегю кретин, как можно было не понять, что эта дырка от бублика запорет нам всю игру! Но Томас... Блять. На последней секунде матча. Как же у меня руки чешутся...

Он шёл быстро, делая большие шаги, чувствуя, что просто необходимо излить куда-то эту ярость.

— Тео? — вдруг послышалось из конца коридора.

Слизеринец отвлёкся от своих мыслей, сразу узнав этот тонкий голосок.

— Чего тебе, Джоунс? — раздражённо и одновременно устало бросил он идущей навстречу пуффендуйке.

Меган привычно поправила и без того идеально лежащую чёлку и, торжествующе улыбнувшись, сказала:

— Что, не удалось выиграть?

Тео посмотрел на неё с притворным удивлением.

— А ты что, болела за Гриффиндор?

— Нет... За тебя, — томным голосом ответила она.

Нотт рассмеялся на весь пустой коридор.

— Я играл впервые в своей жизни. Тем более, если я и забиваю, то не мячи, а людей. Болеть за меня не было смысла.

— Ты выглядел очень убедительно!

Её глаза сияли напускной искренностью, она вся так и тянулась к нему.

— Джоунс, Мерлина ради, не смеши меня.

— Вы проиграли... — продолжала ворковать Меган, считая, по-видимому, что ведёт себя очень соблазнительно. — Так досадно... с разницей всего в десять очков...

— Джоунс, — пресёк её Тео, нисколько не ведясь на эти банальные действия, — я помню счёт. И мне нужно отдохнуть от игры.

— Так я могу помочь. И утешить.

Она посмотрела на него так, что, возможно, в другой ситуации добилась бы своего, но сейчас перед глазами Тео стояла картинка, изображающая последний гол Томаса. А ведь он мог сбить его с метлы ещё в начале игры, как этого недоумка Слоупера.

Меган предприняла последнюю попытку:

— Пойдём в вашу раздевалку, там ведь никого...

— Джоунс, уйди с дороги, — резко оборвал Нотт.

Она замерла, изумлённо уставившись на него.

— Но, Тео... разве ты не хочешь?..

— Нет.

Не глядя на неё и не оборачиваясь, он пошёл дальше по коридору, в сторону подземелий.

Дура набитая. Надеялась, что я не узнаю о её свиданиях с этим идиотом, как его там... короче, неважно. Думала, что я стану для неё «одним из». Нет уж, Джоунс, это ты будешь для меня «одной из», а я всегда буду лучшим и единственным. Вот если бы на твоём месте была Грейнджер... Но она пока недоступна. Поэтому её интересно добиваться.

Он свернул в боковой коридор и тут вдруг вспомнил, что оставил в раздевалке сборной свои часы.

— Да вашу же мать... — выругался Тео и, круто развернувшись, пошёл обратно к раздевалке по тому же пути, нисколько не беспокоясь, встретится ему снова Джоунс или нет.

Но ему встретился тот, кто не давал покоя всё время после матча.

— Победители собственной персоной, — ещё издалека начал язвить Тео, едва завидев Дина. — А где же красная дорожка? О, прошу прощения, красно-золотая!

— Нотт, заткнись и послушай, — Дин неуловимым движением проверил палочку в кармане брюк; от этого слизеринца можно было ожидать чего угодно.

— Я буду говорить с тобой только в том случае, если ты публично признаешь свой гол незасчитанным и отдашь победу нам.

— Чёрта с два, — отрезал Дин.

— Тогда иди куда шёл, неудачник.

Тео прошёл мимо, но Дин остановил его одной фразой:

— По-моему, неудачник из нас ты.

Нотт повернулся, насмешливо скалясь.

— Да ладно? А кто идёт на бал с самой красивой девушкой школы? Кстати, Томас, ты уже нашёл себе пару? Я слышал, её сестричка пока не занята, да и вам проще будет договориться в вашем львином прайде.

— Мне не всё равно, с кем идти, в отличие от тебя.

— Ошибаешься, Томас. Мне далеко не всё равно.

— Я знаю, что ты лишь с помощью шантажа заставил Падму согласиться на это.

— Но, заметь, она согласилась, — торжествующе ухмыльнулся Тео. — А могла бы отказать. Правда, в таком случае ты бы уже валялся искалеченный в Мунго.

— Да ты что, Нотт? — Дин начал терять терпение. — Думаешь, что можешь вершить судьбы людей?

— Хм... — тот сделал вид, что задумался. — Конечно, первая часть моего имени так и переводится — «бог», но... Нет, я не думаю. Я просто делаю всё так, как выгодно мне.

— И в чём же выгода от приглашения Падмы на бал?

— Я смотрю, за год скитаний по лесам ты совсем отупел, Томас. Объясняю для особо одарённых: во-первых, таким образом я могу позлить тебя, а я ох как люблю злить гриффиндорцев, — он довольно рассмеялся, видя, что всё больше раздражает Дина. — Во-вторых, хотя это тоже можно отнести к первому пункту, я заставлю беситься ещё и Грейнджер. Ну а в-третьих, Патил первая красавица в Хогвартсе, и эта красавица проведёт целый вечер именно в моих объятиях. Да-да, Томас, не думай, что я упущу возможность потрогать её как следует.

Ещё секунда, и Дин с искажённым от ярости лицом бросился на Нотта. Плевать было на больное плечо, плевать на то, что их могут увидеть и снять баллы — он просто должен был врезать этому наглому слизеринцу, которого он терпеть не мог, который позволил себе издеваться над Падмой.

Тео моментально выхватил палочку, но Дин, налетев на него, выбил ту из его руки. Размахнувшись, он хотел уже приложиться к его челюсти, но Нотт ловко увернулся, и вся сила пропала даром. Раз за разом противник Дина каким-то образом умудрялся избегать его мощных выпадов и, улучив момент, ударил того точно по больному плечу.

Дин взвыл от боли, чувствуя, как ослабевает фиксирующая повязка, как открывается ещё не зажившая толком рана... И в эту секунду, когда Нотт, уже злорадствуя по поводу своей победы, потерял концентрацию, Дин со всей силы ударил его в живот.

Соперник согнулся пополам, кашляя и задыхаясь, а Дин, краем сознания пытающийся себя утихомирить, всё-таки не удержался от контрольного удара в челюсть.

Нотт сплюнул кровью, поднимая совсем почерневшие от злобы глаза на Дина, но гриффиндорец уже бросил ему палочку, показывая, что поединок окончен.

— Стоять, Томас, — прохрипел Тео, видя, что Дин собирается уходить.

— С тебя хватит, — подрагивающим от ещё не утихшего бешенства голосом ответил Дин. — Сволочь, будешь знать, как бить по самому больному месту.

— Я знаю, что ты сейчас не только плечо имеешь в виду, — усмехнулся Тео, не обращая внимания на разбитую губу, и потихоньку встал в полный рост, держась за стену.

— Отвали от Падмы, урод, — тихо сказал Дин, стоя вполоборота. — А не то врежу ещё раз.

— Давай, — почти с радостью сказал Тео. — Я не отвалю. Она уже согласилась.

— Скотина, — Дин поморщился, ощущая пульсирующую боль в плече. — Ещё хоть слово скажешь о ней...

— Кстати, как там в Индии насчёт рабства? — тяжело дыша, но продолжая нахально улыбаться, спросил Нотт. — Я бы не отказался от...

Удар вновь пришёлся в живот, и Тео на несколько секунд задохнулся.

Дин повернулся спиной и быстрым шагом пошёл прочь отсюда, с трудом удерживаясь от искушения добить эту живучую гадюку.

«Магловский мордобой меня не пугает»... Что ж, Нотт, думаю, после сегодняшнего ты не будешь больше делать такие опрометчивые заявления.

Он скрылся за поворотом, а Тео, едва восстановив дыхание, поднял палочку с пола и поплёлся в сторону слизеринских подземелий, желая поскорее остаться в одиночестве и подлечить раны.

Но, уже подходя к гостиной, он понял, что побыть одному не удастся. Из-за двери слышался шум и особенно громкие реплики: все обсуждали прошедший матч. Тео остановился у портрета и закрыл глаза, пытаясь дышать глубже. Немного придя в себя, он сосредоточился, чтобы наложить Дезиллюминационное заклинание. Это получилось с первого же раза и позволило ему беспрепятственно и, главное, незаметно войти в гостиную.

Попав внутрь, остаться незамеченным стало сложнее, и по пути в мужскую спальню на него несколько раз натыкались однокурсники, но в этой снующей туда-сюда толпе никто не заподозрил появления ещё одного человека.

Наконец Тео добрался до комнаты и, к своему большому облегчению, никого там не обнаружил. Сняв чары, он сел на пол возле своей кровати и лениво распахнул дверцу тумбочки. Нужно было достать оттуда всё необходимое — идти в больничное крыло по такому пустяковому поводу он считал проявлением слабости.

Окунув в специальную настойку кусок ваты и приложив её к губе, он подавил тихий стон — так сильно зажгло в том месте, куда его ударил Томас.

Твою мать, и почему мне так хреново? А, ну да, нужно больше спать. Хотя о чём это я. Нужно спать хотя бы раз в трое суток.

При этой мысли он мрачно усмехнулся.

Спать я смогу только тогда, когда этот кошмар перестанет меня преследовать...

В дверь тихо постучали, и Тео ещё крепче сжал в руке палочку, которую после драки с Дином и так не выпускал ни на секунду.

— Кого ещё там принесло? — с угрозой в голосе крикнул он, и не думая вставать с пола.

— Можно к тебе на минутку?

Не дождавшись ответа, в спальню прошмыгнула пепельная блондинка и тихо закрыла за собой дверь. Тео был несколько обескуражен её появлением здесь.

— Чего тебе, Дэвис?

Трейси осторожно подошла к его кровати, пытаясь разглядеть, что он делает на полу.

— Я видела, как кто-то заходил в вашу комнату. Все в гостиной, и я подумала, что, может, это кто-то чужой...

— Мерлин, Дэвис! — Тео уже хотел рассмеяться, но из уголка губ при малейшем движении потекла кровь. — Поумнее ничего не могла придумать?

— Что с тобой? — взволнованно спросила она, опускаясь рядом и рассматривая его избитое лицо. — Кто это сделал?

— Не твоё дело.

— Нотт, после Хогвартса я собираюсь стать целителем...

— Флаг в руки.

Трейси на секунду растерялась.

— Я это к тому сказала, что, может, тебе нужна помощь?

— Проклятье! — Тео вскочил на ноги, злясь оттого, что Дэвис, похоже, испытывала к нему самое унизительное чувство на свете: жалость. — Лучше катись отсюда, и поскорее. Как же вы меня все достали...

— Почему ты такой грубый? — спросила она; в её взгляде мелькнуло отчаяние.

— Слушай, мы с тобой за шесть лет и десятком слов не перекинулись, а сейчас ты вдруг припираешься ко мне в спальню и хочешь мне помочь.

— Джорджина сказала, что ты спрашивал обо мне.

Тут уже Тео не сдержался и расхохотался так, что рана на губе открылась, а недавно пострадавшую челюсть свело.

— Что смешного? — гневно выпалила Трейси, тоже поднимаясь. В её светло-серых глазах было непонимание и — Мерлин! — сочувствие.

— Одним словом: женщины, — Тео покачал головой и, перестав смеяться, указал рукой на дверь. — Выход там.

Щёки Трейси вспыхнули, но она постаралась взять себя в руки.

— Ты ведь не просто так спрашивал, встречаюсь я ещё с Эдрианом или нет! Это ты не можешь отрицать.

Тео на мгновение замер, осмысливая её слова. Потом медленно приблизился к Трейси и, положив свободную руку ей на затылок, пристально всмотрелся в глаза. Несколько секунд, и он увидел то, что хотел увидеть.

— Чёрт побери, да неужто ты на меня запала.

— Вот ещё! — Трейси ударила его по руке, но он не двинулся с места.

— Точно, — ухмыльнулся Тео, делая шаг назад и становясь до ужаса безразличным. — А я-то думал, что всё будет дольше и интереснее.

— О чём ты? — опустив глаза, Трейси нервно затеребила волосы.

— Да так, ни о чём, — отмахнулся Тео. — Ступай к себе, Дэвис. И чтобы больше я тебя здесь не видел.

Трейси развернулась, но у двери вдруг резко остановилась.

— Знаешь что?! — вдруг выпалила она; глаза так и сверкали. — Пошёл ты!..

— Да нет, радость моя, уйти придётся тебе.

Трейси с размаху хлопнула дверью, а Тео с наслаждением растянулся на кровати, глядя в потолок. Он продолжал довольно улыбаться, больше не обращая внимания на боль, которую ему причиняла саднящая губа.

Дэвис, как ты не вовремя... Ты была мне нужна в прошлом году, но не сейчас. Я-то думал, что хитроумно выкраду тебя из-под носа Малфоя, Пьюси или ещё кого-нибудь, а вышло так просто: ты сама рассталась с ними и сама пришла ко мне. Дьявол... Ты обломала мне охотничий азарт. Ты такая же как все.

Он вспомнил стройные ноги Дэвис, которые, несмотря на то, что были скрыты тканью колготок, всё равно бросались в глаза: помимо рубашки с галстуком и жилета на ней была короткая, явно не форменная юбка.

Она действовала теми же методами, что и другие.

Неужели в этой долбанной школе нет нормальных девушек, которые не норовят прыгнуть к тебе в постель в первую же ночь? Хотя нет, есть парочка.

И мне необходимо продумать свой следующий шаг по завоеванию одной из них.

В этот воскресный вечер самым тихим местом во всём замке была библиотека, и Тео направился туда, чтобы за пару часов сделать хотя бы часть домашнего задания за неделю. Кроме того, он втайне надеялся застать там старосту школы, но, видимо, сегодня она предпочла остаться в Гриффиндорской башне и праздновать победу своего факультета над его.

Открыв учебник заклинаний, Тео положил голову на руки и задумался, опустив невидящий взгляд на потрёпанные страницы. В памяти всплыл образ Гермионы, кричащей на него перед классом защиты от Тёмных искусств. Затем картинка сменилась: ярость в ней смешана со смущением, когда он спасает её от падения на пол перед двумя группами, и потом, когда он бросает ей красно-жёлтый шарф. Следующее воспоминание, и вот уже она влепляет ему пощёчину.

Тео невольно усмехнулся, провёл рукой по жёстким чёрным волосам и, опустив взгляд, попытался вчитаться в раскрытый перед ним текст.

Зачем, в конце концов, ему нужна Грейнджер? Вокруг столько девчонок, готовых прибежать к нему по первому свистку. Вот и Дэвис свободна, а ему вдруг стало резко на неё наплевать. А Патил? Бедняжке придётся провести с ним весь Рождественский бал; он из принципа не позволит ей роскошь потанцевать с кем-нибудь другим хоть раз.

Патил целый вечер будет со мной, и это стопроцентно доведёт Томаса до белого каления. Что ж, придётся дать ему урок, чтобы в следующий раз хорошенько подумал, прежде чем лезть на меня с кулаками. Хотя он и правда очень сильный. Интересно, смог бы я противостоять ему, если бы выспался? Но мне нельзя спать. Нельзя. Если усну, тут же снится эта змеиная рожа с красными глазами.

Сука... Я всего месяц в школе, а мне уже всё осточертело — учёба, преподаватели, эти идиоты Малфой с Забини, которые носятся со своими сестричками Гринграсс как курицы с яйцом. Противно... Блейза вообще не узнать. Раньше каждые полгода заводил себе новую пассию — иногда она, правда, оказывалась моей бывшей, но чернокожему не полагалось это знать. Малфой же съехал с катушек ещё на шестом курсе, и сдаётся мне, к нормальному состоянию больше не вернётся.

Потерянные люди. Что они могут? Уже ничего. Они беспомощны и бесполезны. Они испытывают это дрянное чувство, которое все вокруг, включая Дамблдора, воплощение добра и святости в Хогвартсе, называют любовью.

Нет. Это слабость, зависимость, уязвимость, что угодно! Но не любовь в том смысле, в котором о ней пишут в слезливых романах. Хотя откуда мне знать, что там пишут...

Но чёрт возьми, зачем мне сдалась именно Грейнджер? А Патил? Ну Патил ладно, её считают самой красивой в школе, а мне, разумеется, нужна в качестве партнёрши для танцев только лучшая девушка. Но если бы Грейнджер вдруг пожелала пойти на бал со мной, то я сто раз бы уже забыл о Патил.

Кстати, а с кем идёт Грейнджер? Не иначе как со своим недалёким болгарином. Мерлин, за все эти годы после Турнира Трёх Волшебников он так и не научился говорить. Обрывочные сухие фразы. Невольно подумаешь, что Кэрроу и Снегг были неплохими преподавателями по защите от Тёмных искусств.

Стоп. Грейнджер может пойти с Томасом — почему нет? Они друзья, и на защите сидят вместе. Тем более Томас по моей милости остался без пары.

Тео довольно улыбнулся, несмотря на саднящую боль в челюсти. Как ни крути, всё получалось так, как хотел он. Патил согласилась идти с ним на бал, лишь бы он не трогал её бесценного друга. Грейнджер обратила на него внимание и даже была ему должна: он не собирался прощать ей пощёчину и попытку убрать его из команды. Крам тоже был бессилен что-то изменить: если бы Грейнджер хотела, она бы давно встречалась с ним, ведь после того, что было в мае, после этой ужасной войны просто смешно было бояться такого пустяка, как огласка отношений преподавателя и ученицы. К тому же, в ближайшее время Крам должен был на несколько дней покинуть школу ради своей сборной, так что представлялась реальная возможность атаковать неприступную Грейнджер.

Покончив с заклинаниями, Тео принялся за трансфигурацию пополам с астрономией. На каждый предмет при его сосредоточенности и скорости мысли, уходило минут по сорок максимум. Но сконцентрироваться удавалось не всегда. Особенно сейчас, после трёх бессонных ночей.

Когда Тео дописывал второй свиток, посвящённый Энцеладу, спутнику Сатурна, в библиотеку вошла целая компания когтевранцев-третьекурсников и двинулась прямиком к мадам Пинс. Проходя мимо Тео, один из ребят заметил его и чуть ли не отпрыгнул.

Его друзья засуетились, перешёптываясь, а Тео, не поднимая головы от пергамента, сделал вид, что совершенно не различает в их разговоре слова «Пожиратель смерти» и «приспешник Кэрроу». Но когда одна девочка, то и дело бросающая на него полные осуждения взгляды, упомянула его отца, Тео вскочил с места как ужаленный, сгрёб все учебники в охапку и быстрым шагом покинул библиотеку.

— Чёртова малышня, — прошипел он, стремительно спускаясь по лестнице, — как будто больше не о чем поговорить...

Я сам виноват. Во всём виноват только я сам.

А, может, сдать ЖАБА в декабре вместе со всеми семикурсниками и свалить отсюда? Прихватив с собой Грейнджер.

Но валить некуда. Дикость. Мир такой большой, а мне некуда идти. Меня везде преследует это клеймо — сын Пожирателя, прихвостень Кэрроу, сторонник Волан-де-Морта. Знали бы вы, какой из меня «сторонник»!

Ужас, как хочется спать. Просто взять и забыться сном, в котором нет красных зрачков и мертвенно-бледной, когтистой руки.

Но спать было нельзя, и четвёртую ночь подряд Тео проводил с книгами и заколдованной свечой, горящей так ярко, что её свет доставал до самых дальних уголков комнаты.

— Нотт, имей совесть! — проворчал Блейз, просыпаясь от бьющего в лицо света. Перевернувшись на спину, он в прищур посмотрел на настенные часы. — Половина пятого! Ты точно обалдел.

— Пошёл ты, Забини, — откликнулся Тео, даже не поднимая глаз от страницы учебника по защите от Тёмных искусств. — Если так достало спать при свете, иди к своей Гринграсс.

— Я сам разберусь, куда мне идти.

С другой кровати послышался шорох: проснулся и Малфой. Приподнявшись на локте, он сонным взглядом обвёл комнату:

— Что, Нотт, пытаешься подготовиться к экзаменам?

— И правда, — Блейз резко откинул одеяло и сел на кровати. — Скажи, какого чёрта ты каждую ночь штудируешь учебники? Прямо как Грейнджер!

— Нашёл с кем сравнить, — Тео раздражённо фыркнул. Недосып сильно обострял все его негативные эмоции.

— В самом деле, — взгляд Драко прояснился, — ты вообще спишь хоть иногда?

— Смотря в каком смысле, — ухмыльнулся он, откладывая в сторону учебник.

— Придурок, — Блейз закатил глаза.

— В прямом смысле, — Малфой был, напротив, очень серьёзен.

— Последний раз — три ночи назад. Или четыре, если считать эту.

— Закаляешь волю?

— Идите вы в задницу! Нокс.

Тео погасил свечу и демонстративно улёгся на кровать.

Блейз последовал его примеру, но теперь сон не шёл. Он тихо чертыхнулся.

— Вот незадача! Завтра контрольная по зельям, а я невыспавшийся.

— Поспишь после контрольной, — невозмутимо откликнулся Тео, стараясь держать глаза открытыми и испытывая на себе всю силу выражения «хоть спички вставляй».

— Бороду Мерлина тебе на воротник! Мне нужно быть свеженьким именно перед контрольной, а не после. Я не могу как ты не спать по полнедели. Я не такой мазохист.

Внутри у Тео всё закипело.

— Ты думаешь, мать твою, что если бы я имел возможность спать нормально, то не воспользовался бы ею?!

На несколько секунд повисла тишина. Стрелки часов неумолимо приближали поздний осенний рассвет.

— Слушай, Тео, — наконец нарушил молчание Малфой, — одно время меня мучили кошмары, связанные с Волан-де-Мортом. Ты случайно не тем же страдаешь?

Тео рассмеялся, злясь на себя оттого, что и правда страдал, и заодно на Малфоя — оттого, что тот всё правильно понял.

— Мне не снятся никакие кошмары, — холодно отчеканил он.

— А что ж тогда не спишь-то? — ехидно спросил Блейз.

— Бессонница, — буркнул Тео и отвернулся от собеседников.

— Ага, как же, — прошептал Блейз. — Драко, во сколько нам вставать?

— Через полтора часа, если хочешь ещё пробежаться по конспектам.

— Мерлиновы кальсоны!

Тео всё-таки сдался перед упорным, губительным, но таким приятным натиском сна; глаза его закрылись. Не успев даже понять смысл того, о чём говорили Малфой с Забини, но ещё слыша их голоса, он ощутил, что проваливается в дремоту.

И тут же: холодный высокий голос, разносящийся под сводами большой комнаты, в которой отец обычно принимал самых уважаемых гостей. Теодору шестнадцать лет, он на пятом курсе и приехал домой на Пасхальные каникулы. Волан-де-Морт обсуждает с его отцом план по выманиванию Поттера в Министерство магии. Зачем ему это нужно, сам Тео плохо понимал, потому что Тёмный Лорд ничего конкретно не называл, искусно и типично по-змеиному ускользая от темы, стоило отцу задать наводящий, пусть и завуалированный, вопрос.

После первой магической войны Нотт-старший, как Люциус Малфой, Эйвери и многие другие, сумел убедить Визенгамот, что все его действия, направленные против неугодных Волан-де-Морту, были совершены под действием заклятия Империус. Но главный Пожиратель смерти вернулся, и Нотт, разумеется, оказался не в числе его фаворитов.

Голос, отражающийся от каменных стен, призывал служить своему хозяину верно и преданно. Он звучал до странного мягко, но от этой притворной мягкости стыла кровь в жилах. В своём сне Тео спустился по лестнице, прислушиваясь к этому ужасному полупризыву-полуприказу, и тихо вошёл в комнату, намереваясь в случае чего броситься на помощь отцу... Но Волан-де-Морт, конечно, знал, что он придёт. Два узких, красных, как раскалённое железо, глаза уставились на него, прожигая своим демоническим взглядом...

Тео подскочил на кровати, сжимая в одной руке палочку, а в другой — клок простыни. На лбу выступил холодный пот, сердце колотилось; он с трудом перевёл дыхание.

— Проклятье, — процедил он сквозь зубы и перевёл взгляд на часы. — Уже полдень? Да быть того не может.

Быстро одевшись, он вышел в общую гостиную. Она была пуста, за исключением Трейси, сидевшей в уголке с книгой в руках. Мысленно выругавшись, он окликнул её.

— Эй, Дэвис, — голос чуть дрожал при одном воспоминании о ночном кошмаре, — почему не на уроке?

Он начисто забыл, что сегодня вместо третьего урока окно.

Трейси подняла на него глаза; она была удивлена и явно не предполагала, что в гостиной факультета есть кто-то кроме неё. Отбросив со лба белокурую чёлку, она ответила Нотту будничным тоном:

— Пора уже знать расписание.

На мгновение Тео захлестнула волна слепого бешенства, но ощущение отдыха и расслабленности во всём теле подавило эту вспышку.

— А, к чёрту. Сам узнаю.

Он застегнул мантию и вышел, как всегда, даже не обернувшись на Трейси, которая вновь уткнулась в книгу, сидя неестественно прямо. Он не знал, что едва дверь за ним захлопнулась, как Трейси отбросила не нужный больше том и в отчаянии закрыла лицо руками.