Право на поражение (гет)

Спящий Том казался совсем юным и беззащитным. Я провела пальцами по его щеке, затем доверчиво положила голову ему на плечо, наслаждаясь кратким мигом покоя и близости.

Светало.

Тусклый свет пробивался сквозь неплотно закрытые шторы, отчего на стенах танцевали тени, превращаясь то в диковинных зверей, то в зыбкие силуэты людей. Ночь заканчивалась, а вместе с ней и время, когда Риддл принадлежал мне и телом, и душой.

Я искренне хотела верить, что мы больше не расстанемся, но понимала, что от меня ничего не зависит. Том — ветер, злой и порывистый. Его нельзя ни поймать, ни приручить, только следовать за ним и не задумываться, куда нас заведёт эта болезненная привязанность.

* * *

— Что?

— Он сказал всем, что ты болеешь, — терпеливо повторил Рабастан.

— Месяц?!

— Мало ли. Может, у тебя редкий вид чесотки или хроникус сопливус.

— Нет такой болезни. Ты только что её придумал. — Я сердито посмотрела на Лестрейнджа, на что он обезоруживающе улыбнулся и налил мне полный стакан огневиски. Дескать, выпей, детка — и жизнь сразу станет веселее.

— Какая разница, что он сказал? — Лестрейндж не понимал, чем я недовольна. — Даже если бы Риддл вдруг всем заявил, что ты уехала в паломничество к тибетским монахам, ему бы всё равно поверили. Он ведь, мать его, герой, а героем нынче быть выгодно.

— Главой Аврората тоже, — сказала я, намекая, что уже обед, а он даже и не думает идти на работу.

Рабастан не стал спорить, лишь спросил:

— Пить будешь?

Я покачала головой. Он взял мой стакан, махом опрокинул в себя янтарную жидкость и довольно зажмурился. После моего возвращения прошло два дня. За это время мы успели поссориться, помириться и перейти на ты. То ещё достижение, честно говоря, но всё же я была рада.

Приятно знать, что кто-то нуждается в тебе настолько сильно, что готов снова стать нянькой, только чтобы не упускать из виду.

* * *

На третий день Риддл пригласил меня на чашку кофе. Это можно было бы назвать свиданием, если бы он знал такое слово или видел в нём пользу.

Кофе был вкусным, как и десерт, а вот внимание людей раздражало. Гарри всегда привлекал к себе внимание, где бы ни появлялся, Риддл же по сравнению с ним был грёбанной суперзвездой, разве что автограф у него не просили.

Взгляды, шёпот за спиной, неприкрытое восхищение и желание угодить — всё это было настолько похоже на тот первый послевоенный год, что становилось страшно. Хотя войны как таковой не было. Скрытое противостояние, мелкое вредительство, пара убийств и битва между двумя магами, ни один из которых не сражался ради общего блага — больше всего это походило на соперничество. Или на фарс.

Как ни крути, всю грязную работу за Тома сделали Невилл с Луной, я же преподнесла ему победу на блюдечке. Надеялась, что, если показать способ, как достичь желаемого не убивая, это сработает, и он не превратится в бездушное чудовище.

— Зачем ты меня сюда пригласил?

— Тебе здесь не нравится? — Риддл откинулся на спинку стула и улыбнулся. Улыбка у него была красивой, довольной, как у человека, наконец-то нашедшего свой Авалон и ни за что не желающего с ним расставаться.

— Нравится, — я натянуто улыбнулась. — Десерт вкусный.

— Лгунья. — Риддл позвал официанта и, расплатившись, сказал: — Пошли.

— Куда?

— Туда, где нас не потревожат.

Мы аппарировали в кофейную «У дядюшки», где осенью следили за Ханной. Казалось, что с того дня прошло несколько лет, а не месяцев. То время было далёким, больше похожим на иллюзию, чем на воспоминание.

Я обхватила себя руками и поёжилась: было холодно. Зима закончилась, но теплее не стало. Озеро рядом с кофейней было сковано льдом, обманчиво прочным, но я-то знала, что весь он исчерчен трещинами и пустотами.

Стоит сделать неверный шаг — и ты с головой ухнешь в ледяную купель.

Риддл взмахнул волшебной палочкой, накладывая на меня согревающие чары. Он мог меня просто обнять или увести в кофейню, но не сделал этого. Том всегда держался как будто в стороне, оставляя мне право выбора, право сделать первый шаг. Что поделать, если он не умел показывать эмоции, не умел сопереживать и большинство важных вещей считал не заслуживающей внимания ерундой.

Том так и не научился быть человеком, хотя в последнее время понимал, что что-то с ним не так. Возможно, именно поэтому не хотел меня отпускать. Верил, что с моей помощью сможет измениться и вернуть себе то, что потерял много лет назад.

— Ты счастлив? — спросила я его.

Увидев, как он внимательно и требовательно смотрит на меня, я уточнила:

— Ты стал министром, получил власть и влияние. Получил всё, что хотел. Это сделало тебя счастливым?

— Нет, — ответил Риддл. — Это только начало. Я хочу гораздо большего.

— Чего?

— Перемен.

— Разве ты не уничтожил Синих?

Я повернулась к нему, пытаясь понять, о чём он думает. Тщетно! Том по-прежнему оставался для меня закрытой книгой.

— Это не было целью, лишь промежуточным этапом.

— А что сделает тебя счастливым? Какова твоя цель?

— Я расскажу об этом позже. Всему своё время, Гермиона.

Он провел рукой по моим распущенным волосам. После моего возвращения у него появилась болезненная потребность прикасаться ко мне, словно Том хотел убедиться, что я никуда не исчезну.

Что я всё ещё рядом.

Как ни крути, и Снейп, и Лестрейндж были правы: Риддл постоянно балансировал на тонкой грани между безумием и рациональностью. Стать его якорем было страшно, но у меня нет выбора, если я хочу сохранить хотя бы то подобие мира, которое сейчас существует.

* * *

Посетителей в кофейне почти не было, лишь пожилая пара волшебников, слишком занятая разгадыванием кроссвордом и совершенно не обращающая внимание на окружающих. Мы поужинали, а затем поднялись в одну из гостевых комнат на втором этаже, где и провели ночь.

Я понимала, что Риддл это сделал для меня; иногда он мог предугадывать мои желания и идти на уступки. Правда, всегда нужно было отдать что-то взамен.

Так утром он попросил меня надеть обручальное кольцо.

— Неужели всё ещё хочешь на мне жениться? — спросила я, стараясь не смотреть ему в глаза. Не хотела признаваться даже самой себе в том, что хочу от него услышать.

— Разумеется. Это нужно для дела, — честно ответил он.

Я горько усмехнулась. Конечно, ради дела на всё можно пойти, а чувства — эта такая ерунда.

— Когда?

— В начале июня. Не беспокойся, я всё распланировал. Тебе не нужно будет заниматься подготовкой, писать пригласительные гостям и составлять меню. Главное, на церемонию не опоздать — это будет дурным тоном.

Риддл говорил о чём-то ещё, но я не прислушивалась. Крутила обручальное кольцо на пальце и смотрела в окно. В унылом пейзаже и застывшем в безмолвии озере было гораздо больше смысла и свободы, чем во всех словах, произнесённых Томом. Он всегда старался быть честным со мной, но — видит Мерлин! — лучше бы иногда врал.

* * *

Неделю спустя, когда я спешила на собрание законников, увидела в Атриуме знакомую канареечную мантию. От неожиданности споткнулась и едва не упала.

Луна. Это была Луна!

Замерла на миг, а затем пошла за ней, едва не срываясь на бег. Словно почувствовав, что за ней следуют, Лавгуд оглянулась и вдруг улыбнулась, радостно так, совсем как раньше.

Подойдя к ней, я какое-то время молча рассматривала её, отмечая, что она ни капельки не изменилась. Луна же шагнула вперёд и обняла меня, крепко-крепко, давая снова почувствовать себя в безопасности.

После всего, что произошло, после предательства, после поражения она всё ещё считала меня своим другом. Это было так наивно и глупо, так безрассудно, но в этом была вся Луна.

Мне о многом хотелось её расспросить, узнать, чем она занимается и где Невилл. Прошло чуть больше месяца, а казалось — что целая жизнь, которая создала между нами пропасть из недомолвок, лжи и глупых обид, которые никак не удавалось забыть.

Мы разучились доверять друг другу, и от этого было больно.

— Я не знаю, что сказать, — честно призналась я.

— Тогда молчи, — сказала Луна. Отступила на шаг, держа мои ладони в своих, и робко улыбнулась.

Ей тоже было тяжело, и она тоже сомневалась, но в ней не было страха. Риддл же научил меня убивать и бояться, идти напролом к цели и не доверять никому кроме себя. За это короткое время он смог изменить меня так же, как и я его. Вряд ли это можно назвать равнозначным обменом, но сделанного не воротишь, а мёртвых не воскресишь.

— Нам нужно поговорить.

Лавгуд кивнула и предложила:

— Давай завтра встретимся? В нашем кафе?

— Хорошо. В пять. Приходи вместе с Невиллом.

Луна снова кивнула, сжала на прощание мою руку и ушла. Я стояла среди чужих, спешащих по своим делам волшебников и смотрела ей вслед. Мне на миг стало страшно, словно я вот-вот её потеряю.

Глупо, знаю, но я ничего не могла с собой поделать.

* * *

— Ты можешь заниматься чем захочешь. Можешь вернуться в лабораторию и ставить опыты на мышах, можешь продолжить учиться. Я даю тебе полную свободу.

Риддл сидел за столом в своём кабинете и просматривал корреспонденцию. Часть писем сразу отправлялась в мусорный ящик, часть — в стол, а остальные он бегло просматривал, попутно делая пометки в ежедневнике. Он то хмурился, то усмехался, то задумчиво подпирал голову рукой, словно решал в уме сложную задачу.

— А что взамен? — осторожно спросила я.

— Оставайся моим человеком. Моими глазами и ушами среди этих напыщенных снобов и идеалистов.

— Ты так и не научился доверять людям.

— Я доверяю тебе. И Лейстрейнджу. Этого достаточно.

Его слова прозвучали резко, но, посмотрев на меня, он смягчился и сказал:

— Брось дуться! В большинстве своём люди не стоят того, чтобы за них сражаться. Не стоят доверия. Они хотят жить в своём отлаженном мещанском сегодня и до смерти боятся перемен. Считают их злом, но в то же время не готовы отстаивать свои интересы. Они боятся, и за этот страх я их презираю.

— Мы все чего-то боимся.

— Но не все преклоняемся перед своим страхом, — парировал Риддл, а затем позвал: — Иди ко мне.

Я шагнула к нему и как-то вдруг оказалась у него на коленях в его объятиях, ощущая на своём виске тёплое дыхание.

— Ты не прав, — упрямо возразила я.

Том рассмеялся и предложил:

— Что ж, тогда покажи мне свою правду. Покажи, что люди могут совладать со своим страхом.

Это был вызов, и я приняла его. Так я и оказалась среди законников.

Они были затянуты в корсеты консерватизма, опирались на вековые традиции и принимали в штыки всё, что выходило, по их мнению, за рамки приличного и понятного. Глядя на них, мне было и смешно, и грустно. Я пообещала себе, что сломаю систему, и тогда Риддл поймёт, что ошибался.

* * *

— Чем ты сейчас занимаешься? — спросила Луна.

Она грела руки о чашку с какао и избегала смотреть мне в глаза. Словно у неё была тайна, которой она стыдилась.

— Борюсь за права оборотней. — Я невесело усмехнулась. — Конечно, это сложно. Общество всегда их ненавидело, а они платили им тем же, нападая в полнолуние и заражая ликантропией. Не представляю, что нужно сделать, чтобы остановить эту вражду.

— Победить страх?

— Может, и так, — задумчиво произнесла я, а затем спросила: — Как Невилл? Он сегодня не пришёл.

— Хорошо. По крайней мере, настолько хорошо, как может быть человек, перешедший дорогу новому министру магии.

— Разве Риддл его ищет?

— Да. Нет. Не знаю. — Луна устало опустила голову на скрещенные руки и пробормотала: — За нами следили. Несколько дней, может, больше. Пришлось переезжать с места на место. Невилл решил разделиться и однажды утром просто исчез. Прошла уже неделя, а я так и не знаю, что с ним.

— Так это ты его искала в министерстве?

Лавгуд кивнула.

— А что ещё мне оставалось делать? Он всё тот же Невилл, каким был в школе. Глупый и бестолковый, зато храбрый. Готов расшибить лоб об стенку, только чтобы защитить других. Мне так страшно, Гермиона. Так страшно! У него ведь хватит дурости самому подставиться под удар, если он будет верить, что это как-то поможет.

— Мы найдём его. Я помогу! — сказал я, ободряюще сжав её руку.

Луна как-то странно посмотрела на меня, словно сомневалась, стоит ли принимать мою помощь. Она тоже боялась. Не за себя, нет. За Невилла.

И этот страх ранил меня сильнее, чем жалящее проклятие.

— После всего, что мы сделали с тобой, ты всё ещё хочешь помочь? — спросила она, боясь мне поверить.

— Да, — ответила я, не задумываясь.

В конце концов, они тоже желали перемен, как и я, и не боялись сражаться за то, во что верили. Одно это стоит того, чтобы за них сражаться.

* * *

На следующий день мы вместе с Лестрейнджем отправились в министерство. Он был под оборотным зельем и в неизменном твидовом пиджаке.

— Юбка мне нравилась больше, — сказала я, пытаясь как-то завязать разговор по дороге.

— Да ну? А может, мои ноги? Признайся, Грейнджер, что в чулках они были чудо как хороши, даром что старушке О'Нил было под семьдесят.

Я невольно улыбнулась: Рабастан не исправим, но именно это мне в нём и нравилось.

— Нет, ноги у миссис О'Нил были не очень. Кривоваты, — пояснила я, а затем спросила: — Если бы ты хотел кого-то найти. Кого-то, кто прячется и знает, что его ищут, то что бы ты сделал?

— Всё зависит от того, для чего ты ищешь человека.

— Есть варианты?

— Конечно! К примеру, для того, чтобы убить.

Я на мгновенье опешила, а потом сердито воскликнула:

— Что за глупости! Я никогда бы не стала этого делать.

Рабастан примиряюще поднял руки, тем самым словно говоря, что сдаётся и будет паинькой. Конечно, я ему не поверила.

— И всё же? — снова спросила я.

— Нашёл бы близких людей беглеца и надавил бы на них. По-настоящему хорошие и отважные люди позволят скорее убить себя, чем навредить тем, кто для них дорог.

— Ты рассуждаешь как Пожиратель.

— Я и есть Пожиратель, Гермиона. Только униформа другая да правил чуть больше, нежели три года назад, — устало сказал Рабастан.

Он обогнал меня на пару шагов, а затем остановился. Я в нерешительности замерла рядом, не зная, что сказать и как себя вести. Такой Лестрейндж вызывал у меня неприязнь, похожую на липкую патоку. Испачкаться — раз плюнуть, а чтобы отмыться, нужно время и усилия.

— Извини, я не хотел тебя пугать. — Он обернулся и протянул мне руку. — Просто не хочу, чтобы ты строила иллюзии и думала обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Правда — она честнее, хоть от неё и больнее раз в десять.

Кивнув, я шагнула вперёд и вложила свою ладонь в его.

Он был прав. Правда — она как обоюдоострый нож, но лучше раз об него порезаться, чем потом всю жизнь наступать на одни и те же грабли.

Жаль только, что люди так поздно понимают это.

* * *

Выманить Невилла я решила с помощью Франчески. За то время, пока меня не было на Гриммо, заботу о плотоядной герани взял на себя Рабастан. Он ласково называл её чудовищем, она же в ответ так и норовила откусить ему палец.

Разместив, как и в прошлый раз, объявление в «Пророке», я стала ждать. Рано или поздно Лонгботтом наткнётся на него и даст о себе знать. Я была уверена, что он продолжает читать газеты. Ему важно было знать о том, что происходит в магическом мире, важно знать, что всё было не зря.

Объявление о продаже Франчески разозлит его — в этом я уверена.

Луна посмеивалась над моими планами, но не отговаривала. Казалось, что в эти дни мы стали с ней ближе, чем за всё время, что друг друга знали.

Она пригласила меня домой. Эту квартиру Лавгуд снимала всего лишь неделю, но за это время она наполнилась красками и жизнью. Скучные обои в цветочек были заклеены рисунками и плакатами, на диване валялся ворох разноцветных мантий вперемешку с маггловскими платьями, а на кухне стояла дюжина разнообразных кружек со смешными картинками.

Лавгуд призналась, ужасно смущаясь, что всегда хотела иметь место, в которое можно пригласить много друзей. Она всегда об этом мечтала и даже решила научиться готовить разные сладости, чтобы было что подавать к чаю. Правда, сносно у неё получались только кексы, но Луна не расстраивалась. Говорила, что всё обязательно получится, главное — продолжать пробовать.

— Что ты будешь делать, когда мы найдём Невилла? — спросила я, лакомясь шоколадным печеньем. Оно было чуть подгоревшим, но всё равно очень вкусным.

— Поеду путешествовать.

— Куда?

— Может быть, в Австралию или в Африку. Подальше от Англии.

Луна рассеянно перебирала вырезанные из дерева бусины в тарелке и нанизывала их на нитку. Казалось, что это нехитрое занятие поглотило всё её внимание, но это было не так. Луна внимательно слушала и наблюдала. Ей это всегда было интереснее, чем пустые разговоры.

— Ты разочаровалась в борьбе?

— Нет, в людях, — ответила она. — Зачем бороться, если ничего не можешь изменить?

— Ради себя.

— Ты идеалистка, Гермиона. Надеюсь, что Риддл не сможет убить этого в тебе.

Я улыбнулась, про себя подумав, что тоже на это надеюсь. Наши с Томом отношения были похожи на танец над бездной, и за каждый новый тур нужно было заплатить цену. Я уже потеряла столь многих и боялась задумываться над тем, кто будет следующим.

Боялась будущего.

* * *

Покинув дом Луны, я на миг зажмурилась, — солнце било в глаза и слепило — а потом открыла глаза и увидела в толпе знакомую светлую макушку.

Драко? Но что он здесь забыл?

Малфой месяца два как не покидал свой особняк, предпочитая добровольное отшельничество обществу людей. В последний раз я видела его пару недель назад, когда решила вернуться к Риддлу. Конечно, он не понял и не принял моего решения, считая его глупым и эгоистичным, но всё же… Всё же я хотела верить, что когда-нибудь он вернётся к нормальной жизни.

Когда-нибудь снова станет прежним.

* * *

Риддл был полон планов и привычек. Раньше я этого не замечала, а сейчас начала понимать, что он бывает предсказуемым.

Так, он никогда ничего не ел вне дома на Гриммо, пил только после проверки жидкости амулетом для выявления ядов. Я никогда не видела его со стаканом огневиски или вина. Том всегда оставался трезвым и собранным, готовым в любой миг отразить нападение.

Все его вещи и одежда были аккуратно сложены и имели своё место на полках. Казалось, он никогда ничего не забывал и не путал. Это пугало. Будто в его голове была какая-то машина, которая отвечала за чёткость и последовательность исполнения всех его замыслов.

Ещё Риддл любил расчёсывать мои волосы на ночь. Я понимала, что это своего рода ритуал. Акт доверия, когда я поворачивалась к нему спиной и становилась уязвимой. Проблема в том, что я всегда была уязвима.

Медленно проводя расчёской по моим волосам, Том ждал, когда я первой нарушу молчание. Ждал отчёт.

— Они не примут закон, разрешающий оборотням обучаться в Хогвартсе и колдовать, — сказала я, решив, что оттягивать дальше неприятные новости не стоит.

— Значит, нужно убедить их. Показать, что оборотни смогут стать нашими друзьями. Люпин же смог вести почти нормальный образ жизни.

— Люпин мёртв.

Он отложил расчёску и повернул меня к себе. Его волосы были мокрыми после ванны, рукава рубашки небрежно закатаны, а очки он снял, отчего лицо Гарри выглядело ещё более чужим и незнакомым.

Я отвела взгляд и повела плечами, мягко освобождаясь от его хватки. Иногда с ним было хорошо, иногда — неуютно. Смешно, но я всё чаще забывала о том, кем он был. Жила лишь сегодняшним днём, рискуя снова вляпаться в неприятности.

— Гермиона, нам необходимо утвердить этот закон.

— Зачем? Ты всё время повторяешь, что это важно, но не говоришь, зачем тебе это. Я не верю, что ты хочешь сделать жизнь оборотней лучше.

— Это в который раз доказывает, что ты умнее других, — сказал он, обхватив моё лицо руками. Казалось, что ему доставляло удовольствие то, что я каждый раз ставила под сомнения его поступки и решения. Что ему нравилась моя борьба, и Том искренне наслаждался ею.

— И всё же?

— Хочу лишить волшебников преимущества. Они перестали считать магию чудом и относятся к ней так же, как магглы к электричеству. К чему-то само собой разумеющемуся. К чему-то привычному, что будет всегда. Я же хочу показать им, что они не правы.

— Зачем? Разве это что-то изменит?

— Это изменит всё.

В ту ночь он не стал больше ничего объяснять. Я ещё долго не могла уснуть, теряясь в догадках и сомнениях. То, что для Риддла было игрой, для других могло обернуться серьёзными неприятностями. Оставалось надеяться, что мы с Лестрейнджем сможем остановить его, если что-то пойдёт не так.

* * *

Либо Невилл превратился в параноика, либо действительно поумнел. На протяжении недели он слал мне бумажные самолётики, где были предложения встретиться то в одном, то в другом месте, и каждый раз Невилл не появлялся. День за днём я ждала его по два-три часа в назначенном месте, а затем, поняв, что он снова не придёт, уходила ни с чем, но упрямо продолжала приходить на встречи.

Чего-чего, а упрямства и терпения у меня хватало с лихвой.

Почему я решила, что самолётики слал Невилл? Очень просто: все они были подписаны неким мистером Смитом, да и почерк был его, чуть угловатый, смешной. Возможно, за мной следили, а может быть, Лонгботтом больше не считал меня другом и верил, что я смогу его предать.

Мерлин, какая же это всё глупость! Мы сами себе создали проблему и теперь не могли найти выход, раз за разом совершая те же ошибки.

От отчаянья у меня опустились руки. Я решила, что, если и в седьмой раз Невилл не придёт на встречу, я больше не стану тратить время в пустую и попробую поискать его другим способом.

В воскресенье я аппарировала в Грин Парк чуть раньше назначенного времени. Было солнечно, тепло, и я решила немного прогуляться. Несмотря на выходной день, в парке почти не было людей, что меня только радовало. Прохаживаясь по мощёным дорожкам, я с наслаждением вдыхала свежий воздух и старалась ни о чём не думать. Мысли тянули за собой воспоминания, а те — чувства и эмоции. В последнее время я редко ощущала себя счастливой.

Устав от прогулки, я села на лавку и стала ждать. Минутная стрелка на часах приближалась к двенадцати; скоро полдень. Закрыв глаза, я наслаждалась солнечным теплом и почти что задремала. Разбудило меня чьё-то прикосновение к руке.

Повернувшись, я увидела Малфоя. Его шрамы на прохладном воздухе покраснели и стали выделяться ещё чётче на бледной коже. Отталкивающее зрелище, что ни говори.

— Что ты здесь делаешь? — вырвалось у меня от неожиданности.

— Сижу, — ответил он, кривовато улыбнувшись, отчего его лицо стало ещё более некрасивым. — Ждёшь кого-то?

— Не-е-ет, — неуверенно протянула я. — Просто гуляю.

Мы молчали какое-то время, каждый думая о своём. Я то и дело поглядывала на наручные часы. Малфой заметил это и сказал:

— Он не придёт.

— Кто?

— Сама знаешь. Слишком осторожничает, — ответил Драко со злостью.

— Так это ты следил за Невиллом и Луной?

Малфой промолчал, но всё и так было понятно. Вопрос в том, зачем он это делал? Чего добивался? Я знала — Драко не скажет.

— Не вмешивайся, ладно? — не то спросил, не то попросил он. — Это не твоё дело.

— А чьё?

Драко снова не ответил, лишь аппарировал, оставив меня в одиночестве, растерянную и напуганную. Всё это время я боялась, что по дороге разрушений может пойти Риддл, и совсем забыла о том, что другим людям тоже не чуждо желание причинять боль.