Регент для юного Тёмного Лорда (джен)

(Не бечено)

В Министерстве Магии назревала гроза, точнее не в самом министерстве, а всего лишь в кабинете достопочтенного министра, где собрался спешно созванный Фаджем круг его доверенных лиц.

Мрачное напряжение сгущалось в комнате по мере того, как присутствующие по очереди проглядывали газетные заголовки и угрюмо передавали газеты друг другу.

Рамси Эйвери, прежде не допускавшийся в столь близкое к власти высокопоставленное общество, чувствовал себя здесь неуютно, ему не нравились эти напыщенные чиновники, не нравились охранные заклятья и стоящие за дверями авроры, словно это был зал суда, а не министерский кабинет. Ему не нравились высокие шкафы, доверху заполненные различными бумагами, которые то и дело высыпались оттуда, усеивая весь кабинет белыми клочьями, не нравились собеседники, сидящие рядом за большим круглым столом и усиленно делавшие вид, что они абсолютно равны по статусу. Да и сам министр магии не вызывал у Рамси никаких положительных эмоций, однако от него зависело сейчас слишком многое, чтобы проявлять присущую Рамси прямоту.

Тяжелая атмосфера всеобщего недовольства давила на плечи не хуже увесистого груза, никто не произносил ни слова, все лишь озабоченно цокали языками да шуршали желтоватой ломкой газетной бумагой.

— Ну что ж, господа, — Фадж, наконец, отложил газету и сцепил руки в замок. — И каково же ваше мнение по этому вопросу?

— Знаете, господин министр, это уже переходит всякие границы, — зло прошипел Барти Крауч, сидевший напротив. — В чьих руках, в конце концов, находятся бразды правления? Не хватало ему ещё и министерство подмять под себя! — мистер Крауч дернул к себе одну из газет и негодующе ткнул пальцем в один из самых крупных заголовков.

— Безусловно, в моих, — холодно отрезал Фадж, прищурившись. — Но эта проблема волнует и меня, иначе я не собрал бы вас всех столь скоро и неожиданно.

— Ситуация становится тревожной, — негромко проговорил невысокий сухощавый человек, который был бы совершенно незаметен, если бы не густая грива темно-рыжих волос. По этой примете всегда без труда можно было опознать Руфуса Скримджера, главу аврората. — Меня не волновала эта ситуация до недавнего времени, но теперь, когда мистер Малфой сделал столь провокационное заявление, игнорировать его поведение больше невозможно.

— Он собирается отстаивать права оборотней! — фыркнул Крауч. — Он! Бывший пожиратель, которого от Азкабана отделяла исключительно толщина его кошелька! И он, ничуть не смущаясь, берет этих тварей под свое покровительство!

— Действительно, — покачал головой Фадж. — Редкой наглости человек. Собирать под своим крылом всех негодяев под предлогом объявления политики терпимости к магическим существам, учитывая, что сам он причастен к уничтожению этих самых существ. А если он решит объединить всех оборотней? На что по-вашему он будет способен с такой поддержкой?

— Я думаю, амбиции и аппетиты мистера Малфоя могут сподвигнуть его к более решительным действиям, — задумчиво произнес Скримджер. — На вашем месте, министр, я бы почаще проверял свой чай и домовика…

— Вы думаете, он способен на убийство? — охнул Фадж.

— Я думаю, он способен на многое, но вам хватит и простого зелья подчинения, — спокойно ответил Скримджер. — Он будет диктовать вам свою волю, а что будет дальше, известно лишь одному Богу.

— Так может, нам стоит… опередить его? — склонился над столом Крауч, понизив голос. — Наследник у него есть, род не угаснет… Чистокровные не станут поднимать шума, если останется наследник семьи.

— Глупости, мистер Крауч! — недовольно отмахнулся Фадж. — У мистера Малфоя такие связи в прессе, что стоит нам к нему хоть пальцем прикоснуться, как мы все ласточками полетим со своих постов. Представьте, сегодня он заявляет о своем новом политическом направлении, а назавтра с ним что-то случается, что вы, простой обыватель, подумаете?

— Что случившееся неслучайно, — пробормотал себе под нос Рамси и тут же осекся под устремленными на него со всех сторон пристальными взглядами.

— Именно! — воскликнул Фадж, хлопая в ладоши. — Именно так, джентльмены! Прошло достаточно времени, прошлое подзабылось, выросло новое поколение, не знающее войны и её героев… с обеих сторон. Как думаете, за кого они будут? За консерваторов или за прогресс?

— Э-э-э… за вас? — рискнул предположить Рамси.

Фадж снисходительно посмотрел на него.

— Не уверен. Деньги и связи творят чудеса, а у мистера Малфоя вполне достаточно и тех, и других. Репортеры смотрят ему в рот, министерство вот-вот запляшет под его дудку… наше положение крайне шатко, господа! — Фадж развел руками.

— Что стоит засадить его в Азкабан на пару месяцев? — хмыкнул Крауч. — Станет как шелковый. Гарантирую!

— Ах, мистер Крауч, вам бы только Азкабан, — откликнулся Скримджер, не поворачивая к собеседнику головы и все также пристально глядя то на Рамси, то на министра. — Шум не нужен, по крайней мере, пока. Всё слишком неопределенно. Вспомните прошлый год, директор Дамблдор умолчал о нюансах произошедшего в вверенном ему Хогвартсе, но я сумел выяснить, что этот мальчик, Гарри Поттер, в свои одиннадцать лет уже успел сразиться с Тем Кого Нельзя Называть и победить его.

— Это мы знаем, — нетерпеливо перебил его Фадж.

— Но вряд ли вы знаете, что Тот Кого Нельзя Называть явился вовсе не за мальчиком, а за философским камнем, — Скримджер говорил тихо, но глаза его горели каким-то странным огнём ликования и гордости, вероятно, эта информация действительно была с большим трудом выявлена и доказана.

— Но… но… разве это не сказки? — выдохнул побледневший Крауч. — Философский камень — это же… это же…

— Это не сказки. Камень существует. Его создатель и владелец Николас Фламель боялся, что его найдут, и передал камень директору Дамблдору на хранение. А тот, вероятно, решил проверить, насколько паранойя мистера Фламеля имеет право на жизнь. Вот только он не подумал, что во всё это немедленно окажется втянут мистер Поттер, — Скримджер тряхнул своей густой шевелюрой и откинулся на спинку стула. — Так что, господа, мы вновь оказываемся на грани войны, только теперь уже и вовсе непонятно с кем, — заключил он.

— Трогать мистера Малфоя нельзя! — категорично заявил Фадж. — Если мы будем лояльны к нему, то есть шанс, что он станет посредником между нами и сторонниками Того Кого Нельзя Называть.

Окружающие удивленно воззрились на него.

— Я имею в виду: никаких происшествий, никакого Азкабана, — поправился Фадж. — Установить круглосуточную слежку, особо внимательно отслеживать все контакты с Августом Руквудом и другими… неблагонадёжными членами общества, пересылки в Азкабан проверять особо тщательно. Мистер Скримджер?

— Будет сделано, — согласно наклонил голову Скримджер.

— А теперь что касается того, как нам умерить его прыть, — продолжил Фадж. — Нужно переключить его на собственные проблемы, неприятности с собственностью, к примеру, его отвлекут. За сыном тоже установите присмотр, без нужды не тронем, но если понадобится... и он сработает отвлекающим маневром, однако, если придется прибегнуть к подобным мерам, необходимо, чтобы во всём был виноват Дамблдор! Учтите!

— К Малфою не подкопаться, — угрюмо пробурчал Крауч. — Всё подписано, заверено, прилизано, подмазано, аж блестит! В документах он разбирается не хуже пронырливого чиновника.

— Пятнышко-то всегда найти можно, — усмехнулся Фадж. — Да, мистер Эйвери? Вы что-то хотели сказать?

А то Рамси не знал, почему его сюда столь любезно и столь же настойчиво пригласили.

— Мистер Малфой — мой давний знакомый, — бухнул Рамси. — Однако, когда мои знакомые начинают действовать неосмотрительно и вызывать недовольство вышестоящих лиц, я обычно предпочитаю своевременно вмешаться.

— Мы высоко ценим вашу добропорядочность, — отозвался Скриджер, лицо его оставалось каменным, но в глазах читалась явственная насмешка. — У вас найдется, чем помочь этим самым вышестоящим лицам?

— Разумеется, — Рамси неприятно усмехнулся. — Как бы я не ценил дружбу, но закон важнее!

— Мы вас внимательно слушаем, — Фадж вытянул руки перед собой и облокотился на край стола.

— Люциус Малфой приходил ко мне пару месяцев назад со очень странной просьбой... — Рамси побарабанил пальцами по столешнице, — он просил меня разыскать моего отца, который некогда был дружен с Темн... Тем-кого-нельзя-называть. Люциус сказал, что есть человек, которому очень нужно встретиться с моим отцом.

— Как любопытно... — протянул Фадж. — И что же дальше?

— Я не общаюсь с отцом уже много лет, — пожал плечами Рамси, — но я все же послал ему весточку. Спустя три недели он сам нашел меня, он пребывал в страшном волнении, все время твердил о призраках прошлого, и... исподволь пытался выспросить у меня, не известно ли мне что-нибудь о возвращении Того-кого-нельзя-называть.

Некоторое время все ошеломленно молчали. Первым опомнился Скримджер:

— Вот оно как, значит! — проговорил он, в задумчивости проводя пальцами по подбородку. — Интересную же игру вы затеяли, мистер Малфой...

— Кто может поручиться, что эти сведения правдивы? — фыркнул Крауч.

— Хотите уличить меня во лжи, мистер Крауч? — вежливо поинтересовался Рамси. — Это лишь наводка, а не факт.

— Вы — наш верный информатор с самого падения Того-кого-нельзя-называть, ваши наводки бывают весьма ценны, — отозвался Скримджер. — И благодаря вашему своевременному раскаянию, вы избежали судьбы многих ваших... прежних соратников. У меня нет оснований не верить вашим словам.

— Я надеюсь на ваши возможности и умения, мистер Скримджер, — произнес Фадж. — Вы сможете расследовать это дело?

— Сделаю все, что в моих силах, министр, — склонил голову тот.

— А вот что касается мистера Малфоя... — голос Фадж стал прохладнее. — Пожалуй, он слишком увлекся политикой. Ему, похоже, больше нечем заняться, а это неправильно... Мистер Крауч, вы, кажется, изъявляли желание провести экспертизу техники безопасности содержания оборотней в домашних условиях?

— А ещё одна пташка нашептала мне о запасе темномагических запрещенных артефактов, хранящихся в его доме, — понимающе откликнулся Крауч. — К тому же, часть его территорий подлежит конфискации по недавно принятому законопроекту, если он немедленно не займется оформлением надлежащей документации...

— Значит, решено, — с облегчением заключил Фадж. — Займитесь этим, мистер Крауч! Я ведь могу на вас рассчитывать?

— Разумеется, — с достоинством кивнул Крауч, вставая и тянясь за своим котелком.

— А вы, мистер Эйвери, все же между делом постарайтесь все-таки вызнать ещё что-нибудь о сложившейся ситуации, — обратился министр к Рамси.

— Всенепременно, сэр, — заверил его тот, также поднимаясь со своего места. — Позвольте откланяться, господа!

Он пожал на прощание руку министру, раскланялся с присутствующими и проследовал к камину, попутно зачерпнув щепотку гремучего пороха.

* * *

Февраль пролетел, как один день, март незаметно подкрался сзади, ласково обогрел теплым солнцем, проказливо обсыпал хлопьями мокрого снега и умчался прочь, задорно хохоча. Его братец, апрель, оказался более спокойного нрава: не грел и не морозил, и хоть небо его не омрачалось тучами, но и не озарялось солнцем. И где-то там в смутной дали приветливо подмигивал людям веселый май, шутливо махал июнь, томно вздыхал июль, а августа и вовсе пока не было видно — он все еще скрывался за спинами братьев.

К середине апреля Том с изумлением обнаружил, что значительно прибавил в росте, а бриться ему теперь приходится каждый день. Кто бы мог подумать, что ранее фантомное тело вдруг станет живым, человеческим. Вместо бессознательного послушного хоркрукса Волдеморт ухитрился сотворить нечто немыслимое, Том все яснее понимал это с каждым прожитым днем и чувствовал, что стал совсем другим, непохожим на того приютского мальчишку, каким был прежде. По сравнению с собой предыдущим он в собственных глазах выглядел слабаком, но вечно терзавшая его тихая злоба на мир отступила, словно морской прилив, обнажив что-то новое, чему Том пока не мог дать названия. Теперь ему хотелось плыть по течению и жить сегодняшним днем, наслаждаясь этим внезапным покоем.

В жизни его, как впрочем, и во внешнем мире, не изменилось практически ничего. Все так же он продолжал изучать магию лишь по книгам, все так же амулет начинал стремительно бледнеть от попыток начать колдовать. Все так же таинственно и мило улыбалась миссис Малфой, когда думала, что ее никто не видит, хотя это давно стало одним из любимых занятий Тома: тайком наблюдать за ней и пытаться рассмотреть её истинное лицо, лишенное привычной маски.

Все так же пристально приглядывал за Томом мистер Малфой, все так же аккуратно перебирал бумаги, решал вопросы и давал интервью пронырливым газетчикам, которые печатали их с завидной регулярностью.

Единственное, что действительно поменялось, это вид из окна Тома: теперь за лесом каждый вечер виднелись огни, изредка доносился смех, крики или музыка, а над деревьями вился слабенький серый дымок.

То были оборотни. Отделенные от дома барьером, отныне они жили на отгороженной территории, жили своей особой волчьей жизнью, раз в месяц оглашая окрестности тоскливым воем.

Вся нечисть, что водилась в лесах мистера Малфоя, теперь предпочитала обходить его владения стороной. Так, на всякий случай. Сыновья луны всегда были скоры на расправу.

Многие из них отправлялись на заработки, едва лишь представлялась такая возможность, но и те, что оставались в этой своеобразной деревне, не теряли времени даром, ежедневно что-то мастеря, латая, заделывая.

Вечные невольные бродяги, оборотни по достоинству оценили спокойную жизнь и проблем пока не доставляли. А все свое недовольство предпочитали скрывать до поры, до времени.

Раз в неделю человек вожака являлся с докладом, и сегодня был как раз один из таких дней.

Том вздохнул и прижался лбом к стеклу.

Ему было безумно любопытно увидеть, как живут оборотни, но случая все не представлялось, а попросить напрямую мешала гордость. Глупо, конечно. Но стоило Тому подумать, что про это узнает Скабиор, то всякое желание открывать рот на эту тему пропадало мгновенно.

Как-то за эти месяцы вышло так, что их отношение друг к другу стало абсолютно взаимным: оба друг друга не переносили на дух.

Оборотень, вернувшись в родную стаю, вновь стал тем дерзким нахалом, что в свое время ворвался в лавку Борджина. Будучи формально старше Тома на несколько лет, он не отказывал себе в удовольствии лишний раз подчеркнуть юный возраст последнего. Скабиор никогда не нарывался, но намеки его всегда были идеально прозрачны.

Том мог дрожать от гнева, но все равно держал лицо под маской спокойствия, хотя порой безмерно хотелось вспомнить приютское прошлое и дать Скабиору в зубы. Желательно, ногой и с размаху.

Хороши союзники, нечего сказать!

Сзади раздался негромкий хлопок, но Том даже не обернулся.

— Вас ждут на завтраке, молодой господин, — тихо доложила домовушка. — Мне сообщить о вашем приходе или предпочитаете поесть здесь?

— Я приду, — отозвался он, не поворачивая головы. — Передай, что я сейчас буду.

— Да, молодой господин, — Дора в едва различимом отражении в стекле поклонилась и с тем же тихим хлопком исчезла.

— Не могу же я прятаться тут вечно, — хмыкнул Том себе под нос. — Хоть я и марионетка, но спутать веревочки я все же сумею... — он осекся и покосился на висевший рядом с окном натюрморт: ваза с фруктами странно покачнулась, Том тут же состроил раздосадованную гримасу и в сердцах хватил кулаком по подоконнику. — Какая же скука! К черту! Будь оно все проклято!..

По натюрморту пробежала легкая рябь, и Том почувствовал, что незваный гость ушел.

* * *

— Бесится, значит, говорите? — Люциус бережно провел пальцами по раме портрета. — Спасибо за помощь, дорогой прадедушка...

— Когда мальчишки начинают скучать в четырех стенах, они начинают делать глупости! — проскрежетал седовласый старик, нахмурился и погрозил нарисованным пальцем. — Помяни мое слово, этот ещё даст вам всем горя хлебнуть! Найди ему дело, да поскорее, чтоб перебесился, и мозги на место встали! Или по девкам своди — тоже иногда помогает!

— Боюсь, по девкам ему ещё рановато, — протянул Люциус. — А вот дело...

— По девкам-то самое время, — хохотнул старик. — Иначе жена горькими слезами обливаться будет от такого муженька неумелого! Тебя, видать, по молодости мало водили, раз всего один сын, и тот на моль похож!..

— Я тебя понял, прадедушка! — перебил разглагольствования портрета Люциус. — Будь так добр, давай вернемся к первоначальной теме!

— Делом его займи, — буркнул портрет, обиженно запахиваясь в мантию. — Да такое, чтоб ни минуты спокойной не было. Пусть вымотается, заодно все страсти с души схлынут. Когда мечтаешь только о том, чтоб до кровати добраться, никакая дурь уже в голову не лезет!

— И то верно, — хмыкнул Люциус. — Это должно быть что-то очень незаурядное, весьма незаурядное. Такую энергию следует направлять в мирное русло!

* * *

— Ещё раз! — отрывисто скомандовал Скабиор. — Как вас учили? Глаза закрыть, задуматься о вечном, сконцентрироваться, когти выпустить!

— А я думал, о вечном задумываются в другом месте, — пробурчал Джаспер, мрачно созерцая свои безукоризненно ровные ногти.

— Можешь потренироваться и там, — любезно разрешил Скабиор. — А сейчас продолжаем!

Он сел на пенек, скрестил руки на груди и, подняв подбородок, зорко оглядел своих учеников: десяток волчат сидели кто на бревне, кто на корточках, а кто и просто на земле, взгляды их были сосредоточены, зубы стиснуты, лица нахмурены, вот только одна жалость — когти от этого быстрее не появлялись.

— Разве мы не превращаемся только в полнолуние? — подал голос один из волчат, Брайан, озвучив тем самым невысказанный вопрос многих.

— Нет, — коротко отозвался Скабиор и, вздохнув, соизволил пояснить. — Превратиться полностью мы можем лишь в полнолуние, это так. Но трансформировать отдельные части тела мы можем и в обычные дни. С этим надо быть особенно осторожным! Трансформируете себе длинные клыки, не изменив форму челюсти... — ну, вам будет очень больно! Даже просто прикусить щеку — больно, а уж проткнуть её...

Волчата притихли, кто-то опасливо прикоснулся к щеке, кто-то испуганно попытался проверить длину зубов.

— Но на это у вас пока умений не хватит! — жизнерадостно возгласил Скабиор. — Тем не менее, экспериментировать не советую! Мы пока учимся на простом, на когтях!

Он поднял руку: пальцы его напряглись, ногти медленно пожелтели и начали вытягиваться все больше и больше. Скабиор аккуратно провел кончиком когтя по щеке, осталась чуть заметная белая полоска.

— Не понимаете? Что ж, попробую объяснить так, как в свое время объясняли мне... Представьте, что ваша рука больше не принадлежит вам, отпустите её, забудьте про неё, — громко произнес он. — Почувствуйте, как немеют пальцы, как вы перестаете их ощущать, владеть ими, а после... поверьте, что ваши ногти способны меняться! Не пытайтесь контролировать этот процесс сознанием, просто отриньте все доводы разума и верьте!

— Просто... поверить? — недоверчиво переспросил Сар. — Но это же...

— Бред! — заносчиво выкрикнул Одди, высокий длинноногий подросток с лицом, чем-то слегка напоминавшим лошадиное. — Торфин учил нас по-другому!

— А сейчас вас учу я! — недобро отозвался Скабиор. — И поскольку за несколько месяцев с ним вы так ничему и не научились, то советую не пренебрегать моими уроками!

Одди негодующе фыркнул и демонстративно отвернулся, сделав вид, что ему нет никакого дела до слов наставника, лишь вполголоса процедил что-то нелицеприятное в его адрес. Скабиор открыл было рот, чтобы резко одернуть наглеца, но его опередил Сар:

— Закрой пасть, Одди! Торфин вообще нам ничего не объяснял! Если он тебе покровительствует, то это ещё не повод хамить всем подряд!

— Ой, кто бы говорил! — издевательски отозвался тот. — А то мы не знаем, чей ты прихвостень? Думаешь, что-то отломишь, если как следует поддакнешь? — Одди многозначительно хохотнул.

— Ах ты! — Сар вскочил. — Отвечать за свои слова тебя, похоже, не учили? Так я помогу!

— Неужто я угадал? — не унимался Одди, тоже вскакивая, но все же с опаской косясь на более мощного, чем он, Сара. — Или ты не только поддакнешь, а сделаешь и что-нибудь поинтереснее? — вызывающе продолжил он.

Доселе молчавший Скабиор, наконец, отмер и неожиданно понял, что ситуация вышла из-под контроля, а вверенные ему волчата вот-вот вцепятся друг другу в глотки.

— Так! Заткнулись оба! — рявкнул он, что было сил. — Закрыли рты и сели! Живо!

Сидевший к нему ближе всех Джаспер сморщился и прикрыл ухо ладонью, Скабиор мысленно извинился перед ним и горячо поблагодарил небо, что столь предусмотрительно сделало уши новообращенных крайне чувствительными: любые громкие звуки ошеломляли волчат и лишали прежнего гонора.

— Продолжаем урок, — сухо скомандовал он, когда все притихли. — Про руки все поняли?

Волчата закивали, один Одди вызывающе скрестил руки на груди.

Сар первым закрыл глаза, положил руки на колени, лицо его выглядело сначала задумчивым, а затем стало отрешенным. Вскоре его примеру последовал и Джаспер. Волчата с недоверчивым интересом наблюдали за ними.

— Смотрите! — прошептал Брайан, показывая на пальцы Сара. — Они... они правда вытягиваются!

— А у него желтеют, — поддержала его Элис, кивая на Джаспера. — Невероятно!

Сар вдруг широко распахнул глаза, панически дернулся, хватанул ртом воздух:

— Я не чувствую их! Руки! Я их не чувствую! — в ужасе выдохнул он.

Скабиор в мгновение ока оказался рядом, отвесил легкий подзатыльник.

— Не смей паниковать! — шикнул он, — Ты сам убедил себя в этом, это лишь твои страхи! Все происходит лишь в твоей голове! Не поддавайся!

— А-а-а, — сдавленно простонал Сар. — Как? Что я?..

— Сам посмотри, — хмыкнул Скабиор. — Подними руку!

— Н-не могу...

— Можешь, — жестко отозвался Скабиор. — Если не можешь усмирить собственное воображение, то как ты усмиришь зверя в себе? Как защитишь своих близких от себя же? Борись с собой!

Рука Сара судорожно дернулась, и он усилием воли оторвал её от колена и резко выбросил вверх, и с непередаваемым изумлением уставился на украшавшие его пальцы длинные загнутые когти. Мощные, отливающие желтизной, они поблескивали, словно полированные. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что когти выросли лишь на трех пальцах из пяти.

— Быть не может, — потрясенно прошептал он, повертел кистью руки, внимательно рассматривая каждую прожилку, жадно ловя взглядом каждый отблеск.

— Может-может, — Скабиор потрепал его по плечу, после чего выпрямился и повернулся к волчатам. — Ну, кто следующий?

— Я хочу попробовать! И я! Можно мне? — загомонили кругом.

— По одному! — кратко распорядился Скабиор. — Брайан, теперь ты!

* * *

Феликс по-доброму ухмыльнулся, когда злой взмыленный Скабиор прошел мимо него в палатку, осмотрелся, скинул куртку, поднял ведро нагретой воды, вытащил его на улицу, и щедро выплеснул половину себе на голову.

— Простудишься, — кратко заметил Феликс, наблюдая, как Скабиор отфыркивается и ежится от холода.

— Ну и к черту, — зло отозвался тот, но в палатку все же вернулся и тщательно закрыл за собой полог.

— Как продвигается твоя карьера педагога? — с легкой насмешкой поинтересовался старый оборотень.

Скабиор охарактеризовал. Кратко, но доходчиво.

— Не нравится, так терпи, — спокойно произнес Феликс и швырнул Скабиору скомканное полотенце, которое тот машинально поймал и принялся вытирать мокрые волосы. — Это твое наказание, и поверь, весьма гуманное.

— Я и так здесь уже два месяца безвылазно сижу! — возмущенно вскинулся Скабиор. — Но волчат мне зачем поручать?

— А раньше ты любил с ними возиться, разве нет? — пожал плечами Феликс. — Слышал, сегодня ты достиг определенного успеха.

— Мне уже осточертело это место! — Скабиор безнадежно махнул рукой. — И эта палатка, и волчата, и стая! Даже в лес не уйти!

— Будешь хорошим мальчиком, может, попадешь на совет, — язвительно хмыкнул Феликс. — За поступки надо отвечать, один раз ты уже загулял... в подземелья нынешнего хозяина. Хочешь повторить?

— Это была не моя вина, — глухо бросил Скабиор. — Не только моя.

— А вожаку удобнее считать, что твоя, — Феликс уселся в скрипнувшее кресло-качалку. — Поэтому веди себя скромнее, ты ещё слишком молод. Кстати, вода, которую ты использовал, была для посуды, потрудись вечером принести ещё.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил Скабиор. — Старящего зелья что ль выпить?

Феликс хотел было что-то ответить, как с улицы раздался какой-то гомон, оборотни встревоженно выскочили из палатки.

Волчата стояли кругом и воплями подбадривали дерущихся, что катались по грязи, каждый в попытке одержать верх над противником.

— Что за?.. — Скабиор дернулся, но Феликс удержал его. — Пусти! Это же Сар с Одди, они ещё на уроке сцепились! Надо их разня...

— Не надо, — твердо произнес Феликс. — Это явление, нормальное для волков. К тому же они ещё не обученные мальчишки, разберутся.

— Разберутся, как же! — в отчаянии зашипел Скабиор, пытаясь вырваться из стальной хватки Феликса. — Они только сегодня когти впервые выпустили, процесс пошел! А при выбросе адреналина трансформацию нельзя контролировать! Пусти!

Но Феликс держал крепко.

— Видишь? — он заставил Скабиора наклониться к себе. — Видишь, что с тобой делается? Вообразил себя старшим братом или лунным отцом? Не хочешь смотреть, как они грызутся насмерть? Вот твоя основная слабость! Сейчас все это безобидно, просто драка. Но что ты будешь делать, когда они будут биться по-настоящему? За территорию, за самку, за место в стае! Как звери!

— Мы не только звери, мы ещё и люди! — выдохнул Скабиор. — И я не позволю им про это забыть!

— Конечно, — голос Феликса вдруг стал презрительным. — Конечно, не позволишь. Только природа сильнее тебя, и, если вожак или луна прикажут тебе идти убивать, ты убьешь. И этого мальчишку, которого так опекаешь, и меня, и всех своих приятелей. Не забывай об этом! — с этими словами он отпустил Скабиора, развернулся и ушел обратно в палатку. Скабиор же остался стоять, беспомощно уставившись в пространство невидящим взглядом.

Драка закончилась ничьей, победил Ниддл, который тумаками разогнал дерущихся в разные стороны, наградил каждого затрещиной и приказал всем расходиться. Покалечить друг друга волчата не успели, только кровавые полосы на плечах Сара и многочисленные царапины на лице и шее Одди красноречиво свидетельствовали о том, что сегодняшний урок не прошел даром.