Рыцари фей (гет)

— Сколько мы получили за барахло Долохова, в общей сложности? — спросил Гарри на следующей неделе.

Гермиона сверилась с гроссбухом, куда заносила все доходы:

— Посмотрим... Сто тысяч фунтов.

— А сколько это в настоящих деньгах?

Брюнетка недовольно посмотрела на Луну, которая ответила бесхитростной улыбкой. Сколько бы ей ни пытались объяснить, выросшая в магическом мире блондинка попросту отказывалась считать настоящими деньгами что-либо, кроме монет. На бумаге, утверждала она, надо печатать, а не покупать за нее товары.

— Около четырех тысяч галеонов.

— О, совсем неплохо. Определенно больше, чем многие люди зарабатывают за год, — она подумала и уточнила: — Это с учетом золотых прутьев из его клетки?

Ответил Гарри, кому был поручен этот обмен:

— Нет, гоблины отказались покупать их оптом, заявив что-то вроде: "глупые волшебники пытаются подорвать экономику". Все же они оценили их чуть дороже двадцати пяти тысяч, — он хмыкнул, увидев их шок. — Там вышло около ста тридцати пяти килограмм чистого золота. А вы думали, что из этого ничего не получится?

Такое количество золота стоило гораздо больше, но жадные коротышки славились тем, что никогда не давали волшебникам настоящей цены за драгоценные металлы. Все, добытое из недр земли, они считали своей собственностью, независимо от того, были они причастны к его добыче, или нет. Поэтому они только "сдавали в аренду" волшебникам творения своих кузнецов и заменили золотые, серебряные и бронзовые монеты на камень и свинец, зачарованные в подобие прежних монет. Он бы не стал обращаться в Гринготтс, чтобы сбыть долоховские прутья, но они оказались зачарованы на неразрушимость, что не давало их переплавить и продать в магловском мире. К тому же, гоблины не задавали вопросов, где он их взял.

— Кстати, я обнаружил любопытный факт. Оказалось, что у Долохова не было другой защиты на семейном хранилище, кроме ключа. Гоблины содрали совершенно неприличные комиссионные за подготовку и перемещение, зато теперь у нас есть собственный счет с начальным балансом в двадцать тысяч, не считая взносов от постепенной продажи золота, — рассмеявшись, он вручил потрясенным девушкам по бронзовому ключу.

— Нет слов, Гарри, — произнесла Гермиона. — Просто... нет слов.

Луна отреагировала намного живее, запрыгнув к нему на колени.

— А ты еще говорил, что не такой умный, как мы. Глупый, мы бы и за тысячу лет до такого не додумались, — она запустила руки в его волосы и потерлась об него телом, вызвав у него стон. — Кроме того, тебе кто-нибудь говорил, какой ты сексуальный, когда шевелишь мозгами?

— Кажется, такого мне еще не говорили.

— Значит, я первая, — она отодвинулась и поцеловала его, медленно и чувственно. — А ты станешь моим первым? Еще раз?

Гермиона откашлялась, хотя на ее лице было написано явное сожаление:

— Давайте отложим это? Скоро вернутся мои родители, и я сомневаюсь, что они будут рады застать подростковую оргию.

Со вздохом разочарования, они прервались. Правда, Луна отказалась покидать свое новое место.

— Мы неплохо справились, но всегда есть потенциал для улучшения. Что, по-вашему, нам следует исправить перед следующим ограблением?

— Нехватку силы, — сказал он. — Мы собирались дождаться дня рождения Луны, так как в одной из наших книг нашелся отличный ритуал увеличения магического ядра. Но до тех пор нам нужно либо совершать налеты реже, либо по-быстрому набраться сил. После октября уже не будет проблем, но сейчас только июнь... — он остановился, жалея, что они не подумали об этом раньше.

Существовало множество других ритуалов для повышения эффективности заклинаний или скорости восполнения резерва. Но проще всего увеличить объем доступной магии можно было, заставив ядро расти. К сожалению, для всех подобных ритуалов требовалось иметь неизмененное ядро, поэтому им приходилось быть очень разборчивыми. Почти во всех ритуалах была необходима жертва, чтобы запитать сам ритуал и произвести требуемое воздействие. В упомянутом им ритуале в жертву приносилась девственность ведьмы, поэтому его пришлось отложить.

— Луна, а почему ты настаивала, чтобы мы подождали до твоего пятнадцатилетия? Ты говорила, что таков возраст согласия, но не может же это быть единственной причиной? — спросила Гермиона.

— Это единственная причина. Извините, временами я забываю, что вы не знаете всех подробностей, которые волшебники знают с детства. В таких делах нужно быть очень осторожным, чтобы жертва соответствовала требованиям конкретного ритуала. Иначе, например если лишить девственности девушку, недостаточно взрослую для секса, может случиться что-нибудь нехорошее.

Гарри вздрогнул. Такая формулировка ему не понравилась.

— Что именно ты подразумеваешь под "чем-нибудь нехорошим"?

— Импотенцию, заусенцы на ногтях, волдыри на попе, выворачивание наизнанку, что-нибудь в этом роде.

— Ага. Гермиона, я согласен с Луной: мы подождем до октября.

— Не стану спорить.

Луна хихикнула:

— Заодно это значит, что у меня будет замечательный подарок на день рождения. Только нам придется быть очень осторожными: только представьте, какие у нас будут неприятности, если мы войдем в Большой зал враскорячку, повиснув на твоих руках.

— Спасибо, я лучше не буду это представлять, — сказал он. — Вернемся к теме разговора. Миона, ты обратила на что-нибудь внимание?

— Чтобы позвать вас в подвал Долохова, мне пришлось обежать весь дом. В ближайшем будущем нам нужно подумать над способом связи.

— О, спасибо, что напомнила, — сказала блондинка и вскинула палочку.

Он схватился за левое ухо, которое она в упор прострелила Прокалывающим проклятьем:

— Ай, Луна! Ты чего?

— Не ной, ты уже большой мальчик. Вот, вдень это.

"Этим" оказался треугольный осколок посеребренного стекла на простом латунном крючке. Неохотно он продел крючок в свежеприобретенное отверстие в ухе и подождал, пока она сделала то же со своим.

— Гарри Поттер.

Серьга тут же завибрировала. Сообразив, что это такое, он с улыбкой произнес:

— Акцепто. Отлично, любимая! Когда ты это придумала?

— На следующий день после ограбления, — ее слова эхом прозвучали из серьги, зачарованной так же, как двусторонние зеркала. — Папа разговаривал со своим другом в Египте, и мне пришло в голову, что нам пригодится что-то подобное. Я понимала, что нам нужно иметь свободные руки, поэтому я сделала их наподобие тех наусников, которые изготавливали маглы до возвращения Волдеморта. А это для тебя, Миона.

— Наушников, Луна. Однако как тебе удалось связать их все? Я думала, что переговорное зеркало соединяется только с парным ему.

— Так и есть, но это потому, что оба зеркала зачаровывают одновременно. Серьги маленькие, и их было несложно связать друг с другом.

Он произнес команду отключения — Отиум — и снял серьгу.

— Ну что ж, проблема со связью решена.

— Угу. Нам нужно задуматься вот о чем. Ни у кого из нас нет опыта в этом деле, и наша попытка увенчалась успехом только потому, что в особняке Долохова никто не жил. Думаю, нам стоит потренироваться на домах остальных сидящих в Азкабане Пожирателей, прежде чем переходить к обитаемым домам. Возможно, даже подождать проведения ритуалов, на случай, если нас заметят и придется прорываться с боем.

— Полагаю, это разумная линия поведения, — ответил он, представив все риски проникновения в здание, где полно людей. — Единственная проблема в том, что на свободе больше Пожирателей, чем в тюрьме. Сколько останется целей, если мы сосредоточимся только на пустующих домах?

Гермиона вытащила из гроссбуха лист бумаги и сверилась с ним:

— В тюрьме находится полдюжины Пожирателей, владеющих большими и хорошо известными поместьями. Если быстро провести разведку и складывать добычу, чтобы ты сбыл ее позднее, а не распродавать ее после каждого ограбления, то мы должны управиться с большинством из них до моего с Луной отъезда за границу. Есть возражения?

Оба партнера помотали головами, и она продолжила:

— Хорошо, рассмотрим наши варианты. Номер первый — Августус Руквуд, бывший Невыразимец. Приговорен к пожизненному заключению в Азкабане пятнадцатого ноября 1981...

* * *

Следующие три недели прошли насыщенно. И хотя они не успели навестить каждое поместье из списка, они были более чем довольны теми четырьмя, что обчистили. Гермиона с родителями на месяц уехала в Австралию, оставив Гарри и Луну наедине на две недели, предшествовавшие ежегодной экспедиции по поиску кизляков. Время от времени выбираясь, чтобы продать что-нибудь из свистнутого имущества и перевести выручку в Гринготтс, большую часть времени они провели, отдыхая и расслабляясь.

Разумеется, так как Луна обожала обниматься, отдых зачастую становился весьма интимным...

— Мы с папой сегодня вечером уезжаем в Сибирь.

— Хм-м, — лежавший с Луной на ее постели Гарри только притянул ее ближе к себе. Из-за их суматошного графика он соскучился по подобному времяпровождению. Он понял, к чему она это сказала, но ему не хотелось покидать такое уютное место.

Она довольно вздохнула и крепче обняла его.

— Почему ты так настаивал на ограблении дома Лестранжей до конца лета?

— Мы уже уничтожили дневник, мой шрам, диадему и кольцо. Медальон мне преподнесут практически на блюдечке, как только я попаду в дом Сириуса. Чтобы проникнуть в банковские хранилища Пожирателей, оказалось достаточно их ключей. То есть, если Лестранжи так же предсказуемы, я могу просто забрать чашу Хаффлпафф и разобраться с ней. Допустим, что Волдеморт не выпускает Нагини из виду, но я бы хотел, чтобы к моменту нашего возвращения в Хогвартс от остальных хоркруксов не осталось ничего. Кроме дурных воспоминаний.

— И если Лестранжи поступили как все, их ключ должен находиться в их мэноре, — пробормотала она. — Но для этого придется встать.

— В том-то и проблема.

Они помолчали еще несколько минут, затем Луна сказала:

— Я не хочу, чтобы ты брался за это в одиночку. Слишком опасно.

— Я знаю, любимая. Мы можем повременить с чашей до начала занятий.

— Но ты же не хочешь оставлять работу недоделанной, когда конец так близок.

Он только вздохнул в ответ. Она неохотно поднялась и встала с кровати, порадовав Гарри своим видом в одних синих трусиках. Только когда она полностью оделась, он со стоном потянулся за своими джинсами.

Спустя одну совместную аппарацию они стояли перед угловатым впечатляющим особняком, выстроенным из темного камня и будто излучавшим чувство страха. Луна наложила на себя чары магического зрения, а он вынул из своей сумки рунный насос и усилитель, затем достал их новый набор отмычек. Отмычки выглядели как тонкие металлические полоски, внешне напоминавшие обычные отмычки, и представляли собой искусно выполненные концентраторы магии. Каждая из них изготавливалась под конкретные защитные чары, и благодаря рунической гравировке на своей поверхности производила "контр-чары", если можно так выразиться. Если они встретят защиту, от которой у них есть отмычка, они могут просто влить в нее магию и нейтрализовать защиту на время, достаточное для ее безопасного пересечения. У этих инструментов были свои ограничения — и главное в том, что у одних и тех же защитных чар существовали разные конфигурации, тем самым требуя разных отмычек — но их применение было намного быстрее полной разборки защиты.

— Вижу антиаппарационный барьер — очевидно, с ограничением доступа — антипортключевой, против метел, против анимагов, мерзкие чары гниения кожи, к счастью, неактивные, и... и все? Это бессмысленно: они будто напрашиваются, чтобы их ограбили.

— Необязательно, чтобы везде нас пытались убить, — сказал он, убирая инструменты в карманы, и направился к дому. — Должно же нам иногда везти, даже если это дом Беллатрикс Лестранж.

— ЗАМРИ!

Он замер с занесенной ногой:

— Если я опущу ногу, произойдет что-то плохое, так?

— Медленно шагни назад, — сказала она. — А теперь стой и не двигайся. У них не было действующих опасных чар потому, что у них по всему двору закопаны губрайтовы огнеямы, и ты, со своей черно-белой везучестью, умудрился вляпаться в самую гущу.

— О. Что будем делать?

Название "губрайтовы огнеямы" вводило в заблуждение. На самом деле они не имели ничего общего с вечным пламенем. Их можно было бы назвать магическим аналогом мин, если бы мины умели сами перезаряжаться через десять секунд после взрыва.

— Я отключу защиту от анимагов, затем ты накладываешь Магическое зрение на свои очки и перекидываешься в сокола. Пока ты ищешь безопасный участок для проникновения в дом, я снимаю антиаппарационный барьер и прыгаю к тебе, как только ты перекинешься обратно, — она погрузилась в работу, и он услышал приглушенное: — и будем надеяться, что защита не завязана на ямы.

Он сглотнул и наложил чары на свои новые очки. Уже не испытывая стеснения в средствах, он сходил к офтальмологу и получил новый рецепт. Небольшое побуждение обеспечило, что его приняли сразу же. Но в отчетливом зрении был и свой минус — теперь он мог видеть, насколько был близок к потере ноги. Бросив взгляд назад, он увидел, что невероятным образом миновал три ряда огнеям.

Лихорадочно трудившаяся Луна наконец воскликнула торжествующе:

— Получилось! Лети и найди безопасное место, а я продолжу работать.

— Луна, есть способ проще, — заметил Гарри, стараясь не смотреть на нее. Всегда, когда они обсуждали такой вариант, она ужасно боялась, что он может поддаться инстинктам хищника. Тем не менее, отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Э-э, не то, чтобы я тебе не доверяла, милый, потому что я тебе доверяю, но пожалуй, ситуация еще не настолько плоха. Я прекрасно могу справиться с антиаппарационным барьером...

— На что потребуются время и магия, которых у нас в обрез. А что касается ситуации, мне напомнить тебе, что мы шагу не можем ступить по этой чертовой земле, не рискуя взлететь на воздух! — высказавшись, он сердито посмотрел на нее. Она скривилась и отвернулась.

— Хорошо, только будь осторожен. Я маленькая, а твоя птица питается моим видом, — она убрала в карман палочку и перекинулась. Благодаря яркому меху она была хорошо заметна в траве.

Он глубоко вздохнул. Пора побыть безрассудным гриффиндорцем. Наложив на себя чары уменьшения веса, он подпрыгнул метра на три. Начав падать, он метнул в землю под собой отталкивающие чары, и отдача подбросила его выше. Заклинание ушло вкось и вызвало цепную реакцию срабатывания огнеям, но он уже распахнул крылья и сходу поймал восходящий поток. Заложив широкий вираж, он набрал скорость и получил пространство для следующего маневра.

Его добыча бежала к дому по прямой, избегая ловушек внешнего ряда. Он спикировал, удерживаясь на курсе за счет неподвижности крыльев, и насколько мог, вытянул лапы. Луна подпрыгнула, когда он начал подъем, и он подхватил маленькую рыжую белку.

Она гневно заверещала, напуганная, что острые когти едва не проткнули ее нежное тело. К счастью, он все еще почти ничего не весил, иначе само подхватывание на такой скорости с его инерцией могло ее убить. Он описал круг вокруг дома, тщетно выглядывая место, не прикрытое огнеямами. "Ни единого", — подумал он: — "Должно быть, хозяева аппарировали прямо в дом. Только так они могли избежать собственной защиты".

Не видя иного выбора, он сделал то, что позже сам назовет чрезвычайной глупостью. Он спикировал на самое верхнее из окон, похоже, чердачное. Было видно, что оно не зачаровано на неразбиваемость. Недовольное стрекотание Луны сменилось попискиванием от откровенного ужаса. Подлетая, он выпустил ее, нырнул между ней и домом, вернулся в человеческое тело, прижал к груди падающую белку, наложил на себя Фините и влетел в дом сквозь стекло.

Глупо? Несомненно. Но также он чувствовал, что это один из самых его отчаянных летных трюков. Хотя Луна будет решительно несогласна.

Он покатился по полу, чувствуя, как в спину и руки впиваются осколки стекла. Наконец он остановился. Убедившись, что его пассажирка не пострадала от их манеры входа, он раскрыл объятья и тут же был атакован разъяренной блондинкой.

— Ты, скудоумный, безрассудный, беспечный придурок! — визжала она, подкрепляя каждое оскорбление тычком в грудь. — Дурак набитый! Где здесь осторожность? Выплеснув гнев, она всхлипнула и бессильно повисла на нем. — Как ты только додумался до такого? Мы не для того вернулись назад во времени, чтобы ты погиб по собственной глупости!

Ее слезы причиняли ему боль сильнее, чем ее удары. Он крепко обнял ее:

— Мерлин, Луна, прости, прости, пожалуйста. Я не подумал.

— Это очевидно.

Гарри с трудом приподнялся и сел. Посыпались осколки и раны закровоточили. Осознавая, что никакие слова не загладят его вины, он дал ей выплакаться, прижимая к себе и нежно укачивая. Спустя несколько минут она подняла на него покрасневшие глаза, и он стал осыпать ее висок ласковыми поцелуями.

— Все равно сразу не прощу, так и знай.

— Я знаю, — он продолжал свои усилия; в крайнем случае, это ее слегка успокоит. Он не выносил, когда его девочки плакали. Сильнее он не переносил только одно: быть причиной их слез. Он скорее вырвал бы себе сердце.

Она вздохнула и отстранилась:

— Дай посмотрю, где ты поранился, потом поищем этот чертов ключ. Когда выйдем из Гринготтса, с тебя тонна шоколадного мороженого.

* * *

Гарри неторопливо гулял по улицам Литл-Уининга, наслаждаясь вечерней прохладой. С тех пор, как девушки уехали отдыхать, дни и недели тянулись скучно. Большую часть свободного времени он коротал в Мэноре, восстанавливая разрушенные комнаты или ковыряясь в Сокровищнице; в основном занимаясь вторым, так как эльфам не было равных в работе по дому. Он даже занялся давно заброшенным зельеварением, чтобы набить руку к новому учебному году!

Все же, он многое бы отдал за то, чтобы произошло что-нибудь интересное. Он давно не расставался со своими любимыми более, чем на неделю, и очень по ним скучал. В прежние времена или Луна откалывала очередной номер, заставив его либо улыбнуться, либо побежать тушить пожар, устроенный ей в городском фонтане, — что, к его ужасу, происходило не раз; или Гермиона загоралась исследовательским азартом, неизбежно затягивавшим и их. Все это, разумеется, вдобавок к риску просто выйти наружу, в зону боевых действий. В общем, он так давно не пребывал в тихом одиночестве, что не представлял, что с ним делать.

Он вошел в местный парк и сел на сломанные качели. Несколько последних дней он ломал голову над вопросами без ответов, что не доставляло ему удовольствия. Как вести себя с Сириусом? Как можно обезвредить Дамблдора и Волдеморта? Куда лучше спрятать трупы Уизли и Малфоя? А вот над последним вопросом можно пофантазировать.

К тому же, он только теперь начинал осознавать, насколько трудным для них станет грядущий год.

"Мы никогда не думали, насколько другими мы будем выглядеть, когда всеобщее внимание окажется на нас. Мы не ведем себя, как подростки, мы не колдуем, как подростки, и мы на десять лет взрослее наших однокурсников. Два месяца назад — перед отъездом из Хогвартса — попытка Симуса надавить на меня была смехотворно неуклюжей, но будь мы детьми, она должна была сработать. Откровенно говоря, мы по возрасту ближе к преподавателям, но они не станут водить дружбу со студентами".

Гарри вздохнул, продолжая размышлять и не замечая, как багровеет небо и становится холоднее. Когда он вернулся из своих мыслей, над Сурреем царила ночь. Он встал, размял затекшие ноги, и кружной дорогой направился к дому Дурслей. На ближайшем к нему перекрестке обычно тусовалась банда Дадли, и он бы предпочел не встречаться с ними в данный момент.

Срезав путь по аллее, он понял, что что-то в окружающем мире не так. Звезды потускнели вместе с фонарями, оставляя едва достаточно света, чтобы различать пар от его дыхания, клубившийся во внезапно ставшем обжигающе холодном воздухе. Он посмотрел вдоль Магнолия-креснт и увидел, как две неестественно высокие фигуры в рваных плащах бросили на землю третью, тучную. От звуков их хриплого, скрежещущего дыхания у него кровь застыла в жилах. Он сунул руку в карман и вспомнил, что его палочка осталась лежать на письменном столе.

— Твою мать.

Он развернулся и побежал, не тратя время на то, чтобы отругать себя за забывчивость. Он ведь знал, что Фадж хотел заставить его замолчать во что бы то ни стало, хотя в прошлом времени не смог подтвердить его причастность к покушению. Он ведь знал, что Амбридж настолько фанатична, что одна мысль о славе для полукровки наполняет ее невнятной яростью, несмотря на то, что сейчас его имя старательно полоскали в грязи. Он знал, что Люциус Малфой только и ждет новости о его гибели, чтобы обрадовать Волдеморта. Он знал, что в темные времена несказанно глупо ходить без палочки. Но сейчас все это было неважно.

Было важно оказаться как можно дальше от пожирающих души демонов.

Не останавливаясь, он выбил входную дверь номера четыре. Дементоры приближались, и у него не было времени на любезности вроде открывания дверей. Все, что ему хотелось — схватить свои пожитки и забраться как можно дальше от пределов досягаемости Министерства. В прошлом он не подумал об этом, но если они готовы пойти на убийство, ему безопаснее находиться там, где до него не доберутся.

— Какого черта ты творишь, мальчишка! — заорал Вернон.

Гарри нырнул под протянувшуюся ему наперерез руку толстяка и помчался по лестнице; краем глаза он заметил, что иней затягивает окна. Вбежав в комнату и схватив палочку, он заклинанием побросал вещи в свой сундук, захлопнул крышку и уменьшил его. Его не волновали действующие следящие чары, которые уже должны были сообщить в Министерство о нарушении им закона о колдовстве несовершеннолетних.

"Пусть приходят. Если бы для этого не надо было торчать здесь, хотел бы я посмотреть, как они попробуют дать объяснение троим обездушенным маглам".

С вещами в кармане, палочкой в руке, сделав выбор между сражением и бегством, он выпрыгнул в открытое окно и перекинулся в сокола, как раз когда до него донеслись крики Вернона и Петунии.