Рыцари фей (гет)

Прибытие поезда всегда сопровождается суетой. Разумеется, неизбежна толкотня на выходе, но все-таки больше беспорядка создают встречающие, с нетерпением ждущие появления встречаемых. Суматоха особенно велика, когда все пассажиры поезда — дети, возвращающиеся из школы; что и происходило на платформе девять и три четверти, когда из-за поворота появился Хогвартс-экспресс.

— Приехали, — выдохнул Гарри. Прошло семь лет с тех пор, как он в последний раз побывал на магической стороне вокзала Кингс-Кросс. Когда война закончилась, он не стал возвращаться в Хогвартс на последний курс. Воспоминания о погибших были слишком свежи. Хотя со временем они потускнели, он был слишком занят, восстанавливая Поттер-мэнор и наслаждаясь обществом любимых женщин, чтобы посещать замок или вокзал. Снова увидеть магическую платформу было и больно, и приятно, как он и ожидал.

Гермиона обняла его со спины:

— Приехали. Мы увидим наши семьи, отдохнем, немного развлечемся... Семьи! Мои родители, с ними все в порядке! Я еще не стерла им память! Они еще помнят меня...

Он развернулся и обнял ее. Луна присоединилась к объятиям. Гермиона отправилась за родителями всего через пару дней после битвы за Хогвартс. Она настояла, что поедет одна: она в одиночку стерла память родителям и считала себя обязанной вернуть их самостоятельно. К несчастью, автор книги, где она нашла те чары, не удосужился упомянуть, что восстановить измененные или стертые воспоминания можно только в короткий период, составляющий около одной недели. Она вернулась спустя несколько дней. Без "Уэнделла и Моники Уилкинс". И без планов на их возвращение. Теперь они были совсем одни. У них не осталось другой семьи, кроме друг друга.

Но теперь у нее была возможность обнять мать и отца. И у Луны здесь есть отец. Говоря откровенно, Гарри предпочел бы обойтись без Дурслей, но придется принять плохое вместе с хорошим. Его девочки счастливы, а это для него всего важнее.

К моменту остановки экспресса они справились с нахлынувшими чувствами. Взяв свой багаж, они уже вышли из купе, когда Гермиона стукнула себя по лбу.

— Совсем забыла. Уизли, — ответила она на их удивленные взгляды.

— Нам обязательно трансфигурировать его обратно? — спросила Луна.

Он пожал плечами:

— Я бы с удовольствием оставил его в виде подушки, но мы еще очень уязвимы. У нас мало денег, нет союзников, и достаточно врагов на небольшой конгресс. Давайте не будем подставляться еще и перед Светлыми? Хотя бы пока Волдеморт и компания не будут мертвы, прикопаны и утрамбованы?

Она вздохнула в ответ:

— Ладно, давайте расколдуем ходячий желудок.

По взмаху палочки Гермионы рыжий вернулся в человеческую форму, но не очнулся. Она собиралась привести его в чувство, но Гарри перехватил ее руку:

— Подожди секунду. Я хочу с ним кое-что сделать.

Он вытащил палочку и махнул ею, описав длинную извилистую траекторию.

— Теперь можешь будить.

— Что ты с ним сделал?

Это Луна может позволить себе быть упрямой, как осел, а он давно научился вовремя капитулировать: незаменимый для выживания навык, когда над тобой нависают обе подруги.

— Я внедрил в его подсознание небольшое побуждение. Каждый раз, когда он подумает плохо о ком-нибудь из нас, он описается.

— Туалетный юмор, Гарри? Серьезно?

Блондинка хихикнула и наложила собственное заклинание:

— Теперь ему будет больно писать.

— Луна!

Он невинно улыбнулся рассерженной ведьме:

— Гермиона, а ты не хочешь его проклясть, хотя бы самую чуточку?

— Я не буду участвовать в мести столь грубой и незрелой! — упрямо топнув ногой, она сильно подпортила серьезность своего заявления.

— Ну что ж, Гермиона, тебе необязательно участвовать в веселье, — сказала Луна, снисходительно похлопав ее по плечу. — Будем считать, что ты нам должна.

— Ничего я вам не должна!

— Нет, должна: ты должна мне смех, которым я посмеюсь, когда ты наконец вытащишь палочку из грязи.

Гарри вмешался:

— Луна, по-моему, ты снова перепутала поговорки. Она "скучная, как бревно в грязи", и ей нужно "расслабиться и вытащить палочку из задницы".

— Гарри Джеймс Поттер!

— Но мне нравится палочка в ее заднице, при условии, что это я ее туда вставила.

Он не сдержался и захохотал, глядя, как багровеет бедная оскорбленная девушка.

— Вы ведете себя, как дети! Маленькие дети! Сосунки! — воскликнула она.

Луна кивнула:

— Я стараюсь, и Гарри никогда не жаловался на мою технику.

— А я вообще-то не сосу, — подыграл он.

Гермиона только раздосадованно вскрикнула и направила палочку на Рона:

— Энервейт, и я вас ненавижу! — она вышла и захлопнула дверь.

— Думаешь, мы перегнули палку? — спросила у него Луна. Он только пожал плечами; Гермиона говорила это не первый раз, и скорей всего, не последний. Поостыв, она извинится за свои слова, хотя все трое будут знать, что она им еще отомстит; а они попросят прощения, что смеялись над ней, хотя все трое будут знать, что им ничуть не стыдно.

Рон пошевелился:

— Э-э, что происходит?

— Мы приехали, Рон, — Луна уже вышла за дверь, так что посвящать рыжего в "пропущенные" им события довелось Гарри.

— Уже? — взвизгнул тот. — Как? Я даже не успел поесть шоколадных лягушек!

Гарри кивнул:

— Так ты заснул, сразу, как мы тронулись. Ты выглядел уставшим, и мы с Гермионой решили, что тебе нужно поспать.

— С чего вы это взяли? — заорал Рон и схватился за свой пах, где расплывалось темное пятно. Он выбежал из купе, оставив изумленного Гарри; хотя он знал, что побуждение будет срабатывать часто, но не ожидал, что оно впервые сработает так скоро.

Он сошел с поезда навстречу одному сердитому и одному сияющему лицу.

— Итак, к кому пойдем сначала?

Недовольная гримаса Гермионы перетекла в приторную улыбку:

— Ну, мой милый Гарри, я думаю, что сначала мы должны увидеть моих родителей. В конце концов, они имеют право поздороваться с парнем, который лишил невинности их любимую и единственную дочь, не так ли?

Гарри и Луна в шоке уставились на нее.

— Нет! — взвизгнула блондинка, вцепившись в него. — Мы его только приручили! Потребуется еще пять лет, чтобы выдрессировать следующего мальчика, даже если он будет послушнее этого!

— Временами, Луна, нужно вовремя остановиться, чтобы минимизировать убытки, — глубокомысленно произнесла Гермиона.

Гарри начал заикаться. По-видимому, этого девушки и добивались, так как они хлопнули друг друга по ладоням.

— Будешь знать, как надо мной издеваться! — воскликнула Гермиона.

— Гермиона, это удар настолько ниже пояса, что я удивлен, как это в асфальте не осталась выбоина. Нельзя шутить тем, что твой отец оторвет твоему парню причиндалы.

— Пфе, вы двое столько надо мной потешались, что заслужили все, что вам достанется. Кроме того, папа мягкий, а маму ты очаруешь в два счета, — отмахнувшись от его тревог, она схватила их с Луной за руки. — Идемте уже, я хочу узнать, как дела у Ксено и отправиться домой.

Он честно пытался освободиться, но предвкушение встречи с родителями придало ей силу великана, как бы он ни сопротивлялся волочению. Завидев родных, она перешла на бег:

— Мама, папа!

— Гермиона! — воскликнула ее мать, заключая ее в крепкие объятья. Она была похожа на повзрослевшую Гермиону настолько, что их можно было принять за сестер. — Мы так скучали по тебе! На Рождество приезжала бабушка и была очень расстроена, что тебя нет, хотя мы утешили ее, рассказав, что ты идешь на бал. О, — сказала она, обратив внимание на двух подростков, в которых ее дочь вцепилась как клещ, — а кто твои друзья?

— Это Гарри Поттер, вы встречались с ним пару лет назад, а это Луна Лавгуд. Мы с Гарри познакомились с ней в этом году. Гарри, Луна, это моя мать, Миранда, и мой отец, Джейк.

Он и Луна хором поздоровались, и четверо взрослых, хотя не все во взрослых телах, пожали друг другу руки.

— Рад познакомиться с подругой Гермионы, и снова встретиться с тобой, Гарри, — сказал Джейк. Он был светловолос, не сказать чтобы тощий, но невысокого роста и напугать не мог в принципе. — Заждались летних каникул?

— Да, мистер Грейнджер, — прощебетала Луна, — мы хотим несколько раз собраться и погулять до вашего отъезда за границу. Если можно, конечно.

Он усмехнулся:

— Конечно, можно: мы с Мирандой обычно весь день на работе, так что не стесняйтесь и берите ее с собой, если сможете оторвать от домашних заданий и чтения.

— Папа, ты говоришь так, будто я какая-то одержимая, — пожаловалась Гермиона. — Оценки за домашние задания — это важная составляющая нашей успеваемости, и будто ты сам не читаешь для развлечения. И к твоему сведению, мы уже сделали все задания во время поездки, чтобы высвободить время для прогулок, — высказавшись, она показала отцу язык, разрушая образ серьезной пятнадцатилетней девочки.

Миранда улыбалась:

— Если вы смогли настолько ее расслабить, приходите, когда хотите. Поужинаете с нами после ваших прогулок?

— Боюсь, что не смогу, миссис Грейнджер. Папе без меня становится одиноко, я должна побыть с ним, — ответила Луна.

— О, очень жаль. Может быть, как-нибудь придешь вместе с отцом? А ты, Гарри?

Он подумал и признался:

— А я охотно приму ваше предложение. Чем меньше времени мне придется проводить с Дурслями, тем лучше.

— С кем? — спросила она, сведя брови.

— Сестра моей матери, ее муж и их сын, — на ее вопросительный взгляд он пояснил: — Мы не ладим. Видите ли, им не нравится, что я волшебник.

Странно, от его объяснения она нахмурилась только сильнее.

— В таком случае, надеюсь, мы будем часто тебя видеть.

— Гарри, Миона, пойдемте поищем папу, — потеребила их Луна. — Я хочу вас познакомить.

Они подчинились и направились к противоположному концу платформы. Многие из встречных смотрели на трио с недоумением, а некоторые и со страхом; по-видимому, Министерство без промедлений приступило к поливанию грязью его и Дамблдора.

"И я их не виню", — подумал он. После окончания Второй магической войны, Гермиона постаралась повторить расследование Скитер, чтобы найти ее источники, и к вящему ее недовольству, перешедшая к крупной литературной форме скандальная журналистка крайне аккуратно расставила все точки над "і" в том, что касалось изложения обнаруженных ей фактов. То ли она опасалась, что преувеличения уменьшат эффект мерзкой истории, то ли просто не хотела снова сидеть в банке.

Пока они выглядывали, не мелькнет ли где эксцентричный наряд отца Луны, он сам приблизился к ним незамеченным. Как это возможно в одежде, будто сбежавшей из наркотических галлюцинаций, Гарри понять не мог.

— Луненок! — воскликнул Лавгуд, подхватывая и кружа Луну. — Когда в твою комнату набились мозгошмыги, я забеспокоился, что с тобой что-то случилось.

Он поставил ее на землю, осмотрел с головы до ног, заглянул в ухо и изучил большой палец левой руки:

— Ты сейчас старше, чем когда уезжала.

— Ну конечно старше, папа, — она смотрела себе под ноги, не в силах лгать отцу в глаза. — Прошло больше пяти месяцев с тех пор, как я приезжала домой на Рождество.

Ксенофилиус Лавгуд отмахнулся:

— Мне так жаль, что я пропустил все твои дни рождения. Сколько их было, шесть? — он виновато поморщился. — Или семь?

— Нет-нет, папа, не расстраивайся. Ты бы был рядом, если бы смог.

Он кивнул:

— Ну да. Я был похищен сливошерстыми свистомалами; должно быть, они добрались до одной из моих статей о брачных играх морщерогих кизляков.

— Да, папа, — всхлипнула она, — так все и было. О, я так по тебе скучала! — она бросилась в его объятия и спрятала лицо у него на груди.

Утешающе глядя ее по спине, он кивнул двум подросткам:

— Рад снова вас увидеть, Гарри и Гермиона, хотя я не помню, как мы познакомились. Это все свистомалы виноваты.

Гермиона слабо улыбнулась:

— Да, Ксено, я тоже рада вас видеть.

Гарри же был не в состоянии ответить. Он был захвачен своим первым и единственным воспоминанием о стоявшем напротив невероятно храбром человеке.

* * *

— Министерство пало. Скримджер мертв. Они идут.

Возможно, если бы гости на свадьбе Билла и Флер получили патронуса Кингсли минутой раньше, все сложилось бы иначе. Возможно, тогда только Гарри, Гермиона, и Рон отправились бы на поиски хоркруксов Волдеморта. Возможно, Ксено пожертвовал бы своей честью и достоинством в тщетной попытке защитить свою дочь, которую насиловали бы Пожиратели в подземельях Малфой-мэнора.

Но этого не случилось. Когда сияющая рысь прибыла с сообщением, боевики Темного лорда уже аппарировали к Норе.

— Гарри! — воскликнула Луна, подбегая и занимая позицию за его спиной. — Что нам делать?

— Не знаю, Луна, но отсюда нужно убираться. Немедленно, — он искал в толпе своих лучших друзей, бросая оглушители в многочисленных магов в черном, напавших на гостей.

Гермиона и Рон подбежали к ним и остановились, переводя дыхание.

— Гарри, мы должны уходить. Дом Сириуса все еще под Фиделиусом: мы можем укрыться там.

— Мы можем перестать болтать и идти уже? — крикнул Рон, левитируя стул наперерез Смертельному проклятью. Все стали слишком заняты, чтобы ему ответить: несколько Пожирателей заметили заклятого врага их хозяина и набросились на них. Спасение пришло в виде стены из синего дыма и человека, чей вкус в одежде гарантировал бы ему свидание с психиатром в маггловском мире.

— Ксено, мы... — Гарри осекся, обратив внимание на его вид. Исчезли веселость и слегка отсутствующее выражение, что были у него в начале банкета; его лицо казалось высеченным из гранита. Внезапно Гарри понял, что уже видел Ксено, на фотографии первого состава Ордена Феникса, которую Муди показал ему летом, когда они жили на Гриммолд-Плейс.

— Гарри, — сказал Ксено, и его голос был совершенно серьезным. В точности как у его дочери, когда кто-нибудь оскорблял "Придиру". — Я не знаю, какой долг возложили на тебя Судьба и Рок, но я точно знаю, что в нем ключ к падению этого чудовища. Я прикрою ваш отход, если ты в ответ выполнишь одну мою просьбу.

Гарри бросил взгляд на группу Пожирателей, которые двигались к ним, отвлекаясь на пытки встреченных мужчин, женщин и детей:

— Все, что угодно.

— Возьми с собой Луну и защити ее. Я боюсь, что иначе с ней сотворят немыслимые вещи, от которых она никогда не сможет прийти в себя. Дай мне слово, что ты защитишь ее.

— Я даю вам слово, — что еще он мог сказать? Он не хотел, чтобы его друзья пострадали из-за него, и если Ксено прикроет их побег, он будет перед ним в неоплатном долгу.

— Хорошо. Теперь бегите. Я не смогу сдерживать их слишком долго. Не дольше, чем нужно нарглу, чтобы попасть в беду, — он ринулся в бой, крича Пожирателям: — А на вас куда веселее охотиться, чем на кизляков!

Когда четыре подростка добежали до границы защитных чар Норы, Гарри оглянулся и застыл на месте. Одежда и волосы Ксено ярким пятном выделялись на фоне пятерых Пожирателей, которых чудак сдерживал в одиночку. Гарри стоял слишком далеко, чтобы услышать заклинания Ксено, но его потрясла сила заклинаний всех цветов радуги, от которых приходилось защищаться темным магам.

Гарри отвернулся, и схватив Луну за руку, аппарировал в Лондон. Позднее они узнают, что Ксено погиб в этом бою, но только когда на него навалились не менее, чем ввосьмером.

* * *

Вернувшись в настоящее, Гарри услышал разговор Ксено и Гермионы:

— ... и статья о пищевых предпочтениях чертохолопых головосеков, непременно почитайте. Один из самых популярных выпусков, знаете ли, благодаря тому, что у Фаджа в свое время был ручной головосек; я продал почти столько же экземпляров, как того выпуска со статьей про интрижку Аберфорта Дамблдора с целой футбольной командой из Южной Америки. А моя жена добавила чудесный рецепт запеканки с пухлыми заглотами и бананами, совершенно восхитительный вкус... — скорее, Ксено неудержимо несло, а Гермиона безучастно смотрела на него остекленевшим взглядом; но, по крайней мере, она не пыталась спорить о существовании его обожаемых существ.

Он схватил Гермиону за руку, приведя ее тем самым в чувство.

— Было замечательно снова вас повидать, Ксено, но я должен вернуть Миону ее родителям. Надеюсь, что вы восстановите воспоминания, отнятые, э-э, свистомалами, — он утащил ее от Лавгудов, помахав им на прощанье.

— Уф-ф, я думала, что общение с Луной послужило достаточной прививкой от их безумия, но Ксено, при всех своих достоинствах, совершенно чокнутый. Ну почему он не может быть разумным, когда не сражается насмерть?

— Если он такой же, как Луна, — предположил он вслух, — то, вероятно, он однажды оскорбил Здравомыслие, и оно решило, что им лучше расстаться, — внеся свой вклад и вполуха слушая ее тираду, он привел ее к Грейнджерам-старшим.

— А, вот и вы, — сказала Миранда. — Гермиона, нам пора, попрощайся. Уверена, что вы скоро увидитесь снова.

Гермиона повернулась к нему с озорным блеском в глазах, и прежде чем он успел спросить, что она делает, она вовлекла его в глубокий, чувственный поцелуй. Гарри, по привычке, закрыл глаза и прижал ее к себе, наслаждаясь поцелуем, но тут же вспомнил, где они находятся и с кем, когда услышал приглушенный смешок. Он тут же отстранился и убрал руку с ее упругой попки. Миранда заслонилась рукой, скрывая улыбку, а Джейк буравил его взглядом, до странности напоминая василиска Слизерина. Гарри вздохнул и прямо встретил его взгляд. Он сражался и проливал кровь в двух войнах: чего ему бояться безобидного дантиста?

— Боюсь, что мне пора, мистер и миссис Грейнджер. Миона, когда мне приехать, или лучше сначала позвонить?

— Да просто приезжай в понедельник, Гарри. Выходные я проведу с родителями.

Он кивнул и, отойдя от веселящейся Миранды и разъяренного Джейка, прошел на маггловскую сторону вокзала, сумев избежать караулившей его рыжей семьи. Там его ожидали — не слишком терпеливо, разумеется — Дурсли.

— Пошевеливайся, ленивый урод. Мы не можем торчать здесь целый день и нянчиться с тобой и тебе подобными, — проворчал дядя Вернон. Гарри не собирался больше называть его дядей. Вернону повезло, что его хватил удар после одного из особенно разнузданных сожжений ведьм, организованных Дадли; не то бы Гарри показал ему, почему Пожиратели произносили имя Поттера с тем же страхом, что когда-то — имя Дамблдора.

— Иду, иду, — равнодушно сказал Гарри. Он бы предпочел, чтобы жестокость его родственников была им навязана, каким-нибудь побуждением или магическим артефактом, установленным в их доме Дамблдором, но увы, их ненависть была целиком и полностью естественной. К счастью, ему недолго осталось терпеть их грубость и бессмысленный садизм.

У Гарри, чуть не отправленного Распределяющей Шляпой на Слизерин, имелся план.