Жребий (гет)

Одинокий силуэт на фоне яркого света полной луны, казалось, был соткан из мрака.

      Чуть поодаль стоял огромный черный конь, дожидаясь своего всадника.

      — Мир тебе, — окликнул негромкий голос.

      Воланд резко развернулся. Взметнулся тяжелый черный плащ.

      — Мы допустили ошибку, — резко перешел к делу он. — Ни ты и ни я никогда не говорили с ней о том, что она человек. Девочка узнала об этом не при лучших обстоятельствах, — его рот скривился. Сатане крайне редко приходилось признавать свою неправоту перед кем бы то ни было. Особенно не хотелось показывать сомнения этому собеседнику. — По моей вине… Новость привела ее в смятение, и она ринулась в саму Преисподнюю, — Воланд неожиданно для себя коротко рассмеялся. — Однако какая смышленая девчонка! Умудрилась выбраться оттуда сама ещё до того, как я ее нашел. Пришлось закрепить за ней слежку на одной из ее безделушек и заставить носить не снимая. Так, по-крайней мере, я буду знать все время, где она.

      Иешуа выслушивал молча — этого достоинства у него было не отнять. Молчание длилось несколько секунд, и тогда он сказал:

      — Это и моя вина в равной степени, ты прав. Сейчас главное, что дитя в безопасности.

      — О какой безопасности ты говоришь? Она находится в самом ужасном месте по представлению ее племени, она до такой степени стремится доказать всем вокруг, а в первую очередь себе самой, что она ничего не боится, что ей ничего не грозит! Ее неуемное любопытство и желание подвергать себя опасности переходит все границы! Все время смотрит на меня и на свиту, как будто ждет, что мы опровергнем то, что она человек, — в голосе Воланда явно угадывалось еще что-то помимо раздражения.

      Иешуа сделал приглашающий жест рукой, и из ниоткуда возник балкон с видом на древний город. В небе над ним светило ласковое солнце раннего утра. На столе стояли кувшин с вином и два кубка. Воланд, не заставляя упрашивать себя, наполнил себе один из них, осушил его одним махом и скривился.

      — Никуда не годное у тебя вино. Слишком сладкое.

      Иешуа налил кубок и себе:

      — Никогда в этом не разбирался, потому и спорить не буду.

      — Надо передать тебе что-нибудь стоящее в следующий раз.

      Помолчали.

      — Тебе не за что винить себя, — проговорил Иешуа. — Человеческие дети любопытны и бесстрашны по своей природе — я сам был таким в земной ипостаси. Заботиться о ребенке лучше, чем это делаешь ты — невозможно.

      Воланд с силой припечатал кубок о деревянную поверхность стола.

      — Уж не думаешь ли ты, что я привязался к девчонке?!

      — Хочешь сказать, что нет?

      — Участвовать в ее судьбе… Мне интересно. Не хотелось бы терять такой потенциал. Если она погибнет или покалечит себя, весь эксперимент пойдет крахом.

      Иешуа поднял ладони в умиротворяющем жесте, отказываясь спорить:

      — Как тебе будет угодно… Дитя любит тебя всем сердцем. В самой ее природе заложена эта бесконечная способность любить без оглядки. Она уже воспринимает равно и Свет, и Тьму, видит, как обе силы дополняют друг друга, хотя и объяснить этого пока не может — нам надо только поддерживать в ней этот баланс, и тогда она будет готова.

      Воланд медленно кивнул:

      — Это произойдет еще очень и очень не скоро по ее меркам, а торопить время мы не будем, — он налил себе еще вина, выпил и снова скривился. - Нет, это абсолютно негодное пойло! .. Все же, я вызвал тебя не только за этим. Скоро она прибудет к тебе. Учи ее чему пожелаешь, пускай творит, что её душе угодно, но… — Воланд властно поднял руку. — Никаких дополнительных знакомств. Тебе не надо объяснять, кого именно я имею ввиду. Твоей Святой Братии и этого недалекого Левия ей пока вполне достаточно. Пускай пока видит больше живых людей, а не мертвых. Особенно, мертвых, обремененных непомерным грузом вины: бывших палачей и тиранов.

      Иешуа медленно кивнул:

      — Ты прав. Я обещаю тебе это.

      — Коли так — у меня все. Пора возвращаться домой. Когда девчонка в Замке без должного присмотра, я начинаю бояться, что по прибытии обнаружу свою резиденцию в руинах.

      Иешуа рассмеялся и вновь приложился к своему кубку:

      — Хоть вино у меня и плохое, но я с радостью пью за твое здоровье и благополучие. Передавай маленькой Сивилле мои лучшие пожелания. Мы все горим от нетерпения поскорее видеть её у нас.

      Воланд так же поднял кубок.

      — Передам, — он усмехнулся. — Не думал, что меня еще что-то может удивить, а особенно в человеке, но этой маленькой бестии удается… Никогда не знаешь чего от нее ожидать. Веревки пытается вить из всех. Последний раз, когда она удрала гулять по Преисподней, обдурила моего управляющего — не великого ума бес, скажем прямо. Я решил, что если она и этого не боится, то пускай, по-крайней мере, боится меня, — он поднялся. — Мира тебе, Иешуа.

      Воланд направился к своему коню, и Иешуа проводил его взглядом. Как только всадник взмыл в воздух, сам Иешуа и ершалаимский балкон растворились в лунном свете.

* * *

      Сивилла стояла у окна и смотрела на дорожки, которые оставляли капли дождя на стекле. Ей снова было скучно. Игрушки надоели, да и не дело играть в игрушки, когда тебе уже минуло четыре года. Гелла была занята. Бегемот и Фагот пировали в Шеоле, Азазелло несколько дней назад зачем-то отправился на Землю. Мессир с утра уехал по делам, даже не позанимавшись с ней.

      После завтрака она бродила по коридорам между гостиной, библиотекой и своей комнатой. Если и раньше ее свобода в Замке была ограничена, то сейчас слуги буквально не спускали с нее глаз, да еще была и Квадратура Круга, что подарил Нострадамус, которую теперь ей было велено носить не снимая. Недавно любимое украшение уже порядком опостылело. Очень хотелось покататься верхом, но в Имении шел дождь, кроме того учил ее ездить верхом именно Азазелло.

      Она с грустью подумала о Василиске, который, наверняка, так же скучал, дожидаясь ее. Ее конь молодой, но кроткий и ласковый, стал ее любовью с первого взгляда. У нее еще болели мышцы от езды, да и каталась она только по парку, но все равно это было здорово. Даже не щедрый на похвалу Азазелло признавал, что у нее хорошо получается. Да ему и говорить не требовалось. Сивилле хватало одного взгляда на его скупую улыбку, когда он смотрел, как легко она держится в седле, как конь слушается ее поводьев.

      «A у тебя твердая рука!» — сказал он ей, и Сивилла попросила в первый раз пустить лошадь рысью. Азазелло сначала не соглашался, говоря, что у него нет сил на её плач, если она упадет, и только клятвенно заверив его, что она ни за что не упадет и ни за что не будет плакать, девочка получила его согласие. Конечно же, она оказалась права! И не упала.

      Азазелло хмыкнул и сказал, что еще немного, и она будет скакать галопом, и тогда, может быть, если она не будет надоедать ему, он возьмет её с собой за ворота Замка.

      Сивилла восприняла обещание серьезно и изо всех сил старалась ему не надоедать. Не ее вина, что она один раз обронила клинок, который он украшал, и тот погнулся. Она просто хотела стереть с него пылинки. И вовсе он чуть не проткнул ей ногу. Уж она-то помнит, где была ее нога и куда воткнулся клинок. И, конечно, она не нарочно обронила поднос с бриллиантами и рубинами для рукояти…

      С Азазелло было, пожалуй, интереснее всего. Он умел сражаться на мечах, метать клинки и стрелять, попадая в цель даже с закрытыми глазами. Он знал как готовить яды и противоядия… Он знал всё о лошадях и о драгоценных камнях.

      Гелла, например, не любила лошадей и предпочитала путешествовать на метле дома и на Земле, кроме тех раз, когда им надо было совершать переход по небу, и сколько Сивилла ни пыталась убедить ее прокатиться на Василиске, ведьма ни за что не соглашалась и немилосердно оттирала саму Сивиллу в ванне после каждой прогулки, несмотря на всегдашнее яростное сопротивление девочки.

      Сивилла снова вздохнула. Как же скучно!

      — Сколько скорби в одном вздохе… Какие же беды тебя тревожат, Сивилла Оршели?

      Она обернулась.

      — Вы сегодня уехали так рано, что даже не позанимались со мной! — сказала она обвинительно.

      Мессир, одетый по-дорожному, тихо рассмеялся и сел в свое любимое кресло у изголовья ее кровати.

      — Прости великодушно. У меня были дела. В следующий раз я обязательно согласую с тобой свои планы, — Сивилла продолжила обиженно смотреть на него, понимая, что Мессир над ней просто смеется. — Я как раз собирался выехать за пределы Замка по другим делам и хотел взять тебя с собой. Азазелло недавно очень хвалил твои успехи в верховой езде… Что ж… Видимо, не в этот раз.

      Девочка подпрыгнула на месте.

      — Как не в этот раз? Почему?

      — Потому что ты явно не в настроении и обижена, а нет ничего утомительнее хмурого спутника.

      Сивилла в два шага оказалась у кресла и сказала умоляюще:

      — Я в настроении! Честное слово, Мессир, я в настроении! Пожалуйста, возьмите меня с собой!

      Мессир изучающе посмотрел на нее, словно решая брать её с собой все-таки, или не брать. Приняв решение, он поднялся с кресла.

      — Переодевайся побыстрее и не заставляй меня ждать тебя. Когда будешь готова, ступай в Библиотеку. Мы с Азазелло будем там, — он взъерошил ей волосы.

      - Как, Азазелло тоже поедет?

      — Тоже. Живо собирайся, и смотри без фокусов, — строго добавил Мессир.

      — Без фокусов, — согласно кивнула Сивилла и ринулась к гардеробной.

* * *

      Когда высокие двойные двери в библиотеку захлопнулись за ней, Сивилла на мгновенье остолбенела и отшатнулась. Придя в себя и фыркнув, девочка недовольно сказала:

      — Какая отвратительная личина. Зачем ты нацепил ее?

      Низенький уродливый человечек с бельмом на глазу и огромным торчащим изо рта клыком ухмыльнулся ей:

      — Был на Земле и охотился на надоедливых человеческих девчонок. Может, я ее даже оставлю.

      — Не вздумай! Ты выглядишь отвратительно.

      Азазелло рассмеялся:

      — Лучше признайся, что ты меня попросту боишься, малютка. Как тебе и следовало бы.

      Сивилла уперла кулаки в бока и смерила демона сердитым взглядом. Иногда он решал позлить ее, но она очень быстро уяснила, что капризы её на него не действуют, а угрозы забавляют. Чем больше она злилась, тем смешнее делалось Азазелло.

      — Сними с него это обличье, Сивилла, — проговорил Мессир. — Ты знаешь как.

      Девочка сощурила глаза и впилась взглядом в Азазелло. Ничего сложного. Она действительно знала — как. Главное — помнить, какими вещи являются на самом деле. Колдовская личина не стойкая, а правда всегда проступает даже сквозь самую искусную ложь. Сивилла почувствовала, как по всему телу побежало знакомое тепло, кончики пальцев начало покалывать, а когда тепло добралось до глаз, она просто стала смотреть на Азазелло, не мигая.

      Она поняла, что он не то, чтобы помогает ей, скорее не сопротивляется и позволяет ей самой сделать правильно — совсем как на уроках верховой езды. Воздух вокруг Азазелло сгустился, силуэт стал прозрачным и сквозь него проступила высокая фигура и широченные плечи. Медно-рыжие волосы удлинились и собрались в хвост, перевязанный кожаным шнурком. Безобразный клык исчез. Последними вернулись глаза — темно-карие, настолько, что казались черными ночью, но вспыхивали всеми оттенками пламени всякий раз, когда демон смотрел на огонь или занимался чем-то, что было ему по душе. Прошло всего лишь несколько секунд, и Азазелло стоял перед ней в своем истинном обличье. Даже нелепая человеческая одежда исчезла — на демоне оказались привычные кожаные штаны на шнуровке, высокие сапоги и распахнутая на груди рубаха.

      «Вот так гораздо лучше», — подумала Сивилла так, чтобы ее было слышно всем.

      «Неплохо, — так же мысленно отозвался Мессир, —, но в следующий раз тебе надо будет делать это быстрее. Не всегда обстоятельства позволят тебе долго раздумывать. Личину, как и любую другую ложь, можно скрыть надолго, но не навсегда, дитя. Главное — уметь распознать обман как можно скорее».

      Девочка понимающе кивнула. Она уже прекрасно знала, что от вранья все беды и солгать — это самое страшное, что можно сделать.

      — Подойди к столу, — сказал ей Мессир, и Сивилла тут же послушалась. Перед ней лежала карта из пергамента. Замок, парк, двор, аллея — это все было знакомым.

      — Мы уедем далеко от Замка? — спросила она с плохо скрываемым волнением.

      — На этот раз — нет, но даже то, что ты увидишь сегодня, будет тебе интересно. Держись тропы и ни в коем случае не отъезжай далеко от меня и от Азазелло.

      Сивилла тщательно скрывала свое нетерпение, пока седлали коней и пока они втроем ехали по подъездной дороге. Когда же перед ними опускался мост, открывая полыхающую в небе грозу и кроваво-красное зарево, она даже привстала в седле, стараясь заглянуть подальше.

      — Сядь как положено, пока не разбила свою глупую голову! — сердито сказал Азазелло. Девочка послала демону не менее сердитый взгляд, но послушалась.

      Втроем они проехали по мосту, пуская коней легкой рысью. И Мессир, и Азазелло явно подстраивались под Сивиллу и под ее Василиска.

      Обычно спокойный конь рвался вперед сильнее, чем обычно, явно соревнуясь с двумя жеребцами. Сивилле приходилось то и дело резко оттягивать поводья на себя, но не без сожаления. Ведь ей хотелось, так же как и Василиску, скакать во весь опор, чтобы ветер бил в лицо, оторваться от своих сопровождающих и показать им на что она способна. Конь почувствовал настроение юной всадницы и рванул галопом вперед. Девочка на секунду испугалась, но скачка привела ее в восторг, заставляя широко улыбаться, подставляя лицо ветру. Расхохотавшись, она крепче сжала бедрами круп коня и ударила его пятками, подбодряя. Василиск был ровесником Сивиллы по его лошадиным меркам, и они оба прекрасно понимали друг друга на уровне эмоций.

      Веселью коня и девочки пришел конец, когда поводья Сивиллы резко выдернули у нее из рук, на ходу осаживая Василиска. Тот обиженно фыркнул.

      - Я, помнится, предупреждал тебя — без фокусов. Еще одна подобная выходка, Сивилла Оршели, и твой конь отправится в конюшни до тех пор, пока я не увижу, что ты наконец-то начала внимать словам. А ты отправишься мыть полы в своем любимом коридоре.

      Девочка смущенно потупилась:

      — Мессир, я не хотела… Честное слово. Просто мы с Василиском так хорошо… Чувствуем друг друга, ему хотелось скакать так же, как и мне, но я обещаю, что не буду больше позволять ему этого.

      Мессир продолжал сдерживать ее поводья, не спуская с Сивиллы недовольного взгляда. Подъехал Азазелло и хотел было в свою очередь отругать девочку, но был остановлен повелительным жестом Воланда.

      — Держись между мной и Азазелло. Это все, что от тебя сейчас требуется. И помни, я не повторяю дважды, — строго сказал Мессир и приказал Азазелло: — Не спускай с нее глаз.

      Сивилла и Василиск продолжали путь, окруженные с обеих сторон всадниками, высокие и мощные фигуры, которых мешали рассмотреть что-либо вокруг. Через какое-то время девочка снова привстала в седле и спросила громким шепотом:

      — А ведь правда, у меня хорошо получилось, Азазелло?

      Рыжий демон наклонился к ней со своего седла и ответил в обычной своей свирепой манере:

      — С лошадью ты управляешься неплохо. Но если еще раз сделаешь что-то подобное без моего позволения — я тебя выдеру.

      Сивилла вспыхнула от ярости и начала лихорадочно думать о том, как бы ответить поязвительнее на такую наглость, но ее размышления и неминуемую будущую перепалку прервал Мессир, остановивший своего коня у края дороги, где начинался какой-то обрыв.

      — Хватит! Оба! — прикрикнул он. — Посмотри, Сивилла.

      Девочка медленно подвела коня к тому месту, где стоял Мессир, и тихо ахнула от открывшегося ей вида.

      Насколько хватало глаз простирался ландшафт Шеола. Отвесные горы, некоторые красноватого оттенка, без единого дерева, другие — покрытые диковинными лесами, огненные озера в жерлах вулканов и заснеженные пики. Далеко на юге, на горизонте, в угольно-черном небе полыхали молнии.

      — Это прекрасно… — прошептала Сивилла.

      — В каньоне, что перед нами, находится царство огня. Начало свое оно берет на Востоке. Там же рождаются стихии — это место подарило жизнь многим демонам: в том числе Астароту и Асмодею, с которыми ты знакома. Именно здесь зарождаются катаклизмы, которые изменили много веков назад по твоим меркам, Сивилла, поверхность Земли, тут рождается страсть. Здесь же образовывается драгоценная руда и камни, которые так ценят люди, не зная их истинной природы. Ведь ты уже знаешь ее. Так, Сивилла?

      Девочка кивнула. Каждый метал, каждый минерал, каждое растение обладает душой. Если понять эту душу, то можно творить настоящие чудеса, которые Сивилле еще не под силу.

      Мессир между тем продолжил:

      — Это место — стихия Азазелло. Он как никто другой подчиняет себе огонь, лед и металл.

      Сивилла продолжала любоваться танцем огня и его отсветами на отвесных скалах. Азазелло спешился и подошел к краю обрыва.

      — Вы позволите, мессир? — спросил он почтительно и, получив кивок Воланда в ответ, стянул через голову свою рубаху. Сивилла завороженно смотрела, как из мускулистой спины вырастают огромные черные крылья, словно у летучей мыши. Два-три сильных взмаха и Азазелло парит над огненной бездной. Когда очередной всполох почти коснулся демона, девочка тихо вскрикнула и на секунду закрыла глаза.

      — Не бойся, Сивилла, — сказал ей Мессир, — огонь не может навредить Азазелло. Он — и есть огонь. Огонь, что разрушает, и огонь, что создает.

      — Без разрушения невозможно созидание, — проговорила Сивилла. Теперь, когда она глядела на буйство пламени Шеола, эта фраза наконец-то обрела для нее смысл. Вот только одно не укладывалось в голове. Созидание, дарование жизни — то, чему учил ее Иешуа было совсем иным. Чтобы сотворить по желанию цветок или птицу, надо было ощутить внутренний покой, а здесь покоем и не пахло… Как такие разные силы могут творить похожие вещи? Может, они только кажутся разными?

      Никогда раньше Сивилла не задумывалась о том сколько оттенков имеет огонь. Там, где пролетал Азазелло, он вспыхивал зеленым, желтым, фиолетовым и даже белым цветом, подчиняясь воле демона… Интересно, с этим огнем тоже можно играть, как она делает дома, заставляя свечи и камин вспыхивать и гаснуть? И что получится, если она попробует проделать с этим огнем что-то похожее? Недавняя прогулка по порталу хоть и напугала ее тогда очень сильно, но желание доказать, что она не какая-нибудь простая смертная, которую легко испугать, было сильнее. В девочке снова проснулось неуемное любопытство.

      — Я могу спуститься и посмотреть ближе, Мессир? — спросила Сивилла самым невинным тоном, пряча свои намерения как можно глубже.

      Мессир, к счастью, был погружен в какие-то свои мысли, поэтому не обратил внимания на нехороший огонек, загоревшийся в синих глазах.

      - Нет, — коротко ответил он, и Сивилла решила не спорить до более подходящего момента.

      Ничего… Она обязательно что-нибудь придумает…

      Азазелло уже приближался. Взглянув за его плечо, Сивилла напряглась. Она и раньше рассмотрела уж слишком темную черноту неба на горизонте, но тогда ей казалось, что это всего лишь гроза. Теперь же она видела, что темнота та не была грозовой. Она была… Мертвой. Совсем, как дальние коридоры портала.

      — Что там, Мессир? — шепотом спросила она, стискивая поводья крепче.

      — Это Небытие, Сивилла. Место, которого одинаково боятся и смертные, и бессмертные. Место, куда уходят души, для которых не может быть жизни после смерти. Место, куда может упасть мир людской, если это допустить.

      — А что происходит с этими душами потом? — спрашивает Сивилла так же шепотом, начиная испытывать страх. Как такое может быть, что бессмертные чего-то боятся? И почему так важно не допустить падения мира людей? Есть достаточно других миров…

      Мессир не спешит с ответом и почему-то гладит ее по голове.

      — Они исчезают навсегда, дитя. Ты поймешь, когда станешь старше.

      Сивилле не хочется думать об исчезающих душах. Совсем не хочется. В памяти всплывает жуткая комната с мертвецами, о которой у нее так и не хватает духу спросить, и она стряхивает с себя эти воспоминания, переключаясь на более приятные мысли. Например, об огне и о чудесах, которые можно с ним натворить.

* * *

      На счастье Сивиллы, они вернулись не обычной дорогой, а через портал, и ей удалось хорошенько рассмотреть и вход, и выход. Уж она шанса не упустит.

      Шанс выпал всего лишь через два дня. После утренних уроков она как обычно каталась в парке на своем Василиске. Азазелло наблюдал за ней издали, налаживая болты в арбалете. Как раз когда Сивилла развернулась на очередной круг, к Азазелло подлетел один из бесов, сказал ему что-то, поклонившись, и тот махнул девочке рукой, делая знак возвращаться.

      — Что случилось? — спросила Сивилла, когда Азазелло снимал ее с коня.

      — К Мессиру прибыли послы из Южной части Шеола. Мне необходимо присутствовать.

      — Южная часть это там, где Бездна Небытия? — обеспокоенно спросила Сивилла.

      Рыжий демон удивленно посмотрел на нее:

      — Верно. А с каких пор тебя она так интересует?

      Сивилле приходилось почти бежать, чтобы успеть за широким шагом Азазелло.

      Девочка не удержалась и дернула его за рукав:

      — Скажи мне, — попросила она, — мы ведь туда не упадем?

      Азазелло иронично посмотрел на нее сверху вниз:

      — Нашла, что спрашивать у демона-убийцы, маленький человечек.

      — Не называй меня так! — тут же вспыхнула Сивилла, вызывая смех Азазелло.

      У поворота в знакомый Сивилле Большой Зал, демон остановился.

      — Иди к себе, человечек, — сказал Азазелло уже серьезно. — Мы скоро закончим, и Гелла приведет тебя к обеду.

      — Можно мне с тобой? — попросила Сивилла, — я буду очень тихо! Вы даже меня не заметите.

      - Ну, разумеется! — ответил Азазелло.

      — Правда можно? — с надеждой спросила девочка.

      — Разумеется - нет! — рявкнул демон и подтолкнул ее к жилому крылу Замка.

* * *

      Оказавшись в своей комнате, Сивилла взяла подсвечник и поставила его перед собой. Она смотрела на свечи, и под ее взглядом вспыхнула одна из них. За ней — другая. Через несколько минут все семь свечей горели, подчиняясь ее воле. Вот так. Если можно проделать это со свечами — значит, можно и с большим огнем. Пускай тогда кто-нибудь скажет, что она простая смертная. Может, ей даже удастся превратиться в демона. Она им всем покажет!

      Вот только злополучный медальон, который показывает Мессиру, где она находится…

      Сивилла, выглянула в дверь и убедилась, что коридор пуст. Затем, почему-то на цыпочках, она прокралась к кровати, сняла Квадратуру Круга и засунула под подушку. Отошла ненамного и ничего не произошло… Прикинув, что благодаря гонцам, ее не хватятся до самого обеда, а медальон послушно будет показывать, что она в своей спальне, Сивилла, ликуя и дивясь, как ей раньше такое в голову не пришло, вышла из комнаты.

      На сей раз она точно знала, куда идти и как избежать неверных порталов. Еще один поворот, и еще один… Как хорошо, что на этот раз на ней не дурацкое длинное платье, а брючки для верховой езды и мягкие сапожки — можно двигаться намного быстрее и ступать совершенно бесшумно.

      — Попалась! Ну уж нет, во второй раз ты меня не проведешь!

      Сивилла вздрогнула от неожиданности. Молох! Только тут его не хватало!

      Девочка скрипнула зубами от досады и хотела было рвануть обратно по направлению к своей комнате, но бес на этот раз оказался проворнее и ухватил ее за руку.

      — В прошлый раз я по твоей милости чуть головы не лишился, ну ничего, сейчас я мигом Повелителю покажу, чем тут маленькая госпожа занимается! Они в Библиотеке, беспокоить не велели, но мы подождем! — Молох тащит ее, и Сивилла понимает, что это беда — не сними она дурацкий медальон, еще бы выкрутилась, а так… Она пытается подольстится к бесу:

      — Молох, миленький, пусти! Если ты меня отпустишь, я за тебя опять заступлюсь! И обязательно найду, чем тебя отблагодарить, — уже раздраженно добавляет она, не забывая изо всех сил упираться ногами в пол, — ты сам сказал, что Мессир приказал не беспокоить его! Это тебе несдобровать, а не мне! — она уже кричит, но бес непреклонен.

      — Знаем мы вас! Сами дела ваши господские решайте, наше дело — сторона. Да иди же! — кричит Молох, когда Сивилла с визгом кидается на пол и упирается руками и ногами, что есть мочи. Он наклоняется чтобы поднять ее, но девочка со всей силы вцепляется ему в шерсть на загривке, так что выдирает клочья.

      — А-а-а! Ангелы тебя раздери! .. — визжит Молох, но продолжает волоком тянуть точно так же визжащую девочку к Библиотеке. Та решает биться до последнего.

      — Отпусти, дурень! — Сивилла продолжает визжать и выкрикивает все ругательства, которые может вспомнить. Она сетует, что их слишком мало: -Отпусти немедленно или я… Я велю тебя в котел со смолой кинуть! Я сама тебя сейчас куда-нибудь кину! Или…

      — Или что? .. Вот погоди, сейчас пускай на тебя полюбуются. И чего тебя в Свете не оставляют? ..

      Сивилла изловчилась и пнула Молоха по колену так, что бес взвыл, но тут они оказались у самой Библиотеки, и от страха и злости, девочка вместо того, чтобы оттолкнуть беса взглядом, промахнулась и разнесла на мелкие куски огромную напольную вазу вместе с зеркалом в золоченой раме. Раздался оглушительный звон. Волна осколков ударила по дверям Библиотеки и усеяла пол. Запахло паленой тканью ковра.

Tреснул и рухнул на пол «Сад земных наслаждений», который Сивилла вообще-то терпеть не могла.

      Оба виновника погрома притихли, в ужасе глядя друг на друга, причем Молох продолжал держать девочку за руки, а она его за шерсть на загривке. Обоим в голову одновременно пришла мысль спасаться бегством, но тут двери Библиотеки отворились.

      Хозяин Замка, собственной персоной, сложа руки на груди, медленно оглядывал картину разрушения: разбитые вазу и зеркало, разломанный надвое шедевр Босха, опрокинутые канделябры, покосившееся картины в рамах и прожженный, усеянный мелкими осколками ковер.

       Сивилла тихонько пискнула и отпустила Молоха.

      Мессир впился в нее взглядом, не сулящим ничего хорошего. Синие глаза наполнились слезами, и личико девочки приняло скорбный и молящий вид в надежде на чудо.

      — Пошел вон, — сквозь зубы приказал Мессир Молоху, и того будто ветром сдуло. На прощанье он кинул Сивилле взгляд, отдаленно напоминающий сочувствующий.

      — Где твой медальон, Сивилла Оршели? — спросил Мессир тихим, нарочито спокойным голосом.

Девочка похолодела.

      — Я забыла его в спальне, — потупившись и заикаясь, прошептала она, начиная плакать заранее и готовясь вымаливать прощение, хотя и понимала, что это бесполезно. Неприятности в этот раз обещали быть из ряда вон… И винить, кроме себя, некого.

      — Забыла, говоришь, — его голос суров, и у Сивиллы дрожат коленки. — Значит, придется все-таки освежить твою память известным тебе способом, так как слов и предупреждений ты явно не понимаешь. Заодно, еще раз убедишься, что бывает, когда ты мне лжешь и нарушаешь мои запреты. Как бы мне ни хотелось этого не делать. Ступай за мной!

      — Не надо! — умоляюще плачет Сивилла, инстинктивно отступая назад. — Я все уберу… Честное слово!

      Слезы катятся по щекам, девочка пятится назад и пытается вжаться в стену, — Мессир, честное слово, я больше никогда-никогда-никогда не буду выходить одна, — всхлип. — И обманывать тоже не буду, — шепчет она горестно.

Сивилла пытается каким-то образом спрятаться за уцелевшую напольную вазу.

      - Так. Все!

      Он твердо обхватил локоть девочки.

      — Не серди меня еще больше!

      Как только тяжелые двери захлопнулись за ними, она начала рыдать в голос. Ну почему ей надо было быть такой дурой?

* * *

      Тем вечером Сивилла сидела в гостиной, свернувшись калачиком в кресле и завернувшись в плед, все еще тихонько всхлипывая. Гелла, когда узнала о том, что произошло, почему-то не только отказалась ее жалеть, но и рассердилась сама и ворчала весь вечер. Слезы иногда утихали, но стоило Сивилле вспомнить, как все к ней несправедливы и жестоки, она начинала плакать снова.

      — Полноте, Сивилла, — потормошила ее Гелла, — иди умойся. Скоро ужин подадут.

      — Не буду! — зло ответила девочка, стряхивая руку ведьмы.

      — Я смотрю, тебе все мало, — прозвучал голос за ее спиной. Нехотя, она покинула свое убежище под пледом, встала с кресла и хмуро посмотрела на Азазелло.

      — Тебе-то что? — мрачно спросила она демона.

      — Попридержи язычок, — ответил Азазелло, нависая над ней. — И как далеко ты на этот раз собралась? Попадись ты мне, тебе бы еще и не так влетело.

      Сивилле захотелось его ударить — влетело-то ей как следует, особенно по ее мнению. Вместо этого она снова разрыдалась от злости и бессилия, развернулась и рванула прочь, всхлипывая на бегу.

      Азазелло догнал ее в два шага, схватил за талию и вздернул в воздух.

      — Отпусти меня, — попросила она, плача. — Я не хочу…

      Рыжий демон покачал головой, грубо и неумело стиснул ее в объятиях и прижал к широкой, горячей, как огонь, груди.

      — От тебя одни беды, — пробормотал Азазелло, неловко обнимая Сивиллу.

Девочка отстранилась и глянула в лицо демона-убийцы синими глазами полными слез:

      — От тебя тоже.