Ведьма - это состояние души (гет)

— Откуда у тебя это?

Стало нечем дышать, когда он вытащил кинжал, протянув его мне, и я безошибочно узнала клинок. Ошибки быть не могло — это не копия, не брат-близнец, это тот самый. Мой. Мой... Да, только если вспомнить, при каких обстоятельствах я его в последний раз видела, земля уходит из-под ног... Я, будто со стороны, услышала какой-то жалобный всхлип, спустя мгновение осознав, что этот звук я издала сама.

— Энди, — Итан придержал меня за локоть, не давая мне упасть и усаживая на диван. — Энди...

— Ты был там... — прошептала я одними губами.

В голове была каша — слишком много потрясений за один день... В памяти всплыли слова: «...слухи, что ты умерла». Слухи ли? Я встретилась с Итаном глазами, и в них увидела подтверждение своих догадок, отчего голова закружилась еще сильнее, принося новый приступ дурноты.

Из ступора меня вывел появившийся на пороге гостиной Дадли, просящий есть. Я отправилась кормить мальчишек, оставив Итана колдовать над барьером. Расстроив Гарри тем, что сегодня мы в парк гулять не пойдем — я банально не чувствовала в себе сил куда-то идти — и усадив ребят перед телевизором, я вернулась на кухню, где меня дожидался Итан. Повседневные заботы помогли успокоиться, собраться с мыслями и подготовиться к разговору.

— Ты был там, — повторила я, сев за стол.

— Был, — тихо подтвердил он.

— Зачем? Нет, не то... Как? Почему? Да, мантикора тебя раздери, я не знаю, с чего начать-то! — всплеснула я руками. Уверенности в том, что я хочу это все слышать, не было, но я все-таки поняла, какой вопрос являлся для меня первоочередным, и решилась его задать. — Когда?

— Третьего мая.

— О, Мерлин... — меня передернуло, когда я представила, что могло произойти там за три дня. — Или тело сгорело вместе с домом? Судя по всему, — я кивнула на ножны, лежащие на столе в полной сохранности, — это не так.

— Нет, я склонен думать, что он едва сумел унести ноги. Даже дверь не была как следует заперта.

— Подожди-ка, — я вспомнила его слова про Каркарова, сказанные Северусу, — так он выжил? А ты... Ты его, что...

— Да, Энди, я его нашел, пытал и убил! — перебил меня, потеряв наконец терпение от моих попыток сложить два и два, Итан. — Не мог я эту слизь в живых оставить, не мог! Он-то мне перед смертью и признался, что натворил, и что ты, возможно, жива. Только не говори, что тебе его жаль.

— Мне его и тогда-то было не жаль, а после того, что этот урод сделал, и подавно, — ответила я. — Мне другое непонятно: какого черта тебя вообще туда понесло?

Он молчал, подтверждая самую мою нехорошую догадку:

— Итан Бейкер! Если ты сейчас скажешь, что следил за мной... — начала было я, но Итан меня прервал — до этого спокойный, он словно взорвался.

— Да! Да, я следил за тобой с тех самых пор, как ты вернулась в Британию, и что с того? Это никак тебе не могло помешать, все было сделано так, чтобы ты об этом даже не догадывалась! Уж будь добра, прости мне то, как я развлекаюсь — я же ничего не говорю о том, как развлекаешься ты! Или, скажешь, предпочла бы, чтобы твое тело осталось неупокоенным гнить в том доме?

— Да ты маньяк! Для тебя есть хоть номинальное понятие личного пространства?! — вспыхнула я. — И кого ты подрядил докладываться? Молочника? Соседку?

Итан помотал головой:

— Бармена из твоего любимого паба, где ты завтракала, обедала и ужинала. А потом внезапно пропала. День тебя нет, два нет, три... Что я должен был думать?

— Все равно маньяк, — фыркнула я, обескураженная услышанным.

— Было у кого поучиться, — ухмыльнулся он. — Злишься?

— Не то, блин, слово! Ты... Ты... Пас меня, как... Да у меня даже слов нет! Там следил, а тут что — под дверью караулил?

— А если и караулил? Твой утренний перформанс, знаешь ли, был крайне неубедителен! Не ожидала же ты, в самом деле, что я на него куплюсь и это так оставлю? Да я напрягся сразу же, как только узнал, что ты интересуешься бывшей шавкой Риддла!

Я задохнулась от возмущения и почувствовала, что меня несет. Нет, ты не будешь, не посмеешь обвинять меня ни в чем, особенно в том, за что я уже расплатилась!

— Слу-ушай, — прошипела я, — ты столько времени тратишь на меня... Тебя жена, случаем, не потеряла?

— Жена? — недоуменно переспросил он, сбитый с толку резкой сменой темы. — А с чего ты взяла, что я женат? Ты видишь кольцо у меня на пальце, или что?

— Нет, но не все его носят, это раз. А во-вторых, я узнавала, ты женился в марте пятьдесят седьмого! Мисс... Уилсон, кажется?

— Вот это да... — присвистнул Итан. — Должен сказать, такое внимание с твоей стороны мне очень лестно. Да, если хочешь знать, я женился в марте пятьдесят седьмого, все правильно. И развелся в июле шестьдесят шестого.

— Почему? — вырвалось у меня прежде, чем я успела прикусить язык.

— Мы познакомились спустя, примерно, год после того, как ты ушла. Все это время я был до черта зол, думая, что же я не так сделал, и почему так вышло. Судорожные попытки легализоваться и уйти от подозрений аврората тоже отнюдь не приносили спокойствия — тот год был по-настоящему кошмарным. И Кэрол, которая стала частой гостьей в моей тогда еще только открывшейся лавочке, принося на продажу старинные вещи, оставшиеся от покойной бабки, была своеобразным проблеском среди всего этого. Я видел, что симпатичен ей, чувствовал ее заинтересованность и подумал: почему бы и нет?

Я ощутила себя так, словно влезла, куда не следовало, но мне было интересно послушать о том, как сложилась его жизнь, о которой я, после известия о женитьбе, и правда ничего не знала.

— Не самое лучшее решение в моей жизни, стоит признать... Порой я думаю, что даже роман с резким, неприятным расставанием был бы предпочтительнее для нас, чем такой брак.

— Отчего же? — я сделалась вся внимание.

— Кэрол слишком проницательна, и у меня, сейчас я это отлично понимаю, не было иного варианта, как стать ее слишком большим разочарованием. Готов поспорить, она долго пыталась убедить себя, что это не так, прежде, чем попросить меня собрать вещи. Но, в конце концов, она поступила, как умная женщина — у нее не было никакого желания больше тешиться иллюзиями, а у меня не было желания эти иллюзии подогревать, доказывая ей, что она единственная, кем заняты мои мысли.

— А это не так? — осторожно решилась спросить я.

После долгой паузы Итан покачал головой в ответ, взглянув мне в глаза.

— Но в итоге мы оба не в проигрыше: она встретила другого мужчину, за которого вышла замуж и живет с ним до сих пор, они взяли на воспитание ребенка, в котором души не чают, у них уже годовалый внук, насколько мне известно.

— А ты?

— А что я? Я тоже счастлив. Живу в квартире над магазином, она, правда, небольшая и больше напоминает мастерскую, но мне в ней удобно и хорошо, занимаюсь любимым делом и не обманываю ничьих ожиданий, — улыбнулся он. — Я понимаю, что слежка за тобой... Все это выглядит несколько жутковато и, наверное, вправду, по-маньячному, и не знаю, поверишь ли ты в это, но я и не думал шпионить за твоей личной жизнью, мне просто нужно было знать, что у тебя все в порядке. Так что да, ты вправе сердиться, но должна знать, что злого умысла у меня точно не было.

Мне на мгновение показалось, что я веду допрос, на который не имею ордера, но в то же время я испытала странное облегчение. Желая прогнать чувство неловкости, я сменила тему, вернув его к тому, о чем мы разговаривали ранее:

— И что с домом? Ты взял оттуда кинжал...

— ... и твою палочку, — закончил он за меня. — Она у меня. Дом я запер и замкнул Фиделиус на себе.

— Зачем?

— Что зачем? — нахмурился он.

— Ну, вещи, допустим, на память, ладно. Но дом-то зачем запер? Ты же тогда, правильно я поняла, считал меня мертвой?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Правда, не знаю. Было какое-то предчувствие, странное, словно надежда какая-то. Она меня, собственно, и подтолкнула эту мразь с двойным усердием искать.

— Да уж... Знаешь, а этот Игорь, если подумать, тот еще бедолага, — ни с того ни с сего выдала я мысли вслух после недолгой паузы.

— С чего это? — насторожился Итан.

— Два раза схлопотал только за то, что случайно пересекся со мной, — хмыкнула я. — Называется «не везет в квадрате».

— Ну да, — усмехнулся Бейкер. — Бедняжка, темная ведьма дорогу перешла.

— А ты покажешь мне, где я... — начала я, но осеклась на полуслове. Похоронена? Но я жива, сижу, дышу, разговариваю. Нет, не то слово, совсем не то. — Где лежит мое тело?

Он оглянулся на гостиную:

— Когда?

— Может, завтра? Я приглашу няню и смогу вырваться.

— Хорошо, договорились. Во сколько за тобой зайти?

— Давай к десяти?

— Ладно. Только будь, пожалуйста, осторожна, неизвестно, что этот Снейп может выкинуть, — он достал из кармана лист и, сложив пополам, разорвал по сгибу. — Догадываешься, что это? — дождавшись моего кивка и передав мне связной двусторонний пергамент, он попросил: — Дай мне знать, в случае чего, хорошо? Обещай!

После моих заверений о том, что я ни в коем случае не стану утаивать от него любую, даже мало-мальскую опасность, Итан аппарировал к себе. Несмотря на то, что этот непростой разговор, казалось, отнял у меня остаток тех немногих сил, что оставались, его итоги меня радовали — внимание Итана было приятно, равно как и то, что не придется быть воровкой и договариваться с собственной совестью.

На следующий день я была уже готова к назначенному времени и сидела на диване, нервно разглаживая юбку на коленях. Зачем мне вообще все это? Любопытно? Важно? Кто меня за язык тянул? Он ведь ничего мне не скажет, если я сейчас откажусь? Надеюсь...

Я думала, он переместится в дом, но вместо этого услышала стук в дверь. Наученная горьким опытом, я приоткрыла ее на ширину цепочки, и только увидев на пороге Итана, распахнула на полную, впуская его в дом.

— Ты готова? — спросил он, когда мы прошли на задний двор, и, получив в ответ уверенный кивок, подал руку. Прежде чем схватиться за него, я в последний раз прислушалась к себе и поняла, что я и вправду готова. Готова ко всему, что я могу увидеть, а от иррациональной тревоги не осталось и следа.

Взяв его под локоть, я зажмурилась и в следующее мгновение почувствовала рывок. Не без помощи своего спутника устояв на ногах, я открыла глаза и увидела перед собой тропинку, ведущую к воротам церкви Святой Марии и такие знакомые, почти не изменившиеся ландшафты.

— О, Мерлин... Здесь? — выдохнула я, не сдержавшись, и почувствовала, как подгибаются ноги.

Итан взял меня за руку и потянул за собой, ведя сквозь древние надгробия, пока мы не остановились возле свежей могилы, успевшей порасти молодой травой. Плита, лежащая у изголовья, гласила:

Andreist Walsh

1 May, 1922 — 1 May, 1982

— Я не знал, вправе ли я еще что-нибудь написать, поэтому оставил так.

Я присела, положив ладонь на нагретый солнцем мрамор, ощущая его тепло. Находиться здесь, видеть выбитым на плите свое имя и даты жизни было в высшей степени дико, и, наблюдая это все сейчас, я как никогда ощутила какой-то странный трепет внутри, перемешанный со смятением и тоской, напоминающий мне, как я благодарна судьбе за то, что жива. Я невольно усмехнулась промелькнувшей в голове мысли: не ожидала, что в мире отыщется хотя бы один человек, который будет мне близок настолько, чтобы похоронить меня. Я повернула голову туда, где, неподалеку отсюда, много лет назад жила, где произошло слишком много всего для того, чтобы это место навсегда стало для меня знаковым.

— Спасибо, — негромко сказала я, и мои слова потонули в звуке церковного колокола.

* * *

«Ло-о-орд?!» — передразнил в мыслях визгливый голосок Северус и едва не сплюнул на тротуар. — «Ей-то какое, к дракклам, дело? То никому, блядь, не нужен был, то вдруг — получите, распишитесь!»

Хлопнув входной дверью дома в Тупике, он, не разуваясь, прошел в гостиную, которую теперь мерил шагами, злясь на себя за еще одну принесенную клятву.

«Хвала Мерлину, хоть обоюдную», — утешил себя Снейп. — «Теперь она никуда не денется. Ладно, посмотрим, что ты такое...»

Мечущийся взгляд Северуса упал на каминную полку, на которой стояла в круглой резной раме фотография матери.

— Теперь я, хоть и смутно, но понимаю, почему ты вышла за него замуж, но вот почему жила с ним, до сих пор в толк не возьму, — обратился он к снимку. В памяти всплыли обрывки воспоминаний Петунии.

«Не Петунии», — поправил он себя. — «Эндрейст»

— Ты ведь мне про Принцев почти ничего не рассказывала, за исключением того, что у тебя были непростые отношения с отцом, но про свою мать ничего не говорила, кроме имени. Может быть, теперь удастся узнать?..

Северус нервно прошелся по комнате.

— Видела бы ты свою тетку... Я тут подумал, если бы у тебя была хоть толика ее решимости, готов поклясться, мы бы жили совсем иначе.

«Или меня бы вовсе не было», — подумал он и, вздрогнув, достал палочку.

После сегодняшнего непростого разговора ему нужно было качественно и достоверно изменить себе воспоминания для встречи с директором — чтобы не выдать тайну даже нечаянно. С этим ребусом он разберется сам, разумеется. Теперь и выхода иного нет.

Вспомнив о задании, связанном с Люциусом, Снейп скорректировал и память о нем, убрав ненужные подробности, способные породить лишние вопросы у Дамблдора, а значит добавить еще больше головной боли.

Северусу и без новых идиотских унизительных поручений найдется, чем заняться.