Чужой среди своих (джен)

Я потерял счет времени. Сколько уже мы находились в этом подземелье, я не знал — может часов шесть, а может и все сутки. Насмерть перепуганные домовики притащили сюда кое-какую мебель, мне, как вождю, предоставили роскошный мягкий диван, все остальные расположились в креслах и на стульях. На ужин было холодное мясо (я опасливо покосился на него вначале, предположив, что это могла быть свинина, но это оказалась телятина), хлеб и вино, от которого я отказался — привычку соблюдать нормы ислама не так просто изжить, даже в чужом теле.

Часы тянулись медленно, словно черепаха по песку. Риддл молчал, чему я несказанно был рад. Не знаю, понял ли он, что я не купился на его демонстрацию насчет опасности мальчика, но если понял, значит, готовит новую атаку на меня.

Воспользовавшись временной передышкой, я продолжил обдумывать свои дальнейшие действия. Избавиться от ребенка все-таки нужно, но в хорошем смысле. У него наверняка остались родственники, но даже если и нет, находиться в компании членов террористической группировки — не самый лучший вариант для ребенка. Необходимо разведать насчёт его бабушек-дедушек и прочих, живых, членов семьи, и постараться незаметно подкинуть им Гарри, а дальше пусть разбираются с ним сами, я сделал то, что должен был сделать нормальный мужчина — вытащил ребенка из рушащегося дома, спас ему жизнь, теперь неплохо бы позаботиться о себе. Риддл так или иначе привязан к этому телу — если бы он мог занять чье-то еще, он бы это сделал, кандидатов предостаточно. Значит, он большую часть времени будет находиться рядом со мной и вряд ли сможет как-то еще навредить ребенку.

Задачей первостепенной важности по-прежнему было избавиться от Риддла. Здесь я чувствовал свое бессилие — хозяин явно не станет делиться со мной своей памятью о данном вопросе. Мне оставалось только дождаться относительной свободы и добраться до чьей-нибудь фамильной библиотеки, Малфоев или Лестрейнджей. Грамотно искать информацию я научился за годы учебы в Гарварде, так что есть шанс, что все-таки найду способ спровадить его куда подальше без возможности возвращения.

Я не помню, как отключился, потому что едва не подпрыгнул на месте, когда Беллатрикс очень тихо окликнула меня:

— Милорд…

Я резко открыл глаза, она испугано отпрянула и так же тихо пояснила:

— Мы можем перейти в другое место, милорд. В доме остались дежурить авроры, но зато Малфой на свободе и его поместье свободно.

Я вскочил на ноги.

— Так чего мы ждем?

Перенос с помощью порт-ключа оказался не намного приятнее аппарации, но я даже рад был этой встряске — она помогла избавиться от остатков сонливости. Переместились только мы вдвоем с Беллатрикс, остальные, судя по всему, должны были позаботиться о себе сами. Тем лучше. Они наверняка ждут от меня каких-то стратегических решений, а их у меня нет и в помине, кроме одного — покинуть эту теплую компанию как можно скорее. Явного лидера, кроме меня, среди них не наблюдается, так что рано или поздно организация распадется сама или ее уничтожат власти.

У Малфоев нас встретили замученный хозяин поместья и его насмерть перепуганная жена. Судя по остаточному бардаку, который еще не до конца успели убрать эльфы, обыск тут учинили серьезный. Только бы библиотеку не разорили.

— Милорд, — у Малфоя дрожали губы, он был бледен, как простыня, — у меня плохая новость…

— Я даже не сомневался, что услышу это от тебя, Люциус, — я опять поймал себя на ощущении, что чувствовать его страх мне неимоверно приятно. — Говори, не тяни, я все равно узнаю.

— Они забрали Поттера… — Малфой втянул голову в плечи, словно надеясь, что это спасет его от наказания. — Нарцисса спрятала его, но они грозили забрать нашего Драко, если мы не расскажем им, где Поттер. Муди уже схватил его и понес к выходу, и Цисси не выдержала…

Я перевел взгляд на его жену, которая бледностью могла бы поспорить сейчас со снегом. Казалось, она вот-вот свалится в обморок, но сжатые в напряжении губы и решительный взгляд мне прямо в глаза говорили о том, что она ни минуты не жалеет о сделанном.

— Я заставил ее, милорд, — еще тише прошептал Малфой, решив, что сейчас я наброшусь на его жену. — Я виноват…

Какое благородство, подумал я. А ведь этот надутый павлин, должно быть, любит свою жену, раз готов подставиться под наказание, лишь бы я не трогал ее. Знали бы они, что известие о том, что мальчишку забрали авроры, сняло с меня лишний груз. Но соблюсти условия игры все же необходимо.

— Ваше счастье, Люциус, что я изменил свои планы насчет мальчишки, — небрежно произнес я, отходя от обоих супругов в сторону и давая им возможность прийти в себя. — Я не в восторге от того, что вы его так бездарно упустили, но я это переживу. В настоящее время мне несколько не до него, поэтому путь люди Дамблдора пока потешат себя тем, что смогли на время вырвать у меня из рук мой трофей.

— Если повелитель прикажет, мы сделаем все и вернем его, чтобы вы довершили начатое, — с фанатичным блеском в глазах сказала Беллатрикс, но я сделал предостерегающий жест рукой:

— Не стоит торопиться, Белла. Признаюсь, на сынка Поттеров у меня были совершенно другие планы, но я решил их изменить.

— Но как же пророчество, милорд… — растерялась Беллатрикс.

— Пророчество истеричной бабы, вообразившей себя древнегреческой пифией? — я старательно изобразил на лице пренебрежение. — Я был глуп, когда решил, что его невозможно изменить или обойти. Но еще не поздно все исправить.

— Вы решили сохранить ему жизнь?

— Более того: я намерен сделать из него своего союзника, а в будущем — возможно и преемника. Мальчишка своей стихийной магией сумел отразить мою «Аваду» — это ли не показатель сильного волшебника? Лучше будет иметь его в друзьях, когда он вырастет, чем во врагах, разве нет?

При этих словах лица присутствующих слегка вытянулись. Кажется, я несу дичь, несвойственную Риддлу. Хотя чему они удивляются? Любой нормальный вождь рано или поздно начинает задумываться о преемнике. В качестве последнего в планах обычно выступает либо сын, либо внук, либо кто-то из наиболее близких младших родственников. Своих детей у Риддла нет, насколько я понял, так почему бы ему не выбрать в наследники сироту, пусть даже сироту его же стараниями? Понятно, что Том не совсем нормален, но все же — почему мои слова о возможном преемнике заставили этих троих вытаращить глаза? Или они рассчитывали на то, что это почетное место я готовлю для Драко?

* * *

Потянулись томительные дни. Аврорат зверствовал, хватая всех без разбору, поэтому основной костяк «Упивающихся смертью» вынужден был уйти в глубокое подполье. Малфоев «пасли», но щедрые финансовые подношения, сделанные Люциусом нужным людям, позволяли ему пользоваться относительной свободой в виде домашнего ареста, который даже не распространялся на Нарциссу, у которой Метки не было. Макнейр был арестован, но клялся, что действовал под «Империусом», Эйвери, Крауч и Мальсибер тоже арестованы, но держались стойко. Зато Каркаров заливался соловьем, сдавая всех, о ком мог вспомнить. Снейп просто исчез в неизвестном направлении. Я только порадовался за него, непонятно почему, но я чувствовал себя очень виноватым перед ним. Словно что-то наобещал и вероломно нарушил свое обещание.

Муж и свояк Беллатрикс прятались где-то во Франции, сама же она постоянно крутилась в Малфой-мэноре, мозоля мне глаза и смущая меня своими излишне декольтированными нарядами. Судя по тому, что она не изъявила желание разделить с мужем его изгнание, а торчала здесь, у нее на меня были далеко идущие планы. Она мне нравилась, но не более того — я с прискорбием обнаружил, что это тело на женскую красоту не реагирует соответственным образом, к тому же Беллатрикс изначально не была «моим типом», я предпочитал женщин поскромнее и попроще. Но ни вынужденное затворничество и безделье, ни осторожные атаки миссис Лестрейндж не были причинами того, что через неделю я готов был пустить себе «Аваду» в лоб.

Я был прав, когда думал, что Риддл взял передышку, чтобы собраться с силами и приняться за меня как следует. Я только не предполагал, что бесплотный дух способен настолько отравить жизнь. Попытки вытряхнуть меня из тела повторялись постоянно, я держался из последних сил, каждый раз мне казалось, что умираю, но каждый раз я приходил в себя лежащим на полу, с дикой болью в голове и не в состоянии шевельнуть ни одним мускулом. После первой из атак, заставшей меня, к счастью, в отведенных мне покоях, я решил полностью отказаться выходить куда-либо, кроме библиотеки. Еду мне доставляли прямо в спальню и вообще только рады были тому, что я отгородился ото всех обитателей Малфой-мэнора. Риддл больше не пытался со мной говорить, только один-единственный раз прошипел в ухо насмешливо:

— Ты хотел войны, солдат? Ты ее получишь!

К постоянным попыткам завладеть телом Том прибавил ночные кошмары, так что через три дня я уже начинал бояться засыпать по ночам. Когда он понял, что картины истерзанных тел еще живых, агонизирующих людей, крики горящих заживо и реки крови, в которых я брел по колено, не производят на меня того впечатления, на которое он рассчитывал, он пошел дальше, и теперь у всех этих людей были лица моих родных — отца, матери, сестры и ее детей, а также моих друзей и сослуживцев. Ночью я теперь упивался кофе, чтобы только не заснуть, и шарахался бессонной тенью по малфоевской библиотеке в поисках хоть какой-то информации по изгнанию мятежных неупокоенных духов, а днем урывками спал, наглотавшись Сна-без-сновидений. Результаты были мизерны, и я уже готов был к тому, чтобы обратиться к священнику-экзорцисту, только чтобы подлый Риддл оставил меня в покое. Кажется, я превращался в жертву так называемого «вьетнамского синдрома» — каждый шорох вызывал желание схватиться за палочку или нырнуть за первый попавшийся предмет мебели, который сойдет за укрытие; за каждым углом мне мерещились враги, причем мое прошлое и настоящее смешались в этих видениях, и галлюцинации меня посещали самые разнообразные: начиная с зеленой вспышки «Авады», летящей прямо мне в лоб или затаившегося под кроватью аврора, и заканчивая характерным звуком летящей к земле бомбы и скрежетом гусениц танка, ломающего жалкие стены деревенских домов.

В таком состоянии я укокошил домовика, пробравшегося в библиотеку, чтобы убрать пустой кофейник и принести свежего кофе. В следующий раз я, вынырнув из дневного полусна из-за осторожного стука в дверь, разнес ее «бомбардой», потому что мне померещилось, что за мной пришли то ли авроры, то ли иракцы, и наложил на рискнувшего побеспокоить меня хозяина дома «круциатус». Когда я немного очухался, я извинился перед Люциусом, чем, кажется, испугал его еще больше.

И через две недели внезапно все закончилось — ни «вытаскиваний» из тела, ни кошмаров, ни голоса. Блаженная тишина и покой. Еще одна передышка перед новым наступлением, только и всего, понял я и решил воспользоваться ею и отдохнуть как следует. Прежде всего — выспаться.

— Люциус, — мягко спросил я, выйдя на свет божий после почти суток беспробудного сна, — помнишь ли ты, мой скользкий друг, про то, что я доверил тебе на хранение? Мне очень нужна эта вещь.