Месть Фарката Бона (гет)

Вот что я позабыл рассказать про нашу страну: странная она, право, а так вам ее устройство не понять. Даже названия у нее толком-то и нету — говорят «земля», да и всё тут.

Простите старика, запамятовал, что сами вы не местные.

Начнем с Воксхолла, моей родной деревни: вот, кажись, и деревня, а так поглядишь — целая область получается. Самоуправство, то есть самоуправление есть, староста на один солнцеворот избирается, да все с собранием вместе решают-постановляют в этот срок, но чтоб народу непременно на благо...

Равные все общинники, нету никакой власти сверху.

Про других не скажу, но, к примеру, в Квитарсте соседнем, вроде как, барон имеется, наследный; но люди бают, что хороший мужик, справедливый. Угодья там большие, за лесами. Ледяным полем Ронхи от нас отделяется и горами. Народ тамошний богато живет, и город их главный Захрут называется. Да не город в полном смысле слова. Родами кучкуются — всяк только своих знает. Как большое село из разных деревень и хуторов состоит. Все вокруг главной горы прилепились — так и «закрутились», оттого и название, наверное, я так смекаю.

Дальше к югу правят волшебницы, месмы по-нашему. Тоже на горе осели, в замке огромном, старинном. Шесть веков назад свободу свою от короля последнего получили, войско держат (да вы про то в курсе!). Но только самые заслуженные во главе с Великой тама обитаются. Может, политику и крутят какую, однако войн и смуты нету — и ладно. Шуму от них не наблюдается, значит, и другим нечего в их заумь лезть.

Но за помощью, да там если по хозяйству какие неполадки, людишки малые к своим месмам ходят — к местным. Курицу, бывало, принесешь в уплату услуги или мешок осярницы…

Старики наших стариков сказывали, что за перевалом водятся всякие твари… не то чтобы божества или нежити какие, но что не люди — точно, не к ночи помянуты! Может, и правда, — не ведаю. В лесах наших и так зверья всякого навалом — есть, кого не в шутку бояться.

А про Модену и Воинство ее небесное Астарлингов хоть и поминают почти через слово, да не верит особо никто в богов, скорее — для красы и суеверного глазу, чтоб отвести. Слова… слова, слова, короче!

Вот стихи что-то вспомнил, вроде, говорят, оттудова, из земель Обители. Правда, про что — непонятно, наши бабенки просто так поют, без смысла:

Окатан временем в песчинку

Твой гордый трон, былой король.

И вы, потомки, не ищите,

Не примеряйте эту роль.

Чей голос спорил с бурным морем

И поднимал на бой полки?

Теперь забыт и упокоен

В веках и в саванах тоски.

Сошлись в бою две равных силы -

Никто не смог перебороть!

Коварным умыслом сломили,

Предав врагу, родную плоть.

Как милосердие напрасно!

Неблагодарные сердца,

Своих оставив безучастно,

Не жаль чужих, и слез отца.

Ни рода, ни родства не зная,

Стяжав богатства и почет,

Бессмертья в мудрости алкая,

Спокойно зрят, как жизнь течет...

* * *

Обитель месм производила впечатление своей грандиозностью. Сам замок, похожий на стрелу, был расположен на высоком холме, но казался еще выше из-за стекающего из-под его основания бурного водопада, падающего в искусственное озеро, которое кольцом обнимало базальтовое подножие горы и рисовало в своих волшебно спокойных глубинах зеркального близнеца древней твердыни.

Возведенная в далекие легендарные времена, она не выглядела мрачной: на башенных шпилях играли с ветром яркие штандарты и вымпелы, со стен спускались цветные ткани. А погода и совсем была весенней. Чувствовалось дыхание юга. От подножия холма по всей широкой равнине текли, чередуясь, зеленые и желтые полоски озимых, возделанных, и черные — парящих (1) полей. Луга покрылись первоцветами, а сады и рощи в долине Модены стояли в нежной изумрудной дымке молодой листвы.

— Не отходи от охраны ни на шаг. — Тинери, надев шлем и полный доспех, закрепил на плечах парадный плащ и наклонился к лицу своей юной спутницы. — Ты слышишь меня, ласточка?

— Конечно, да, Брай, я же послушная! Но зачем прятать дочку? Они и без того знают, что у меня родился ребенок. — Дарнейла вдруг засмеялась. — Ой, грива твоя щекочется! — Она терла нос ладошками, ловя белые пряди плюмажа, отнесенные ветром с блестящего на солнце шлема. — Тебе ведь жарко будет на приеме.

Рыцарь вздохнул.

— Если бы это было единственное неудобство. — Что-то уж больно часто он в последнее время вздыхал — счастье проведенных в далекой провинции месяцев, весь этот покой и любовь, которые дарила ему Дарнейла Килла и… дети, Иржей и Имнея — его семья. Всё это сейчас было под угрозой: как поведет себя Великая мать месм, что скажут гонты, какие интриги плелись в Обители в его долгое отсутствие? Тяжелые мысли обуревали командора.

С дозорных башен замка прозвучал сигнал, ворота восточного портала открылись — и перед путниками опустился на цепях подъемный мост.

— По коням! — скомандовал Брай Асси-лон Тинери, командир армии отверженных сыновей месм, вступая в материнский дом.

* * *

Старый одноглазый ворон, борясь с западным ветром, неловко приземлился на руинах цитадели. Древние стены пропахли сыростью и… смертью. Полуразрушенный Ольхормер спал вечным сном.

Вдруг в гулкой тишине, лишь иногда, когда в гору ударял порыв штормового Борея, нарушаемой далеким плеском моря, скрипнула петля подъемного механизма.

Если бы птица могла думать, то она, вернее он, Шэлк, удивился бы тому, как в тенях набегающих от бурно несущихся по хмурому небу туч то появляется, то гаснет идущее из-под гранитных плит неяркое свечение.

А в узких глазницах семи мертвых башен вспыхивают временами белые огни, да шевелятся, будто ползя друг к другу, выбитые из фундамента ядрами захватчиков камни…

___________

(1) — незасеянные поля, под паром.