Твой Авалон (гет)

Гермиона не могла и предположить, что жизнь в Хогвартсе проходит так рутинно и в то же время так неспокойно. Раньше ее волновала лишь учеба, друзья и Том Риддл, теперь же все виделось совсем в другом свете. Дамблдор подробно ввел ее в курс дела, но все равно поначалу она справлялась с трудом. Сколько закупить продуктов и где… эти вопросы низводили школу магии до разряда обычного хозяйственного объекта.

Но труднее всего в первое время было смотреть в глаза ученикам, которые оценивали новую директрису, критически сравнивая ее с Дамблдором. Ей вечно мерещился немой упрек. А потом она постепенно перестала обращать внимание. С технической точки зрения, однако, труднее было с учителями. Но тут Гермиона не чувствовала ни малейших моральных мучений. Она со временем установила с профессорами деловые, доброжелательные, но не панибратские отношения. Лишь с Минервой оказалось сложно. Гордая женщина, видимо, была очень привязана к Дамблдору и еще отлично помнила, как однажды застала Гермиону с Томом увлеченно целующимися в библиотеке. Старые связи и взаимоотношения порой проявлялись там, где этого совсем не ждали.

Но Мерлин с ней, с Минервой. С женщинами всегда сложнее. То ли психика тоньше организована, то ли слишком большая подверженность гормональным колебаниям. Недаром мужчинам их не понять. И как Том терпит ее саму?

Том… Вот с этим смириться оказалось практически невозможно. Разве удастся привыкнуть к тому, чтобы весь день не видеть его? Все в ее жизни вращалось вокруг мужа. Неужели он стал ее наркотиком? А говорят еще, что свыкнуться можно со всем. Все-таки человек — это нечто большее, чем таракан, потому и привыкает куда хуже. Благо они с мужем встречались каждый вечер, в замке Певерелл или школе.

И спасибо тебе, дорогой Том, ты хоть и подставил, но все же сильно смягчил удар, помогая Хогвартсу и персонально его директрисе. Неудивительно, что и питание школьников улучшилось, и культурная жизнь обогатилась за прошедшие полгода.

Гермиона обвела взглядом большой зал. Четырнадцатилетний Артур Уизли, юная Молли Прюэтт. Может быть, Гермиона сама застанет их целующимися в… вряд ли библиотеке. Слава Мерлину, что здесь нет Гарри и Рона.

Завтрак закончился, но ученики трех старших курсов остались на своих местах. Все-таки Том молодец — предложил эти субботние факультативные экскурсии, образовательные и культурные программы. В них участвовало все больше и больше старшекурсников. И она вполне понимала их.

Да, кто-то все еще вспоминал Дамблдора, но большинство втянулось в ту жизнь, которую предложила миссис Риддл. Квиддич и плюй-камни — это, без сомнения, хорошо, но чрезвычайно мало для внешкольной и культурной жизни юных магов.

Гермиона поднялась с места. Гомон зала быстро умолк, и все глаза обратились к ней. Сколько непосредственности и детской открытости в этих глазах! От этого становилось щемяще больно и в то же время невероятно радостно.

— Дорогие старшекурсники, сегодня у нас в гостях известный журналист и писатель, мой давний друг и просто замечательный человек, — она улыбнулась, видя, с каким интересом школьники косятся на гостя. — Прошу любить и жаловать вашего экскурсовода: мистера Альфарда Блэка!

Слизеринцы аплодировали сильнее всех. Все-таки и в предубеждениях изредка заключалось нечто положительное. Альфарда уж никак нельзя было назвать классическим вариантом слизеринца, но принадлежность к бывшему факультету невольно ставила пожизненный штамп, который мгновенно распознавался и по которому судили. Факультетом была вынесена положительная резолюция, хотя сам по себе Слизерин имел мало заслуг в становлении Альфарда тем, кем он являлся на данный момент.

Блэк поднялся из-за стола, улыбающийся, довольный встречей с альма-матер.

— Доброе утро, дорогие друзья! Я очень рад любезному приглашению профессора Гермионы Риддл и охотно проведу для вас одну из образовательных экскурсий, идею которых глубоко поддерживаю. Когда-нибудь вы тоже, как и я сейчас, вернетесь в эти древние стены. И я надеюсь, вы посмотрите на прожитые годы с глубоким удовлетворением. Представьте свою жизнь тогда, кем вы станете: работниками министерства, аврорами, ремесленниками, бизнесменами, а быть может, как и я, займетесь средствами массовой информации вообще или литературой и журналистикой в частности. Кем бы вы ни стали, пусть родная школа вами гордится!

Все-таки Альфард был умницей.

Наконец старшекурсники с привычным шумом и гомоном отправились в поход, который включал посещение типографии, редакции и даже маггловской телестудии. Гермиона надеялась, вооруженный последними знаниями по работе с магглами, Альфард даст полноценную картину, что представляют собой средства массовой информации и какова их стратегическая роль. Но в любом случае она ни за что не отпустила бы его с детьми одного. Блэк был слишком вспыльчивым и честным.

Разумеется, Тома ему не переплюнуть. В последний раз тот действительно выделился, красноречиво рассказывая про политические аппараты маггловского и магического мира в зале заседаний Совета Конфедерации.

Впрочем, Альфард явно старался. И даже вполне заслуженно сумел заинтересовать необузданных школьников. Гермионе его рассказ понравился — как всегда, умный и полный юмора. Уж что-то, а разум миссис Риддл ценила во всех аспектах и во все времена. Да и школьники совсем раскрепостились, поддавшись заразительному энтузиазму Блэка. Особенное веселье началось на маггловской телестудии, где ребятам разрешили поиграть с микрофонами.

— Белла, не нажимай эти кнопки, начальство будет в ужасе. Мы и так убедили их всеми правдами и неправдами. — Да, конечно, золотой телец всегда в помощь. — И магия нам не поможет, уж поверь.

— Магия всегда поможет, дядя Альфард! — вздернула нос гордая девчонка.

Тринадцатилетняя Беллатрикс по возрасту не подходила для экскурсионной группы, но ее родственные связи, а также неизменное чемпионство в детских турнирах, устраиваемых в замке Певерелл, давали ей большую фору со стороны как Блэка, так и Тома. Даже сюда пробралась солидарность «Вальпургиевых рыцарей»!

Иногда Гермионе казалось, что Белла без памяти влюблена в ее мужа: так фанатично горели глаза девчонки, когда она смотрела на наследника Слизерина и лидера общественного движения социальной группы, к которой она принадлежала. Видимо, потому мисс Блэк с таким рвением и присоединилась к новым школьным инициативам, идущим от ее кумира. При воспоминании о «прошлой» Беллатрикс — садистке и убийце, одержимой приспешнице Волдеморта, — миссис Риддл становилось не по себе. Но лучше контролировать малолетку, держа ее ближе к себе, чем отказывать во внимании и льготах. Пусть смотрит на достижения магглов, возможно, это пойдет на пользу!

— Белла, дорогая, заклинания и опыт могут многое, но не надо тыкать в глаз волшебной палочкой — у нее есть более тонкое применение! — Альфард быстро перевел все в шутку. По крайней мере, попытался. И, очаровательно улыбнувшись, резюмировал: — Магия предназначена для более сложных вещей.

Беллатрикс передернула плечами, но спорить не стала, и Гермиона быстро вывела всех из помещения. Гриффиндорцы незаметно уже прихватили пару сувениров из запчастей оборудования, и кто знает, что было бы, останься эти охламоны там подольше…

Когда вся группа загрузилась в автобус, экскурсовод-любитель с энтузиазмом продолжил:

— Думаю, друзья мои, теперь вы понимаете размах влияния на общественное сознание средств массовой информации.

Школьники уже привыкли к нему, а потому особо не стеснялись увеличить громкость высказывания друзьям всего, что они думали. И не только про возможности рисовать вместо портретов мультфильмы.

— Получается, что магглами управлять куда легче, мистер Блэк, не так ли? — заключил один из слизеринцев.

Новое поколение, а мыслят все так же.

— Это верно, мистер Гиббон. Но не забывайте про то, что магглов куда больше. Более того, следует учитывать и тот факт, что, как недавно правильно определил маггловский ученый Маршалл Маклюэн, средство передачи сообщения само является сообщением.

— А что это означает? — полюбопытствовал хаффлпаффский староста.

Хаффлпафф никогда не прикидывался умнее, чем есть. И правильно, не стоит.

— То, что эффект воздействия на массы более непредсказуем, чем кажется. Важно не только само сообщение, а то, как оно передается, какими средствами, за счет чего. Например, маггловское телевидение, опрокидывая на зрителя разнообразные сюжеты, снимает критичность восприятия со всего потока сообщений и таким образом формирует в головах людей некое отличное от реальности пространство смыслов, взаимоотношений и установок.

О, интересно, откуда у Альфарда уже сейчас появилась информация, предсказывающая бум компьютерных технологий в девяностых…

— Но ведь волшебному миру это не грозит?

— Этого нельзя утверждать, ребята. Газеты и радио тоже имеют свое влияние, вне зависимости от своей политической или художественной направленности. У нас нет телевидения. Возможно, в этом наше благо. Но быть полностью отгороженными от другого мира тоже не получится.

— Если мы не изолируем от нас магглов, — пробурчал под нос все тот же слизеринец, и некоторые с ним, очевидно, были вполне согласны.

— Дело не в ограничении, — решительно вступилась Гермиона. — А как раз в том самом пространстве смыслов и взаимоотношений, которое сформировано у нас в головах, в нашей системе ценностей и ориентиров. За вами будущее волшебного мира, а потому я очень рада, если вы уже сейчас задумаетесь над тем, как и почему он устроен и куда надо двигаться дальше. Эволюция неизбежна, и это надо принять!

— Спасибо за дополнение, миссис Риддл, — покивал Альфард. — Могу только присоединиться к словам вашей прекрасной директрисы и пожелать вам удачи — и в экзаменах, и в жизни!

Автобус тем временем подъехал к Косому переулку. После Альфарда Гермиона перво-наперво загнала в камин всех хулиганов — один из гриффиндорцев как-то раз по ходу дела решил навестить своего дедушку, как он потом сообщил сам. А где в действительности его гиппогрифы носили, лишь Мерлину было известно. Но миссис Риддл сама когда-то была гриффиндоркой, потому хотя бы немного да представляла, где ожидать подвохов и своеобразных проявлений храбрости, которые потом имели свойство превращаться в головную боль для всех окружающих.

Она перевела дыхание, лишь когда все школьники благополучно отправились в каретах из Хогсмида в Хогвартс.

— Ты просто герой, да видит Мерлин, — с улыбкой заявил Альфард, когда волшебница с глубоким вздохом облегчения повернулась к нему. — Мне кажется, это еще ужаснее, чем в Министерстве. Малолетние бандиты страшнее незаштампованностью своего хулиганского сознания.

— Страшнее непредсказуемостью, это верно, но куда легче в плане искренности. Большинство еще не успели стать циниками, — покачав головой, отозвалась Гермиона. — Да и ожидать от них можно все-таки меньшего. Гринготтс грабить не полезут.

Но что уж говорить, она сама была семикурсницей, когда вступила в смертельную игру с самым опасным противником современности. И если что, не задумываясь бы отправилась обворовывать банк ради правого дела. Дай Мерлин этим детям никогда не испытать подобного!

Блэк взял ее под руку.

— Зайдем в «Три метлы»? Я так давно не видел тебя, что уже начал скучать. Ты как солнце в полярную ночь: к его отсутствию привыкаешь, но все равно становится неосознанно тоскливо!

— Ты и скучал? — засмеялась она. — Не верю! Да и выглядишь ты вовсе не как начинающий мизантроп.

Альфард был одет просто, лишь слегка щеголевато, к строгой мантии были добавлены только элегантный шарф и дорогая брошь.

— О, что я слышу, моя госпожа? — игриво подхватил он. — Неужели ты даешь мне надежду?

— На сливочное пиво в «Трех метлах», — подтвердила волшебница, слегка сжимая его руку.

— Нет в жизни счастья, нет, — повздыхал Блэк и, когда они дошли до бара, галантно открыл дверь. — Прошу, леди Фортуна!

— Оно есть, Альфард, просто не там, где кажется, — подразнила она.

— Ну, в сливочном пиве оно уж точно имеется, — уверил маг, помогая ей присесть. — Или тебе что-то поизысканнее?

— Да все равно, — пожала плечами Гермиона. — Пусть будет пиво, вспомним молодость. Ты мне лучше расскажи об источниках твоей замечательной осведомленности в области масс-медиа. То, что ты рассказал, — истинная правда, а в будущем это будет выражено еще сильнее.

— К экскурсии готовился, — с показной серьезностью начал он, но потом заулыбался, увидев скептическую ухмылку на лице волшебницы. — А если серьезно, к этому меня подвело не что иное, как задание твоего экстремиста. Ты не представляешь, Гермиона, в какой среде мне приходится вращаться. Мне, великому магистру трех орденов!

Ну, Альфард… Смешно до слез. Магистр!

— Понимаю, — сквозь смех выдавила она. — Везде есть оборотная сторона. Насколько я вижу, ты увлекся маггловской наукой?

Им принесли заказ. Знакомая атмосфера любимого кафе всех поколений учеников наводила на ностальгические мысли.

— Всем, что связано с социологией и антропологией, пожалуй, — подтвердил он, и его ироничность и веселье словно рукой сняло. — Мне кажется теперь, что я начинаю лучше понимать тебя и игру твоего экстремиста. Опасную игру.

Наверное, она больше любила удалого повесу Альфарда, чем такого: действительно серьезного, но в глубине души растерянного, лишенного почвы под ногами. А скорее всего, просто знала, что ничем не в состоянии помочь. Стать святым за другого невозможно. Волшебница молча положила руку на его ладонь.

В этот момент дверь в кафе распахнулась — и на пороге появился не кто иной, как Том Риддл собственной персоной.

Мгновенно позабыв про Альфарда, Гермиона вскочила на ноги. Наконец-то вернулся из русских снегов! Или в мае там снега уже не было? Неважно. Мысли о приличиях даже на миг не посетили волшебницу, когда она бросилась на шею мужу.

Руки Тома крепко прижали ее. Так обнимать мог только он — собственнически, ревниво, — но она чувствовала себя при этом самой счастливой женщиной на Земле. Все проблемы, сомнения и боль отходили куда-то далеко, на задний план, исчезали из реальности. И оставалось только безвременье — то самое, которое и зовется любовью.

— Все прошло отлично. Удалось вовремя поймать Долохова, пусть сам разбирается с остальными проблемами, — шепнул Том на ухо жене. И уже громче: — Мне сказали, что вы с экскурсией появитесь в Хогсмиде… Надеюсь, я не прервал ничего душещипательного?

Словно холодный душ. Тело волшебницы невольно напряглось. Опять эта вражда! Ну когда же она закончится? Сил больше нет! Неужели Том не чувствует, как ему рады?

Гермиона отстранилась от мужа.

— Альфард мне рассказывал про интересные маггловские исследования по социологии. Душещипательно, конечно, но не до такой степени, чтобы нельзя было прерывать!

Том закатил глаза. Но Гермиона быстро пресекла избитую тему, обернувшись к Блэку. Тот поднялся с места, и мужчины сухо поздоровались. Все как в старые добрые времена.

— Как прошла экскурсия? — небрежно поинтересовался Том, всем своим видом показывая равнодушие.

Между ним и Альфардом, казалось, была протянута высоковольтная линия, искры так и сыпались. Тоже как в старые добрые времена. Не хватало только «Вальпургиевых рыцарей» и гриффиндорской команды… Пора бы уже повзрослеть!

— Замечательно! Даже я узнала много нового, — улыбнулась Гермиона, пытаясь создать хотя бы видимость непосредственности.

Не удалось даже видимости.

Муж скептически вскинул брови:

— Вот как? — Он осекся и перевел взгляд на дверь.

В кафе влетела шумная толпа участников экскурсии. И тут же присмирела, увидев своего директора. Когда только они успели скрыться из общей группы?! И ведь серьезно обсуждают, как сделать мультфильмы из картин! Поистине все новое — это талант плюс нарушение запретов.

Гермиона наградила учеников строгим взглядом. Те быстро притихли и начали невольно жаться к двери, когда директриса серьезно, без всяких намеков на послабление заявила:

— По одному пиву — и в Хогвартс! Надеюсь, я понятно изъяснилась?

— Да, да, профессор Риддл, — промычала толпа ребят.

Многие парни были ростом уже выше Гермионы, но та спроецировала на них весь заряд напряжения, скопившейся после краткой беседы двух дорогих ей людей: мужа и друга.

Том взял Гермиону за руку и с легкой иронией заявил:

— Думаю, мы на этом закончим нашу теплую встречу, — и, буравя Альфарда взглядом, полным превосходства, прибавил: — Нам с женой хотелось бы побыть наедине. Милая, ты готова отправиться домой? — В тоне мужа и выражении его лица очень хорошо читалось, чем он предлагал заняться дома.

Мужчины! Ведет себя, как самец, победивший в брачных играх. Хотя что уж тут говорить, Том и был победителем. Лидером, который умел не только сражаться, но и принимать все радости и тяготы победы. Человек — животное стадное, вот только далеко не все готовы это стадо вести.

Блэк же, казалось, уже привык к подобным сценариям. И это было невероятно печально видеть.

— До встречи, Альфард, — сказала она с едва уловимой грустью.

— Всего доброго, Риддл, Гермиона, — тот отвесил подчеркнуто вежливый поклон.

Пара направилась к камину. И последнее, что Гермиона слышала, было шушуканье ребят:

— А правда, что муж нашей директрисы и есть Лорд Волдеморт?

* * *

— Мерлинова борода! — в сердцах выругался Том Риддл.

И уже не глядя, как рассеивается патронус Эйвери, вытащил волшебную палочку. С Отделом транспорта придется разбираться потом.

— Portus!

Большая хрустальная чернильница вспыхнула синим огнем, и Риддл сразу же к ней прикоснулся.

Его ждали в Вашингтоне, и дело не терпело отлагательств.

Дальние пространственные перемещения, чувства не из приятных. Хорошо, что все кончается быстрее, чем успеваешь об этом подумать!

В американском отделении Управления магической безопасности его поджидал юный Рудольфус Лестрейндж.

— Мой Лорд, вам велено передать, что мистер Эйвери лично участвует в операции. И он оставил вам это.

— Переодеваться некогда, — буркнул Том, выпивая оборотное зелье.

Свою одежду он трансфигурировал быстро — к чему другому, а к американской военной форме шеф разведки уже давно привык. Как и к месту, куда его через несколько мгновений переместил очередной портключ. Даже коридоры здесь были знакомыми.

— Мой Лорд, — поклоном приветствовал его неизвестный генерал. — Я рад, что ты так быстро!

— Доложи обстановку, — хмуро приказал Том.

И как эти военные чины умудряются сохранять выправку с таким пузом? Новое тело ощущалось весьма неприятно.

Больше в коридоре никого не было, и Эйвери взмахнул волшебной палочкой. В воздухе вспыхнула схема Белого дома.

— Выявлена магическая активность вот в этом секторе. Мы его оцепили антиаппарационным барьером, все пути отхода под контролем. И там нет возможности остаться одному, чтобы использовать портключи. На этот раз он от нас не уйдет! — волшебник указал на красную точку — индикатор присутствия магии.

Это радовало. Очень сильно. Но Том не позволил себе поддаться эмоциям.

— Как я понимаю, сведения разведгруппы Лестрейнджа верны, и вьетнамские катера действительно обстреляли американский эсминец в Тонкинском заливе?

2 августа 1964 года имело все шансы войти в историю.

— Да, это и обсуждается сейчас, — подтвердил Эйвери. — Вот только не факт, что произошло это в нейтральных водах.

— Понятно, — кивнул Том, прикидывая варианты побега из оцепленного кольца. Если таковых не видно, это не значит, что их действительно нет. — Значит, наши «миротворцы» вступили в игру. И практически гарантированно теперь, что США спустит инцидент на тормозах.

— Это уже без разницы, — Эйвери был явно доволен собой. — Наконец-то наши красавцы попадутся!

Что-то в ситуации очень не нравилось Тому. Будто они упустили нечто важное.

В этот момент карта вспыхнула.

— Заседание закончилось. Вот он!

Красная точка перемещалась по коридору.

— Идет прямо на Треверса!

Том уже на ходу выхватил волшебную палочку. Волшебники чуть не сбили с ног одного из важных чинов, когда практически бегом направились на перехват преступника.

Еще один поворот. Здесь!

В конце коридора мелькнула мужская фигура, и послышался знакомый хлопок аппарации.

Нет!

Вся оперативная группа уже была здесь, когда Том в ярости схватил Треверса за грудки.

— Как он мог уйти?! — прочеканил маг, что есть силы встряхивая оперативника. — Почему ты выпустил его за барьер?!

Такого гнева Риддл не испытывал уже давно. Треверс нервно вздохнул, поправил пышную шевелюру. На шефа он смотрел невинными, ничего не понимающими глазами.

— Мой Лорд, это вы? — неуверенно начал он. — Что произошло?

— Это ты мне скажешь! Как ты мог пропустить его?! — Риддл уже шипел, даже не стараясь подавить вспышку гнева.

— Кого именно, мой Лорд? — осторожно уточнил Треверс, подозрительно оглядывая всю группу.

Неужели… Том поймал его взгляд. Перед глазами мелькнули события до задания, начало, ожидание… а дальше был обрыв, память застлало темное марево. Риддл попытался проникнуть под него, но даже гнев не помешал ему понять, что ничего он таким образом не добьется. Ну, увидит он врага — все равно тот не в своем обличье. Ну, подтвердит факт использования на Треверсе магии, но это и так было очевидно. А свести с ума собственного оперативника манипуляциями с легилименцией ему не хотелось.

Том оттолкнул незадачливого мага.

Но кто способен применить такие чары столь быстро? Невероятно талантливый волшебник? Или же это совсем другой, неизвестный вид магии?

— Операция закончена, «доноров» верните на свои места, — сухо приказал Риддл. — Эйвери, ты отправляешься со мной в Лондон.

Том молчал все время, пока двое волшебников покинули Белый дом и перемещались назад, в лондонский отдел Управления.

Весельчак Эйвери тоже хмурился. Для него как главы оперативников и «Вальпургиевых рыцарей», и Управления это был настоящий позор.

— Пора нам применять другой подход к этому делу, — наконец сказал Риддл, когда маги, вернувшись к своему обычному облику, уже устроились в его кабинете и пили кофе по-турецки.

Офис Тома без Гермионы ему самому казался штабом во время военных действий. Только сейчас маг в полной мере осознал, какую огромную часть работы выполняла его жена. И за все время с декабря по август, что ее не было рядом, он так и не сумел к этому привыкнуть.

— И он будет называться «Ловля на живца».

Эйвери удивленно вскинул брови:

— Что ты имеешь в виду, мой Лорд?

— Провокацию, — Риддл поставил чашку на стол. — Мы спровоцируем ситуацию, когда они не смогут не вмешаться.

Его собеседник кашлянул, и тоже отставил кофе.

— Наверное, с моей стороны будет наглостью спросить, понимаешь ли ты, насколько это рискованно? — Неужели бывший одноклассник-оптимист уже успел привыкнуть к трезвому скептицизму и взять его на вооружение? — Ибо для того, чтобы они отреагировали, нам придется вовлекать магглов.

Открыл Америку.

— Придется, — холодно кивнул Ридл. — И что с того? Кто говорил, что это будет легко?

Эйвери одним глотком допил кофе.

— Не гневайся, мой Лорд. Я все понял. В ближайшие часы я подготовлю весь оперативный материал по Вьетнаму. Насколько я понимаю, именно ситуация в Юго-Восточной Азии станет плацдармом для провокации?

— Ты верно мыслишь, друг мой, — Риддл откинулся на спинку кресла.— Пусть Лестрейндж подготовит данные разведки. И мы объявим сбор верхушки «Вальпургиевых рыцарей».

Да, пора было переходить в наступление. И лишь когда Том принял окончательное решение, он почувствовал, как возвращается спокойствие.

Игра продолжается, и теперь она будет идти по его правилам.